ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ

«Наша Среда» продолжает публикацию глав из книги Кима Бакши «Духовные сокровища Арцаха»
Глава 1. «Я укрепил эту дружбу стихами…». Вступление к книге
Глава 2. Девяносто восемь ступеней (или) Как родилась эта книга
Глава 3. Начало путешествия
Глава 4. У Левона Айрапетяна
Глава 5. Гандзасар. Князь князей Гасан Джалал Дола
Глава 6. Умный в гору…
Глава 7. Зорий Балаян — мне друг, но…
Глава 8. Как всё со всем связано
Глава 9. Запах Пшата
Глава 10. Встреча в Москве
Глава 11. Самое дальнее путешествие: Гетаван, Дадиванк
Глава 12. Неизвестная миру крепость
Глава 13. Город-призрак (Шуша)

Глава 14. Аббат Сэвен получает задание

«Непризнанная» республика Арцах. Я не согла­сен с этим! Я видел это высокое признание, но для этого мне надо было прилететь в Париж, из Пари­жа — в Лондон. Затем перелететь океан, увидеть полярную Канаду, приземлиться в районе Великих озер — в Чикаго.

Но прежде мы собрались в квартире Таты Хромченко в районе Проспекта Мира в Москве, чтобы найти самый дешевый маршрут туда и обратно. Тата — великий спец по этим делам, и через день она объявила самую выгодную авиакомпанию — это был солидный «Бритиш эйрвейс» и она даже заказала мне гостиницу — тоже недорогую — в Париже и Лон­доне и даже в Чикаго. Итак, можно стартовать! Но старту предшествовало вот что.

Мы собрались у посла Арцаха в Ереване (официально у «представителя Арцаха») Карлена Ишхановича Аветисяна обсудить маршруты зарубежной поездки. С нами был и Карлос Петросян, за эти годы ставший очень близким мне человеком. И вот, когда речь зашла о финансировании поездки (а сумма не­малая!), Карлос достал из кармана пачку долларов и протянул её послу: «Хочу стать хоть частично спон­сором будущей книги Кима Бакши.» Его расчёт ока­зался точным. На это обращал моё внимание ещё Григорий Асратян: армяне ценят широкие благород­ные жесты, не может быть, чтобы в ответ армянин не ответил тем же или даже чем-то более щедрым. Так и получилось, так и поступил Совет Министров Карабаха в ответ на спонсорскую инициативу Карлоса Петросяна.

Кстати, о его спонсорстве. У него есть прекрасный обычай — каждое воскресенье вместе с друзьями отправляться в Эчмиадзин, в церковь св. Гаянэ VII века, там молиться, возжигать свечи. И я, грешный, ездил с ними и — спасибо демократизму армянской апос­тольской церкви! — тоже молился, ставил свечи во здравие и за упокой моих близких в Москве и Ере­ване. Так вот при мне за спонсорскую помощь Петросяна, за огромные деньги, в этой древней церкви поменяли полы — не какой-нибудь наборный паркет, а уложили каменную плитку на манер древней, ко­торой износа не будет. В 2008 году святейший Патри­арх — Католикос всех армян за это ли или за другие благодеяния наградил Карлоса Петросяна высшим церковным орденом Святого Григора Лусаворича.

Мы остановились на том, что Ереване я вышел из квартиры семьи Григория Асратяна, на мой взгляд лучшего мэра Еревана, моего друга — друга не толь­ко в дни его величия, когда мы во время его приезда в Москву ночью ездили в Серебряный Бор слушать соловьёв, но и в те тяжелые дни его унижений, когда из низкой мести и зависти его снял с поста внезапно возвысившийся партбонза. Этого я так ему и не про­стил!

Итак, говорю, я пересек улицу и вскоре ступил на первую базальтовую ступень лестницы Матенадарана. Мне не нужно было их считать, я и так знал — их 98! И началась совершенно интересная жизнь. То ли дело рассматривать рукописи с их миниатюрами, переворачивать деревянно зазвучавшие пергамен­ные листы.

