ДНИ В ИСТОРИИ
“Наша среда online” продолжает публиковать страницы книги Раймона Кеворкяна “Геноцид армян. Полная история”, касающиеся взаимодействия армян и младотурок в оппозиции кровавому султану Абдул-Гамиду II.
Младотурки и армяне — вместе в оппозиции режиму Абдул-Гамида II (1895-1908)
До 1895 года Париж оставался местом ссылки младотурок, включая самого известного из них – Ахмеда Риза, который на тот период основал османский Комитет единения и прогресса. Его окружала лишь небольшая группа младотурок, но очень избранная: доктор Назим, родом из Салоник, который присоединился к Риза в Париже в 1894 году, где он также собирался завершить свое медицинское образование, и Ахмед Агаоглу (Агаев), родом из Шуши (столица Карабаха), который изучал историю и филологию в Сорбонне и национальном институте восточных языков и цивилизаций.
Историк пишет о том, что среди армян, проживавших в то время в Париже, наиболее интересной личностью был Степанос Сапах-Гулян.
В комментарии Раймон Кеворкян уточняет, что с одним из идеологов турецкого национализма и видным членом ЦК КЕП Агаевым и встречался в Париже лидер Социал-демократической партии Гнчак (СДПГ) Степанос Сапах-Гулян.
В начале 1895 года в политических и интеллектуальных кругах Парижа разговоры крутились вокруг недавнего массового убийства летом 1894 года армян в Сасуне и осуждающих выводов следственной комиссии, сформированной из европейских консулов. Эти выводы были опубликованы в “Синей книге” британского парламента. Многие считали, что султану требует предъявить требование проведения “реформ” в восточных провинциях Малой Азии, чтобы положить конец “неустойчивости”, которая там царит.
Впервые парижские младотурки вынуждены были рассмотреть этот мучительный вопрос о “реформах”, а также о статусе немусульманского населения в империи, который впервые оказался неопределённым. Публикация в парижской ежедневной газете “Ле Фигаро” статьи о проекте реформ под названием “11 мая 1895 года” привела к встрече парижских активистов СДПГ и младотурок во главе с Риза и Назимом, который только что был избран казначеем КЕП. Отчёт об этой встрече Сапах-Гуляна показывает, что оба турецких лидера выступают против проекта реформ, то есть против вмешательства Европы в то, что они считали внутренним делом Турции, а также наделения отдельных провинций статусом. Более того, официальный лидер движения младотурок Ахмед Риза отверг антигамидовские революционные методы, предложенные частью оппозиции, и высказался в пользу более консервативной политики, которая не так уж сильно отличалась от политики самого султана Абдул-Гамида. Риза по-прежнему нуждается в поддержке, в том числе среди армян, чтобы сделать свой политический проект популярным в парижских кругах. Поэтому он попросил о встрече Нубар-пашу, бывшего премьер-министра Египта (армянина родом из Смирны), отца египетских реформ. Риза рассчитывал воспользоваться многочисленными связями египетского паши…
Погромы в Сасуне сильно повлияли на враждебность западного общественного мнения в отношении Османской империи, что бросало тень и на младотурок в парижском изгнании. Совершенное насилие также привело к радикализации армянских комитетов, центральные органы которых сформировались по оси Женева-Париж-Лондон.
В декабре 1895 года в Доме научных обществ со своей лекцией выступил Жюль Роше, который осудил ужасные преступления гамидовского режима. Один из младотурок, который сидел на лекции рядом с Ризой, вскричал: “Вся эта информация – ложь, придуманная гнчаковцами!” Далее он сделал армян ответственными за события, которые запятнали репутацию Турции. Это говорит о том, как эти молодые “либеральные” активисты, оставаясь едиными в своей борьбе против режима Абдул-Гамида, противостояли друг другу по многим пунктам, оставаясь заложниками своего культурного происхождения и исторических традиций.
В свою очередь Ахмед Риза опубликовал статью в мае 1896 года, где он привел длинное обоснование, призванное доказать, что резня, устроенная Абдул-Гамидом против армян, “была вполне в русле традиций исламизма и учения Корана”… “Мы хотим, чтобы вокруг султана оказались советники, проникнутые и мусульманскими заповедями, и идеями порядка и прогресса”. Таким образом, Риза выдвинул тезис о том, что ответственность за резню лежит на окружении султана. Следовательно, он снял всякую вину с самого султана, а также проиллюстрировал свою концепцию власти и свою приверженность к сохранению функций халифа-султана.
Со своей стороны, армянские активисты жаловались на то, что парижская пресса изображает их террористами и намеренно игнорирует реальность массовых убийств.
