Цена живописи. Пируз

КУЛЬТУРНЫЙ КОД

Продолжаем публикацию книги Григория Арутюняна «Художники. Судьбы. Музы. Биографические данные, эссе». Благодарим автора за возможность публикации.

Пируз — одна из ярких художниц ереванского Вернисажа. Экзотическая внешность, эксцентричные манеры, неизменная сигарета в руке, невольно обращают взоры к этой женщине. Она не может долго находиться на одном месте. Оставив свои картины, блуждает по аллеям сквера, с удовольствием пьет кофе или стаканчик вина с художниками и знакомыми в ближайшем кафе.

Однажды, еще в восьмидесятые годы прошлого века, когда только появился наш Вернисаж, я увидел художницу, стоящую у подножья памятника Сарьяну. Она предлагала покупателям огромную картину за один американский доллар. Доллар еще не стал в то время нашей «национальной» валютой. Большинство его и не видело. С автором картины я не был знаком. Подойдя поближе, я переспросил цену.
— Один доллар! — заявила Пируз, — а это была она, — и добавила:
— Кто заплатит — картина его!

У меня возникли симпатии к этой художнице, и в моей коллекции появилось немало ее работ. Не все они были однозначны. Были и заведомо слабые. Но попадались и необычные, оригинальные, импульсивные, как и сама автор, а главное — узнаваемые — это Пируз, профессиональная художница.

Пируз до сих пор выставляет свои работы на Вернисаже. У нее подросла дочь, Мери, тоже рисует, и теперь они уже вдвоем продают свои рисунки на вернисаже и в различных уголках города. Несмотря на поддержку тех, кому нравятся их картины, преодолевать тяготы жизни и чувство неудовлетворенности им все трудней. Свою небольшую квартирку и ту потеряла, вернее, продала, чтобы купить другую, подешевле. Но «близкие люди» забрали у нее деньги и, как принято в наши дни, бесчеловечно «кинули».

Сейчас Пируз с дочерью ютится в маленькой, необустроенной мастерской художника Ара Тевканца, уехавшего давно в Америку и по старой дружбе передавшего Пируз ключи от своей комнатушки-мастерской в старом Конде.
Поистине, все стремительно меняется: города, люди, их отношения. Но Пируз, несмотря на тяготы, мало изменилась за эти годы. Она настоящий художник и по образу своему, и по характеру, и по сути. И это тоже ее крест, — все меняется, а она нет, — как была доброй, талантливой, бесхитростной, такой и продолжает оставаться, и рисует так же просто, бесхитростно и искренне.

Несмотря на кажущуюся, на первый взгляд, простоту ее работ, в них всегда присутствует особый шарм, присущий только Пируз.

Ее работы имеются и в очень серьезных собраниях коллекционеров, и не только у нас в Армении. Лучшие ее образцы ничем не уступают картинам известных современных художников.

Мы не вправе не замечать или делать вид, что не замечаем такие личности, и петь им дифирамбы лишь после их исчезновения, как это случилось, к примеру, с таким же символом ереванского вернисажа, каким был художник Арто Яралян. Благо, хоть Арто Яраляна, наконец, оценили посмертно. Но ведь правильней было бы сделать это, когда он еще жил с нами.

Пируз, не теряя надежды, продолжает рисовать свои незамысловатые, но искренние рисунки. И у нас есть возможность быть несколько доброжелательней и не отворачиваться, проходя рядом с художником, предлагающим свои эмоции и чувства хлеба насущного ради… Тем более, когда за этим в наличии неординарный дар.

ПОСТСКРИПТУМ

Хочу привести и краткую биографию Пируз, рассказанную ею в порыве откровения.

«Родилась после войны. Мать, беженка из Эдессы, умерла, когда мне было 5 лет. Отец, выходец из Баязета, учился в Ленинграде и, вернувшись в г. Севан, где мы жили, работал директором сберегательной кассы. Он женился вторично. Мачеха была учительницей в нашей школе. Нас с сестрой воспитывала бабушка. Она была очень строгая, а я непослушная и свободолюбивая. Меня интересовали только книги и природа, окружающая нас. Могла с утра до ночи читать, где попало, в особенности на берегу Севана. Была очень рассеянной и впечатлительной. Рисовать еще не начала, но все время наблюдала, что происходит вокруг.

У меня все шло не так, как у других детей — я все время будто витала в облаках и мне за это часто доставалось. Даже в школу я попала не так, как все дети: играла босиком на улице, как вдруг появился духовой оркестр, а за ним вышагивали детишки из школы с флажками в руках. Меня так увлекло это зрелище, что когда меня окликнули из строя, я тут же присоединилась к ним и, вскоре очутилась за школьной партой. Это было 1-го сентября, а мне не было и шести лет, но я уже сидела за партой, правда босиком, в вымазанном платьице. Вскоре все выяснилось и меня отправили домой. Как я переживала! Но потом, конечно, ходила в школу, а в 15 лет переехала в Ереван, где и закончила 11 классов. В то время уже увлекалась живописью и поступила в художественное училище им. Терлемезяна. После окончания училища преподавала рисование в школе.
Потом пришла первая любовь. Родилась дочь. Ввиду сложных семейных обстоятельств, уехала в Литву и жила в городе Клайпеда. Дочь осталась в Ереване, у моего отца, — он очень любил девочку и не отдал ее мне.
В этот период перестала рисовать, вела свободный образ жизни, хипповала. Вышла замуж за литовца, но вскоре он умер и я снова вернулась в Ереван.

Отец мой к тому времени тоже умер и я осталась одна с маленькой дочкой. Опять начала рисовать. Но прожить на это было трудно, и я стала работать натурщицей, несколько месяцев была и гардеробщицей в театре. Это давало возможность как-то сводить концы с концами. Но я знала, что все это временно, что мое призвание — рисовать. И вот, наконец, с середины 80-х стала выставлять свои работы на открывшемся тогда ереванском Вернисаже. Меня заметили, стали покупать. Вскоре стала выставляться и в Доме художников. Успешно: продала одну картину, затем еще и еще. Но в Союз художников меня почему-то не принимали — говорили, что я не так и не то рисую. Сначала я очень из-за этого переживала. Потом поняла, что рисование — это состояние души — кто принимает, а кто и нет. Вся моя жизнь — это борьба, и это славно.
Когда мои картины кому-то нравятся, я радуюсь, — в этот миг я счастлива.

Я родилась художницей — и надо жить с тем, что дал тебе Бог…»

В последнее время интерес к творчеству и самой личности Пируз заметно возрос. Коллекционеры и любители обратили, наконец, на нее свои взоры — ее живопись и графика стала пользоваться спросом. Режиссер Армен Ронов снял про Пируз фильм. Будем надеяться, что скоро мы увидим эту киноновеллу. Никто и ничто в нашей городской истории не должно исчезнуть.

ГРИГОРИЙ АРУТЮНЯН

Продолжение