Надежда Никитенко. Начало киевского христианства

ЛИТЕРАТУРА

«Наша Среда online» — Продолжаем публикацию книги Надежды Никитенко «От Царьграда до Киева. Анна порфирородная. Мудрый или Окаянный?». Благодарим автора за разрешение на публикацию!

От автора

АННА ПОРФИРОРОДНАЯ

Начало киевского христианства

Утомительное путешествие приближалось к завершению. Когда сквозь марево жаркого летнего дня на правом берегу Днепра появилась зеленая цепь гор, Анне сообщили, что флотилия приближается к Киеву. Царицу охватило волнение: вот и прибыла она к своему пожизненному пристанищу!

Ей поведали древнее предание об основании Киева тремя братьями — Кием, Щеком и Хоривом, у которых была сестра Лыбедь. Братья сидели со своими родами на горах, получивших их имена, а от имени старшего из них пошло название основанного ими города. Анна думала о том, что пришла она сюда путем апостольским, потому что на киевских горах установил свой крест св. апостол Андрей, его уста благословили этот край, и он первым насадил здесь семена веры. Так ей рассказывали киевские христиане, которые были в окружении Владимира. Из сочинений византийских писателей Анна знала, что апостолу Андрею выпала по жребию в удел Скифия, где ему предстояло проповедовать Евангелие. В «Церковной истории» Евсевия Памфила она читала, как святые апостолы и ученики Спасителя разошлись по всему миру для науки о Христе. Фоме выпала судьба идти в Парфию, Андрею — в Скифию, Иоанну — в Азию, где он жил и умер в Эфесе. Это предание сохранилось с апостольских времен, и оно рассказывало, что Андрей Первозванный был основателем Константинопольской церкви. Господь уже тогда породнил Киев с Константинополем.

А у монаха Епифания она прочла, что апостол Андрей осуществил три путешествия: обошел западное побережье Малой Азии, южное побережье Черного моря и доходил вплоть до Иверии. Во время третьего путешествия апостол обошел восточное и северное побережье Черного моря, побывал на Боспоре, в Херсонесе и Феодосии. Епифаний узнал об этом от древних церковных писателей. Да и сам Епифаний обошел все побережье Черного моря — от Синопа к Боспору, Херсонесу и Феодосии. Везде выслушивал он местные рассказы об апостоле Андрее, собственными глазами видел церкви, кресты, иконы св. Андрея, везде расспрашивал, собрал и записал имена его учеников, которые были первыми епископами Церквей, учрежденных апостолом.

В Менологии, выполненном для ее брата Василия II, где содержатся повествования о святых и их изображения, под 20 января Анна прочитала о трех мучениках — Инне, Римме и Пинне, бывших родом из северной Скифии. Они были учениками апостола Андрея и продолжали учить скифов, и окрестили многих, но правитель варваров схватил их и отдал на муку. Была тогда свирепая зима, реки замерзли так, что по ним ездили. Святых мучеников привязали к высоким сваям, стоявшим в воде; там они и замерзли.

Тогда в памяти Анны всплыла знаменитая история мучеников севастийских, пострадавших в царствование Лициния. Около 320 г. в римской провинции Малая Армения, в городе Севастии, стояло римское войско, возглавляемое убежденным язычником Агриколаем. В его войске было 40 воинов-христиан. Агриколай приказал им принести жертву языческим богам, а когда они отказались, их раздели и поставили на лед озера, находившегося вблизи Севастии. На берегу топили баню для тех из них, кто захочет отречься от своей веры. Ночью, когда мороз усилился и поднялся сильный ветер, тела воинов заледенели. Один из них не выдержал и ринулся к бане, и, оттаяв там, упал мертвым. В три часа ночи над ними засиял теплый свет и растопил на их телах лед. Язычник-часовой возвел глаза к источнику света и увидел 39 венцов, сходивших с неба подобно Духу Святому. Он сбросил одежду и с криком «И я христианин!» побежал к мученикам. Тогда сошел сороковой венец. Хотя утром мученики-воины были убиты, их подвиг предвестил рождение Церкви.

Анна усматривала таинственную связь в истории апостола Андрея, его скифских учеников и севастийских мучеников, ведь последних считала покровителями Владимира и его дружины — новоявленных воинов-христиан. Крещение мучеников на льду озера водой и Святым Духом, — думала Анна, — предвестило крещение в Херсоне, где родилась Русская Церковь. Царица знала, что на подкупольных арках русских храмов будут изображены севастийские мученики, на чьих костях и крови созидалась христианская Церковь.

Указывая на проплывающие мимо киевские горы, Анне рассказывали: «Когда апостол Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Корсуня устье Днепра, и поплыл по нему вверх, дабы пойти в страну варягов, а оттуда отправиться в Рим. Пришел к горам киевским и стал под ними на берегу. А с восходом солнца возвестил своим ученикам: «Видите ли горы сии? На них воссияет благодать Божья. Здесь будет город великий, и воздвигнет Бог много церквей». И взойдя на горы эти, благословил их, и поставил крест, а позже здесь возник Киев.

