ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
«Наша среда» продолжает публикацию книги Клары Терзян «Диалог с дубом». Благодарим автора за возможность публикации.
ЧЕТЫРЕ ПОДСНЕЖНИКА И БОЖЬЯ КОРОВКА
- Смех тяжёлых дней
- Солнечный зайчик
- Этот исторический день
- Цвет вишни
- Похоже, небо проясняется
- Осень и ветер
Магия красного полотенца
Ноеми была довольна своей судьбой, у неё было шестеро детей, все они были хорошо устроены, а она на закате своей жизни уехала в Соединённые Штаты Америки, к своей младшей дочери, Алис, которая была замужем за американцем.
Ноеми приехала в Америку из Франции, где прошли лучшие годы её жизни. Её муж был очень добрым человеком, настолько добрым, что семья от этого всегда страдала: последний франк, последний кусок хлеба отдавал нуждающимся. Ноеми говорила:
– Геворг, светлая ему память, никогда не был безработным, всегда работал в одном и том же месте – водил поезд, все его очень любили. Однако жили бедно, потому что он всем помогал. Он знал, что бы ни случилось, я не оставлю своих детишек голодными, в доме всегда найдётся блгур, рис, оливковое масло, мука, сахарный песок. Здесь Геворг был спокоен. На одежду для своих детей я не тратила больших денег, сама шила, штопала, одежда повзрослевших детей переходила малышам. Так и вырастили своих шестерых детей. Однако дом был тесен для нас: две комнаты, да и то мы их снимали. Геворг мне всегда говорил: “Воздай хвалу Богу, жёнушка, у других и этого нет”.
Так они прожили много лет, денег у них было маловато, но взамен имели почёт и уважение. Геворг ушёл из жизни несколько лет назад. Ноеми трудно было жить во Франции, где всё было связано с её мужем, именно поэтому, когда её младшая дочь написала ей, что ждёт ребёнка, и пригласила свою мать приехать к ней, Ноеми без колебаний переехала в Америку.
– Э-эх, – говорила она своим остальным детям, – хорошо бы и вам переехать в Америку.
Если бы даже Ноеми ничего и не рассказывала о годах, прожитых во Франции, по её поведению, образу жизни чувствовалось, какую свойственную женщине жизнь она имела, с утра и до вечера не выходила из кухни, постоянно готовила, мыла посуду, убирала дом, стирала. С зятем и дочкой за стол не садилась, ела на ногах, по большей части излишек еды внука. Это годами было ритмом её жизни, так она вырастила во Франции своих шестерых детей, и сейчас не могла измениться, хотя здесь семья была малочисленной, дом просторный, сын и дочь работали. Американский зять не мог понять, зачем его престарелая тёща хочет иметь запасы продовольствия, ведь не может же в магазинах возникнуть их нехватка.
Ноеми ему объяснить, а тем паче, рассказать не могла, поскольку она почти не знала английского языка. Они только приветствовали друг друга по утрам, спрашивали о самочувствии. После обеда, когда настроение зятя было хорошим, он говорил по-армянски:
– Мама, обед был очень вкусным, спасибо. – Звуки произносил врастяжку, с английским акцентом. На лице Ноеми сияла улыбка.
– Молодец, сынок, молодец.
Эту фразу зять понимал. И на этом их диалог завершался.
В своём внуке, Марке, Ноеми души не чаяла, его она любила больше всех. Марк говорил по-армянски точно как бабушка, поскольку с утра и до вечера был с ней. Радости Ноеми не было предела, когда американские друзья Марка обращались к ней по-армянски, они знали только одно предложение:
– Можно Марку с нами поиграть?
– Иди, сынок, – говорила Ноеми.
Однако поскольку по характеру она была беспокойной женщиной, через несколько минут звала:
– Марк, где ты?
Когда ответ задерживался, она волновалась и на смешанном английском просила:
– Скажи I’mhere[1], сынок.
Хотя и знала, что нет необходимости беспокоиться: квартал находился далеко от проезжей дороги, вокруг особняки с садами, но изменить свой характер не могла. Американский зять не очень-то и углублялся в вопрос, почему Ноеми не садится с ними за стол. Он не удивлялся и её самоотверженности, трудолюбию, наверное, всё это приписывал типичной для армян традиции, которая ему нравилась.
Но несколько раз в году случалось, что Ноеми вдруг становилась главным лицом дня. Это происходило в дни званых обедов, когда приглашали друга американского зятя, Майкла. Ему очень нравились приготовленные матушкой Ноеми угощения, закуски, которые для него были новостью. Когда от вкусной еды и горячительных напитков улучшалось настроение, просили Ноеми погадать им.
Вот тогда наступал звёздный час пожилой женщины. После долгих уговоров она, наконец, выходила из кухни, шла в свою комнату, надевала своё любимое платье, которое много лет назад купил ей муж, специально для посещения церкви.
Она входила, торжественно шагая, обеими руками прижимая к груди красное полотенце и карты, будто молилась. Лёгкой улыбкой приветствовала гостя и садилась во главе стола.
Не спеша расстилала красное полотенце, кладя в центр колоду карт. Царило молчание, затем она говорила:
– Пусть сядет со мной рядом тот, кому я должна предсказывать судьбу.
Её глаза необыкновенным образом оживлялись. Поведение седовласой женщины, одетой в чёрное, и в особенности, красное полотенце, имели определённое влияние. Первым подходил Майкл. Он был высокого роста, крепкого телосложения, а его улыбка была ясной и наивной как у ребёнка.
