КУЛЬТУРНЫЙ КОД

(Коррозия российской молодёжи)

ВВЕДЕНИЕ

То, что происходит в мире, да и у нас, уже совсем в «подбрюшье» – вот и в Махачкале недавно взорвалось, – а до этого с 7 октября в Палестине с Израилем, а ещё раньше в Карабахе (Арцахе), а ещё раньше… и так все глубже и глубже в прошлое, вплоть до рубежа ХХ и XIX веков, есть проявления и реакция на реализацию Проекта, именуемого сегодня уже вполне открыто Трансгуманизмом. Откликнуться сейчас на происходящее меня побудили мои вольные или невольные собеседники, как русские, так и нерусские.

Трансгуманизм, насколько я понимаю, в политологической среде обсуждают, по меньшей мере, с середины ХХ века. Сам же я с ним столкнулся из-за Карабахской проблематики в конце 1980-х и начале 1990-х годов, когда в результате тогда победоносного освобождения Карабаха (Арцаха) от азербайджанской зависимости молодое армянское правительство Арцаха было совершенно никак не подготовлено к своей международной деятельности. Вот тогда молодая ещё политолог Светлана Лурье для карабахских тогда лидеров и прочих армян предложила свою геополитическую концепцию, которую уже много после, в 2020-х годах, я обозначил как XYZ-концепцию, что, собственно, и есть модель геополитического трансгуманистского проекта.

И тут произошло для меня самое удивительное! Я вспомнил, что совсем ещё недавно я собрал в Сборник ряд последних публикаций и докладов православного культуролога Светланы Владимировны Лурье (Смирновой) В него я включил, пожалуй, и последнюю её статью по результатам, проведённого ей опроса молодёжи в двух регионах России (в Петербурге и Красноярске в 2019 и 2020 годах), которая в своей аналитической части содержала обновлённое изложение её трансгуманистской концепции и в её интерпретации выводы по вполне себе плановому академическому исследованию как ведущего научного сотрудника Социологического института РАН (СПб). Но Светлана Владимировна Лурье была глубоким культурологом (и политологом), и в этой статье у неё показаны немаловажные наблюдения по проявлениям трансгуманистской трансформации у российской молодёжи, которые так и остались не замеченными в её более чем либеральном академическом НИИ, который и сам, пожалуй, давно уже мутировал в соответствии с этим Проектом. Публикации же её таких плановых и обязательно подотчётных статей, скажем, в «Петербургской социологии сегодня» оставались без должного внимания. И вот теперь, перечитывая, пока только эту последнюю её статью опять же в издании куда более глубоком – но опять же, увы, не широко популярном, а потому и не привлекающем особенного внимания не то, чтобы политиков наших, но и страноведов, этнологов, академических учёных широкого профиля, не говорю уже совсем об активных участниках нашей общественной и политической жизни, – я поразился и своей узости восприятия содержания этой статьи, когда её перечитывал ещё в «Тетрадях по консерватизму» и подправлял для упомянутого моего Сборника с опусами С.В. Лурье.

Вы можете сами убедиться, насколько сегодня актуальны её наблюдения и выводы в статье [1] трёхлетней давности!!! Но я предлагаю почитать и мою «пояснительную версию» по ней, которая будет содержать соображения и выводы по трансгуманистскому Проекту. Сразу предупрежу, что и профессионалу воспринять суть функционирования схемы Проекта по Лурье будет не просто, но и любому человеку она будет полезна, потому что мир уже подведён этим трансгуманистским проектом к самому краю. Также обращу внимание на то самое простое и главное различие между постгуманизмом и трансгуманизмом, которое выделяет сама Светлана Владимировна Лурье (Смирнова):

«Понятия трансгуманизм и постгуманизм хотя и пересекаются, но не совпадают. Трансгуманизм связан с искажением человеческой природы, против данного Богом, ради ложных идеологий и верований, а постгуманизм говорит о преодолении человеческой слабомощной природы в духе научной или ненаучной фантастики».

Сосредоточим же все внимание на XYZ-концепции, что, собственно, и есть модель геополитического трансгуманистского проекта. На мой взгляд, его очень удачно разъяснила в упомянутой выше статье С.В. Лурье. Почему предлагаю сосредоточиться на этом Проекте? Потому что у многих нет верного представления, что это такое и как оно работает. И разные люди занимаются распространением всего, что в умные головы им приходит. Они, даже если искренне организуют всякие кампании с сопутствующими акциями по разоблачению злокозней Коллективного Запада, не подозревают, что просто пляшут под дуду и по сценариям режиссёров Проекта. Почему так утверждаю? Потому что я все больше с годами убеждаюсь в правоте Светланы Лурье, предложившей такое вот разъяснение механизма его действия ещё в начале 1990-х. Я, практически не искажая, буду пересказывать текст её статьи, позволяя себе только местами некоторые более раскрытые формулировки и пояснения для облегчения наиболее полного понимания. Уверяю вас, первое прочтение, возможно, будет непростым, но стоит только правильно понять раз, и будешь поражаться такой наглой прямоте провокации проектантов!