То были пророческие слова. В Киеве со времен крещения Аскольда уже существовало христианское сообщество, имевшее собственную соборную церковь св. Ильи Пророка. Даже при княжеском дворе язычника Игоря существовала целая партия христиан, и была она настолько сильной, что князь должен был открыто признать ее в своей договорной грамоте при заключении мира с греками. Анна знала текст грамоты, хранившейся в императорском архиве. Вот как там записано: «Те из нас, кто крещен, в соборной церкви клялись церковью святого Ильи в предлежании Честного Креста и хартии этой соблюдать все, что в ней написано, и не нарушать из нее ничего; а если нарушит это кто-либо из нашей страны — князь или иной кто, крещеный или некрещеный, — да будет проклят от Бога. А некрещеные русы кладут свои щиты и обнаженные мечи, чтобы поклясться, что все, написанное в хартии этой, будет соблюдаться Игорем и всеми боярами, и всеми людьми Русской страны во все будущие годы и всегда. Если же кто из князей или из людей русских, христиан или нехристиан, нарушит то, что написано в хартии этой, — да будет достоин умереть от своего оружия и да будет проклят от Бога и от Перуна за то, что нарушил свою клятву».

Очевидцы рассказали Анне, как происходило в Киеве утверждение мирного договора. Когда послы Игоря вернулись в Киев вместе с греческими послами, то греки, дабы верить грамоте Игоря, должны были присутствовать при клятве князя с боярами на верность договору, — таким был давний дипломатический обычай. Греки сказали Игорю: «Твои послы приводили к присяге наших царей, а нас послали привести к присяге тебя и твоих мужей». На следующий день Игорь позвал послов и пришел на холм, где стоял Перун, и там русы-язычники положили оружие свое, щиты и золото — и присягнули. А окрещенные русы присягали в церкви святого Ильи, что стоит над Ручаем в конце Пасынчей беседы и Хазарского урочища, ибо здесь была соборная церковь, ведь многие варяги были христианами. Игорь, утвердив мир с греками, одарил послов мехами, рабами и воском, и отпустил их.

Анна спросила, где стоит в Киеве церковь св. Ильи. И что означают все эти непонятные для нее названия? Киевляне объяснили ей, что пасынками русы называют молодых дружинников из близкого окружения князя, а беседой — легкое открытое строение, где они собираются, место для дружинных бесед. Стоит та церковь на Подоле, неподалеку от торговой гавани, над ручьем, впадающем в Почайну — притоку Днепра, где купцы-дружинники имеют свои жилища и корабли. В близлежащем урочище селились и торговцы-хазары, отчего и возникло название места, где стоит церковь.

В Константинополе также была отдельная церковь св. Ильи для варяжских наемников, служивших в императорском войске. Почитание Ильи Пророка было распространено среди северных неофитов, потому что св. Илья прославлен как непримиримый борец с язычеством, на Руси он заменил собой Перуна-громовержца.

Русское христианство имело уже и своих мучеников. В 983 г., после удачного похода на ятвягов, Владимир, еще язычник, решил принести благодарственную жертву языческим кумирам. Старейшины и бояре посоветовали князю: «Бросим жребий на отрока и девицу, на кого упадет, того и зарежем в жертву богам». Тогда в Киеве жил один варяг, который пришел из Византии и тайно исповедовал христианскую веру. И был у него сын, прекрасный лицом и душой, и на него-то, по зависти дьявола, выпал жребий. Пришли к варягу княжеские посланцы и сказали: «Выпал жребий на твоего сына, избрали его боги, так принесем же им жертву». А варяг им ответил: «Не боги то, а дерево: нынче есть, а завтра сгниет. Не едят они, не пьют, не говорят, а сделаны руками из дерева, топором и ножом. А Бог один, ему служат и поклоняются греки. Он сотворил небо и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека, и дал ему жизнь на земле. А эти боги что сделали? Сами они сделаны. Не дам сына своего бесам».

Княжеские посланцы ушли и поведали обо всем людям. Разъяренные язычники, взяв оружие, окружили двор варяга. Тот стоял на сенях вместе с сыном. Язычники разнесли его двор, изрубили сени и убили варягов, отца и сына. И не ведает никто, где их положили, но всем известно, где пролилась кровь варягов, первыми на Руси пострадавшими за Христа.

Анна подумала, что именно там должно возвести княжескую соборную церковь христианской Руси, ибо эти варяги истинно приняли венец небесный наравне со святыми мучениками и праведниками.

Владимир искупил свой грех крещением, он сделал для своего народа то, чего не осмелились сделать ни Игорь, ни Ольга. Хотя с детства Владимир жил в христианском окружении, его отец Святослав крепко держался старой веры народа. Но когда Владимир возмужал, он не чурался христианства, не казалось оно ему ничтожным и смешным, как его отцу. Однако трудно было Владимиру сменить родительскую веру, отречься от обычаев, привитых ему языческими жрецами, ибо они пользовались огромным влиянием при княжеском дворе. Не исчезнут те устои бесследно, князь так и останется до самой своей смерти человеком двух эпох.

Здравый государственный ум подсказал Владимиру новый путь. Сначала князь руководствовался, прежде всего, политическими мотивами. А когда случилось с ним чудо прозрения в святой купели, родилась в его сердце настоящая вера, которая с тех пор укреплялась с каждым днем. И князь с рвением неофита радостно принимал всем сердцем новый для него мир христианской любви. Пришла большая любовь к Владимиру через сердце Анны, и нежные ростки молодого киевского христианства вырастали в могучее древо русского православия.

НАДЕЖДА НИКИТЕНКО

Продолжение