(Доклад Олега Гаспаряна на  XXXIX Международных Старорусских чтениях «Достоевский и современность», 26 мая 2024 г.)

«Наша Среда online» — Моё сообщение посвящено, главным образом, историософии России у Достоевского и её метаморфозам к состоянию на сегодня. Мне представляется, что Достоевский наиболее явственно проявил её в период Русско-Турецкой войны 1877-78 годов. И сегодня Россия находится уже более двух лет в состоянии СВО на Украине. Неспокойно, собственно, и по всему её лимитрофу, и внутри неё самой.

События 70-х годов XIX века на Балканах дали мощный толчок к развитию славянского движения в России, к которому Достоевский, безусловно, был не равнодушен. Но вместе с тем позиция Федора Михайловича была диаметрально противоположна взглядам «передовой русской общественности». Его отношение к этой войне отражалось в «Дневнике писателя», публиковавшемся в еженедельном журнале князя Мещерского «Гражданин», редактором которого и был Достоевский. Хотя Достоевский в молодости придерживался как бы прогрессистских взглядов на социальное устройство России и осуждён был по делу «Петрашевцев», князь Мещерский видел в нем цельного и полного консерватора.

В апреле 1876 года, вспыхнуло восстание в Болгарии, а затем, в июне, Сербия и Черногория объявили Турции войну, в которую активно включились русские добровольцы во главе с генералом Черняевым, возглавившим сербскую армию. В России последней четверти XIX века славянофильство противостояло либерально-европейским настроениям интеллигенции. Славянофильский радикализм Достоевского проявлялся прежде всего в том, что он был сторонником идеи не просто захвата столицы Турции – Константинополя, а переноса столицы России вот в эту «колыбель православия». Он полагал, что Россия должна исправить упущенную возможность завоевания Константинополя ещё в начале XVIII века, когда начались реформы Петра I. И да, Федор Михайлович, ни много ни мало, полагал, что Петр Великий допустил серьёзную ошибку – основал «чухонский» Петербург, а не захватил османскую столицу Истамбул[1].

Энтузиазм, с которым Достоевский принял события на Балканском полуострове был парадоксален настолько, что, увлёкшись, он начал даже оправдывать саму идею войны. И этот парадокс имеет серьёзные мировоззренческие корни в личности самого писателя, и не столько даже в имперских амбициях, сколько в мировоззренческих.

Достоевский 1870-х годов был непоколебимым сторонником войны. Он её ждал, он на неё надеялся. И в апреле 1877 года, когда началась Русско-турецкая война, Федор Михайлович писал: « … нам нужна война и победа. С войной и победой придёт новое слово, и начнётся живая жизнь, а не только мертвящая болтовня как прежде, – да что как прежде: как до сих пор, господа!»[2]. Достоевский немало переживал за поражение в Крымскую кампанию 1854–1856 годов, немало и думал о войнах России вообще. Так из всех военных конфликтов, какие вела Россия, он выделял четыре войны, по преимуществу определившие её историческое бытие. Это:

1) Земская война 1612 года;

2) исторически-неизбежная, императорская – Северная со шведами 1700 – 1721 годов;

3) Отечественная война 1812 года;

4) и вот эта – народная Русско-турецкая 1877-78 годов.

И если первыми тремя войнами Россия отстаивала собственную политическую независимость, а вот Русско-турецкой войной Россия уже сделала попытку определить историческую будущность – решить даже Восточный вопрос![3]. И Достоевский убеждён, что без войн невозможно достичь мира с «зверским инстинктом неразумных наций»[4].

Он различал войны справедливые и войны несправедливые. Первые – за спасение, за освобождение угнетённых народов, за международное воссоединение, и «нет светлее и чище подвига такой войны». Вторые – из-за политики господства одной нации над другой и усиления за счёт своего соседа, из-за приобретения чужих богатств, из-за потребности ненасытной биржи, торговых выгод и т.п..

Справедливая война нравственна по своему духовному содержанию, она – «святое дело»! «Да, война, конечно, есть несчастье, однако не всегда надо проповедовать только мир, не в мире едином, во что бы то ни стало, спасение, а иногда и в войне оно есть», – утверждал он[5]. Ему, как и русской неравнодушной общественности, в итоге, и правящей элите, было совершенно понятно, что «Балканский узел» необходимо разрубить и – как можно скорее! В противном случае юг Европы мог погрузиться в хаос затяжной войны, войны на фактическое уничтожение славянских народов.