ЧТО ТАКОЕ XYZ-КОНЦЕПЦИЯ ?

О трансгуманизме надо говорить как о социальной конструкции в своего рода гуманитарно-геополитическом проекте. Как любой современный геополитический проект, трансгуманистский претворяется в жизнь не сразу, а воплощается фрагментами, поскольку он является технологией. Мы, как правило, знаем о геополитических проектах по «цветным революциям», иным локальным войнам, но трансгуманистский проект (далее и просто Проект) только к ним не сводится. Вся структура современного мира, включая не только Запад и Россию, и многие другие страны мира переживают «трансгуманистскую революцию», которая выражается не только в насаждении трансчеловеческих ценностей и моделей поведения, таких как: гей-браки, ювенальная юстиция, эвтаназия, постхристианская идеология, – но и в трансформации самого ментального и культурного, отчасти также и топографического пространства, в котором мы живём.  

Тут я повторю самое общее пояснение, чем трансгуманизм отличается от постгуманизма. трансгуманизм связан с искажением человеческой природы, против данного Богом, ради ложных идеологий и верований, а постгуманизм [2] говорит о преодолении человеческой слабомощной природы в духе и научной или ненаучной фантастики. Вот мыслители и творцы постгуманизма предлагали научно обоснованно преодолевать свою такую-де «беспомощность», вдохновляли человека на дерзновение и преодоление своего гуманизма не без секуляризации и сознательного отстранения себя от Бога. Но оказалось, что природа человека слаба и несовершенна, вернее, не настолько совершенна, чтобы самостоятельно исправлять иные свои пороки и недостатки. Но постгуманистский человек Бога успел забыть основательно и не желает Его вспоминать! Он дерзает самосовершенствоваться! Но со временем выясняется все очевиднее, что дерзость такая не может быть дозволена всем человекам на земле, не все достойны такого [3]. Постгуманизм мутирует в трансгуманизм, который все более полнится ложными идеологиями и верованиями об избранничестве достойных, и трансформируемости других, генерируются новые учения и верования, безБожные и вопреки Его Учению!

Когда мы говорим о геополитическом Проекте (далее то же, что и проект системы Y), то будем иметь ввиду экспансию. Кто является субъектом экспансии, а кто объектом, а то и просто функцией, отношения стран, замешанных в экспансии и самом Проекте, да и сам Проект – все довольно сложно и не очевидно на первый взгляд. Надо ещё учитывать и следующее интересное обстоятельство. Если принимать, что для нас, россиян, субъектом экспансии выступают США или Запад, то надо понимать, что и США, и Европа – весь Запад – так же являются полем наложения Проекта, то есть не только субъектами, но и объектами агрессии Проекта, и даже функциями. Только так возможно будет понять тот трансгуманистский ад, который насаждается сегодня и во всех западных странах. То, что мы тут обсуждаем, было продумано и изложено в публикациях ещё первой половины 1990-х, и после тоже не раз [4]. Может быть, те тексты сегодня немного архаичны, ибо построены были на реалиях 1980 – 1990 годов. В основе их была, можно сегодня не таясь сказать, все же любительская попытка быстро составить геополитическую доктрину для такой маленькой страны, как Армения в начале 1990-х в реалиях Карабахской войны тогда. Но прошли годы, десятилетия, и оказалось, что те дилетантские поначалу идеи вполне себя оправдывают и для больших стран, а то и гегемонов геополитики.

***

Любая экспансия осуществляется по более или менее продуманному плану. Крупные межправительственные или межкоалиционные соглашения в виде международных проектов истории известны с незапамятных времен. Но Проект в том смысле, в котором мы здесь о нем будем говорить, становится актуальным в геополитике к концу XIX века, когда мы сталкиваемся с предварительной проработкой организации пространства и времени [5]. Важно заметить, что проект экспансии, даже если сама экспансия не удается, часто заметно сказывается на организации геополитического пространства и, как правило, воплощается фрагментарно, в качестве заблаговременной подготовки державами ключевых позиций для его реализации, и может, например, вызывать к жизни довольно специфические территориальные образования. Так происходит последовательное накопление качеств, превращающих регион из поля спонтанности в технологическую геополитическую структуру. Проект воплощается фрагмент за фрагментом, и в регионе наблюдаются эффекты, происхождение которых в данном месте и в данное время невозможно объяснить, если не принять во внимание технологическое проектирование не только территории, но и ментального, и культурного пространства.