Центром моего внимания стали всякого рода каталоги. Задача ясна — найти то, что среди древних армянских манускриптов относится к Арцаху. Это не просто чтение каталогов — надо перебирать наподо­бие чёток те их разделы, где указано откуда руко­пись: из какого города, села, церкви или монастыря она. При этом надо учитывать, что такие, ныне пол­ностью населенные азербайджанцами города, как например, Шамхор или Гандзак-Гянджа были когда-то населены армянами и были активными центрами создания армянских манускриптов. Это же относит­ся к Гетабеку и Дашкесану, многолюдному армянс­кому селу Бананц, ныне опустевшим монастырям Кармир Ванк, Таргманчац Ванк. К осквернённому селу армянских маршалов — Чардахлу. Население во всех этих местах преобладало армянское, это позд­нее оно было вытеснено, изгнано и даже вырезано, особенно в период расцвета алиевской «дружбы на­родов».

Так, с утра до вечера, я словно сквозь сеть с мелкими ячейками просеивал каталоги, но улов не радовал. Но все же кое-что попалось. Во Франции надежда была на многочисленные сборники, содер­жание которых не расшифровывалось. А в Англии был расчет на Врежа Нерсесяна, автора трудов, пос­вященных армянским манускриптам в Британской библиотеке. Было решено лететь.

Вот я и вылетел в Париж с пересадкой в Лондо­не, снабжённый подробными советами Таты: как не потеряться в огромном мире лондонского аэропор­та Хитроу, вплоть до того, что в Париже лучше не са­диться к шоферам-арабам. Лететь до Лондона почти так же долго, как до Еревана. Еще пересадка отняла время. Вылетели в Париж уже в ранних, но быстро сгущавшихся февральских сумерках. Под крылом внизу — галактика огней, густо заселена английская земля. Внезапно огни оборвались, мы зависли над чернотой. Я понял: мы над проливом Ламанш — Па-де-Кале. Скоро проявились редкие огоньки — мы во Франции.

На следующее утро я не торопясь встал в уют­ном отельчике в районе Бастилии, на метро доехал до центра, задержался на площади у Дома Мольера, «Комеди Франсез». Отсюда, в перспективе улицы уже виднелся угол старинного здания Националь­ной библиотеки Франции, бывшей королевской, им­ператорской. Это одна из самых грандиозных биб­лиотек мира. Одних армянских манускриптов здесь более трёхсот сорока — не называю точную цифру, учитываю, что она может измениться, пока эта книга выйдет и пока ещё будет ждать читателя на полках магазинов. 340 + это одно из крупнейших собраний в Европе! Здесь хранятся не только книги и манус­крипты, но и географические карты, старинные гра­вюры, исторические портреты, фотографии.

Забегая вперёд, скажу: когда я выбирал и за­казывал скопировать нужные для книги страницы армянских манускриптов, мне встретился портрет Сары Бернар. Я, конечно, знал, что это великая ак­триса, но зрительно её себе не представлял. Теперь мы все можем полюбоваться этой красавицей. Вот она в пьесе «Рюи Блаз».

А вот как выглядел один из исторических читаль­ных залов… Его интересно рассматривать…

Мне же довелось работать в небольшом зале для научных сотрудников, куда мне доставляли манускрипты.

Даже поверхностное знакомство с историей Национальной библиотеки показывает, что успех и даже расцвет таких мощных массивов культуры, как опе­ра, театр, картинная галерея связан и даже зависит от внимания, заботы, весомой материальной подде­ржки правительства, власти. Яркий пример — Эрмитаж в Петербурге: русские цари заботились о пополнении коллекций, при этом не скупились. Это соображение в полной мере относится и к библиотекам. И тут луч­ше парижской библиотеки примера не найти.

Собирание книг — это серьёзное дело, и одновременно неизлечимая страсть. Этой благородной болезнью болели знаменитые французские коро­ли, включая короля-Солнце, Людовика XIV-го. Само собирание книг он поручал самым близким и доверенным лицам. Одним из таких был кардинал Мазарини, хотя Дюма сделал из него чуть ли не злодея, врага трёх мушкетёров. В библиотеке есть Галерея Мазарини, с богато расписанным потолочным пла­фоном. Мазарини тщательно следил за пополнени­ем коллекции королевской библиотеки редкими ру­кописями и книгами. Именно благодаря огромному интересу к армянским манускриптам, проявленно­му всесильным премьер-министром Мазарини и его коллегой — министром Кольбером, впервые на Запа­де поняли, как важны армянские рукописные книги, как ценно их содержание. Сколь многим они могут обогатить культуру Европы!