Однако, при таком «радикализме на консерватизме», у Достоевского наблюдается немалая идеализация в восприятии русского народа, и он подчёркивает его этническую особенность. Вот только один из многих примеров характеристики русского человека писателем-русофилом в очерке «Влас»: «… потребность страдания, всегдашнего и неутолимого, везде и во всем. Этою жаждою страдания он, кажется, заражён искони́ веков. Страдательная струя проходит через всю его историю, не от внешних только несчастий и бедствий, а бьёт ключом из самого сердца народного. У русского народа даже в счастье непременно есть часть страдания, иначе счастье его для него неполно»[6].

Критикуя грубость, отсталость, невежество простого народа, он верил в возможность его возрождения. « … Судите русский народ не по тем мерзостям, которые он так часто делает, – писал он, – а по тем великим и святым вещам, по которым он и в самой мерзости своей постоянно воздыхает. Нет, судите наш народ не по тому, чем он есть, а по тому, чем желал бы стать. А идеалы его сильны и святы, и они-то и спасли его в века мучений; они срослись с душой его искони́ и наградили её навеки простодушием и честностью, искренностью и широким всеоткрытым умом, и все это в самом привлекательном гармоническом соединении»[7].

Достоевский придавал чрезвычайное значение просвещению тёмного, забитого невзгодами русского мужичка. Он утверждал: «Я знаю и верую твердо, что всеобщее просвещение никому у нас повредить не может»[8]. Он настаивал на единении русского народа с интеллигенцией, причём народу в этом союзе отводил решающую роль: «Что лучше – мы или народ? Народу ли за нами или нам за народом? А потому и отвечу искренно: напротив, это мы должны преклониться перед народом и ждать от него всего, и мысли, и образа; преклониться перед правдой народа … »[9].

Достоевский вновь и вновь возвращался к теме величия русского народа как лидера и, кажется, все больше убеждает себя самого и других, утверждая: «Всякий великий народ верит и должен верить, если только хочет быть долго жив, что в нем-то, и только в нем одном, и заключается спасение мира … У нас всех, русских, – эта вера есть вера всеобщая, живая, главнейшая; все у нас этому верят и сознательно и просто, и в интеллигентном мире и живым чутьем в простом народе, которому и религия его повелевает этому самому верить»[10].

И да, для Достоевского, религия, вернее, – в православии только есть поддержка и спасение русского человека!

При всей идеализации российского монархизма и будучи в довольно близком общении с некоторыми членами царской фамилии он таки упрекает и царское правительство. Вот горечью и упрёком наполнены его слова в адрес интеллигенции и высшего сословия: «Русский народ отстал от высшего своего сословия, раздвоился с ним ещё со времен реформ»[11]. Или вот упрёк образованных слоёв: «… мы разобщены с народом … история вырыла между им и нами пропасть …»[12].

***

Я полагаю, что достаточно ясно прояснил параллели того времени с нашим. Теперь пора перейти в наше время и посмотреть, а может, и убедиться, насколько был прав Федор Михайлович как в своей любви к народу русскому и монархии российской, так и наивен в вере своей в силу просвещения. Но вот последующие почти два века показали, что просвещение просвещению рознь.

Я намерено совершаю такой мысленный переход из конца XIX века в начало XXI, через весь трагический век ХХ. У меня есть на то веские основания, поскольку мы живём во время, когда идёт непримиримая схватка Коллективного Запада против России. И ведётся она по сценарию трансгуманистского проекта уже в горячей фазе на Украине, да и по всему лимитрофу России давно. И война наша справедливая, как по Достоевскому!

Да, еще, давно, уже более 3 лет, как опубликована интереснейшая статья культуролога и недавней еще совсем старорушанки Светланы Владимировны Лурье (Смирновой). – Царствия ей Небесного! – И заметьте, опубликована статья эта была ещё и в альманахе «Труды по консерватизму» под заголовком «Геополитический проект и элементы трансгуманизма в мировоззрении русской молодёжи»[13].

Моя задача сегодня донести и до вас, дорогие исследователи досточтимого Федора Михайловича, да и рушан тоже, немаловажные выводы вот такого социологического опроса и научного анализа. Предложения культуролога и геополитолога Светланы Лурье (Смирновой) остаются актуальными, если не больше!

