Продолжаем публикацию повести Эдуарда Атанесяна «За чертой истины».

«… Эта книга о человеческих трагедиях, которые являются следствием реализации множества истин. На основе одного лишь фрагмента из череды событий, связанных с конфликтом между Азербайджаном и Нагорным Карабахом, автору удалось убедить читателя в состоятельности этого, на первый взгляд, парадоксального утверждения…» (Александр Григорян, политолог, эксперт по вопросам Кавказского региона)

Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6, Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13, Глава 14, Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20, Глава 21, Глава 22, Глава 23, Глава 24, Главы 25-26

ГЛАВА 27

Солдаты показались через четверть часа. Сначала сквозь шум дождя послышались их голоса, затем сквозь направленное в сторону отверстие начавший было дремать Пол увидел, как на расстоянии сорока футов от норы двое в зеленых балахонах медленно спускались вниз по склону. Практически сразу же послышались голоса справа от входа в нору. Это было так близко, что, подавшись назад, Пол обнял детей за плечи и, притянув к себе, еле слышно прошептал:

– Тихо, не бойтесь.

Дети прерывисто дышали. Пол слышал, как гулко бьются их сердца и опасался, что хрупкая детская психика может не выдержать и, задергавшись, дети могут выдать свое присутствие. Но все прошло нормально.

Наверняка тревогу поднял Абу, опередивший график и приехавший за пленными раньше установленного срока. Если бы он знал, кто увел детей, то наверняка не поднял бы тревоги и не послал бы по их следам азербайджанцев. Значит, Джафар не сказал ему правды. Это понятно, ибо в этом случае жизнь Расула не стоила бы и ломаного гроша. Пол понял, что его лучший ученик сделал свой выбор. Такова жизнь. Прощай, Джафар.

Через десять минут Пол осторожно отодвинул куст и, приказав детям оставаться на месте, вышел на разведку. Солдаты были далеко внизу. Их голосов не было слышно, зато, взобравшись на дерево, он разглядел в прицел двоих из них, пересекавших небольшую полянку в глубине лощины. Наверху все было спокойно, и он решил, что можно двигаться дальше.

Как он и предполагал, уйти от поисковой группы было нетрудно. Его больше волновала перспектива быть преследуемым моджахедами. Если они «взяли» след беглецов, то будут идти по нему до конца, даже если до них местность прочесывал кто-то еще.

– Нас ищут внизу. Это означает, что мы сможем уйти отсюда до того, как они поймут, что мы их перехитрили. Впереди пойду я, сзади пойдет Браво, Чарли и, наконец, Альфа. Всем следить за мной. Поднятый вверх сжатый кулак – все должны остановиться. Если кулак разжимается – все должны залечь. Если я вновь сжимаю руку – все становятся на ноги и ждут приказа продолжать путь. Этим приказом будет большой палец. Я его покажу вот так, понятно? Расстояние между мной и вами десять шагов.

Беглецы вновь тронулись в путь. Достигнув вершины склона, Пол поднял вверх сжатый кулак и, оставив детей в кустах, вновь взобрался на дерево и осмотрелся. Первое, что бросилось в глаза, были грузовики, которые подогнали к северному склону дальнего холма и рядом разбили большую палатку. Из нее торчала труба, над которой вился тонкий сизый дымок – видимо, дежурные начали готовить обед. Чуть поодаль четверо солдат возились с другой палаткой. Далекие карабахские позиции были скрыты за сероватой пеленой дождя, шумно барабанившего по листьям. Идти туда напрямик, через холмы, было бы безумством, и Пол решил вести детей на восток, в сторону основных автомобильных магистралей. В этом был определенный риск, хотя вряд ли кто-либо мог предположить, что покинув спасительный лес, беглецы рискнут передвигаться в непосредственной близости от оживленных дорог. «Сначала пойдем по вершине гряды, а через пару миль сориентируемся по обстановке», – подумал он, подзывая детей.