Видите, как давно — ещё во времена Людовика, Мазарини и Кольбера — за много веков до незави­симой Армении и суверенного Карабаха — было осуществлено признание — на самом высоком евро­пейском уровне — значения культуры армянского на­рода. А что есть в сущности, книга, манускрипт? Это концентрация Памяти народа, сгусток его культуры.

Но, конечно, не этими философскими мыслями, характерными скорее для нашего века, руководствовались во французской Королевской библиотеке, повсюду разыскивая и приобретая армянские руко­писи. Они ожидали узнать в них об уникальном со­держании — открыть страницы поздней античности, более подробно исследовать раннее христианство на примере такого народа, как армяне.

Пожалуй, наибольший вклад в собирание именно армянских манускриптов внёс в свое время всесиль­ный министр финансов Людовика XIV-го Кольбер. Коллекционирование рукописей было его страстью. Он наладил целую систему их поиска и приобрете­ния, рассылая специальных агентов на Восток, в Оттоманскую империю, от Истамбула вплоть до границ Карабаха, который тогда был в пределах Персии. Он даже давал своим агентам суммы на приобретение книг — правда, не слишком помногу, что естественно для министра финансов! А давая их, просил отыс­кать и доставить сочинения армянского историка Моисея. Ясно, что речь шла о Мовсесе Хоренаци.

Агенты, прикрываясь то духовным саном, то под видом купцов, путешествовали по странам и горо­дам и скупали, в основном, по дешёвке армянские манускрипты. Не гнушались обманом, иногда могли и подворовывать сами или нанимать похитителей, если попадался особо дорогой манускрипт. На них жаловались. Но Кольбер на это смотрел сквозь паль­цы. Он был страстый коллекционер со всеми положительными и отрицательными чертами этого беспокойного племени.

В Париже я посетил собор Сент-Эсташ. Перед ним стоит модернистская скульптура под названием «Слухач»: тот как бы прислушивается к истории, связанной с собором, а она связана со многими славны­ми лицами, с Мольером, например. В головокружи­тельную высоту вздымаются его стрельчатые арки. Сент-Эсташ блещет витражами… Славен собор и могилой Кольбера, которому мы благодарны за его любовь к армянским манускриптам. Это он сформу­лировал требования к своим агентам, чем руководс­твоваться при поиске рукописных книг. Обращать внимание не столько на богатство переплётов, окла­дов, красочность миниатюр — главное в них содержа­ние. Я вижу, что этот принцип соблюден в целом во французской библиотеке армянских манускриптов.

История сохранила нам имя, пожалуй, самого активного агента и помощника Кольбера — аббата Сэвена, который служил в библиотеке хранителем. И часто выезжал «в командировки на Восток», при­возил армянские манускрипты. Они подвергались просмотру и реставрации, одевались в тончайший красный сафьян с отпечатанным на нем золотом гер­бом с королевскими лилиями. Внутри был вклеен листочек, рукописный отчёт Сэвена — где и за какую цену приобретена книга. Сколько я видел таких лис­точков внутри парадных сафьянов! В каталоге они обозначены кратко — миссия Сэвена. В одном из лис­точков аббат сообщает, что приобрёл комментарий Григора Нарекаци к библейской «Песни Песней» за 45 золотых пиастров.

Так в европейское сознание вместе с этими комментариями на листах, исполненных в строгой монохромной манере, вошел замечательный армянский святой — поэт Григор Нарекаци, автор вдохновенной «Книги скорбных песнопений», брат Блаженного Августина, образец мудрости и непоколебимой веры. Не могу не привести его слов, полных космогоничес­ких пророчеств и предсказаний для дня сегодняш­него:

… О Господь, Господь сил небесных,
Ты мера всего непостижимого.
Ибо твёрдое для тебя текуче, а жидкое плотно.
О могущество всепобеждающее, страшное!
Огонь — это роса освежающая, и дождь — пламя сжигающее.
Грешника, молящего, удостаиваешь почёта,
И мнящего себя чистым, рассудив, справедливо осудишь,
Много воздыхающего, недужного, испепелив, осчастливишь.
И тень, надвигающуюся на нас, вспять воро­тишь.
Верую, о Всемогущий, Слову Твоему и потому говорю:
Внемли, Господи, молчанию сердца моего!

Выполняя задание Кольбера, агенты приобрели три манускрипта Мовсеса Хоренаци, с ними был аб­бат Сэвен.