Ноеми говорила ему по-армянски:
– Садись, сынок.
Долго тасовала карты, потом, держа на ладони, протягивала Майклу.
– Подели, сынок.
За армянским следовал ломаный английский.
Никому не позволяла присутствовать при гадании, всё происходило строго секретно, слышать должен был только тот, чью судьбу разгадывала. И, на удивление, она в этот момент находила так много английских слов, и, даже говоря с грехом пополам, умела довести мысль до слушателя.
Ноеми раскладывала первый ряд игральных карт, сосредоточенно их разглядывала, минуту-другую. Сердце бедного Майкла колотилось: может, ей привиделось что-то плохое и не хочет говорить.
Наконец, Ноеми заговорила:
– Майкл, за какую новую работу ты принялся?
Майкл растерялся, глаза слегка сияют. Ноеми уловила: значит, она на правильном пути, и начала развивать эту мысль.
– У тебя есть много врагов, тебе следует остерегаться.
На лице Майкла полно изумления.
– Но не грусти, тебе помогут два должностных лица.
Майкл многого не понимает, просит дочь Ноеми ему помочь. Единственный человек, который имеет право в процессе гадания иногда вмешиваться, это Алис. Она бегло переводит. Заинтересованность Майкла растёт, он начинает задавать вопросы, кому из двух отмеченных матушкой Ноеми должностных лиц ему больше доверять: голубоглазому блондину, или черноволосому молодому человеку со строгим лицом.
Ноеми даёт ему понять, чтобы он не торопился, она скажет обо всём по порядку. Её слово не столько является предсказанием, сколько материнским наставлением, и внушает ему, предупреждает не доверять такому-то, не обманываться. Майкл сразу представляет, о ком идёт речь, и кивает головой.
Пожилая женщина улавливает настроение сидящего напротив, волнующие его мысли. Говорит, и сразу попадает в точку. Одно слово, одна улыбка, одно беспокойное движение, и Ноеми получает направление, она уже знает, что станет говорить; одно слово умнее другого, одно наставление мудрее другого.
– Это дело любит честность и трудолюбие. Ты должен будешь быть последовательным, не надо сильно отчаиваться.
Откуда было знать американскому гостю, что это опыт жизни восьмидесятилетней женщины, сгусток увиденного и испытанного ею, всё то, что она поместила в своё красное полотенце. Наивный, как дитя, великан думает, что матушка Ноеми наделена сверхъестественной силой. Старается не пропустить из сказанного ею ни единого слова, хоть и так напряг своё внимание, понимает, что говорит Ноеми, однако просит Алис перевести. Вот наступает эпилог гадания.
– Сынок, все твои трудности под твоими ногами.
Говорит по-армянски и тождественно переводит. Но Майкл не понимает.
– Алис, прошу тебя, скажи, что значит “все твои трудности под твоими ногами”?
И пока Алис пробует объяснить, что это армянский фразеологический оборот, означающий… Майкл радостно восклицает:
– Я понял! Победа, победа! – и целует руку Ноеми.
– Спасибо, матушка.
Эту фразу он специально выучил, чтобы произносить её по-армянски.
Ноеми слегка уставшая, но довольная, улыбается. Она уверена, что завтра Майкл намотает себе на ус её советы, и что завершение её гадания, “все твои трудности под твоими ногами” поможет ему, придаст больше уверенности его действиям.
Она часто так воодушевляла своего покойного мужа, что он, как и Майкл, всегда верил, что его жена истинная прорицательница.
Но если кто-то поставил бы рядом прорицания Ноеми, догадался бы, что она никогда не говорит о чём-либо плохом, слова о полной удаче, внушают силу, веру, дают назидание уберечься от беды, и всё это исходит от её доброго сердца.
В процессе гадания Ноеми поднимается в глазах зятя-американца.
Пожилая женщина бережно складывает красное махровое полотенце и вместе с картами прячет в ящик – до следующего гадания.
Затем, как обычно, идёт на кухню: готовить стирать, чистить. Кухня – её царство, туда никто не должен заходить.
С утра до вечера она занята уборкой дома, следит за внуком, соседям всё время слышен её голос:
– Марк, где ты? Скажи “I’mhere”, сынок.
Пожилая женщина только перед сном имела возможность мысленно поговорить с живущими во Франции детьми и внуками. Скучала по ним, очень скучала, но, к счастью, есть телефон, и время от времени ей удавалось услышать их голоса. Дети писали письма, она писала им гораздо чаще, у неё был красивый стиль письма, хотя она закончила только четыре класса. Летом некоторые из них приезжали в гости. Ей хорошо помнилось, что на её родине, в Станозе, не было принято приводить домой невесту извне, деревенские парни и девушки женились и выходили замуж друг за друга, все родственники были вместе. “Э-эх, – утешала сама себя Ноеми, – судьба армянина, ничего не поделать”. И, слава Богу, что мои дети живы-здоровы, ездят ко мне. Что же говорить тем несчастным, которые остались в песках Дер-Зора”…
В течение дня она так уставала, что быстро засыпала.
Во сне чаще всего ей виделся Марк. И она часто просыпалась от своего же голоса:
– Марк, где ты? Скажи “I’mhere”, сынок.
Перевод с армянского Эринэ Бабаханян
__________________
[1]Я здесь.