Ярдов через триста внизу, за заросшим молодыми вязами выступом гряды, показался знакомый военный «УАЗ», чье появление у дальнего холма Пол наблюдал в оптический прицел. Сейчас же покрытый толстым слоем грязи внедорожник стоял там, где идущая из засохшего яблоневого сада и огибавшая холмы дорога сворачивала на восток и шла параллельно гряде, на расстоянии вытянутой руки от пышных кустов и раскидистых деревьев, нависавших над грунтовой дорогой. Подняв кулак, Пол раскрыл ладонь, и дети мгновенно залегли на мокрую землю. Судя по всему, командирская машина глухо застряла в дорожной жиже. Сверху было видно, как невысокий плотный солдат, чертыхаясь и кого-то громко ругая, тащил на себе большую охапку нарубленных в лесу зеленых веток. Свалив ношу на обочине, он стал по одному просовывать ветки под передние колеса. Закончив с этим, солдат запрыгнул на подножку, завел двигатель и попытался выехать, но – безрезультатно. После третьей попытки он выскочил из машины и, встав по колено в грязи, в сердцах хлопнул дверцей и пару раз ожесточенно пнул колесо. Немного успокоившись, он сделал пару шагов в сторону холмов и стал кого-то громко звать по имени. Это тоже было напрасным занятием – до палаток было очень далеко. Тогда водитель вернулся к машине, подобрал лежавший на земле штык-нож и обреченно побрел в сторону леса. Все ясно: командирская машина стояла рядом с палатками, где, в ожидании обеда, водитель вяло перекидывался словами с поварами, когда с ним связались по рации и приказали выехать туда, где ему предстояло подобрать начальство. Незнакомый с местностью салага недооценил лужу и застрял в ней по уши, что грозило ему конкретными неприятностями. Вдобавок ко всему, у него не было рации, чтобы позвать на помощь.

Казалось, Пол с детьми могли спокойно продолжить свой марш-бросок, но, видимо, судьба сама решила облегчить их дела. Пол критическим взглядом оценил состояние детей: уставшие и промокшие до ниточки, те беспокойно ждали дальнейшего хода событий. Он знаком подозвал их и что-то нашептал им на ухо. Они обрадовано закивали. Тогда, пригнувшись, он короткими перебежками спустился по склону и настиг солдата уже около машины, где тот, сбросив очередную охапку ветвей, собирался было разогнуть подуставшую спину. Услышав негромкий окрик, водитель резко повернулся и удивленно застыл.

– Сдавайся, – сказал ему Пол по-турецки, – останешься в живых.

Прошло секунд десять, прежде чем водитель сообразил, что стоявший перед ним человек – видимо, один из тех, кого они с утра искали – безоружен. Тогда он усмехнулся и покачал головой, всем своим видом давая понять, что не воспринимает угрозу всерьез.

– Сам сдавайся, – ответил он по-азербайджански и начал разминать пальцы рук и мотать головой.

Это была угрожающая разминка борца, готовящего суставы и позвонки к схватке. Вероятно, этот беглец в глазах азербайджанца выглядел слишком худосочным, чтобы схлестнуться с таким крепышом, как он. Недаром его взял к себе водителем сам начальник.

Впрочем, окрик сзади быстро прекратил затянувшуюся демонстрацию силы. Обернувшись, незадачливый водитель увидел мальчика лет десяти – двенадцати, который целился в него из его же автомата, который он собственноручно оставил в багажном отделении застрявшей машины. Еще двое детей стояли рядом.

– Спасибо, Альфа. Ты спас мне жизнь, – улыбнулся Пол, – надеюсь, ты знаешь, как обращаться с этой штукой?

– Да, сэр, – сказал Альфа, вытирая правым плечом капли дождя, скатывавшиеся с лица, – я много стрелял из такого.

Оружие в его руках едва заметно дрожало.

– Отлично, – Пол уселся прямо на мокрую траву и кивнул на ошарашенного водителя, – ну и что будем делать с ним?

– Мы хотели посмотреть, как ты его будешь бить, – послышался голос Браво, – но Альфа не стал этого дожидаться…

– Я его пристрелю, сэр, – спокойно сказал Альфа и вновь провел плечом по щеке, – только нужно поставить его чуть левее, чтобы не задеть машину и тебя.

– Война кончилась, Альфа, – Пол смотрел на водителя, начавшего подавать признаки беспокойства, – оставь его, пусть живет.

– Нет, пусть пристрелит, – вновь заговорил Браво, – это они убили родителей Ва…, Чарли. Пусть стреляет.

– Что ты думаешь, Чарли?

Происходящее принимало неожиданный поворот, и уже никто из беглецов не помнил о дожде, усталости и опасности.

