Продолжаем публикацию повести Эдуарда Атанесяна «За чертой истины».
«… Эта книга о человеческих трагедиях, которые являются следствием реализации множества истин. На основе одного лишь фрагмента из череды событий, связанных с конфликтом между Азербайджаном и Нагорным Карабахом, автору удалось убедить читателя в состоятельности этого, на первый взгляд, парадоксального утверждения…» (Александр Григорян, политолог, эксперт по вопросам Кавказского региона)
Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6, Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13, Глава 14, Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20, Глава 21, Глава 22, Глава 23
ГЛАВА 24
– Эй, Джафар, – поставив керосиновую лампу на стол, Пол приблизился к тахте со спящим афганцем, – а ну-ка, вставай.
Он стер с лица краску и уже предвкушал реакцию возмужавшего протеже на свое неожиданное «воскресенье». Тот, однако, даже не шелохнулся. Странно, видимо, его лучший ученик окончательно растерял все навыки. Пол подцепил ногой придвинутый к тахте «Калашников» и отбросил его в кресло. Грузно плюхнувшись на мягкую спинку кресла, оружие отскочило и упало на ковер. Послышался гулкий стук и характерный металлический лязг: металлическое крепление ремня ударилось о ствол автомата.
Другое дело: поднятый упавшим оружием шум подействовал на спящего отрезвляюще.
– Кто ты? – Увидев перед собой темный силуэт, полусонный афганец инстинктивно потянулся к изголовью тахты.
– Ко ба ко на-мераса, адам ба адам мераса . Что, перестал узнавать друзей, Джеф?
Так его называл только один человек. Пол на всякий случай отступил назад, и неяркий свет лампы осветил его лицо.
– Шаин?
На какую-то долю секунды на лице афганца появились удивление и радость, но затем их сменило выражение суеверного ужаса. Испуганный человек подался назад и, накрывшись с головой, стал запинаясь читать молитвы на арабском.
Пол рассмеялся. Конечно, в это время суток было бы глупо рассчитывать на иную реакцию, но такого трагикомического поведения от Джафара, человека далекого от религиозности, он никак не ожидал. Наверное, с возрастом люди меняются. Присев на край тахты, Пол стал стягивать с афганца покрывало.
– Ладно, Джеф, успокойся, это действительно я, а шайтан тут совершенно ни при чем.
Прошло несколько минут, прежде чем командир афганцев смог немного успокоиться. Все еще продолжая тяжело дышать, он сел на своем ложе и показал пальцем на стакан с водой, стоявший на комоде. Пол, покачивая головой, передал его своему ученику.
– Как? – Спросил тот, возвращая пустой стакан на придвинутый стол. Его рука при этом предательски дрожала.
– Ну а ты как думаешь? Это был не я, – Пол придвинул к тахте стул, поставил его спинкой вперед и «оседлал» его как в детстве, когда играл с братом «в ковбоев».
– Я был уверен, что ты погиб, – Джафар провел рукавом по лицу, – машина подорвалась на мине и сгорела около Зорба.
– Да, – улыбался Пол, – все так и было. Но в машине меня не было. В ней сгорел пакистанец. Он обеспечивал мой отход, и о нем знали всего трое.
Джафар с трудом приходил в себя. Все просто и понятно. Он спохватился.
– Мы тебя оплакивали. Почему ты не дал нам знать..?
– Не имел права….Я был отстранен от дела, – Пол пожал плечами, – ты же знаешь, как это бывает…
Воцарилась тишина, и каждый анализировал произошедшее.
– Слава Аллаху, ты жив, – Джеф посмотрел вверх и провел ладонями по бороде, затем пошарил в кармане штанов и вытащил длинные четки. – Но как ты очутился здесь? Воевал? На чьей стороне?
– Нет, я не воевал. Я уже давно не в обойме и занимаюсь наукой. Обо мне вспомнили тогда, когда к вам попался наш журналист. Здесь я появился из-за него.
– Не могу поверить, что ты действительно жив, – в который раз усмехнулся моджахед, – журналиста я отпустил, но ты все равно здесь. В чем дело, Шаин? Ты вернулся к нам?