Чем может характеризоваться самоощущение страны, оказавшейся территорией воплощения проекта? Это ощущение страной себя в качестве функциональной территории, когда её собственное представление о своих пределах не вполне соотносятся с её же действиями. И что важно отметить! Страна действует определенным образом не обязательно потому, что её к этому кто-то непосредственно принуждает, а потому, что некая сила обстоятельств заставляет её изо дня в день совершать нечто, что для неё неорганично. И это нечто не является хаотичным: каждое действие в определённом смысле связано с предыдущим, но зачастую не в том порядке, в каком страна сама этого должна бы желать.

При реализации Проекта распределение функциональных значений между участками территории на геополитическом поле имеет основания: с одной стороны, в планах и намерениях субъекта, организующего политическое пространство, а с другой, в возможностях занимающего данную территорию народа или государства реализовать предназначенное ей значение. Чтобы объяснить, как происходит это взаимодействие, нам придётся прибегнуть к некоторой абстрактной схематизации. Тут надо поднапрячься и правильно разобраться с распределением ролей в схеме.

Страну (или страны), на которую направлен проект, обозначим как страну Х (систему Х; или несколько стран Х_i), а геополитико-технологическое поле (вернее, пространство-время) Проекта, в которое страна Х включена (или включены несколько стран Х_i), – системой Y. Рассмотрим некоторые характеристики системы Х (то есть страны или стран) вне проекта (то есть пока вне системы Y). В её географическом пространстве можно выделить ряд точек, на которые всегда падает основная смысловая нагрузка и где, в соответствии с закономерностями системы Х, происходят (или должны будут происходить) основные события. Это, например, столица, центры региональных субэтнокультур, выделенные (определённые) точки границы и т.п. В ментальном плане для системы Х характерен определённый набор стереотипов, сознаваемых и неосознаваемых людьми установок, которые являются для неё основными и структурообразующими. С ними всегда соотносятся комплексы ассоциаций, которые и задают связь между реакциями системы Х на внешние стимулы.

Идентичность страны Х характеризуется её самосознанием, то есть осознанием цели (культивированием направленной, ценностно обоснованной деятельности) и пространственной ориентацией. Осознание себя проявляется через выявление исторических связей, ассоциативных рядов, соединяющих прошлое и будущее, определение версии собственной истории, позволяющей вписать настоящее в контекст прошлого и образ будущего. Осознание цели выражается в появлении значимого количества лиц, занимающихся определённой профессиональной и общественной деятельностью, объединением этих лиц, созданием структур. И общество тогда начинает более обильно поддерживать (и финансировать) определённые виды деятельности. Пространственная же ориентация заключается в формировании образов восприятия различных территорий.

Идентичность неизбежно множественна. Она включает «образ-для-других», «образ-в-себе» и «образы-для-себя».

«Образ-для-других» – это набор характеристик, приписываемых себе и ощущаемых как желательные для себя. Эти характеристики соответственно материализуются, придавая своеобразный облик политическим, военным, экономическим, юридическим, образовательным и т.п. структурам. Формирование «образа-для-других» является необходимой задачей для адекватного перевода на языки других культур (то есть других стран и народов) приписываемых себе определений. В качестве материализации этого плана ментальности создаётся внешняя атрибутика, легенды о себе, которые пропагандируются с целью налаживания нормальной коммуникации с внешним миром.

«Образ-в-себе» определяет такой более или менее устоявшийся план ментальности, который предопределяет согласованность или синхронность действий элементов системы Х, их соритмичность, необходимую для поддержания «образа-для-других». При этом следует правильно понимать специфику формирования этого «образа-в-себе», и происходит это так.