– Они убили моих родителей, – начал Чарли, – мы ехали на повозке в деревню, к деду. Мы уже доехали, когда отец послал меня вперед – предупредить деда, чтобы он открыл ворота. Я побежал вперед…

– Можешь не продолжать, Чарли.

– Он добежал до улицы, где мы играли. Это рядом с воротами его деда. Но вдруг стали стрелять. Они, – Альфа исподлобья поглядывал в сторону водителя, – стреляли по деревне из пушки. Мы упали на землю. Было страшно. Когда все кончилось, мы все побежали к повозке. Она была поломана, там была кровь и обрывки одежды, на них была рассыпана белая пыль. Нам сказали, что это была мука. У осла оторвало заднюю ногу, он был еще жив: хотел встать, но не мог и дергался в пыли. Чарли сказал, что в повозке были его отец, мать и сестра. Она еще не умела ходить, ее всегда держали на руках.

Маленький Чарли стоял рядом и, пытаясь казаться сильным, украдкой вытирал нос изодранным локтем. Плакал он или нет, было трудно понять: дождь большими безразличными каплями барабанил по лицу маленького солдата. Между тем пленный азербайджанец демонстративно уселся на траву, спиной к Альфе. Тот удивленно посмотрел на Пола.

– Ну и чего же ты ждешь? – Спросил Пол, пожимая плечами.

– Следующего раската грома, – усмехнулся Альфа, – не хочу, чтобы выстрел услышали его друзья.

У Пола похолодело внутри.

– Обещай, что ты не сделаешь этого, пока я не расскажу тебе историю этого азербайджанца.

– А ты ее знаешь? – хмыкнул Альфа, крепче сжимая автомат в руках.

– Он родился 18-19 лет назад в каком-то горном селе. Возможно он первый ребенок в семье, может быть, третий или единственный – не важно. Важно то, что его родители, а возможно и дедушка и бабушка с нетерпением ждали его рождения. Они не знали, что это будет мальчик, но наверняка надеялись на это. Когда он родился, собралось много родственников, они устроили пир и поздравляли друг друга. Но больше всего обрадовался его отец, который видел в этом маленьком ребенке продолжателя своего рода. Возвращаясь с работы домой, он каждый раз становился у колыбели, смотрел на спящего мальчика и что-то ему тихо шептал. Наверное, он говорил о том, что когда мальчик вырастет, он научит его всему, что умеет сам. Он очень хотел, чтобы был мир, чтобы его сын получил образование, нашел почетную работу и жил жизнью более легкой, чем он сам. Его отец не думал, что придет время, когда его соплеменники начнут войну и прогонят соседей, а его сына заберут в армию и отправят на фронт. Он и его жена очень беспокоились о сыне, они не знали, что он стал водителем важного начальника. Узнав о том, что их сын будет просто водить машину, они очень обрадовались. Еще больше они обрадовались тогда, когда узнали, что война закончилась. А сейчас, в эту самую минуту, они и не догадываются, какое несчастье ожидает их. Еще немного, и их сына не станет. Все их надежды и мечты исчезнут, они будут везде искать своего сына, плакать, молиться, но никто и никогда уже не сможет им помочь. Впрочем…, пожалуй, за исключением тебя самого, Альфа.

– Они убили родителей Чарли, – голос Альфы дрогнул.

– Вряд ли он в этом замешан. Он водитель.

– Я никого не убивал, – сказал водитель по-армянски и, встав на ноги, повернулся к Чарли, – соболезную.

Все удивленно замерли, и лишь молчавший все это время Чарли медленно отвел в сторону ствол автомата и, повернувшись спиной, стал ожесточенно водить по лицу рукавом своей старой школьной куртки.

– Он врет. Он говорит так, потому что боится, что я могу разнести ему голову, – Альфа усмехнулся и приник к прорези прицела.

– Да? – Водитель покачал головой, видимо, у него была мания качать головой, – ты даже не снял автомат с предохранителя.

Мальчик покраснел. Пленный был прав: с таким же успехом ребенок мог бы целиться в него из швабры. Положение небольшого металлического рычага в корне меняло положение вещей и статус участников происходившего.

– Ты все еще хочешь пристрелить его? – Буднично осведомился Пол.

– Нет, – бросил Альфа раздраженно и опустил автомат, – а я думал, что ты научишь нас быть сильными.

– Только сильный может преодолеть искушение разнести кому-то голову, тем более, когда в этом уже нет нужды. Поздравляю, ты только что одержал свою первую победу.