– Все просто, уважаемый Джафар. Дети, которых вы взяли в плен – мои соплеменники.
– Какие дети? Ты говорил о журналисте…
– Нет, я имею в виду детей, которых вы содержите в подвале.
– Да? Я думал, что твой народ – это американцы. Ты уже был там? – Спросил афганец, указывая пальцем вниз, где под толстым ковром и шероховатыми досками пола был подвала, упоминание о котором вернуло его к реальности.
– С караульным все в порядке, пусть немного выспится. Другие тоже, – Пол предвосхитил вопросы бывшего ученика. – Так будет лучше. Для всех нас.
– Значит, тебе нужны дети? Это часть твоего приказа?
– Нет, это моя собственная инициатива.
– Если я правильно понял, – Джафар вытянул перед собой левую ногу, а другую согнул в колене и, уперевшись в него локтем, стал медленно перебирать длинные четки, свисавшие на служившую ему простыней брезентовую накидку, – ты пришел сюда среди ночи, снял всех моих людей и мог бы уйти с детьми, но потом все же решил спросить у меня разрешения. Видимо, в надежде, что я сам отдам тебе детей. Я прав?
Сейчас перед Полом сидел не выбранный им ученик, а командир афганцев.
– Что-то в этом роде.
Воцарилась тишина. Сложив локти на высокой спинке стула и упершись подбородком в кулак, Пол рассматривал смуглое лицо своего возмужавшего протеже. Пять лет, прошедшие с момента их последней встречи и перевернувшие мир с ног на голову, не прошли мимо Джафара. На его лице появились морщины, а виски местами побелели – это было заметно даже при скупом свете лампы. Но больше всего поменялся его взгляд. Полу казалось, что иногда глаза Джафара покрывает тонкая, едва заметная пленка, скрывающая его внутренний мир от любопытных глаз. Молчание затянулось, и что-то тонкой неуловимой паутиной окутало воздух маленькой комнаты здесь, на окраине заброшенного села, все еще скрытого в сумраке майской ночи. Пол где-то когда-то прочитал, что настоящую дружбу не в состоянии испортить даже самая сильная война, но зато это вполне по силам обычным обстоятельствам.
– А почему ты и тогда не нарушил приказ? Или ты не считал нас своими братьями? Ведь ты же мог дать нам знать о произошедшем, – Джеф медленно перебирал янтарные бусинки длинных четок.
Он казался спокойным.
– Я не мог. Мы надеялись, что, поверив в мою смерть, русские успокоятся и перестанут наступать вам на пятки. Гарантии того, что подлинная информация о моей судьбе не попадет в руки к русским, не было. В записке, которую ты тогда мне принес, было сказано, что среди нас появился «крот». Он и устроил взрыв…
– Так что же произошло на самом деле? Машину действительно подорвали шурави, или все это было подстроено для того, чтобы эвакуировать тебя и замести за тобой следы?
– Подрыв – дело рук «крота».
– Значит, вся эта история с шифровкой и твоим уходом не были инсценировкой?
– Клянусь, что нет, – Пол понимал, что собеседник имеет все основания не доверять ему.
– Понял, – грустно улыбнулся Джеф, – после твоего ухода ваши люди из Пакистана прекратили поставки, а потом и контакты с нами. То, что они не сказали нам всю правду о твоей судьбе, я могу понять – они не хотели портить легенду. Но ведь нас даже не проинформировали об этом «кроте». Ты первый, кто говорит мне об этом. Ну и кто же этот предатель?
– Рассел.
Джафар от души расхохотался. Откинувшись спиной к стене и задрав подбородок, он уже не походил на смертельно перепуганного человека, каким недавно выглядел. Громкий смех, нарушивший ночную тишину и мерный треск цикад, прозвучал как-то не к месту, и Пол подумал, что так обычно смеются после сильного стресса. Немного успокоившись, афганец вновь устроился было на тахте, но не смог сдержать себя и, съехав по стене, уперся лицом в мутак и стал барабанить кулаком по шерстяному одеялу. Джеф совсем не походил на сдержанного солдата, каким его привык видеть заокеанский инструктор.
