Продолжаем публикацию повести Эдуарда Атанесяна «За чертой истины».
«… Эта книга о человеческих трагедиях, которые являются следствием реализации множества истин. На основе одного лишь фрагмента из череды событий, связанных с конфликтом между Азербайджаном и Нагорным Карабахом, автору удалось убедить читателя в состоятельности этого, на первый взгляд, парадоксального утверждения…» (Александр Григорян, политолог, эксперт по вопросам Кавказского региона)
Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6, Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13, Глава 14, Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20, Глава 21
ГЛАВА 22
Прошло много времени, прежде чем Пол спустился вниз по лестнице и встал перед дверью в подвал. В руках у него был фонарик, а на спине появился еще один небольшой рюкзак – в нем были трофеи, которые могли пригодиться на их пути на ту сторону линии фронта. Он прислушался. Внутри было тихо, но наверняка шум в доме разбудил детей, и они, забившись в угол, ждали дальнейших событий. Пол раскрутил проволоку и толкнул дверь. Та со скрипом ушла в темноту подвала. Оттуда дохнуло сыростью и сеном.
– Дети, вы здесь? – Спросил было он и сразу вспомнил, что говорит на диалекте, незнакомом пленникам.
Согнувшись, он вошел в подвал и прикрыл за собой дверь. Дети устроились в дальнем от двери углу. На охапку сена было наброшено старое изодранное зеленое одеяло, еще одним дети накрылись по пояс. Видимо, ковры, о которых говорил Алекс, были уже упакованы и сложены среди имущества, приготовленного к отъезду.
– Не бойтесь, – показывая, что он безоружен, Пол махал правой рукой, – я здесь, чтобы спасти вас.
Щурясь от режущего света, дети удивленно рассматривали темный силуэт вошедшего.
– Собирайтесь. Идти можете? – Пол подбирал знакомые детям слова. – У нас несколько часов.
Сами дети были в порядке, но их экипировка заставляла желать лучшего: на них были старые разбитые туфли без шнурков. Не лучше выглядела и одежда: двое из детей были слишком легко одеты для ночной прогулки. Пол раскрыл трофейный рюкзак, достал моток проволоки и нарезал шесть кусков. Пока двое из детей зашнуровывали проволокой обувь, он попросил третьего посветить фонарем, а сам разложил одеяла и разрезал каждое на три части. Затем он отложил три более или менее целых куска, а остальные три разрезал на неширокие длинные полосы. Когда с этим было покончено, Пол развернул отложенные большие куски материи и в середине каждого из них вырезал круг диаметром дюймов в десять. Получилось что-то вроде накидки пончо, какие носят потомки коренного населения то ли в Перу, то ли в Боливии. Соорудив первую накидку, он поднял глаза и заметил, что дети, покончив с обувью, молча наблюдали за его действиями. Тогда он взял фонарик из рук «Старшего», как он уже про себя окрестил наиболее крупного из них, и знаком показал ему на шнурки. Тот принялся наверстывать упущенное, а фонарик перешел в руки самого младшего, который вызвался посветить неожиданному ночному гостю. Покончив манипуляции с одеялами, Пол подошел к сидевшему на корточках «Старшему» и проверил обувь.
«Хорошо», – кивнув головой, Пол потянулся за узкими полосами ткани и прямо поверх обуви ловко обмотал ими ступни ребенка. Те стали толстыми и бесформенными.
– Сможешь ходить? Попрыгай, – сказал он.
Ребенок сделал несколько шагов и пару раз подпрыгнул на месте.
– Хорошо, – сказал он и показал большой палец.
Это были первые слова на родном языке, которые Пол услышал за последние сутки. Быстро перемотав ступни оставшимся двоим, он надел на детей импровизированные плащи и перепоясал их оставшимися полосами ткани. Вид у детей был курьезный, но зато теперь они были готовы к ночному переходу.
– Теперь выслушайте меня. У нас мало времени, и нам предстоит длинная дорога. Нужно идти тихо и не поднимать шума. Не говорите друг с другом и старайтесь не шуметь. Впереди пойду я, потом ты и ты, а сзади пойдешь ты, – Пол указал на самого старшего. – Чтобы не терять друг друга в темноте, будем держаться за веревку. Понятно?