Подойдя ближе, Пол забрал у ребенка оружие.

– Я не требую, чтобы ты его простил. Не мне вас этому учить. Я хочу, чтобы каждый из вас научился уважать законы войны как настоящий воин. Перед нами пленный, он безоружен, он не оказал нам сопротивления, и мы не вправе убивать его, – сказал Пол и отомкнул магазин «Калашникова».

– У нас тоже нет оружия, но за нами гонятся солдаты с автоматами. Почему они не уважают эти законы?

– Потому, что мы сильнее их, – Пол передернул затвор и подхватил патрон, вылетевший из казенной части. – Им нас не поймать.

Подмигнув детям, он просунул патрон в пламегаситель и осторожно отогнул пулю в сторону.

– Ладно, сынок, – обратился он к «пленному», – законы войны, которые, как видишь, мы очень уважаем, требуют, чтобы ты ответил на пару наших вопросов.

Водитель потупился. Неожиданное приключение, свалившееся на его голову из-за застрявшей машины, так оглушило его, что он даже и не помышлял о сопротивлении или побеге. Тем не менее он понял, что ему ничего не грозит, и теперь всем своим видом давал понять, что отвечать на вопросы он не собирается.

– Ладно, – усмехнулся Пол, – скажи хотя бы, откуда знаешь наш язык.

– Я родился в Армении, в Амасии… В Ленинакане у меня был тренер по борьбе. Вас все равно поймают…

– И это все, что ты хочешь сказать? Да?

Пол быстро вернул патрон в патронник и резко задвинул затвор. Тот застыл, не дойдя до конечной точки своей траектории: деформированный патрон застрял в казенной части, и оружие заело. То, что нужно. Придерживая оружие за цевье и приклад, Пол неожиданно подбросил его в сторону водителя. Сосредоточив взгляд на летящем предмете и инстинктивно выбросив руки вперед, тот не сразу понял, что тяжелый кулак, просвистев между магазином и пистолетной рукояткой падающего автомата, рассек ему переносицу. Застыв от неожиданности, он не успел ничего толком разобрать, когда второй кулак столь же беспощадно ткнул его куда-то в область солнечного сплетения, и неразговорчивый солдат судорожно рухнул в лужу грязи.

– Все в машину.

Пол оттащил водителя на обочину и бросил рядом автомат. Вернувшись, он ногами придвинул кучу веток к передним колесам и сел за руль.

На заднем сиденье лежал полиэтиленовый пакет со сложенной повседневной военной формой советского образца. Видимо, ее владелец, прежде чем идти на поиски беглецов, переоделся в более подходящую случаю полевую форму. Пол развернул сверток. Большой и важный начальник оказался майором. Судя по размеру формы, он был немного ниже ростом и полнее. Документов в карманах не оказалось. Ничего, если сидеть в машине и не слишком высовываться, то будет в самый раз. Здесь же, на сиденье, Пол напялил на себя китель майора и повернулся в сторону детей.

– Похож?

Те пожали плечами. Они были шокированы неожиданной сценкой избиения водителя.

Пол завел двигатель, включил дифференциал и плавно нажал на акселератор. К его радости, немного пробуксовав на наваленных ветках, машина выбралась из лужи и выехала передними колесами на обочину.

– А теперь, господа, я прошу вашего внимания, – Пол выровнил руль и оглянулся в сторону леса. – Мы едем в сторону линии фронта. Если все будет хорошо, то скоро мы ее перейдем. Проблем две: по пути нас могут поджидать дорожные посты. Их необходимо проехать без шума. Ведите себя тихо и не высовывайтесь. Альфа, поищи там в багажнике плащ–палатку или большую тряпку. Вы все ляжете на пол и укроетесь этой тряпкой. Сверху уложите рюкзаки. Понятно? Проблема N2: переход через линию фронта… Это опасно, но возможно. Вы должны будете четко исполнять мои указания. Когда мы приблизимся к линии, Браво пересядет вперед и уляжется на пол, спиной вперед. Его рука будет рядом с дверной ручкой. Альфа, твоя дверь справа, Чарли, у тебя задняя левая дверь. Каждый из вас устроится у двери, как Браво – спиной вперед – и будет ждать сигнала. Об остальном я скажу на месте. Вопросы есть?

– Ты ударил этого азера, – констатировал Браво.