Зная о явной антипатии Ризы к революционным методам своих армянских оппонентов, можно задаться вопросом о том, почему КЕП искал сближения с гнчакистами. Вполне возможно, что Риза и Назим надеялись получить выгоду из той популярности, которые гнчакисты пользовались в то время, или даже из-за их отношений с отдельными группами парижских интеллектуалов. Возможно, они надеялись также обуздать проводимую гнчакистами антигамидовскую кампанию, которую они считали антиосманской.
Захват Османского банка активистами Армянской революционной федерации (АРФ) 26 августа 1896 года – ещё одно событие, которое можно считать показательным при анализе позиций, занимаемых в то время младотурками и армянскими активистами. Операция получила более широкий общественный резонанс, чем резня осенью и зимой 1895-1896 годов, так как тут были задеты европейские финансовые интересы. И здесь уже французская пресса заклеймила армян как террористов. Парижские гнчаковцы внезапно почувствовали, что вдруг потеряли плоды своей пропагандистской кампании за последний год. Лидер СДПГ поэтому попросил о встрече с лидерами АРФ, которые согласились специально прибыть из Женевы, из своей европейской штаб-квартиры и города, где они издавали свой официальный орган – “Дрошак”. Сапах-Гулян спросил, почему они провели эту операцию. Полученным ответом он был, скорее всего, сильно смущён: идея акции АРФ состояла в том, чтобы привлечь внимание европейцев и положить конец массовым убийствам армян. В частных беседах лидеры Гнчака, не колеблясь, говорили о “политической незрелости”. Можно предположить, что конкуренция между двумя организациями за лидерство в армянской среде мотивировала ту показную стратегию, принятую на вооружение АРФ.
В конце 1895 года в отношениях между младотурками и армянами наступила ощутимая разрядка. Перемены внутри движения младотурок, безусловно, способствовали созданию условий для эффективного сотрудничества различных оппонентов гамидовского режима.
Раймон Кеворкян отмечает, что объединение КЕП и АРФ вокруг общей цели представляется вероятным, тем более, что структура турецкого сообщества в Париже изменилась в 1896-1897 годах с приездом в город офицеров и военных врачей.
Турецко-армянская оппозиционная делегация во главе с Ахмедом Ризой приняла участие в Гаагской мирной конференции 1899 года, где она распространила совместный меморандум. Лидера турецкой эмиграции там сопровождали армяне Минас Чераз, личность, по мнению историка, определенно независимая (удивительно, что автор называет Чераза “независимым”, так как лидер арменаканов к тому времени уже десять лет проживал в Лондоне, с 1890 г. в лондонском королевском колледже (Кембридж) Чераз руководил кафедрой армянского языка – прим. В.О) и Пьер Анмегян, один из наиболее преданных последователей Чераза.
Кеворкян подчёркивает, что в делегации не было никого из армянских революционных партий. Тем не менее инициатива отправить совместную делегацию на конференцию оказалась успешной, так как привлекла благожелательное внимание европейских делегатов. Основными получателями выгоды оставались младотурки, искавшие таким образом пути для привлечения на свою сторону европейского общественного мнения и для придания себе образа либералов. Кажется, что и Абдул-Гамид прекрасно понимал это, так как включил Дирана Келекяна, журналиста, известного своим проницательным анализом османского общества, в состав официальной османской делегации. Келекян был убит младотурками в 1915 году.
Положения. выдвинутые АРФ после того, как КЕП призвал весной 1898 года все оппозиционные силы к единству, – хороший показатель положительного, но и скептического отношения в армянской среде. Армянские лидеры, как им казалось, уловили перемены в КЕП. “До сих пор, – как писал “Дрошак”, – мы воспринимали с некоторым скептицизмом возможности, образ и принципы деятельности младотурок, а также серьёзность их приверженности реформам – в этом убеждает многолетний опыт. За последние двадцать лет мы ни разу не видели, чтобы эта партия пыталась протестовать в активной форме против небывалой несправедливости и вопиющих преступлений коронованных убийц. Нам никогда не попадались на глаза турецкие революционеры – мы видели только турецких “либералов” и турецких “пацифистов”, которых очень много и среди нас (армян). Мы видели множество безрезультатных меморандумов, мы докучали Европе своими просьбами и мольбами, своими вздохами и причитаниями… Идеи, проповедуемые младотурками, к сожалению, не пали на плодородную почву среди турецкого народа и не создали там никакого общественного движения. Программа младотурок была утопической. Мы сделали огромную ошибку, заявив, что “революция придёт сверху”… Сегодня, однако, мы рады видеть, что отдельные группы, которые… откололись от этого движения, исповедуют более радикальные идеи… (и) пригласили нас проявить солидарность с ними… Если сегодня и существует определённый антагонизм между османскими турками и османскими армянами, то эта вина лежит в основном на правительстве. Мы убеждены, что в будущем, когда в Турции сложатся приемлемые политические условия, наши два народа продолжат жить в мире и гармонии и, объединив усилия, продолжат свою дорогу к высшей форме цивилизации…”
Этот ответ АРФ подводит итог восприятия членами федерации движения младотурок. Это восприятие, основанное на “многолетнем опыте”, подтвердило, по мнению армянской стороны, что “младотурки” не приняли на вооружение “радикальные методы”, в применении которых АРФ считала себя чемпионом. Надо сказать, что в этот период ожесточенные столкновения войск с армянскими партизанскими отрядами в восточных провинциях Турции происходили почти ежедневно; и каждый выпуск журнала “Дрошак” между 1890 и 1900 годами приводит биографии бойцов, павших в битвах. Жизни этих “мучеников”, которыми платило сопротивление АРФ режиму Абдул-Гамида, несомненно объясняют то чувство партии, что она была единственным оппозиционным движением, которое сражалось с “тиранией” султана на практическом уровне.