Сочинение Ованнеса Драсханакертци «История страны Агванк» находится в Париже в четырёх экземплярах. Сам Ованнес родом из Арцаха, об этом он сообщает в своей истории, рассказывая о сопро­тивлении завоевателям-арабам. Во время путешест­вий по Карабаху я побывал в том месте, где в VII веке находилось его родное село. Вы понимаете, что тог­да и слухом было не слыхать, да и быть не могло ни­какого слуха о современных азербайджанцах, хотя они и присваивают себе сегодня албанское проис­хождение. Сущий вздор, конечно!..

Естественно, французы, не интересуясь кто ав­торы, откуда они родом, в своей коллекции хранят сочинения многих славных выходцев из Арцаха. Это Ованнес Имастасер, поэт, философ, математик, календаревед. Это Ованнес Гандзакеци (рукопись №108 — Объяснение Праздников). Это и Киракос Гандзакеци, замечательный историк. Оба родом из Гандзака, бывшего крупного армянского духовного и культурного центра.

И Мхитар Гош — из Арцаха. В Париже хранятся три рукописи его «Судебника», особенно интересна первая под №173. Она из Венеции, с острова св. Ла­заря, переписана с оригинала мхитаристами и пода­рена Национальной библиотеке в Париже. А сам по себе этот оригинал замечателен вот чем: он содер­жит посвящение, написанное рукой Мхитара Гоша и адресованное Вахтангу, царю арцахского княжества Хачен. Гош жил у него несколько лет, пока работал над рукописью. А Вахтанг тем временем строил для Гоша монастырь Нор Гетик вместо разрушенного землетрясением. Там Гош и основал свою Академию Права.

Поскольку мы установили, что династия Ошинов, царей киликийских Гетумов, родом из Карабаха, даже побывали на их семейном кладбище, то нам интересно узнать, какие представители этой фами­лии есть в Парижской библиотеке.

Это Смбат Спарапет, главнокомандующий арми­ей Киликийской Армении. Когда на историческую арену вышли монголы, киликийские Гетумы решили вступить с ними в союз, чтобы избежать сокруши­тельного набега. На край света, в столицу Чингисхана Каракорум отправился Смбат Спарапет. Там он был встречен очень ласково, смог заключить необходи­мый союз. Вернулся домой через несколько лет с по­даренной ему женой-татаркой и с сыном, которого называли Васил-татар. Вслед за Смбатом в Карако­рум и тоже через Карабах отправился царь Киликии Гетум, которого в Карабахе ждала торжественная встреча. Ещё бы, приехал царь независимого армян­ского государства, о чём веками мечтали армяне!

Я потому так подробно рассматриваю путешест­вия киликийских владетелей, что приступаю к расска­зу об удивительной рукописной книге, которую без преувеличения можно назвать сокровищем Национальной библиотеки. Это «Книга чудес». Я её видел лишь однажды много лет тому назад, когда мы сни­мали в Париже 16-ую (французскую) серию фильма «Матенадаран». Но и тогда рядом стоял сотрудник библиотеки с секундомером: нам разрешили осве­щать рукопись для съёмки считанные секунды, что­бы — не дай Бог! — не выцвели краски изумительных миниатюр, украшающих манускрипт.

А в этот последний раз, о котором я рассказываю сейчас, мне даже не разрешили пообщаться с этим манускриптом. С каждым годом всё строже ограничивается режим, всё выше осознание ценности ар­мянских рукописных книг, конечно, включая и те, что связаны с Арцахом…

Вот я и говорю: Арцах как независимое государс­тво ещё не признано. Но признана — и в высокой сте­пени во Франции — европейская ценность культуры Карабаха!

Теперь мы снова возвращаемся к принцу Гетуму как историку-патмичу. После смерти Смбата Спарапета его титул главнокомандующего должен был принять на себя он. Но у Гетума были другие замыс­лы и он, приняв католичество, поселился во Франции в одном из монастырей. Папа Климент V поручил Гетуму написать историю монголов, и тот выполнил поручение, создав рукопись на старофранцузском языке, которую быстро перевели на латынь, и книга приобрела большую популярность.

В XIV веке герцог Бургундии Жан Бесстрашный заказал сборник разных сочинений, где были бы сконцентрированы все тогдашние знания о Востоке. Сюда были включены путешествия на Восток Марко Поло, Гийома Мандевиля и этот труд армянского историка Гетума о монголах. Украсить книгу рисунками герцог пригласил талантливого художника. Так роди­лась «Книга Чудес».