– Да, ты прав. Альфа оставил ему жизнь, и я тоже хотел сделать этому парню что-нибудь хорошее.

– Ты его избил, – удивился ребенок, – разве так делают хорошее?

– Он солдат, – усмехнулся Пол, лихо объезжая лужи и кочки, – если бы мы его просто оставили там, то ему нужно было бы объяснять своим командирам все произошедшее. Как солдат, он не имел права нас отпускать, он должен был остановить нас, даже ценою своей жизни. Но он этого не сделал. За это его могут расстрелять или посадить в тюрьму. А так, его найдут окровавленным, с автоматом в руке. Они подумают, что солдат хотел остановить нас, но не смог: боролся с нами, пытался стрелять, но оружие заклинило. Получается, что Альфа даровал ему жизнь, а я спас от тюрьмы и неприятностей с начальством. А оно, поверьте мне, будет очень недовольно, когда узнает, кто угнал машину.

– Мы угнали, – послышался гордый голос Чарли, – а что такое «заклинило»?

– Это, когда оружие не может стрелять, сынок, – ответил Пол и, перетянув руку через спинку сиденья, потрепал ребенка по голове. – Знаешь что, Чарли? У меня для тебя есть подарок. Я отдам его тебе после того, как мы переедем линию. Но сначала ты должен обещать мне, что будешь держаться молодцом.

– А какой подарок?

– Секрет.

Лихо подпрыгивая на проселочной дороге, «УАЗ» выехал на разбитый асфальт и, проехав между лесистыми холмами около трех миль, вновь свернул на проселочную дорогу, ведущую на юг, в сторону карабахских позиций. Импровизированный шлагбаум – длинное и почти прямое бревно с противовесом из пары танковых траков – Пол заметил еще издали. Рядом, на обочине пустынной дороги, примостилась небольшая, наспех сколоченная будка. Издали было трудно понять, почему покрашенное в черно–белую полоску бревно перекрывало дорогу именно в этом месте, и только подъехав ближе, Пол увидел стройный ряд палаток и пару покрытых брезентом танков в широком овраге, перпендикулярно выходившем к дороге и практически неразличимом издали.

– Всем сидеть тихо, – сказал он, повернувшись назад и, поправил изодранный промасленный коврик, которым прикрылась троица.

Заслышав звук работающего мотора, заспанный караульный пулей вылетел из будки и, на ходу поправляя ремень автомата, встал около противовеса. Не доезжая до него, Пол раскрыл окно и, высунувшись из машины, указательным пальцем левой руки указал вперед, в сторону позиций. Это должно было успокоить солдата, на котором наверняка лежала тяжелая обязанность предупреждать местных офицеров о неожиданных наездах непредсказуемого начальства. Едущий на фронт «УАЗ» с номерами местного военного соединения мог стать серьезной головной болью для тех, кто был там, на линии, а здесь местные могли спать спокойно. Как Пол и предполагал, эффектно продемонстрированные майорские погоны произвели на солдата нужное впечатление, и он бросился отвязывать конец шлагбаума. Пол, как и полагается большому начальству, сурово оглядел солдата и, демонстративно остановив взгляд на его обуви, недовольно покачал головой. Перехватив взгляд, солдат побледнел и, вытянувшись под дождем по стойке «смирно», дрогнувшим голосом пожелал «йолдашу майору» счастливого пути. Пол сурово кивнул и медленно, как бы нехотя, отъехал.

Проводив взглядом машину, караульный бросился в будку, обул разбитые ботинки, а трофейные кожаные сандалии без задников завернул в кусок тряпки и просунул в щель между землей и задним углом будки – от греха подальше: вдруг эта штабная крыса еще вернется и устроит разбор. Усевшись на пустой ящик и закурив сигарету, он думал, что легко отделался, и что скоро его сменит напарник.
Он успел сделать всего две затяжки, когда из оврага, застегивая на ходу китель, выскочил офицер с перекошенным от испуга лицом и бросился к нему. Сигарету пришлось выбросить. Встав по стойке «смирно», караульный попытался аккуратно раздавить каблуком дымящийся кончик сигареты. К сожалению, это ему не удалось, и он просто целиком вдавил драгоценное курево в грязь. А подбежавший офицер схватил его за грудки и, задыхаясь от быстрого бега и волнения, прерывисто бросил:

– Номер…, номер запомнил?