Реакция АРФ на Гагскую мирную конференцию также показательна для объяснения того раздражения, которое федерация вызывала у европейских держав. Тон “Декларации, адресованной общественному мнению цивилизованного мира” по случаю конференции саркастический, почти циничный и в любом случае отражающий разочарование теми пассажами, которые формировали внешнюю политику европейцев и их равнодушие к погромам 1894-1896 годов.
Над этими событиями Раймон Кеворкян предлагает поразмышлять ещё и потому, что они отражают как политические игры, которые вела османская семья, так и открытость АРФ к диалогу, а также манёвры, которые султан совершал с целью заставить замолчать армянскую оппозицию в изгнании, что ему частично удалось с помощью младотурок. Он далее вступил в политические переговоры с этой партией, даже не прерывая своей репрессивной внутренней политики. Для того чтобы открыть дискуссии между Блистательной Портой и АРФ Дашнакцутюн, которые стали достоянием общественности только тогда, когда они были прерваны 11 марта 1899 года, Абдул-Гамид делегировал Артина-пашу Дадяна, заместителя своего госсекретаря по иностранным делам, отпрыска одного из великих армянских родов, который служил османскому государству на протяжении поколений. 28 октября 1896 года сын Дадяна Диран-бей прибыл в Женеву и встретился с западным бюро АРФ, которое группировалось вокруг ежемесячника “Дрошак”. Посланник принёс ясную мысль: АРФ должна отказаться от своих насильственных действий. Взамен султан пообещал проведение фундаментальных реформ в стране в течение ближайших девяти месяцев. По словам редакторов”Дрошак”, операция “Ханасор”, проведённая 25 августа (6 сентября по новому стилю) 1897 года силами специальных подразделений (“коммандос”) против курдского племени, которое участвовало в антиармянских погромах в регионе Ван годом ранее, а также неудачная попытка взорвать Дворец Йылдыз 6 (18) августа заставили Абдул-Гамида принять требования АРФ всерьёз. Как опытный политик, султан прибегнул к своим обычным методам, стремясь пустить пыль в глаза армянским революционерам, как он пытался это сделать с младотурками.
“Открытое письмо к армянам” Дамада Махмуда-паши, отправленное им из своего парижского изгнания летом 1900 года, стало первым надёжным признаком того, что оппозиционные младотурки хотели объединить энергию всех тех, кто против султана, даже если в письме во всех бедах империи обвинялся один Абдул-Гамид. Махмуд выразил сожаление по поводу “ужасной резни”, устроенной султаном, и в то же время критиковал армян за то, что они держатся на слишком большом расстоянии от турок. Он закончил своё письмо призывом к единству, восстановлению конституции и созданию “федерации с турками”. Последняя фраза была беспрецедентной, исходя из фигуры масштаба Дамада, она была сказана не для красного словца, но с многообещающим приглашением построить “новую Турцию”.
Реакция редакторов “Дрошака” показала, что они восприняли предложение принца Дамада серьезно: “Было время, когда мы постоянно приглашали турок объединиться с нами в борьбе и недоумевали по поводу их безразличия к ужасному положению Турции… Теперь роли поменялись: турецкие активисты призывают нас к “союзу” и обрушиваются на нас с упрёками, а мы, к сожалению, вынуждены, несмотря на наше глубокое сочувствие в принципе, занимать неопределённую позицию…” “Давайте объединимся” – превосходная идея. Но с кем и как? Армянские революционеры на сцене уже долгое время и давно ведут борьбу. Но где же борцы-турки? На сегодняшний день мы видим только отдельных лиц и разрозненные группы”.
Подготовила Валерия Олюнина
Источник: Раймон Кеворкян «Геноцид армян. Полная история»/ Центр арменоведческих исследований «АНИВ» «Яуза-Каталог» М., 2016.