Есть «образы-для-себя», представляющие различные внутренние альтернативы развития системы Х, конкурирующие между собой, и определяющие связанную с тем или иным «образом-для-себя» возможную материализацию структур системы Х, которая происходит поначалу спонтанно и параллельно при взаимной «свободной конкуренции» этих «образов-для-себя» внутри системы Х. При этом система Х в качестве живого органичного образования имеет в собственном менталитете несколько вариантов развития (то есть несколько возможных реализаций «образов-для-себя»). Для неё вполне возможен, поначалу «свободный», выбор между этими внутренними альтернативами, каждая из которых имеет потенциальную способность стать структурообразующей, то есть той, вокруг которой в конечном счёте и произойдёт структурирование и концентрация совокупного менталитета системы Х (то есть наиболее соответствующего сформировавшемуся «образу-в-себе»). Эти внутренние альтернативы могут быть связаны с различными ценностными системами. Внутренняя политика народа (то есть системы Х), следовательно, может быть представлена как борьба внутренних альтернатив, то есть различных возможных для него способов восприятия действительности, которые и задают характер его действия в мире. Каждая из них, имея в народе своих «носителей», стремится к умножению их числа. Поэтому в зависимости от доминирования той или иной из внутренних альтернатив, характер внешней политики системы Х может быть разным (то есть соответствующим соритмичному «образу-в-себе», немало и определяемому доминирующим «образом-для-себя»), но в любом случае он не является произвольным, поскольку его внутренние возможные варианты бывают предзаданы исторически сложившимися «образами-для-себя».

Что для системы Х означает включение в оформляемое или уже оформленное геополитико-технологическое поле (то есть систему Y)? Та роль, которую принимает система Х в поле системы Y, рождается как бы из двух встречных потоков: собственных интенций системы Х и структурных значений, проистекающих из логики конфигурации пространства, определяемой системой Y. Воздействие системы Y на систему Х происходит главным образом на стадии реализации, укрепления доминирующего «образа-для-себя». При этом системой Y, как правило, усиленно стимулируется одна из внутренних альтернатив системы Х, и система Y воздействует в желательном ей направлении на различных уровнях в системе Х, как то: система Y

– либо способствует проявлению и закреплению роли системы Х;

–  либо не препятствует в целом реализации роли системы Х, но стремится исключить некоторые из признаков этой роли;

– либо стимулирует только отдельные атрибуты роли, функционально необходимые системе Y, вполне возможно, что и разрушая при этом исходную роль системы Х.

В последнем случае влияние системы Y может восприниматься системой Х как наличие аномалий. Так, к примеру, в географическом плане главные события начинают происходить не в тех местах, где следовало бы ожидать в соответствии с собственными закономерностями системы Х, а в других. На поверхность общественной жизни выходят весьма динамичные силы, действия которых могут выглядеть непредсказуемо, исходя из исходной логики только системы Х. Система Y может содействовать так, что одни слои ментальности в системе Х станут выпячиваться, другие – как бы выпадать.

Так народ, живущий в зоне проектно-технологической активности системы Y, становится геополитической функцией, превращаясь в скреплённую определёнными обычаями (нередко и вновь сконструированными) народность, оказывающуюся материалом для воплощения идей Проектировщика (то есть главного субъекта в Проекте – системы Y). И такие «оформленные» народы кирпичиками включает в устройство большого «мирового дома» тот, кто мыслит себя творцом Проекта. А роль, ожидаемая и отводимая главным субъектом геополитики (то есть системой Y, ее Проектировщиком) тому или иному народу (то есть системе Х или системам Х_i), является всего лишь элементом организации пространства и времени для главного субъекта (то есть для Проектировщика), соотнесённого последним с особенностями этнографических составляющих народов-марионеток (то есть систем Х_i).

Проект может предусматривать определённый тип поведения народов того или иного региона. Это может быть активная роль, исполнение которой предлагается тому или иному народу, что сопровождается эксплуатацией определённых особенностей его менталитета, или функция – выборочное, функционально-ограниченное использование его качеств для тех или иных целей Проекта.

Кроме упомянутых уже систем, есть ещё система Z – это страна, от имени которой воплощается проект системы Y в стране Х. Но две системы – Z и Y – нельзя отождествлять, между ними огромная разница (sic!). Система Z – это, так или иначе субъект внешнеполитического действия, и с ней можно установить отношения: хорошие, плохие, но человеческие. Система Y – это технология, с ней никакие отношения установлены быть не могут. А потому то, что сотворяет, например, «цветные революции», – это не внешнеполитический субъект, это технология. И с ней установить какие-либо отношения невозможно, поскольку невозможны субъектные отношения между человеком и технологией: они лежат в разных плоскостях. Сразу пока отметим, что система Y может посягать и на саму страну Z в ущерб и её интересам. Мы ярко видели это во время специфической «американской весны» 2020 года, и мы видим это уже постоянно в Европе и в Америке, как система Y пожирает все естественное и человеческое, насаждая трансчеловеческие отношения: будь то множественность гендеров, насаждение трансгендерности даже среди детей; засилье чужекультурных мигрантов, трансформирующих, мутирующих, привычную нишу обитания европейских народов [6]; извращения расовой «политкорректности» и т.д. и т.п. Суть тут в том, что трансгуманистский проект направлен на кардинальную трансформацию человеческой природы и человеческой культуры, и прежде всего – у христианских народов [7].