– Ты убил их? – Самый маленький указал пальцем вверх и, не дожидаясь ответа, продолжил. – А если они погонятся за нами и поймают?
В голосе ребенка сквозило недоверие и страх.
– Успокойтесь, если будете следовать моим указаниям, никто не сможет вас поймать. Пошли.
Пол вышел к костру и подкинул в него дрова. Дети в нерешительности столпились перед выходом.
– Не бойтесь, идите за мной.
Вскоре странная вереница покинула подвал и, выйдя через ворота, спустилась к дороге. Стороннему наблюдателю могло показаться странным, что избегающие свидетелей люди, вместо того, чтобы сразу же нырнуть в спасительные заросли молодых вязов, довольно долго шли на восток по обочине и, лишь пройдя около мили, спустились вниз по широкой тропинке и растворились в ночном лесу.
ГЛАВА 23
С детьми трудно везде и всегда. Даже в продвинутых центрах постиндустриального общества, обильно начиненного последними достижениями технологии и опутанного всеми мыслимыми видами услуг и инфраструктур, их иррациональное – с точки зрения прагматиков-родителей – поведение способно запросто довести взрослых до ощущения бессилия, граничащего с паранойей. Если не считать пахарей на нивах педагогики, то, за редким исключением, подавляющее большинство передовых умов человечества, любящих при случае бросить вызов основам мироздания и посягнуть на гносеологическое познание таинств жизни и смерти, на поверку оказываются позорными профанами в таких – казалось бы простых – вопросах, как уход за детьми. С завидной легкостью управляя странами, руководя транснациональными корпорациями и командуя огромными армиями, многие из взрослых, при этом представляют довольно жалкое зрелище тогда, когда дело доходит до смены банального подгузника или исполнения колыбельной для юного отпрыска, игнорирующего общепризнанные правила и физиологически не приемлющего пещерный рационализм своих родителей. Кто знает, возможно, где-то здесь лежит величайший секрет непреходящей рентабельности элитарных учебных заведений, куда именитые семейства планеты веками поставляют сырой «материал» в надежде получить обратно ограненные «бриллианты», которым надлежит занять достойное место в оправе из семейных регалий и миллионов.
Здесь же – ночью, посреди леса, на недружелюбной территории – все обстояло значительно сложнее. К счастью, о подгузниках не было и речи, но проблемы дали о себе знать уже через полчаса после начала ночного исхода. К своему удивлению Пол, практически не имевший опыта общения с детьми, очень скоро выяснил, что они панически боятся темноты, ходят медленно и при этом умудряются быстро уставать. Все это еще было терпимо: оказалось, что дети хотят пить, и им иногда нужно отойти «по-маленькому».
Когда еще через полчаса частые жалобы детей плавно переросли в сплошное нытье, он устроить привал. По его неутешительным расчетам, за прошедший час им удалось отойти от села немногим больше трех миль по прямой. Несмотря на лунный свет, идти по ночному лесу было очень трудно, но Пол старался избежать случайных свидетелей и не включал фонарь. Сейчас они находились в широкой лесистой лощине, которую с запада на восток пересекал неглубокий, быстрый ручей, шум которого доносился откуда-то снизу. Беглецам предстояло выйти к броду, а затем подняться по заросшему лесом склону. Согласно карте оттуда до ближайших карабахских позиций на юго-востоке лежало не более десяти миль сильно пересеченной местности. Это был не самый идеальный путь назад, но о возвращении по дороге не могло быть и речи: утром люди Абу поднимут шум, перекроют все пути и начнут прочесывать окрестности.
– Хорошо, джентльмены, – после непродолжительного раздумья Пол напряг свои познания в педагогике и обратился к детям, перешептывавшимся сидя на наброшенной поверх травы брезентовой накидке,
– прежде всего я прошу внимания и тишины. Говорить буду я, а вы будете слушать. Я буду задавать вопросы, а вы – отвечать. Ясно?
– Да, – послышалось в ответ.
– Так вот, вы должны знать, что я очень сильный солдат, – Пол сделал акцент на слове «сильный», – меня направили сюда ваши родители, чтобы вызволить вас из плена. Я в одиночку справился со всеми афганцами, вы свободны, и теперь нам предстоит трудный путь домой. Вы должны верить мне, и тогда мы дойдем до дома. Вы мне верите?