Гетум начинает свой рассказ с Чингисхана. Художник представил нам его обширную палатку и самого хана на смертном одре. Чингисхан собрал своих сы­новей и дал им последний совет: держитесь вместе как связка стрел. И помните: одну стрелу переломить легко!.. Гетум рассказывает о нравах и обычаях мон­голов, об их невероятно меткой стрельбе из лука — на полном скаку лошади, обернувшись назад. О беспо­щадных и жестоких приёмах боя. Речь в книге Гетума идёт о трагических временах Киликии, о внезапном нападении египетских мамелюков, когда основные силы армян были отвлечены. О неравном сражении, в котором погибли принцы, многие придворные, в их числе и Васил-татар, а наследник престола Левон был взят в плен. Одна из миниатюр в «Книге Чудес» посвящена этому событию. Это так поразило вооб­ражение народа, что даже возникла песня, начинав­шаяся словами: «Левон в тюрьме сырой…»

Армянские манускрипты в Париже хранятся не только в Национальной Библиотеке. На авеню Фош, что отходит от площади Звезды, расположен музей Френкяна. Его основатель, богатый армянин, сформулировал задачи музея: собирать и бережно хранить наследие отечества. В музее 23 армянских манускрипта, один из самых любопытных — «Книга гаданий». Её подарил императрице Екатерине II жи­тель Санкт-Петербурга Макар Гегамян Ходженц. Неожиданное продолжение ждало нас в Национальной Библиотеке. Оказывается, что тот же Гегамян Ходженц подарил книгу Наполеону. Как видим, в этом весь человек — с его трепетным отношением к книге. Он не сомневается в том, что арабская грамматика на армянском языке — достойный подарок импера­тору французов, как «Книга гаданий» — русской им­ператрице. И впрямь, каких-нибудь сто с небольшим лет назад такая драгоценность как рукописная книга была лучшим подарком! Особенно верно это для ар­мянской народной традиции.

Среди армянских манускриптов в Национальной Библиотеке очень много сборников. Один из самых оригинальных — Сборник Словарей. Чего здесь толь­ко нет! Словари медицинских и грамматических тер­минов. Словарь синонимов, употребляемых разны­ми поэтами. Объяснение выражений на персидском у армянского историка V века Егише. Всё это гово­рит о широчайшем круге интересов заказчика кни­ги. В конце книги стоит имя заказчика — Ованес. Этот Сборник, на мой взгляд, отразил в себе целую судь­бу человеческую. Его заказчик Ованес жил в Поль­ше, писал армянскими буквами по-кипчакски, ин­тересовался Гомером, Грамматикой Дионисия Фра­кийского, историей своего народа, хотя и не владел родным языком, подобно многим армянам Львова и Каменец-Подольска. Кем он был, этот Ованес, армя­нин, живущий вдали от родины?

Среди сборников, которые коллекционировал Кольбер, доставленных аббатом Сэвеном и другими агентами, выделяется и №167 «Переписка армянс­ких католикосов со священниками и нотаблями пер­сидского Тавриза». Речь идёт о реконструкции храма в Тавризе, о назначении Никогайоса из Нахичевана епископом, главой христианской церкви в иранском Азербайджане.

Вид у этих посланий весьма праздничный, многоцветный, с красивыми буквицами в начале текста, каллиграфически выведенным строем армянских букв. Размером сантиметров 20 на 30. В активном употреблении здесь золото и кармин, отчего посла­ния неуловимо напоминают почетные грамоты на­ших прежних советских лет. И в каждом обязательно указано, откуда послано письмо — из дворца като­ликоса в Эчмиадзине, или, например, из монастыря Ахпат. Но вот радость: вижу, что письмо №93 католи­коса Ефрема послано из Шуши, а также письма №94 и №96! Недаром я предполагал именно в сборниках найти манускрипты из Карабаха.

