СОЦИУМ
Продолжаем публикацию глав из книги Эдуарда Авакяна «Мозаика Еревана». Благодарим переводчика книги на русский язык Светлану Авакян-Добровольскую за разрешение на публикацию.
Предыдущие главы:
- Певец Еревана
- Первый — Ван, последний Ереван
- Старая крепость Еревана и дворец сардара
- Три похода или взятие Ереванской крепости
- О чем рассказывают названия старых кварталов Еревана
- О чем рассказывают улицы и дома старого Еревана
- Конд. Саят-Нова
- Мелик-Агамаляны с кондской улицы Тапабаш
- Братья Мнацаканяны
- Преданные рода Тер-Аветикянов
- Еще одно забытое имя
- Врач Арам Тер-Аветикян
- От мастерской до завода Занги
- Старейшина армянской медицины
- Есаи Джанполадян
- Торговый дом «Максанакан»
- Возвращая воспоминания прошлого
- Эриванский род Африкянов
- Акоп-ага
- Увы, как же жаль…
- Наполненный музыкой
- Один из первых
- Известный армянский педиатр
- Одиссея армянского архитектора
- Учёный и его дети
- Мать и сын
- Новое в старом Ереване
- Рафаэль Флорин. Он мог бы жить
- Тарагрос
Он был человеком удивительно доброго и честного сердца. Крепкого сложения, подобный кряжистому дубу, долгожитель. Наверное, это помогло ему выжить, испытав столько лишений, побои, пытки, лагерь. На спине остался навечно выбитый лагерный помер. Но после всего увиденного, пережитого он сумел остаться прежним, не озлобился, в постоянной доброте к людям и миру.
«Я родился, как все люди, — рассказывал Вальтер Арамян и при этом мягко улыбался, — как писал Аветик Исаакян: прошел сквозь многочисленные мучения и трудности. и с болью должен покинуть этот мир…
Обычно люди живут хорошо или плохо, печально или радостно, кратко или долго, но моя судьба уготовила мне много горечи и жизнь стала, поистине, мучением…»
Жизнь или судьба?! Она предопределена свыше, решает жизненный путь человека, или случайность, неожиданное столкновение, называемое судьбой, какое-то необъяснимое, подобно тени, следует за ним…
Родился в Эчмнадзнне. Отец. Геворк, был из Аштарака, представитель известного рода Арамянов, мать — Шамуне, тоже была знатного рода, сестрой известного поэта Иоаннеса Иоаннесяна. Отец Вальтера был увлечен революционными веяниями, а мать — поэтическая душа, обладала приятным голосом, очень любила петь. И Вальтер, и его младший брат Рафаэль — тоже будущий писатель, были вскормлены этим неиссякаемым родником материнских поэтических чувств.
Отец пришел в революцию. Стал Председателем Ревкома и в дни Февральской революции чудом спасся от гибели.
Подумать только, парадоксы того времени: отец — большевик, сын — троцкист! Не насмешка ли судьбы?!
После революции Эчмиадзинскую семинарию закрыли, и учеба Вальтера прервалась. Через несколько лет семья переехала в Ереван, и он стал учиться в столице, окончил среднюю школу, стал Председателем комитета Наркомпроса в Паракаре. С этого все и началось, цепь его нелегкой жизни.
«Мне выделили небольшой кабинет, — рассказывал Вальтер, — стол, стулья. На столе, как подобает у начальника, письменные принадлежности: чернильница, промакашка, глиняный кувшинчик, в котором много ручек. На стене, прямо над моей головой, портрет Ленина. Однажды пришли люди в кожанках, сняли портрет Ленина и повесили вместо него новый — Сталина. Было это в середине 20-х годов прошлого века…»
И случилось судьбоносное: однажды, после его поездки в одно из сел, по возвращении в свой маленький кабинет, он увидел дверь запертой на большой амбарный замок. Потом немедленно появился некто, тоже в кожаной куртке и кепке, и, не говоря ни слова, открыл дверь и пригласил войти. А потом взорвался криком: «Что это такое?!» Молодой, преданный революции Вальтер застыл на месте: О, ужас! Портрет Сталина валяется на письменном столе, а одна из ручек впилась вождю прямо в глаз! Какая же злая игра судьбы!
Времена были смутные, напряженные, опасные… И Вальтера увели туда, куда в те дни уводили многих… Допрашивали, а потом приняли краткое решение: троцкист!
На следующий день в газете «Авангард» вышла статья, которая называлась: «Давший клятву троцкист!» Даже не просто троцкист, а давший клятву! Вальтер отсидел несколько недель, потом его отпустили, времена были еще не такие страшные, как через несколько лет. А в газете «Авангард» появилась новая статья, теперь она называлась иначе: «Бывший троцкист Вальтер Арамян отказывается от своих убеждений!»