– Да, – сказали двое из детей.
– Нет, – сказал третий, судя по голосу – младший.
– Почему? – Спросил Пол.
– Мои родители погибли. Они не могли послать тебя.
Пол вспомнил старую пару у входа в штаб. Стало быть этот малыш – их внук.
– Что-нибудь еще?
– Да, – продолжил набравшийся храбрости другой мальчик, видимо, старший из них, – мы слышали, как ты говорил с моджахедом. Он даже смеялся. Если ты пришел спасти нас, то ты должен был убивать врагов, а не разговаривать с ними. Ты не стрелял, мы не слышали выстрелов.
– Хорошо, – Пол постукивал по внутренней стороне ладони сложенным ножом. – Что-нибудь еще?
Он не видел лица детей, но мог предположить, что они насторожены: события последних дней научили их не верить. И он решился пойти на самую большую хитрость – рассказать им правду. Конечно, в иных условиях эта задумка выглядела бы несколько странно: откровения с детьми на серьезные «взрослые» темы. Но он чувствовал, что здесь, в сыром темном лесу, под сенью шелестящих деревьев и равнодушно мерцающих звезд, а возможно и во всем оставшемся мире, у него не было никого роднее. Ему, не имевшему собственного сына, судьба вдруг вверила жизни перепуганной и оборванной троицы с трагичным прошлым и неизвестным будущим.
– Да, – сказал он, обращаясь к критически настроенной аудитории, – вы правы. Прежде всего, я обращаюсь к самому младшему из вас. Так вот, я знаю, что о тебе заботятся твои дедушка и бабушка. Они хорошие, но старые люди. У твоей бабушки больные ноги, ей трудно ходить, а ты, сынок, наверняка ей во всем помогаешь, не так ли?
– Да, правильно, – ответил ребенок.
– Ну вот, я даже знаю, как зовут отца твоей бабушки, – Пол сделал паузу, – Его зовут Шаэн, а твой дед иногда называет твою бабушку «дочерью Шаэна». Я прав?
– Да, – ребенок был сражен.
– Теперь я вам открою большой секрет, но прежде вы дадите мне слово, что вы сохраните все в тайне. Договорились?
– Ладно, – дети были заинтригованы.
– Так вот, знайте, что на самом деле я учитель этих моджахедов. Это я научил их всему, что они умеют. Это было очень давно, тогда они не стреляли в женщин и детей. Тогда я не знал, что они приедут сюда и будут воевать против вас…, против нас.
– Ты-Рембо? – Осторожно поинтересовался младший. В его голосе чувствовалось нескрываемое недоверие.
– Нет, – рассмеялся Пол, – я настоящий, я здесь, рядом с вами, и я научу вас всему, что нужно.
– А стрелять? Ты научишь нас стрелять? – Не унимался младший.
– Стрелять вам не придется: война уже кончилась.
– А кто победил? Мы? – С надеждой спросил ребенок.
– Да.
Дети заметно приободрились.
– Прекратите шуметь. Нам еще предстоит отсюда выбраться, – сказал старший из детей, чей возраст уже требовал «взрослого» отношения к происходящему. – Что мы должны делать?
– Вы должны стать солдатами. Не просто солдатами, а разведчиками. Тогда мы сможем перехитрить всех и уйти от погони. Встаньте в ряд, лицом ко мне. Так. Нет, ты сюда. С этого момента вы должны прекратить обращаться друг к другу по имени. Я буду называть вас как солдат: твое новое имя «Альфа», ты будешь «Браво», а ты, малыш, будешь у нас «Чарли» . Понятно? Пусть каждый назовет свое имя, и не надо смеяться. Хорошо. Меня вы будете называть «сэр».
– Что такое «сэр»? – Не удержался Чарли.
– Это я, Чарли. С этой минуты я сам буду относиться к вам как к разведчикам, – Пол прохаживался перед редким и невысоким строем своей маленькой армии.
