Завершаем публикацию повести Эдуарда Атанесяна «За чертой истины».

«… Эта книга о человеческих трагедиях, которые являются следствием реализации множества истин. На основе одного лишь фрагмента из череды событий, связанных с конфликтом между Азербайджаном и Нагорным Карабахом, автору удалось убедить читателя в состоятельности этого, на первый взгляд, парадоксального утверждения…» (Александр Григорян, политолог, эксперт по вопросам Кавказского региона)

Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6, Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13, Глава 14, Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20, Глава 21, Глава 22, Глава 23, Глава 24, Главы 25-26, Глава 27

Эпилог

Высокий седой мужчина лет шестидесяти молча прохаживался перед гранитной колоннадой, венчавшей главный вход на мемориальное кладбище. За прошедшие десять минут он уже успел оценить тонкое чувство стиля, позволившего автору гранитного творения достичь требуемой торжественности без тени намека на испытанный трюк амбициозных посредственностей – помпезность.

В сложенных за спиной руках мужчины был скромный букетик из желтых тюльпанов. Задумчиво отмеряя мостовую уверенной походкой, он посмотрел на циферблат своих старых добротных часов и плавно, на каблуках, повернулся в сторону очередной группы посетителей. Дети с звездно-полосатыми флажками, шумно высыпавшие из экскурсионного автобуса с вашингтонскими номерами, напомнили ему о внуке. Он улыбнулся и, оглядевшись по сторонам, вновь стал отмерять пространство между воротами и стоянкой для автомобилей. Через минуту туда подъехал желтый кэб с высокой «пилоткой» во всю длину крыши и неисчислимым количеством восьмерок на водительской двери.

«Придумано неплохо, – подумал мужчина, наблюдая за происходящим, – такой телефонный номер невозможно забыть. Но пойди разберись, сколько там этих восьмерок?»

Из такси вышла женщина лет пятидесяти в строгом брючном костюме табачного цвета. В руках у нее был небольшой букет. Расплатившись, она кивнула водителю и тоже осмотрелась по сторонам.
«Она?» – немного замешкавшись, мужчина все же решил подойти. Заметив его, женщина также сделала пару шагов навстречу. Тонкие шпильки ее черных лакированных туфлей бойко стучали по базальтовой мостовой.

– Полковник? – Несмотря на вопросительную интонацию в голосе, она уверенно протянула руку. – Простите, что заставила вас ждать, сэр. Думаю, что вы уже успели познакомиться с нашими автомобильными пробками.

– Все в порядке, мадам, – мужчина галантно кивнул и пожал ей руку, – самолет вылетает через полтора часа. К тому же, я не терял времени даром и уже успел по достоинству оценить красоту того, что вы называете «индейским летом» .

– Пойдем? – Спросила она и, не дожидаясь ответа, прошла вперед. – Здесь недалеко. Дойдем за пять минут.

Холмистые лужайки с редкими деревьями, одетыми во все оттенки желтого и красного, идеально ухоженный газон и правильные ряды одинаковых надгробных камней. Здесь все говорило о равенстве и покое. Царившую тишину нарушали теплые порывы осеннего ветра и негромкое щебетание птиц. Видимо, экскурсионные маршруты проходили где-то в другом месте, и здесь было мало посетителей. Рядом с одним из деревьев престарелый смотритель, занятый уборкой опавшей листвы, ловко и бесшумно орудовал старым, но проверенным инструментом – дедовскими граблями.

– В телефонном разговоре можно выразить все что угодно, кроме благодарности, – сказала женщина, – за все, что вы сделали для нас…и Пола. Когда вы позвонили, я очень обрадовалась. К сожалению, Дора и Алекс не смогли приехать из Бостона. После свадьбы они переехали туда, на квартиру Пола. Они оба просили поблагодарить вас.

– За что? – Удивился он.

– Как? Вы договаривались с другой стороной, вы организовали отправку…, – она подыскивала подходящее слово, – останков сюда. Потом еще и награда.

– Все прошло без проблем. Пола вернули со всеми воинскими почестями, в закрытом гробу, который несли офицеры в полной парадной форме. Ну, а ситуацию с транспортировкой вы знаете: нам очень помог один наш соотечественник из Нью-Йорка.

Мужчина и женщина шли мимо нескончаемых рядов белых камней.

– А как он попал сюда?

– Мы и не ожидали, что все так будет. После произошедшего нас проинформировали о роде занятий Пола и взяли подписку о неразглашении. Потом к нам приехал мистер Гордон, он представился другом Пола и попросил наше согласие на перезахоронение его останков здесь. Он сказал, что по инициативе еще одного друга Пола – мистера Гейлбрайта – была создана специальная комиссия, которая провела повторное расследование обстоятельств дела и постановила, что в действиях Пола не было самоуправства, и он остался верен присяге. Его имя занесли в Книгу славы. Честно говоря, я была удивлена тому, что спасение детей так высоко ценится в наши дни. Я сама веду детскую радиопрограмму… Мне даже подумалось, что здесь не обошлось без сенатора О’Коннела – отца Алекса…

– Дело не только в детях. Вызволяя их, он не посягнул на жизнь других людей. Это признак воинской доблести. Это ценят все, даже наши противники.
Они уже дошли до нужного камня, одного из семи, стоявших отдельной группой чуть поодаль от ближайшего ряда. Под высеченным на камне крестом была надпись: «Пол Зетлян, полковник, 23.09.43 –18.05.94».

Мужчина и женщина возложили букеты к подножью камня. Потом он приложил правую руку к камню и, достав два небольших пакета, высыпал их содержимое на могилу.