Итак. Также очень сжато и тезисно. Опрос молодёжи проводился по авторской методике в двух городах – в «чухонском» (по Достоевскому) Петербурге и, пожалуй, в «столице России в Сибири», Красноярске, в 2019 и 2020 годах.

Что важно отметить? Трансгуманистский проектировщик воздействует не по всему ментальному плану молодёжи! Он оставляет до поры до времени, почти без видимого воздействия, некоторые традиционные сущности нетронутыми.

Стоит, пожалуй, прояснить разницу между постгуманизмом и трансгуманизмом. Если совсем коротко, то:

  трансгуманизм связан с искажением человеческой природы против данного Богом – ради ложных идеологий и верований, а

  постгуманизм говорит о преодолении слабомощной человеческой природы – в духе как научной, так и ненаучной фантастики.

И трансгуманизм стремится подвергнуть целенаправленной эрозии только некоторые сферы самореализации народа. Он выбирает определенные точки воздействия на ролеобразующие факторы. Какие они?

Да вот такие, что относятся напрямую к самосознанию русского народа в кризисные эпохи! Это самосознание «народа-государства» в противоположность «территории-государству». И поэтому Проектировщик добивается в первую голову эрозии в религиозном самосознании! Он стремится заблокировать ключевую роль России в нашем трагическом веке – роль УДЕРЖИВАЮЩЕГО, её последнюю роль! Именно эта роль должна, по замыслу Проектировщика, казаться скучной, немодной, глупой, жульнической. И он почти что добился этого! Но мы же все более и более видим, что да, последняя роль России – это роль КАТЕХОНА!  Как возможно было забыть, что РУССКИЕ – НАРОД КРАЙНОСТЕЙ?! Вот мы вновь поставлены перед крайностью: БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ России!

Пробуждение роли страны – России! – стоящей у последней черты, на краю между Историей и Вечностью – вот единственная сегодня альтернатива трансгуманизму и оружие для борьбы с Проектом. 

Народ русский 70 лет был отлучён от церкви. Потом было лихолетие либерализации с религиозной неопределённостью. А без православной церкви не пробудить восприятия Катехона, Удерживающего. Невозможно объяснить эсхатологическую сущность России сегодня в противостоянии с всемирной трансгуманистской угрозой без Страха Божия и неизбежности Страшного Суда: кто-то войдёт в радость Господа своего, а кому-то уготован «плач и скрежет зубов» – все это истина, а не часть какой психологической страшилки!

А в России, да, увы, как всегда, опаздываем. А почему?

Есть такая культурная константа[14] русского человека – медлительность, долгое раскачивание как бы. И вот эта свойство, особенность русского человека, меньше всего репрессируется недругами России, со стороны современного геополитического проекта. Да Проект на то и рассчитан, что русские по причине своего долгого вразумления и понимания вот так и не успеют спасти страну от развала. А медлительность в реакции на угрозу в век трансгуманизма,.. она – смертельно опасна.

Замечена и такая особенность – Проект не репрессирует чувство патриотизма – эту точку пространства-времени российского государства. Да, вот так, он не сильно торопится разрушить такую культурологическую константу русского человека, как патриотизм. Почему? Да потому, что патриотизм без сути морально-религиозной – химера, быстро перекрашиваемая под обстоятельства. И тут надо продумать особенную логику переносного смысла [15], чтобы и эта константа заработала на истинную пользу России, вопреки расчётам Проектанта!

Эпилог

Вот слова Патриарха Кирилла из проповеди после Литургии в Воскресенском храме на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга, 29 октября 2023 года,:

«Какой урок мы все должны извлечь из нашей истории? Никогда, ни при каких обстоятельствах народ наш не должен отказываться от веры в Господа, от православной веры … Я отдаю особую дань уважения, признательности, любви тому самому поколению православных людей, которые были мосточком между дореволюционной богатой духовной жизнью и нашим временем. Они прошли через годы безбожия и сохранили для нас, вразумляя своих детей и внуков, веру православную. А теперь мы имеем то, что имеем, – храмы открываются, строятся, и этот замечательный храм сегодня освящён и возвращён к духовной жизни, которая пресеклась по решению безбожных властей.

Дай Бог, чтобы никогда народ наш не отказывался от веры, никогда не предавал святыни, никогда не шёл на поводу новомодных, захватывающих сознание идей, цель которых – отторгнуть человека от Бога. Думаю, наш народ и невозможно отторгнуть, ведь он прошёл через страшные горнила испытаний, но вышел победителем. Про нас говорили, что мы умерли, но вот, мы живы[16]. Конечно, очень важно, чтобы сегодня укреплялась вера, и пережитое предыдущими поколениями должно не раствориться в истории, но стать важным уроком для всех нас».