«Поход отроков». Когда-то в древности, еще до крестоносцев, на завоевание Святой земли были посланы безоружные дети, которых постигла участь пленников и рабов. Сегодня настала очередь и этих детей. Они должны были совершить свой поход или исход в землю, которая была завещана их родителям. Их не должна постигнуть участь предшественников, они должны пройти под самым носом у преследователей. Должны пройти по воздуху, не оставляя следов.
– Теперь каждый проверит и доложит о состоянии своей обуви. Первым будет говорить Альфа. Понятно. Браво. Чарли. Надеюсь, что вы уже поняли, что эти повязки скрывают ваши следы. Это первое правило разведчика: вы должны почувствовать себя очень легкими, как воздушные шарики, и не должны оставлять следов не только на земле, но и на траве, кустах или деревьях, за которые вы будете держаться. Пока темно, мы будем идти строем. Впереди буду я, затем Чарли, Браво и сзади пойдет Альфа. Помните все, что самый страшный зверь в лесу – человек. Других зверей вокруг нас нет, не бойтесь. Далее: разведчики отдыхают по десять минут через каждые сорок. Идти нам предстоит до рассвета. Вопросы есть?
– А за нами уже гонятся? – Спросил Альфа.
– Пока нет, но через несколько часов начнут. Еще вопросы?
– А когда будем есть? – Смущенно спросил молчавший доселе Браво.
– Утром.
Через четверть часа беглецы вышли к ручью. Босиком войдя в неглубокий ручей, Пол по-очереди перенес детей на противоположный берег. Затем он обулся и набрал в трофейные фляги воды, а напоследок спустился вниз по течению и на ощупь вырезал узловатую дубовую палку футов шести в длину. Удерживая палку параллельно земле, он по обе стороны от нее в шахматном порядке расположил детей и провел небольшое занятие:
– Вы думаете, что это простая палка. Нет. Это специальное приспособление, облегчающее передвижение в темном ночном лесу. Держась за нее, вы будете знать, в каком направлении нужно идти. Вы всегда сможете на нее рассчитывать, если поскользнетесь или зацепитесь за что-то ногой. Ясно?
– Да, сэр, – разнобоем ответили дети.
– Если вы не знаете, что такое команда, то эта палка позволит вам понять, что это…
– Это футболисты, – сказал Чарли и добавил, – сэр.
– Чарли, разведчики без приказа не разговаривают. Команда – это пальцы руки. Когда они вместе – это крепкий кулак и железный захват. Вы должны стать командой, уметь понимать друг друга без слов. А теперь – внимание: если я вот так резко потяну палку вперед, а потом двину назад, то все должны остановиться. Если же я только потяну палку вперед и затем приспущу ее конец к земле – нужно быстро пригнуться, если можно – лечь на землю лицом вперед. Попробуем?
Повторив занятие пару раз, Пол объяснил детям, как нужно правильно ставить обмотанные тряпками ноги при подъеме по склону. Те все схватывали на лету и, пройдя ярдов двести, вереница стала медленно, но уверенно взбираться по широкой тропинке, вьющейся по лесистому склону. Здесь новоявленный наставник и ученики еще раз на деле испытали приобретенные навыки. Все прошло без заминки.
Было около пяти утра, когда беглецы достигли гребня гряды, похожей на неровную стену из множества примкнутых друг к другу конусов, покрытых буковым лесом. На восток от гряды волнистая кромка рельефа с невысокими горными вершинами и скалистыми массивами четко выделялась на фоне узкой полосы утреннего неба, где чернильная мгла постепенно разбавлялась предрассветными лучами еще невидимого светила. На западе пики пока скрывались в густой, навевающей сон мгле, и лишь двуглавая вершина большой горы темным пятном вырисовывалась на фоне светлеющего неба.
Усталость брала свое, подрастающее поколение все чаще спотыкалось и все менее охотно становилось на ноги после очередного привала. Между тем, физическое и моральное состояние маленьких беглецов мало гармонировало с пробуждающейся природой: в воздухе чувствовалась упоительная смесь из утренней свежести, сырого запаха земли и прелой листвы, сдобренного тонким ароматом молодой травы. Скоро птицы начнут свой предрассветный концерт, а с первыми лучами солнца двухмерный мир, в котором преобладали мрачные оттенки, станет царством изумрудной зелени, еще не тронутой зноем.