– Земля, – сказал он женщине, наблюдавшей за происходящим, – еле убедил ваших таможенников. Горсть из Карабаха, а другую по моей просьбе привезли из Смирны, это в Турции. Там жили его предки.

Наступила тишина.

– Как все это произошло? Вы понимаете, о чем я…

– Трагическая случайность. Мы знали о погоне и о том, что Пол с детьми будет прорываться. Они были в миле от нас, когда в сторону машины ударила артиллерия азеров. Мы их предупредили, что это нарушение перемирия, и что мы вынуждены будем предпринять адекватные шаги. Не знаю, помогло ли это, но после второго выстрела они замолкли. А Пол высадил детей в безопасном месте и, приказав им отходить, сам выехал на открытое место. Он хотел отвлечь огонь на себя, и наехал на мину….Мне очень жаль.

– Вы были его другом? – Женщина смотрела на камень.

– Когда-то у меня были веские причины желать смерти вашему супругу, – улыбнулся он. – А так, мы всегда были соплеменниками по происхождению, коллегами по работе и братьями по принципам, даже тогда, когда жизнь раскидывала нас по разные стороны баррикад.

Он посмотрел на часы и пожал плечами.

– Извините, мадам, но мне уже пора. Не знаю, когда еще отставной полковник понадобится на семинаре в Канаде, но обещаю, что как только попаду в эти края, то обязательно позвоню вам. Прощайте.

– Прощайте, сэр.

Мужчина махнул на прощание рукой и неспешным шагом направился в сторону ворот, но, не пройдя и десяти ярдов, вернулся, доставая что-то из внутреннего кармана плаща.

– Совсем забыл. Это вам.

В его руке была металлическая пластинка в виде солдатского жетона с выгравированными на ней незнакомыми буквами.

– Это просил передать один старик: самый младший из детей – его внук. Он не знал, что вы… Здесь – на армянском, перевод – на обороте. Надеюсь, что я все перевел правильно.
Полковник ушел.

Перевернув пластинку, женщина прочла надпись.

Теплое октябрьское солнце, весело сверкнув на отшлифованном металле, на какую-то секунду ударило ей в глаза. Опустив руку с жетоном, она оглянулась вокруг. Никого. Она осталась наедине с камнем и металлом, на котором старой, но все еще крепкой рукой старика-кузнеца было выбито:

«Пусть не убиваются вдовы тех, кто не вернулся с войны,
ибо не вернувшихся ожидает лучшая участь».

P.S.

Небольшая хищная птица, еле заметно двигая широкими крыльями, грациозно парила в небе. Раскинувшаяся вокруг нее от края и до края горизонта небесная бездна была чиста, и ни единое облачко не нарушало ее ослепительной синевы. Оседавшая сверху прохлада невидимыми водоворотами сталкивалась с теплым, прогретым на майском солнце воздухом, тянувшимся вверх легкими волнами, пропитанными терпким ароматом разогретых скал. Симфония оглушительной тишины навевала умиротворение и покой.

Далеко внизу по серпантину тонкой желтоватой тропинки, едва заметной среди буйной зелени трав и кустарника, поднимались люди. Авангард растянувшейся вереницы практически достиг площадки перед северо-западным участком крепостной стены, опоясывавшей некогда грозную цитадель. Впереди была троица детей: на крутых горных тропах мало кто из взрослых может угнаться за их резвой и неутомимой поступью. Ниже по склону шла молодая семья. Молодая женщина постоянно вырывалась вперед, затем оборачивалась и поджидала мужа, на плечах у которого сидел их маленький сын. За ними медленной, но уверенной походкой шел второй мужчина. Левый рукав его рубашки был заткнут за пояс, а правой рукой он опирался на трость.

Дойдя до площадки, женщина остановилась у груды камней, рядом с устроившимися здесь детьми. Вскоре сюда добрался и ее муж. Сняв с плеч ребенка, он повернулся вниз и махнул рукой однорукому человеку. А тот, присев на траву в десятке ярдов ниже по тропинке, указал тростью вверх, на птицу. Отсюда, сверху, его не было слышно, однако, судя по всему, он о чем-то рассказывал. Маленький смешной мальчик сидел на руках отца и удивленными глазенками смотрел на троицу юных проказников, корчивших ему рожицы. Казалось, мальчик забыл об отце, тыкавшем пальцем вверх и тщетно пытавшемся обратить внимание ребенка на птицу. Слева от папаши стояла его улыбавшаяся супруга и двумя руками придерживала мальчика за спинку.

P.P.S .

Нырнув вниз, птица в крутом пике облетела маленькую рощу и, спланировав над поросшим крапивой внутренним двором крепости, приземлилась на руинах древней церкви. Устроившись на выпиравшем из кладки неотесанном желтоватом камне, ястреб встретился глазами с благообразным седовласым старцем, восседавшим во главе длинного стола, за которым сидели люди в длинных белых одеяниях. И птица увидела, как исчезли выросшие на стенах деревья, как гранитная мостовая проступила сквозь зеленую траву, а поверженные временем камни вернулись на свои места, вернув церкви и крепости их прежнюю земную славу. И тогда, как по мановению невидимой руки, люди в белых одеяниях обратили свои взоры к седовласому старцу. Все, кроме одного – сидящего в самом конце стола и смотрящего туда, где за высокой крепостной стеной в ответ на взволнованный женский голос «Где ты, Пол?» раздался озорной смех спрятавшегося ребенка и слышался голос его отца, излагавшего знакомое повествование: «…и сказал хан…».

Эдуард Атанесян
Степанакерт-Ереван-Степанакерт
Июнь 2001-август 2005гг.