 Необходимо понимать, что системе Y важны не какие-то частные сдвиги, ей важна, в итоге, полная трансформация, и потому, какой шаг за каким последует, зависит от удобства (для системы Y), местной специфики, случайностей (в стране Х, а то и в стране Z). Так могут трансформироваться одни области, временно оставаться незатронутыми другие. Мы порой можем наблюдать внешне разрозненную мозаику, вызванную именно продуманной и подконтрольной системе Y поэтапностью воплощения Проекта и даже разноскоростным воплощением его фрагментов. И тем более это так, что система Y, да и сам трансгуманизм, это не идеология, он не имеет идеалов, которые некий проектировщик спешит воплотить, это технология, рассчитанная на трансформацию всего христианского, и не только, мира, лишения его органичных черт и естественности, чтобы мир этот принял грядущего Хама!

ЭЛЕМЕНТЫ ПРОЕКТА В РОССИИ

Все вроде знают, что с Мюнхенской речи нашего президента [8], Россия заявила, что не желает продолжать взаимодействовать с Западом не на равных и взаимовыгодных условиях. Это, как минимум, означает, что руководство России стало понимать, что страну поставили в состояние системы Х и принуждают безоговорочно исполнять функцию в Проекте (то есть в системе Y). А главным составителем Проекта, да, пожалуй, и главным исполнителем его, то есть главным субъектом в Проекте, уже много лет выступают США – они и есть системы Y и Z как бы «в одном флаконе». Но бурные президентские выборы в США 2020 года и последующие события в мире с его геополитическим исполнением совершенно явственно показали, что и США тоже проявились и как система Х, то есть США тоже могут оказаться объектом в системе Y (то есть в Проекте) [9].

Теперь обратимся к предварительным итогам исследования русской молодёжи, проведённого не только культурологом, но и геополитологом Светланой Лурье (Смирновой) в 2019-2020 годах. Каково же мировоззрение современной русской молодёжи в свете трансгуманистского проекта?

Ментальный план, мысли и суждения молодого поколения первоочерёдно подвергаются воздействию проективных технологий. И это не некое равномерное движение: коррекции подвергаются некоторые определённые ценности, тогда как другие – создаётся такое впечатление – остаются устойчивыми.

Тут мы должны учитывать, что ментальный план – это сложное явление, в котором из поколения к поколению неизбежно происходят трансформации, которые порой выливаются в конфликты «отцов и детей». Сами по себе подобные конфликты и межпоколенческая разница в мировоззрении – явление естественное, и оно выражает внутренние альтернативы народа (в нашем случае системы Х). Регулярные и детальные культурологические исследования могут выделять эти естественные альтернативы. Нам важно проследить, как на естественные ментальные интенции системы Х происходит воздействия системы Y.

Первым признаком её воздействия является дисбаланс в изменениях молодёжного мировоззрения. Геополитический технологический проект воплощается пласт за пластом, зона за зоной, точка за точкой; и их очерёдность зависит, напомним, от планов Проектировщика или просто от сподручности, удобства для него той или иной последовательности действий. Трансгуманистские ценности проникают в менталитет молодёжи неравномерно и ещё не сложились вполне в целостную картину мира. Поэтому зачастую долго не оставляется впечатления о том, сколь разительные сдвиги уже произошли в мировоззрении вполне благополучных наших юношей и девушек, наших детей и внуков – в таких вопросах, которые кажутся нам само собой ясными и разумеющимися. Речь идёт не об эксплицитном восприятии идей постгуманизма, хотя, конечно, обращает на себя внимание и то, в каком катастрофическом мире живут современные молодые. Но мы не об этом.

Речь о том, что у молодёжи оказывается уже иная система ценностей, чем у более старшего поколения. Например, для молодых исчезает категория национального, народа в значении этноса. А ведь народ является одной из ключевых традиционных общностей, разрушение которой составляет одну из ключевых целей трансгуманистского геополитического проекта! Сегодня общество для нашей молодёжи представляется более индивидуалистским, чем для старших поколений. Оно есть именно что совокупность индивидов, а не этнос как сообщество с характерными этническими чертами, такими как: инстинктивное предпочтение «соплеменников» в качестве брачных партнёров, любовь к людям своего этнического склада, любовь к родной природе и многие другие слабо уловимые характеристики этнического.