Пол решил устроить привал, и пока дети устало расселись посреди небольшой полянки, он взобрался на верхушку ближайшего высокого дерева. Предрассветная мгла скрывала дом афганцев, и лишь зажженный во дворе костер все еще тлел в дали крошечной беспокойной точкой, и со стороны могло показаться, что у моджахедов все в порядке. Пол очень надеялся, что никто не заявится туда раньше десяти. Схватив прицел в зубы, он перебрался на противоположную сторону кроны: предстояло определиться с дальнейшим маршрутом.
К югу от вершины раскинулась еще одна лощина шириной в пять и длиной в семь миль. Ее огораживали два подковообразных хребта, плавная линия которых в нескольких местах пересекалась со скалами из вулканической лавы, делавшими местность плохо приспособленной для жилья. С запада на юго-восток ее пересекал еще один небольшой ручей, а немного выше, параллельно его руслу, сквозь предрассветные сумерки желтоватой полосой тянулась широкая просека. Судя по карте НШ, она соединяла пройденные ночью села с пилорамой и фермой, расположенными в десяти милях вверх по течению. До скрытого во тьме русла ручья было не более мили, и ее нужно было преодолеть до того, как окончательно рассветет. Кто его знает, смогут ли они пробраться незамеченными, когда станет светло? Проблема заключалась в том, что обращенный на юго-восток песчаный склон, по которому им предстояло спуститься, был лишен спасительного леса, который сменили невысокие серебристые кусты облепихи. Пол спрятал прицел и, нарезав охапку веток, вернулся к детям.
Отдых продлился менее обещанных десяти минут, и дети не успели как следует отдышаться. Как он и предполагал, известие о предстоявшем марш–броске было воспринято без энтузиазма. Притих даже Альфа. Но другого выбора не было, и это понимали все.
– Сейчас мы проведем еще одно занятие. Вам, как разведчикам, нужно уметь быстро и незаметно преодолевать открытые пространства. Я вас замаскирую, и вы будете переходить от куста к кусту так, чтобы со стороны никто не заметил вас. Задача – перейти ручей. Там мы будем в безопасности, у нас будет и обед и отдых. Целых 40 минут. Обещаю.
Пол заткнул зеленые ветки за кушаки детей так, чтобы их зеленые концы немного прикрывали лица детей. Зрелище было забавным: это были даже не маленькие кустики, а перевернутые вверх веники с торчащими по сторонам руками.
Дети старались изо всех сил, и дорога была осилена минут за пятнадцать. Форсировав ручей и короткими перебежками перейдя просеку, по которой мог спокойно пройти грузовик, юные разведчики под неусыпным надзором своего инструктора вновь углубились в лес. Через несколько сотен ярдов прозвучала команда «отбой», и маленький отряд устроился под старым дубом, окруженным густыми зарослями ежевики. Развернув брезентовую накидку, Пол поставил на нее практически треть скромных припасов: банку холодной тушеной говядины, несколько кусков хлеба и луковицу. Распробовав лук, дети отказались было от него, но их строгий инструктор настоял на том, чтобы они съели всю луковицу. «Солдаты ели этот овощ еще две тысячи лет назад, он отгоняет сон и придает бодрость», – сказал Пол, ограничив свой завтрак куском хлеба. Ему всегда нравилось смотреть за тем, как едят дети. Прислонившись спиной к дереву и наблюдая за тем, как дети резво пополняли необходимые запасы жизненных сил, он вспомнил о том, как тайком от жены водил маленькую Дору в кондитерскую, где они на пару расправлялись с солидным количеством ее любимых ванильных пирожных. Сверху на каждом из этих вывалянных в кокосовой стружке колобков был приделан красивый глазурный гриб со шляпкой размером с медяк. Отец и дочь сначала отделяли грибы и откладывали в отдельную тарелку. Покончив с пирожными, они принимались за грибы, которые запивали стаканом какао без сахара. Это у них называлось «десерт». Так продолжалось до тех пор, пока Дора однажды не вымазала кремом розовую шелковую кофточку, привезенную ей дядей из Европы. Проведя «расследование», Мириам запретила «кондитерские вакханалии», как она это называла. Пришлось водить ребенка в тир. В результате Дора научилась метко стрелять.