– Не обижайся, Шаин, – вытерев глаза рукавом, Джафар внимательно смотрел собеседнику в глаза.
«Так смотрят в лицо больному, получившему неутешительный диагноз», – сверкнуло в голове у Пола.
Настроение Джафара заметно улучшилось. Он удобнее устроился на своем ложе и вновь взялся за четки.
– Что было потом? После моего ухода, – Пол посмотрел в сторону окна.
Там было все еще темно.
– Как ты и приказал, мы разделились и в полдень выдвинулись к зимовью. Подстраховывая «стариков», несущих провизию, боеприпасы и генератор, я с молодыми пошел по Внешней тропе. Все прошло так, как и было задумано, и уже ночью мы встретились с Абу. А утром объявился Расул и принес весть о том, что шурави тебя подорвали, и что их командование готовится сравнять с землей все заброшенные зимовья в округе. Весть о твоей смерти была страшным ударом: для всех нас «Шаин» многое значил. Больше всех переживал Абу. Он чуть было не пристрелил Расула.
Джафар встал с тахты и подошел к комоду.
– А ведь он был прав, этот старый проныра. «Почему ты оставил его одного, почему ты не поехал с ним? Ты знал о готовящемся!» Он кричал и размахивал пистолетом, – копируя Абу, моджахед театрально размахивал сигаретной пачкой, которую он держал как пистолет, – мне чудом удалось вырвать механика из его когтей. Выходит зря?
Он вернулся на свое место и знаком предложил Полу сигарету.
– Не курю. Уже четыре года. А ты, как вижу, времени даром не терял. Многому научился и наверняка во многом преуспел….
– Я всегда любил комплименты, – Джафар с видимым удовольствием затянулся и дунул на кончик горящей сигареты, – а сейчас, вдобавок к этому, я не против иногда побаловать себя хорошим куревом. Кстати, к табаку я пристрастился после твоей «трагической кончины».
Он вновь смотрел Полу в глаза. В его улыбке сквозили нотки сарказма.
– Что было дальше? – Еще внизу, стоя перед лестницей, Пол внутренне готовился к тому, что его неожиданный возврат будет чреват непредсказуемыми и болезненными последствиями.
– Спор. Поверить Расселу было трудно, его рассказ о сгоревшем «УАЗ»–е и готовящемся налете не внушал особого доверия. Посуди сам: он оставил тебя одного, ты взорвался, и после этого он пришел и стал умолять нас покинуть зимовье. Не знаю почему, но я решил, что нужно уводить людей. Абу был против, и мы с ним тогда впервые сцепились. Не знаю, что на меня нашло, но я был уверен, что он говорит правду. Спорили долго. В итоге, забрав с собой Расула, я направился в сторону приграничья. За мной последовало большинство наших людей. Но, несмотря на ухудшение отношений, я не хотел оставлять старика в опасности, и на полпути послал троих человек назад в зимовье. Так, на всякий случай. На следующее утро один из них вернулся с вестью о том, что авиация шурави сравняла зимовье с землей. Вход в пещеру был завален взрывом бомбы, и люди были погребены заживо. Когда их откопали, было уже поздно. Их ногти и пальцы были разодраны до кости: пытаясь выбраться, они несколько часов царапали камни в кромешной темноте. Так мы потеряли близнецов и племянника Абу. Помнишь: почти мальчишка, маленького роста, со сломанным носом? Сам Абу легко отделался. Он был на вершине Висящей скалы и наблюдал за тропой, когда появился штурмовик. Взрыв отбросил его назад, на камни, и он всего лишь вывихнул плечо.
– Ну а Расул? Что с ним произошло?