Помните пресловутое воспитание по доктору Споку? Так вот, если оно ещё не было началом Проекта, то ему предшествовало. Хотя семья де-факто в сознании молодых сегодня ещё крепка, окно Овертона вовсю открывается. Уже более четверти опрошенных допускают-таки содомию (sic!), хотя никто не назвал её желательной лично для себя – пока не назвали! И о «правах меньшинств» в качестве своей ценностной доминанты в сознании молодёжи уже крепко сидит. (А это так надо, так хорошо ли?) Это та точка, на которую трансгуманистский проект воздействует, и начинается с того, что противоестественное провозглашается вариантом нормы, имеющим свои права!

Трансформации подверглась и родительская любовь к чадам своим. Становится почти общепринятым, что ребёнка надлежит «любить несмотря ни на что» любовью всепрощающей, и никаких нравственных ограничений: превыше всего ставится реализация всех способностей ребёнка и креативность. Почти половина опрошенных не допускает никаких проявлений строгости. Изнеженность, инфантильность, вседозволенность, капризность – вот те черты, которые будут отличать наших внуков, и что сделает их совершенно податливым материалом для лепки дальше в соответствии с трансгуманистским проектом. (А разве мы уже такое не наблюдаем?!) 

Современная семья сегодня порождает расслабленные существа, которые склонны к «празднику непослушания», но не к напряжению, целеустремлённости и простому, ясному как прежде, нравственному пониманию добра и зла. Это именно то, что необходимо для трансгуманистского проекта, который сам весь зиждется на размытости норм и положений о нравственности, а самые нравственно экзотические проявления становятся приемлемыми и превосходящими по креативности простые и ясные истины традиционного мира.

Увы, инстинктивное стремление сохранять свои этнические барьеры среди русской молодёжи уже ослаблено. Возможно, что мы уже перешли ту грань, когда влюблённость, влечение становится мерилом, грозящим устоям, иным самоограничениям народа и общества, раньше всегда безотчётно действовавших при выборе брачного партнёра ради поддержания стабильности рода, народа. Вот и получается, что есть уже психологическая готовность к размыванию русского этноса, и русский народ просто теряет самоидентификацию. Ощущение этнического уходит, исчезает этническое как «рамка», внутри которой жил человек. У молодых прослеживается некоторый крен в сторону понимания частной жизни, прежде всего, как источника получения комфорта, удовлетворения своих потребностей. Семья, брак для молодого человека – этакое убежище, где он может спрятаться от сложностей современной жизни, которая его далеко не всегда вдохновляет. Семья становится тем, что стоит над национальным. Семья над-этнична. И связано это не с каким-то интернационализмом молодёжи, а с её полной нечувствительностью к категории национального.

Задача для культуролога сегодня состоит в том, чтобы найти те болевые точки, где трансгуманистский проект проникает глубоко внутрь сознания, трансформируя его и поведение часто неосознаваемым образом.

Да, от нестабильности хочется укрыться. В идеале, у человека есть несколько универсалий, которые помогают ему отрешиться от треволнений внешнего мира. Это, конечно, религия, семья, народ. У большинства из нынешних молодых из этих универсалий осталась одна – семья. Впрочем, трансформируется и представление о семье. С восприятием религии и народа происходят явные трансформации, которые, возможно, и следовало бы объяснить воздействием геополитико-технологического проекта. Трансформации, возможно, не так сильно затрагивают тему эксплицитной религиозной самоидентификации, как имплицитное религиозное самоощущение.

Православных никогда много не бывает. Молодые не борются с религией, даже готовы обозначать себя православными, но православие для них скучно, не существенно, оно просто не воспринимается глубоко. Современная русская молодёжь в России не враждебна религии, но она ей просто скучна. Религия в мировоззрении молодых русских предстаёт как лишённая интереса, набившая оскомину и нечто привлекательное только для пожилых и несовременных, отживающее и само собой отмирающее. И вот церковь – это та точка, на которую оказывается особое воздействие в геополитико-технологическом проекте.

Второй такой особенной точкой воздействия выступает категория национального. Народ в постмодернистской парадигме – одна из тех категорий, которая подлежит разрушению. Это та категория, в которой человек традиционно воспитывался, категория традиционного мировоззрения. Традиционного не только в оценочном значении, как относящийся к некоей ценностной парадигме, которая противостоит трансгуманизму, но входит в набор ценностей, которые привычно передаются путём социализации. Если «старшие» в процессе социализации получили представление о своей принадлежности к народу, о «берёзках-перелесках-рощицах», составляющих в совокупности родную и любимую природу, как такие важные маркирующее понятия в человеческой идентичности, то значительная часть «молодых» такую социализацию уже не получила. В этом как раз выступает тот переломный момент, который отличает молодое поколение от тех, кто социализировался всего-то на 10-12 лет ранее! Вот как скоро «правильное воспитание» было нивелировано последующими модными интенциями, которые пришли от Проекта. Не тот же ли фактор действует, что и с религией? И да, «берёзки-перелески» вызывают у нашей молодёжи тоску и скуку, слишком обыденно, слишком приземленно, слишком непрестижно. Вот оно – не круто, непрестижно! Религия – непрестижно, родная природа и родной народ – непрестижно!