Дети закончили завтрак и, по указанию своего наставника, срезали дерн и стали рыть небольшую яму для консервной банки, крошек и шелухи. Поглядывая за ними, он вновь мысленно вернулся к реалиям утреннего леса. По его расчетам выходило, что их начнут искать часа через четыре. За это время он надеялся затаиться где-нибудь вблизи линии фронта. Отсюда до карабахских позиций по его расчетам оставалось около семи миль. С учетом того, что в прифронтовой зоне наверняка было много патрулей и праздно шлявшихся солдат, поиск безопасной исходной позиции был половиной дела: нужно было незаметно пробраться туда с детьми и дождаться прихода ночи. Если не сделать этого в ближайшие четыре часа, то афганцы успеют поставить на уши всю линию.
Дети справились с заданием и устроились на брезенте. Чарли тихо посапывал во сне: лук ему не помог. Старшие лежали на спине и, разглядывая кроны деревьев, тихо переговаривались.
– В чем дело, солдаты? – Спросил Пол, устраиваясь рядом на траве.
– Когда нас вели моджахеды, мы долго шли без отдыха и воды. Сейчас мы часто отдыхаем, но все равно очень устали.
– Все правильно. Тогда вы знали, что у вас нет другого выбора, и что никто не будет с вами нянчиться. Поэтому вы собрали все свои силы.
– А ты откуда, сэр? Из заграницы?
– Да. Я из Америки.
– Как Алекс?
– Да.
– Жаль, что ты не взял оружие этих афганцев. У нас были бы автоматы, и мы бы никого не боялись.
– Нам нужно обойтись без стрельбы. Если начнем стрелять, то азербайджанцы скажут, что перемирие нарушено, и опять станут бомбить ваши дома.
– Если война кончилась, то почему афганцы не отпустили нас? – Спросил Браво, устроившись на боку и подперев голову локтем правой руки.
– На самом деле они хотели сделать это еще во время обмена. Тогда они освободили Алекса и хотели отпустить вас, но не успели: им помешали другие афганцы.
– Почему тогда мы скрываемся от них?
– Мы скрываемся не от них, а от тех, других афганцев, которые устроили стрельбу во время обмена.
– А что, разве афганцы бывают хорошие и плохие? – Браво сплюнул.
– Плеваться некрасиво, а хорошие и плохие люди есть везде, среди всех народов.
– Что, и среди азербайджанцев есть хорошие? – Спросил Браво с сарказмом в голосе.
– Да, даже среди них. Когда-нибудь придет время, и ты в этом убедишься сам.
– Нет, – Браво мотнул головой и сорвал травинку, – они злые.
– Хорошие азербайджанцы спасали соседей–армян в Сумгаите и Баку. Разве ты не слышал о таком?
– Слышал. Но ты сам сказал, что мы должны прятаться. От всех азербайджанцев. Если нас увидят эти хорошие азербайджанцы, разве они не будут стрелять в нас? А если поймают, что, отпустят? Нет, они вернут нас в подвал. И если эти афганцы тоже хорошие, то почему они воюют с нами? – Не унимался Браво.
– Когда мы шли по ночному лесу, все казалось нам черным. И деревья, и дорога, и кусты, и трава, и даже вода. Но вышло солнце, и стало понятно, что каждый предмет имеет свой цвет. Не судите о чем-то сразу. Постарайтесь прежде разглядеть, изучить и понять. Разведчики не должны делать поспешных выводов и судить о чем-то впопыхах. Обещаете?
– Мы постараемся, сэр, но, пожалуйста, не говори Чарли о том, что азербайджанцы хорошие, – попросил Альфа.
– Ладно, – пообещал Пол, – поговорим об этом позже. Альфа, остаешься за старшего. Проследи за тем, чтобы младшие никуда не отлучались. Я скоро вернусь.
Сняв с плеч рюкзаки и сложив их под деревом, он потрепал Браво по голове и, все еще находясь под впечатлением разговора с детьми, пошел вверх по склону. Он думал, что война сформировала в их головах свою систему координат и ценностей, для изменения которых потребуются годы, если не десятилетия. Что дети? А он сам? Ему самому было очень трудно во многом разобраться…