Однако, так ли все, именно так? Да, вера наша, русского православного человека, очень важна. А в памяти не стёрлись ли слова Схиархимандрита Свято-Успенского монастыря в Одессе Ионы (Игнатенко)?[17]:

«Мы слишком рано обрадовались «возрождению веры» и слишком быстро забыли, что иная вера хуже безверия и что Христа распяли отнюдь не атеисты. Смысл веры – во внутреннем преображении человека, а если такой цели не ставится, то вера быстро становится ханжеством и лицемерием, либо просто ритуалом, призванным убедить человека, что он «духовный» и «верующий». … Если ничего не изменится в нашей вере и в нашей жизни, то слишком много горьких библейских пророчеств об израильском народе нам придётся изведать на собственном опыте, от чего да избавит нас Господь Бог».

***     

А ещё раньше … Вспомним Константина Николаевича Леонтьева, как он характеризовал предреволюционное настроение интеллигентских умов? Она, интеллигенция русская, тогда утверждала: «Бог – это Любовь и только Любовь! Нет никакого Страха Божия!». А его, К.Н. Леонтьева, апологета «Страха Божия», немало травили. Да и некоторые представители духовенства неосновательно полагали, что призывы к «Страху Божия» есть мракобесие и нагнетание «ужаса». Сегодня много ли иначе?

В конце XIX века К.Н. Леонтьев ввёл ёмкий термин «розовое христианство», характеризуя такое «услащение» христианства «всеохватной Любовью». И в наше уже время в статье, посвящённой памяти Константина Леонтьева, архимандрит Константин Зайцев называл «розовое христианство» «самым страшным соблазном, который только может быть поставленным перед христианской совестью Сатаною». Это «соблазн подмены подлинной любви христианской во всех её проявлениях, вплоть до самых высших, – её сатанинским суррогатом»[18].

Суррогатов много в современном мире, и похоже, что немало и суррогатного «розового христианства» при возрождающемся православии в России. Любовь в христианстве есть, да, и ее много! И вот какая она у Триединого Бога по святителю Филарету Московскому: «Любовь Отца – распинающая; Любовь Сына – распинаемая; Любовь Святаго Духа – торжествующая силой Крестной!»

«Розовое христианство» хочет иметь только торжествующую любовь, без самопожертвования, без самоотречения, без собственной сопричастности Кресту Господню. Такая вот – «гуманистическая любовь». Метаморфоза символа Спасения – через Страдание Иисуса Христа – для человека привела ли его теперь к очевидности, что «красота не спасёт мир»? Отсюда, видимо, и стойкое желание неофитов, да и многих из «старых» от советского времени ещё, такой религии, которая уже сегодня не напоминала бы о страданиях Его, но давала бы людям любовь, мир, счастье, общение, смех, радости земной жизни…

Вот и Паисий Святогорец говорил: «Люди хотят грешить и иметь добренького Бога. Такого Бога, чтобы Он нас прощал, а мы продолжали бы грешить. То есть, чтобы мы творили бы все, что хотим, а Он прощал нас, чтобы прощал нас не переставая, а мы дули бы в свою дуду».

Послесловие

Вот ещё в чем вопрос!

Потихоньку не возрождается ли такое «христианство», в котором главные основы православной веры сокрываются умалчиваниями, и все православие втискивается в формальную службу и апологию любви при забвении Суда Божия?

В результате святость настоящей, подлинной церковно-христианской любви снижается до уровня гуманитарной гаммы «красивых» человеческих чувств, при забвении Страха Божия. О смирении или послушании говорится в этаком слащавом и дурно пацифистском смысле. А ведь от сотворения человека до Страшного Суда – Бог Судия! И Суд Его не даром называется Страшным, и первым актом Суда Божия было изгнание Адама из Рая. Затем было много чего страшного ещё в Ветхом Завете: потоп, Содом и Гоморра … Страх Божий, по Писанию, – начало всякой Премудрости.