Мы продолжаем, вроде, воспитывать, приучать, что патриотизм должен быть, и молодые его признают так же, как исповедают свою религиозность – как некий атрибут. Но это лишь внешняя оболочка, за которой имеем скучающее равнодушие. А скуку развеваем всяким праздниками, с трудом понимаемыми в глубинном смысле их. Развлекаем и всякими шаманствами!

В рамках геополитико-технологического проекта не потребовалось убеждать молодёжь в том, что национальные, народные ценности старшего поколения что-то дурное. Нет, молодёжь не восстаёт против ценностей старших, она может даже пассивно с ними соглашаться, только не испытывает по отношению к ним никакого энтузиазма. Младшие просто не мыслят в таких категориях как народы, им безразличны этносы. Очевидно, что российский народ понимается как политическая нация, а не «братских народов союз вековой», как постулируется в гимне России. Есть ещё понимание такого феномена как «страна», «государство», к которой можно испытывать и патриотические чувства, но почти отсутствует понятие «народа» как этноса, общности, нет понимания своей принадлежности к своему «народу», не к политической нации, а к этносу.

Если попытаться сделать вывод о воздействии геополитико-технологического проекта на традиционные ценности, то следует признать, что происходит репрессирование их посредством представления их скучными. Нет, не враждебными, как то мы наблюдаем на Западе, где религия, семья, национально-традиционное преподают как враждебные нарождающемуся «новому миру». У нас же они представляются, воспринимаются как унылые, вызывающие оскомину. Этакое с тревожно-скучающим взглядом на все, что составляло основу мира для более старших поколений [10].

ЧТО ЖЕ ТАКОЕ – РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК ?

Культуролог и геополитолог Светлана Лурье (Смирнова) и в своей последней статье на эту тему повторила, что необходимо провести глубокое культурологическое исследование для выявления значимых комплексов русского этнотипа, на которые приходится реальное и направленное воздействие со стороны трансгуманистского проекта, от зарубежных cultural studies, ориентированных деструктивно воздействовать на традиционную культуру русских [11]. Необходимо выявить и то, какому точечному воздействию трансгуманистского проекта необходимо противодействовать. Тут важна культурология, которая должна стать орудием национальной защиты, стратегическим оружием национальной самообороны [12].

Народ в Проекте как категория функциональная, да, но может быть и ролеобразующей. Вот ведь как!

Страна Х на геополитическом пространстве, включаясь в систему Y, превращается в её функцию. Сопротивляясь же включению в систему Y, система Х начинает играть в мире и свою немаловажную роль, несмотря на навязываемую ей функцию по воле Проектировщика. Так возможна некоторая балансировка между ролью и функцией [13]. Но суть дела в том, что геополитическая роль – это не то, что всегда органично такой великой стране, как Россия – она имеет свою миссию [14]. Навязывание же роли в Проекте – это усечение миссии или преломление миссии в экстремальных обстоятельствах, в частности, в условиях таки навязывания стране геополитико-технологического проекта.

Миссия – понятие, скорее, культурологическое, а роль – скорее, операциональное. В миссии подчёркивается смысловой аспект, в роли – субъектно-объектный, в государстве – структурный. В условиях навязывания Проекта более значимым для России становится субъектный аспект, поскольку только субъект может «ломать игру» главному исполнителю схемы Y и навязывать ему свои правила. Государство в качестве структуры – инертно, слишком малоподвижно, и задача распространения необходимой для него роли в рамках Проекта заостряется, сужается до конкретных целенаправленных точечных действий, и тогда более важные, но расплывчатые культурные влияния и веяния легче блокируются, путём репрессирования тех или иных альтернатив системы Х со стороны Проектировщика (схемы Y).

Анализируя и обобщая результаты опроса, мы рассуждали о патриотизме и категории народа, чувстве национального. Считая этническое, национальное как служение народного организма, являющегося «Богом данной» культурной сущностью, которая в нормальных условиях выражает себя через миссию, мы обращаем внимание на то, что в критической обстановке именно оно – национальное – обретает особую важность как по преимуществу субъектное начало в народе. Потому именно этнос, народное, национальное в первую очередь и репрессируется Проектировщиком.