– Я его отпустил еще до того, как им стали интересоваться пакистанцы. После бомбежки он подошел ко мне и сказал: «Видишь, что я был прав. Но все равно, мне лучше уйти, а то из-за меня у тебя могут возникнуть проблемы. Абу влиятельный человек, из знатного рода». Он ушел, и только затем им стали интересоваться, но не сказали почему. Тогда меня это и не интересовало: мы потеряли своих собратьев, раскололись и все больше походили на стадо, лишившееся пастуха… Скоро пакистанцы перестали посылать нам караваны. Пару раз прислали денег и немного продовольствия, затем прекратилось и это.
– Ну что, получается, что Расул искупил предательство спасением ваших жизней?
– Иногда предательство может стать высшим проявлением рационализма, – усмехнулся Джафар. – Когда я увидел Абу в следующий раз, то еще раз убедился, что он не отказался от своей версии произошедшего с тобой. Тревогу, поднятую Расулом, он считал попыткой отмести подозрения и требовал, чтобы я выдал ему механика… Абу тебя очень уважал. Я был вынужден предупредить его, что Расул стал мне братом, и что прежде ему придется убить меня. Это окончательно испортило наши отношения.
– Понимаю. То, что ты узнал, требует переоценки некоторых вещей. Если тебе трудно поменять отношение к человеку, которого ты считаешь спасителем, то оставайся при своем мнении. Но реалии – это реалии, и с ними нужно считаться.
Джафар вновь рассмеялся, но уже не столь эксцентрично.
– Реалии…Ты мне был как отец…. Но, даже после сказанного тобой, я не считаю Расула предателем. Если он пошел на сделку с шурави, то пусть судьей ему будет Аллах, а не я. Расул спас мне жизнь, он спас жизнь моих людей. Твоих людей, Шаин, – афганец вновь странно смотрел в глаза своему бывшему командиру.
– Война кончилась, Джеф. Многие вещи уже не столь важны, – Пол потянулся и посмотрел на часы, – главное, что ты жив и здоров. Просто жаль, что ты здесь: это не твоя война.
– Непредсказуема жизнь идущего путями Аллаха, – Джафар встал и прошелся по ковру со сложенными за спиной руками, – один из моих людей попал в плен. Я решил взять заложников для обмена. Слава пророку, нам это удалось. Мы провели обмен, но тут появился мой соплеменник, решивший свести старые счеты. Попытка вызвать перестрелку провалилась, все живы и довольны, даже оставшиеся у нас дети. Но здесь на сцене появилось новое действующее лицо, решившее вызволить детей.
– А ты все это принимаешь близко к сердцу, – Пол встал со стула, – возможно, ты вправе обижаться на меня за прошлое…
– Не обижайся, Шаин, – Джафар засмеялся и вновь примостился на краешке тахты, – дело не в прошлом. Я рад, что ты жив. Это очень хорошо. Но ты пришел за детьми. А это уже вмешательство в мои реалии. Возможно, ты прав, и это не моя война. Но она и не твоя. Ты говоришь, что эти дети – твои соплеменники. Возможно. Но не надо обманывать себя, если бы ты думал о своем народе, то приехал бы сюда воевать. Но нет, не было приказа. А если бы был приказ стрелять в тех, кого считаешь своими соплеменниками? Неужели ты появился здесь только для того, чтобы убедиться, что я все еще готов беспрекословно выполнять твои приказы? Не так ли?
– И поэтому я связал всех твоих людей? – Улыбнулся Пол.
– Твое «воскресенье» многое меняет, Шаин. Понимаю, что ты хочешь, чтобы все было по-честному. Но все равно не могу отдать тебе детей. Я обещал отдать их другим.
– И кому же?
– Я передам заложников в обмен на гарантии для нашего раненого. Сегодня в десять утра за детьми заедут.
Пол все еще улыбался.
– Шаин, я – командир, и я не собираюсь лишний раз рисковать жизнью своих людей. Этого они насмотрелись на войне, и не хватало, чтобы я ставил их под удар и после, – Джафар пожал плечами. – А говорю я это потому, что раненым, которого мы обменяли на вашего американца, был Расул. Ну а перестрелку собирался учинить человек Абу. Это насчет реалий, о которых ты говорил.