Проблема «розового христианства» имеет и свою миссиологическую сторону. Некоторые модернистские проповедники придерживаются мнения, что для оглашения и в миссионерских целях годится всё, и без «розовой» апологии любви (с умолчанием о Страхе и Суде Божием) – ни-ку-да! Но является ли «розовое христианство» доброкачественной проповедью? В реалиях сегодняшнего дня допустимо ли в это верить!? Ещё раз обратимся к К.Н. Леонтьеву с его «розовым христианством»: «Гуманитарное лжехристианство с одним безсмысленным всепрощением своим, со своим космополитизмом, – без ясного догмата, с проповедью любви без проповеди «страха Божия и веры»; без обрядов, живописующих нам самую суть правильного учения … – такое христианство есть все та же революция, сколько ни источай она мёду. При таком христианстве ни воевать нельзя, ни государством править; и Богу молиться незачем … Такое христианство может только ускорить всеразрушение. Оно и в кротости своей преступно … Добровольное уничижение о Господе лучше и вернее для спасения, чем эта … протекция отеческого незлобия и ежеминутной елейности … И в монашеских общежитиях опытные старцы не очень-то позволяют увлекаться горячей любовью, а прежде всего учат послушанию, самопринуждению, прощению обид …» [выделено мной – О.Г.].

Как можно забывать о преддверии Царства Славы, уготованного человеку от века Промыслом Господним … Страшный Суд и есть это преддверие! Постоянное ожидание Его должно составлять некий абсолютный фон – всякого человеческого дерзания, – напоминая человеку о непереходимой пропасти, лежащий между Небом и землёй, не преодолеваемой никакими трансгуманистскими выдумками – принципиально иными, – притупляющими и не препятствующими гибели души человека без Страха Божия!

Церковь не учит лжи, и то, что мы будем судимы, и что зерна будут отделены от плевел – все это истина. Есть некоторые психологические препоны к пониманию и принятию таких благотворных и спасительных представлений, как Суд Божий или Страх Божий (к ним надо, да, присоединить и Смирение). Зачастую мнимое прекраснодушие не даёт человеку понять, как такое чувство, как Страх может быть достоинством его души. Непонятным становится и то, как Источник Милосердия может творить строгий Суд.

Но тем и отличается благодатная жизнь в Церкви, что она постепенно возводит ум к пониманию этих необычных для мирского сознания понятий.

1. Достоевский Ф.М. Дневник писателя. С. 70–71.
2. Достоевский Ф.М. Дневник писателя. С. 104.
3. См. Преображенский И.В. За братьев славян. СПб., 1903. С. 3.
4. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 25. С. 99, 100.
5. Там же. С. 100.
6. Журнал «Гражданин» // 1873. № 4.
7. Ф.М. Достоевский. Собр. соч. в 15 тт. Т. 13 (очерк «Российское общество покровительства животным».)
8. Там же.
9. Там же.
10. Там же. Т. 14 (Глава вторая I «Примирительная мечта вне науки»)
11. Там же. Т. 11 (cтатья «Книжность и грамотность»).
12. Там же. (cтатья «Два лагеря теоретиков»).
13. Статья имела подзаголовок (Молодые о семье, народе, патриотизме, межэтнических браках и этнической самоидентификации) (1-я публикация – в альманахе «Тетради по консерватизму». 2021. № 3. C. 223–241.)
14. О культурных константах читайте, например, в статье С.В. Лурье «Что такое культурная картина мира и как формируется культурная традиция» // Тетради по консерватизму. 2021. № 2. С. 13–62.
15. О логике переноса смысла читайте соответствующие разделы в докладах и статьях авторов, например и тут – «Геополитический проект и элементы трансгуманизма в мировоззрении русской молодежи» (Молодые о семье, народе, патриотизме, межэтнических браках и этнической самоидентификации) (1-я публикация – в альманахе «Тетради по консерватизму». 2021. № 3. C. 223–241.).
16. Ср. с «мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем» (Ап. Павел. 2-е послание к коринфянам; 6:9)
17. Напомню, что он проживал до кончины своей в 2012 году в стенах этого монастыря. Он один из самых известных монахов Украины нового времени, православный затворник. Множество людей обращались к старцу за советом и благословением. Иона проживал в стенах Свято-Успенского монастыря в Одессе. Там он и скончался 18 декабря 2012 года. Потом были Майдан,.. война на Донбассе … Сегодня продолжается СВО – упорное противостояние России всему Западу в геополитическом трансгуманистском проекте на Украине.
18. См. Вячеслав Мальцев. Соблазн «розового христианства». – https://azbyka.ru/soblazn-rozovogo-xristianstva