В письмах католикосов Лукаса и Ефрема частень­ко звучат слова — Азербайджан, азербайджанский. И это естественно: Тавриз был и остаётся столицей иран­ского Азербайджана. А вот одна из наших бывших союзных республик, а ныне независимый Азербайд­жан, получила своё имя от англичан (утвержденное, правда, большевиками), как агрессивный намёк на претензии к Азербайджану персидскому (иранско­му). И эти претензии, как известно, всё громче вы­сказываются в Баку. Поистине, если боги желают на­казать кого-то, то лишают его разума…

Моя последняя встреча с Арцахом в Париже произошла в связи с Григорисом, внуком Григора Лусаворича, при котором Армения первой приняла хрис­тианство как религию государственную. Григорис вёл проповедь в Арцахе, основал духовную школу в Амарасском монастыре, стал первым католикосом Восточного края Армении, мученически погиб и был канонизирован армянской апостольской церковью.

В Париже я нашел Григориса в рукописи века «Жития Святых». Когда-то её приобрёл аббат Сэвен. Имя Григориса встречается и среди святых в много­численных Синаксариях — сборниках полезного ду­шеспасительного чтения на круглый год. И нередко здесь стоит имя их приобретателя: «аббат Сэвен». Яркий след оставил аббат Сэвен в Национальной Библиотеке Франции! В Константинополе он при­обрёл рукопись «Сочинений» Нерсеса Ламбронаци. Вспомним, что неприступная крепость Ламброн была получена первым князем Ошином как прида­ное, после того, как он пришел из Карабаха в Кили­кию. Нерсес Ламбронаци был крупным религиозным деятелем и поэтом. Тот же Сэвен приобрел и его поэ­тические сочинения. А вот купленная Сэвеном «Апо­логия» — Похвальное слово автору «Божественных элегий» Нерсесу Шнорали! Католикос Нерсес вёл важные диспуты с императором Византии о сущнос­ти армянской веры, доказывая, что в ней нет ничего еретического.

С именем аббата Сэвена связано появление в Париже «Книги вопрошений» армянского философа Григора Татеваци, сочинений великого армянско­го поэта Григора Нарекаци и ещё многих и многих манускриптов, характеризующих вершинные до­стижения армянской культуры: религия, филосо­фия, история, медицина, право, поэзия. Он любил армянские рукописные книги и был их увлечённым собирателем. Рассказывают, как однажды в некоем городе в Анатолии, где он уламывал одного из вла­дельцев манускрипта продать ему понравившуюся книгу, вспыхнула эпидемия чумы или холеры (бо­лезнь не уточняется). Все бывшие там европейцы в страхе покинули зараженный город, кроме Сэвена, оставался здесь, пока не приобрел книгу. Мануск­рипты, которые «числятся» за Сэвеном, не блещут изысканными красками — золотом, кармином и ла­зурью, это сплошь тексты и тексты, царство однообразных бумажных листов. Главным для Сэвена было с о д е р ж а н и е манускрипта — та, быть может, крупица мировой культуры, которая есть в нем, частица истории, свидетельство своего времени.

Так совпало, что во время моего пребывания в Париже, вручалась широко разрекламированная премия — «Приз памяти». Мне было очень прият­но, что на этот раз приз вручался Матенадарану, и в Париж из Еревана прилетел Сен Аревшатян, сам его директор. В торжественной обстановке был вручен приз Матенадарану, который «смог сохранить не только память армянского народа, но Память Чело­вечества.»

Во время торжественной части во дворце Шайо были высказаны важные мысли о Памяти. Память это не просто антоним забвения. Это сопротивление, восстание против смерти. Наша память — это наша общая сила, наш разум, наши деяния. Без памяти жизнь не жизнь. Народ без памяти — народ без сво­боды. Изящно выражаются французы.

И сам этот праздник был по-французски изящ­ным и в то же время глубоким по смыслу. Он неволь­но настраивал на филосософский лад. Думалось: па­мять всесильна и необходима, и в то же время очень хрупка, постоянно находится под угрозой — слишком многие силы хотели бы стереть ужасный след гено­цидов ХХ века, слишком много пишется и издаётся лживых, псевдонаучных трудов, стремящихся иска­зить историю, представить палачей — жертвами.

И ещё во всех моих размышлениях о Памяти проглядывала чёткая связь с теми арцахскими манускриптами и с тем их духом Арцаха, которые я встретил в Париже, в Национальной Библиотеке Франции.

Ким Наумович Бакши, писатель, журналист, арменовед

Публикуется по: Ким Бакши. Духовные сокровища Арцаха.(Серия «Библиотека русско-армянского содружества») – М.: Книжный мир, 2012.

Продолжение