СОЦИУМ
Продолжаем публикацию глав из книги Эдуарда Авакяна «Мозаика Еревана». Благодарим переводчика книги на русский язык Светлану Авакян-Добровольскую за разрешение на публикацию.
Предыдущие главы:
- Певец Еревана
- Первый — Ван, последний Ереван
- Старая крепость Еревана и дворец сардара
- Три похода или взятие Ереванской крепости
- О чем рассказывают названия старых кварталов Еревана
- О чем рассказывают улицы и дома старого Еревана
- Конд. Саят-Нова
МУЖИ И ОТЦЫ ЕРЕВАНА
- Мелик-Агамаляны с кондской улицы Тапабаш
- Братья Мнацаканяны
- Преданные рода Тер-Аветикянов
- Еще одно забытое имя
- Врач Арам Тер-Аветикян
- От мастерской до завода Занги
- Старейшина армянской медицины
- Есаи Джанполадян
- Торговый дом «Максанакан»
- Возвращая воспоминания прошлого
- Эриванский род Африкянов
- Акоп-ага
- Увы, как же жаль…
- Наполненный музыкой
- Один из первых
- Известный армянский педиатр
- Одиссея армянского архитектора
- Учёный и его дети
- Мать и сын
- Новое в старом Ереване
- Рафаэль Флорин. Он мог бы жить
- Тарагрос
- Жизнь или судьба
- Он украсил Ереван
- Традиции рода Джанибекянов
- Врача помнят все
- Архитектор Рафо
- В нашем мире у него был свой мир
- Вдохновлённый камнем
- Неутомимый рыцарь культуры
- Тот славный дом
ШАЛЬНЫЕ ЕРЕВАНЦЫ
- Мшо
- Сашах и Псти-Пучур
- Одноногий Кероб
- Ахпар Затик
- Гиж Коля
- Поэт и Кара-Бала
- Свирель из Вана
- Далуле
- Анкер Джапон
- Голый Арам
- Виноватый Ако
ТЕР-ПОШМАН (ГОСПОДИН СОЖАЛЕНИЕ)
Его появление в Ереване стало неожиданным. Исчезновение — обычным. В те дни, с наступлением темноты, люди спешили закрывать двери и окна, тушили лампы, притаившись в тревожном ожидании появления «черной эмки». С рассветом они узнавали, кого ночью увезли с их двора, кого — из соседнего. Но никто никогда не спрашивал, за что увезли, куда? Знали, что в стране много врагов народа, шпионов и диверсантов. Люди только покачивали головами и тихо произносили: «Был человек, и нет его».
И когда тот, которого увезли, снова появился в городе, все страшно удивились. Ведь те, кого увозили, никогда не возвращались, не оставляли следов.
Мужчину едва узнали, страх был силен, и все делали вид, что не узнают, решили: будь что будет.
Старые ереванцы звали его Погос-Петрос. Настоящего имени никто не знал. Словно, и не надо было знать. Кто он? Просто тихий замкнутый несчастный священник из церкви Святого Погоса-Петроса.
Он снова появился в городе одетый в старый макинтош, с непокрытой головой, седой, прошел по улице, шаркая изношенной обувью. Не так уж важна одежда и старая изношенная обувь. Он был священником церкви Св. Погоса-Петроса. Годы назад он был высоким, с длинной бородой до пояса, в черной сутане с крестом на груди, достойный, гордый… А сейчас без бороды, в старом макинтоше, в стоптанных ботинках, с седой непокрытой головой, словно, не он, а кто-то другой, не он!
Церковь разрушили, и ее священник оказался таким же поверженным, как храм, которому он служил.
Разрушение подобно святотатству, особенно, когда рушат церковь.
Церковь Св. Погоса-Петроса пережила века, ее купол с крестом выстоял набеги врагов, церковь видела резню, землетрясения и оставалась твердой, как вера армянского народа. Жива вера, жив человек!
Говорят: все создает время. И все разрушает время. Пропала вера, пропал страх и стал Сатана хозяином земли, Князь Тьмы подчинил себе все чувства — Веру, Надежду, Любовь! Человек, познавший страх, потерял свою душу, продал ее сатане.
И настал последний день церкви Св. Погоса-Петроса. Настоятеля церкви давно изгнали из храма, отправили в ссылку, вход в церковь закрыли. Остался только несчастный священник, со своей непопранной верой. Он был сасунцем. Но его борьба закончилась. Он потерял все: дом, друзей, бросил Страну, добрался до Еревана, пришел служить в эту церковь, стал в ней священником.
Когда пришли новые власти и изгнали настоятеля, когда запретили колокольный звон, он не бросил свою церковь, не испугался. Вход в церковь закрыли, но ключ оставался у него. И с наступлением темноты он входил в церковь, медленно походил к аналою, зажигал тоненькие свечи, которые мастерил сам дома, и застывал. Под слабым светом на несчастного священника смотрели холодные лики святых. И он, коленопреклоненный, смотрел на двух святых, их глаза испепеляли, словно живые, обретали блеск…
Потом происходило невероятное чудо: Святой Погос отрывался от стены, оставляя на ней свою черную сутану, воздевал вверх руки, опускался на каменные плиты церкви. Он опускался и, легко скользя, приближался к несчастному священнику, распластанному на холодной плите, и тихо произносил молитву: «Господи, да светится имя твое…» Священник дрожащим голосом продолжал: «Да придет царствие твое…»
А святые тихо шептали: «Вера исчезает, вера… Неверующий хуже зверя, неверующий никого и ничего не любит, кроме самого себя… Прольется кровь, случится насилие! Будет война, люди, будет большая резня, настанет духовный голод… Погибнет храм Божий».