Между тем, завернув за поворот и отъехав на пару сотен ярдов, Пол скомандовал детям «отбой». Как и в случае с берлогой, его не покидало беспокойство, что дети могут не выдержать напряжения и выдать себя. Но нет, несмотря на нежный возраст, у них была хорошая выдержка и железные нервы, и из них вышел бы толк.

– Альфа, – посматривая в зеркало заднего обзора, он передал назад сложенный нож, – перейди в багажное отделение и вырежи окно, оно так заляпано грязью, что я не вижу происходящего за нами. Не поранься, а нож оставь себе – это подарок. Действуй.

Пока старший мальчик орудовал в багажнике, Пол вел машину по волнистому краю ущелья в сторону высокого холма со скалистой вершиной, возвышавшейся над позициями обеих сторон. Проехав мимо замаскированных орудий, расположенных ниже дорожного полотна и скрытых от противоположной стороны кромкой леса, машина достигла развилки у подножья холма. Где-то впереди за его склоном располагались основные азербайджанские позиции, контролировавшие стратегическую дорогу, перпендикулярно пересекавшей заросшее лесом скалистое ущелье. У развилки Пол свернул вправо, в сторону ущелья, и, оглянувшись по сторонам, притормозил под раскидистой кроной большого бука, скрывавшую часть дороги от потоков дождя. Здесь он встал на подножку «УАЗ»–а и, упершись локтями в брезентовый верх, стал рассматривать в прицел последний и самый ответственный отрезок исхода, едва различимый за плотной пеленой дождя. Там, впереди, были карабахские позиции, до которых по воздуху было не более двух миль. Ведущая к ним дорога сначала плавно и практически по прямой спускалась к горной речке цвета какао, чье зигзагообразное русло делило дно ущелья на две неравные части. Брод, расположенный практически впритык к противоположному, карабахскому склону, был скрыт от посторонних глаз раскидистыми кронами старых орешин и густым кустарником. Далее дорога наискосок пересекала открытое пространство и серпантином взбиралась вверх по лесистому склону. Этот отрезок пути, от брода и до бровки ущелья, был самым опасным. В обычных условиях всю оставшуюся дорогу хороший водитель мог бы проскочить минут за десять, не больше. Но не сейчас. Пол был более чем уверен, что на холме у азербайджанцев были наблюдатели и огневые точки. Заподозрив неладное, они уже через минуту могли открыть по «УАЗ»-у ураганный огонь. Оставалось надеяться, что дождь разогнал всех по блиндажам и укрытиям, и путь беглецов свободен.

Его раздумья неожиданно прервал детский окрик:

– Сэр, смотри, там, сзади…!

Черное перекрестье прицела описало кривую по склонам ущелья и уперлось в капот «УАЗ»–а, стремительно несущегося прямо на Пола. От неожиданности он чуть было не выронил прицел: в трехстах ярдах от них неслись две машины – второй машиной был армейский грузовик с открытым верхом.

Вскочив в машину, Пол бросил прицел Браво и нажал на акселератор.
– Это тебе, Браво. Ты молодец, вовремя заметил… А теперь ложись на пол. Альфа, ты отвечаешь за Чарли, уложи его на пол и сам не высовывайся. Будем прорываться.

Ревя мотором и подпрыгивая, автомобиль с беглецами мчался в сторону спасительного брода. Преследователи еще не стреляли. Неужели надеялись взять живыми?

– Если будут стрелять, прижмитесь к полу и поберегите головы…

Пол не успел договорить, как в пятидесяти ярдах впереди машины, в зарослях у правой обочины взвился столб черного дыма. Страшный грохот заглушил его слова, а взрывная волна дернула машину и накренила ее влево. Инстинктивно прикрывая лицо рукой, Пол все же успел резко повернуть руль влево и притормозить. Летящие щепки, ветки и земля покрыли лобовое стекло частой сеткой трещин. Когда грязь осела, беглецы увидели, как жалобно царапали воздух лишившиеся щеток деформированные «дворники», а барабанившие по стеклу капли медленно стекали по иссеченной поверхности, оставляя за собой длинные грязные разводы. Все это длилось каких-то две – три секунды. Выбив локтем стекло, Пол вновь завел машину и засмеялся:

– Видите, как они нас боятся, стреляют из пушки. Быстро спустите стекла на дверях.