И после всего этого, дабы избежать новых напастей, он уехал в селение Мхчян работать учителем в школе. Здесь он познакомился с человеком по имени Иван Никитович. Тот часто приезжал в селение… И встреча эта снова стала в жизни Вальтера Арамяна злым или добрым предзнаменованием, капризом судьбы, который, спустя годы, имел свое завершение на далекой Колыме.
В один прекрасный день (снова знак судьбы!), возвращаясь из Канакера в Ереван, Вальтер остановил проезжавший мимо грузовик, попросил подвезти. В кузове находилось много людей. Кто они были и куда направлялись, он не знал. Как только машина въехала в Ереван и оказалась на городской площади, все, находившиеся в ней, достали спрятанные лозунги и транспоранты, оказавшиеся… троцкистскими!
Снова НКВД, на этот раз последовало решение: арест!
В 1978 году Вальтер Арамян был снова арестован, осужден и сослан в далекую Колыму! Там провел долгие семнадцать лет, жестоких, убийственных…
Какую только работу не приходилось ему выполнять в ссылке: был шахтером, лесорубом, учеником медеплавильщика… Когда он заполнял анкету, то по ошибке вместо слова «медник» написал «медик». Ошибка в одну букву, которая стала в его жизни причиной многих изменений.
Однажды гроза четырех лагерей всего золотого прииска Василий Бурлов вызвал Вальтера и. перелистав «его дело», приказал: открыть в лагере амбулаторию. Вальтер похолодел: какую амбулаторию?! Как он, не имевший медицинского образования, сумеет лечить… Отказываться он не имел права и стал что-то бормотать невразумительное… Бурлов, не глядя на него, хлопнул по столу кулаком, иди, мол, выполняй, что приказано!
Вальтеру предоставили все необходимое: барак под амбулаторию, лекарства, какое-то оборудование… Он был смущен, обескуражен…
«Армянину достаточно одного ума, — улыбаясь, рассказывал он мне, — а если два армянина вместе, то совсем хорошо, даже отлично!»
В те годы на Колыме сидели известные московские врачи -Кох, Калинин, Виноградов, Мезон, Васильев… Но им было строго запрещено заниматься медициной. Вальтер обратился к ним за советом, и через несколько недель «дело пошло» в медицинском бараке. По совету одного из друзей Вальтер попросил Бурлова дать ему санитаров. Тот согласился. И санитарами стали кремлевские врачи, а Вальтер при них Главным врачом!
Дело было организовано замечательно: профессора тайно лечили, профессионально писали «истории болезни», Вальтеру оставалось только по ночам их переписывать.
По всей Сибири распространился слух о новом враче. Приезжали комиссии с проверкой, проверяли все и уезжали довольные, решив, что этот «доктор Вальтер» непременно немец. Однажды приехала специальная комиссия из КГБ, возглавляемая Татьяной Репьевой. Было все осмотрено, проверено. Репьева — опытный специалист, поняла, что происходит. Она пригласила к себе Вальтера. «Я думал — это конец! — улыбаясь, говорил Вальтер. — Но, как видно, женщине я понравился, что-то во мне еще оставалось от прежнего красивого Вальтера!»
Татьяна Репьева обещала ему не раскрывать тайну. Кроме того, она сказала, что отправит из Москвы письмо родным Вальтера в Армению. Переписка в лагере была запрещена.
Вскоре из Москвы пришло распоряжение разрешить кремлевским врачам заниматься в лагере своей профессией.
Счастье длилось недолго. Амбулаторию очень скоро закрыли. И снова рудник, тяжелая работа. Вальтер совершенно обессилел, был на пороге смерти. Ему и еще нескольким лагерникам, таким же больным, разрешили просто умирать на поднятой ими руде…
«Я лежал, обессиленный вконец, — снова с мягкой улыбкой продолжает он свой печальный рассказ, — ждал конца. Напротив стоял начальник Дальстроя, — им оказался тот самый мой давний знакомый пограничник Иван Никитович!»
Так, в который уж раз, Вальтер был спасен!
Никитович приказал отнести его в барак, искупать, сменить одежду, покормить.
Какими бы жестокими не были годы, они проходят. И, наконец, наступает долгожданный, вожделенный день.
В 1953 году, после смерти Сталина, Вальтеру Арамяну разрешили вернуться на родину. Он приехал в Ереван, создал семью, дом. И начал писать о том, что видел, пережил, что чувствовал все эти годы!
«Меня послали в длительную командировку в Сибирь!» -говорил он.
В 1955 году вышла в свет его первая книга «Закон тайги». В ней все о ссылке, о Сибири. А вслед за ней «Человек», «Поваленное дерево», «Неужели все стало землей?», «Чернильные цветы», «Тропинки», «Руса — сын Аргишти», «Удивительные годы», «Возвращение».
В 1994 году в Антиласе вышла, наконец, книга, как он сам говорил, «книга жизни, книга судьбы» — «Колыма».