И неожиданно они исчезали, подобно призракам, растворялись… Испуганный священник поднимался с колен, смотрел вверх. Свет от свечей трепетал, опускался. И со стен снова смотрели безразличные святые Погос и Петрос.
— Что вы сказали, Господи? — взгляд священника скользил по стенам церкви, достигал росписи купола и выше, где лик святой Мариам, казалось, искал спасения и Веры. Но где вера?!
— Ничего, — шептал он, — люди, потерявшие веру, обретут потерянное, обретут душу, придут. Зажгут свечи во имя спасения своих душ.
Священник жил мечтой о возрождении веры. Но… Однажды утром он увидел вход в церковь открытым. Перекрестился, опустил голову и прошептал:
— Святой Погос, Святой Петрос, свершилось! — Он бросился к церкви. Она была пуста. Зажег свечи, опустился на колени, произнес: «Отче наш»… Сердце тревожно сжалось в ожидании чего-то страшного.
А страшное было совсем рядом. Его подняли. И он понял: зло победило… Услышал страшные слова: «Приказано разрушить церковь!»
— Не позволю! — Он ухватился за косяк, вырвался из рук тех, кто его волок, бросился к ликам святых с мольбой: «Святой Погос, Святой Петрос, спасите!»
Он услышал смех и голоса: «Да не помогут тебе твои святые!»
— Зло, зло, сатана! — кричал священник — Не смейте разрушать церковь, она — ваш мир, не разрушайте свой мир!
Высокий мужчина, стоящий рядом, зло усмехнулся и сказал: «Мы мир, мы старый мир разрушим, до основания, а затем мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем!»
Священник не слышал злых слов, он смотрел на лики святых и ждал чуда. Ему казалось, святые сорвутся со стен вниз, изгонят из храма этого с кокардой и тонкими усиками.
Но чуда не свершилось. Он ждал, а чуда не было…
— Что же вместо церкви, что?
— Довольно! — заорал высокий — Вышвырнете его! Пожалеешь, старик, да поздно будет!
Неожиданно священник, словно обезумев, выбежал из церкви и бросился к дому. Он задыхался. Побледнел, ему казалось, настал конец света! Быстро облачился в черную сутану, на груди был большой крест, и снова появился на улице.
— Народ! — кричал он. — Святой дом рушат, не молчите!
Люди, испуганные, жались к стенам. От греха подальше! За священником бежали только ребятишки.
А он быстро ворвался в церковь и, подняв крест, громко крикнул «Безбожники! Не смейте рушить церковь! Не смейте!»
— Заткнись, пожалеешь, священник! заорал на него тот с высокой кокардой. — Я кому сказал! — И, повернувшись к своим, приказал, — Уведите его! Бороду сбрить и в подвал — пусть там молится! Ты еще пожалеешь, Тер-Пошман!
Черный автомобиль стоял рядом Было утро. На улице никого. Но он знал, сейчас на него смотрят сотни глаз из домов, только никто не в состоянии ему помочь…
Его бросили в машину и увезли.
Через несколько лет он вышел из тюрьмы. Церкви не было. На её месте высилось новое здание кинотеатра. И все изменилось вокруг. Ереванцы забыли о том, что здесь стояла церковь Святых Погоса и Петроса. Люди стали другими. И он изменился. В старом макинтоше, стоптанных ботиках, лысый, без своей прекрасной бороды…
— Святой отец, — узнали его старики. — Ты?!
Он не ответил. Только поднес руку к карману, достал маленький колокольчик и зазвонил им.
— Вот это да! — поразились все. — Да он сошел с ума!
Сошел с ума или нет, никто толком не понял. Подумали даже: может, это не он?! Столько времени прошло! А он молчал, он пытался забыть все то, что свершилось.
Но боль была так глубока, как же все забыть! Когда народу было мало, он все кружил там, где когда-то высилась церковь. Часто останавливался, оглядывался, словно искал что-то, тихо стонал: «Погос, нашел?! Погос, нашел?!»
А потом, покачав головой, отвечал самому себе: «Нет, Погос, не нашел, нет, Петрос, не нашел! Нет!»
Он искал свою потерянную Веру в этой стране безверия и не находил…
Неожиданно кто-то, кто годы назад слышал угрозы военного, сказал:
— Нет, видать, он в тюрьме и в ссылке не изменился, остался
тем же…
— Кто? — спросил другой, он удивленно смотрел в шальные глаза незнакомца на бледном лице.
— Да этот мужчина, — ответил умник и показал пальцем на стоящего рядом старика. — Это же Тер-Пошман!
Потом оглянулся и сказал: «Уйдем-ка от греха подальше!»