Дети, когда-то уже пережившие нечто подобное, испуганно плакали. Впрочем, бояться пока нечего: первый выстрел был предупредительным. Если азеры и во–второй раз выстрелят поверх голов, то в третий все может плохо закончиться. Когда в зеркале заднего обзора показались машины с преследователями, Пол вырулил на середину дороги и вновь нажал на газ. Оставлять детей в машине стало слишком опасно: если артиллерия не накроет «УАЗ» до брода, то наверняка сумеет сделать это на открытом склоне. Он хотел вернуть детей домой в целости и сохранности, а получалось так, что завел их под обстрел – на верную гибель.

– Слушайте внимательно, солдаты, – Пол старался перекричать рев двигателя, врывавшийся в кабину сквозь разбитое стекло. – Браво, пересядь вперед. Альфа, ты должен расположиться у правой двери. Чарли, твое место у левой. По моему сигналу вы без промедления откроете двери, выскочите из машины, откатитесь в сторону и заляжете. Понятно? Я не смогу долго задерживаться, так что вам придется все сделать правильно. Как только я отъеду, вы войдете в реку и пойдете вдоль ее левого, запомните, левого берега. Вам нужно будет дойти вон до того места. Дальше будете действовать по обстановке. Старшим я назначаю Альфу. Слушайтесь его, ясно?

– Ты оставляешь нас одних, сэр? – Сзади послышался голос Альфы.

Второй взрыв взметнул в воздух высокий столб грязи и дыма в сорока ярдах прямо по курсу машины. Ее снова тряхнуло, но на сей раз Пол не стал тормозить, и джип на всей скорости перелетел через неглубокую дымящуюся воронку.

«Миномет», – пронеслось у него в голове.

– Это приказ, Альфа. Иного выхода у нас нет.

Пол почувствовал, как плачущий ребенок судорожно ухватил его за плечо. Это был Чарли.

– А, Чарли, сынок, а я ведь совсем забыл, – сказал Пол, потершись небритой щекой о детскую руку.

Похлопав себя по карманам, он вовремя спохватился, снял с шеи медальон в виде граната и положил его в детскую ладонь.

– Запомните: вы должны дойти. Я встречу вас на той стороне.

На полной скорости влетев в островок спасительной зелени, автомобиль резко сбавил ход, и Пол крикнул детям: «Выходите!»

Послышался лязг открываемых дверей.

Пол боковым зрением зафиксировал, как одетый в изодранное «пончо» и опоясанный «кушаком» философ Браво бросил на него последний взгляд, затем решительно толкнул ногой дверь и, охнув, спрыгнул на мелькавшую под ногами дорогу.

Пол поймал себя на мысли о том, что не может заставить себя смотреть на детей. Он склонил голову к рулю и закрыл глаза.

Он не увидел, как рано возмужавший Альфа, напряженно моргая глазами и инстинктивно прикрывая лицо изодранными в кровь ладонями, бесстрашно бросился в бурлящую от дождя лужу и, подняв фонтан желтых брызг, погрузился с головой в коричневую жижу. Как помнящий о приказе маленький Чарли с не по-детски ожесточенным и сосредоточенным взглядом на лице откатился в сторону и, до боли в суставах сжимая подарок Пола в задранной над грязью руке, первым отполз к мутной реке.

Переехав реку, машина уперлась колесом в большой камень и остановилась, дважды моргнув красной лампочкой на приборной панели. Вокруг воцарилась оглушающая тишина. Подняв голову, Пол осмотрелся. Щемящее чувство тоски и одиночества железными клещами схватило его за сердце и, пройдя холодными мурашками по промокшей от дождя спине, отдалось свинцовой тяжестью в усталых коленях. Какую-то долю секунды он подумал, что можно бросить машину и достичь брода раньше преследователей, что пока артиллерия азеров станет ярд за ярдом обрабатывать береговую полосу, он успеет догнать детей, что есть Дора, что…

Машина тронулась с места и поехала вверх по открытому склону. Пол остался наедине с дорогой, развороченной гусеницами танков и разбухшей под напором воды, нескончаемым потоком скатывавшейся вниз по склону. Справа от него сквозь пелену ливня виднелось широкое ущелье, а слева в паре ярдов от машины тянулся выровненный ножом бульдозера покатый склон, из буроватого среза которого местами выглядывали корни уже не существовавших деревьев.

Эдуард Атанесян

Окончание