Тут мы позволим себе подчеркнуть, казалось бы, не столь существенную разницу между патриотизмом и чувством, ощущением себя народом. Патриотизм, будучи одним из проявлений самоидентификации, более относится к государству, то есть к структурному началу этноса. Его декларирование само по себе менее опасно для реализации Проекта, поскольку без эмоционально-народной подоплёки, осознания себя народом, патриотизм будет превращаться в химеру. Он сам станет проективным, технологическим, потому что будет оставаться без «плоти и крови».

Поэтому категория народность становится первоочередной целью репрессирования исполнителем Проекта по двум причинам сразу: она – естественная основа традиционной самоидентификации, той, которая по природе своей противостоит трансгуманизму; и она же является стержнем субъектности, которая выступает главным рычагом саботирования геополитико-технологического проекта. Субъектом в геополитическом поле более является не столько государство-территория (в рамках проекта она относительно легко может быть превращена в функцию), сколько государство-народ как некая целостность, имеющая собственный внутренний стержень, собственную субъектную идентичность, своеобразное видение мира и способность к внутренне обоснованным и независимым (суверенным) действиям (что и становится в данном контексте ключевым!). И Россия, когда выступает не как государство-территория, а как государство-народ, сохраняет и свою суверенную черту, которая будет важна и впредь [15].

Ролецентрические моменты в истории России, когда вперёд выступало государство-народ, всегда были несколько эсхатологическими по самоощущению. Роль Православия тут всегда была первоочередно важна. Также она будет важна и теперь. Не говоря уже о том, что трансгуманистскому проекту в принципе ничто, кроме Православия, сегодня противостоять уже и не может: в частном плане, именно Православие вносит смысл и эсхатологичность в роль России-государства. И главный смысл, необходимый роли России, включённой в Проект, преследующем её геополитическую трансформацию, для сохранения своей миссии как таковой, особенный: это не многообразие внутренних альтернатив с их множеством оттенков смыслов, как то естественно складывается во внутренней жизни не репрессируемого полиэтнического народа России, а наоборот, концентрация всех на ключевом смысле, который представляет общую сущность народов-культуры России, и сводится он для русских в экстремальных обстоятельствах к цельному и прояснённому смыслу православной веры.

Поэтому важно понять, что в рамках воплощения геополитико-технологического проекта, навязываемого России как системе Х, Проектировщик стремится лишить смысла именно православие и народность. Если бы он напрямую противодействовал им, это могло бы породить более мощное противодействие навязываемой роли и новому смыслообразованию, но Проектировщик репрессирует эти сущности иначе. Репрессирует через искажение сущностей – народной и православной, – добиваясь восприятия их молодёжью скучными, неважными, зевотными, обыденными, рутинными. Проектировщик добивается более простого – чтобы молодой русский клевал носом или ёрзал на стуле в нетерпении, когда слышал о народности или православии, и обращался к более захватывающему внимание, как правило, намеренно отвлекающему от главного! Цель Проектировщика – во всяческом отвлечении, чтобы самые важные смыслы русской культуры были просто пропущены молодыми мимо ушей, без должного осознания и достойного восприятия!

Вы только вдумайтесь! На вопрос о том, есть ли у русского народа своя роль в истории многие отвечали так: «думать, что народ имеет роль – мания величия», и это будто неприлично. Вот так-то! Спор даже не о том, какая должна быть роль, а именно вокруг самой идеи, что может и должна ли быть какая-то определённая и важная роль. Именно сама идея о роли оказывается наиболее репрессируемой. Как следствие, иные молодые русские и вовсе прямо-таки уверены, что наличие какой-либо идеи в основе государственного строительства делает государство фашистским!

А ведь такое является прямым следствием того, что идея-то у нашего государства есть, и состоит эта идея в том, что никакой внятной идеи у России быть не должно, что так и зафиксировано в Конституции. Отсутствие идеи, своей особенной роли – это и есть зафиксированная в Конституции «идея» России! Мы не замечаем или не хотим видеть, какая суперрепрессия на ролеобразование и народность как субъекта геополитического действия уже была заложена в Конституции России. Вследствие навязанной извне государственной самоцензуры, Российское государство в некотором смысле уже было включено в систему Y и является её компонентой как функция. И все законодательные инициативы, которые направлены на семью – такие, как думские законопроекты о семейном насилии или ювенальной юстиции, – они и есть проявления нашего государства в качестве ролевой функции системы Z в Проекте (в системе Y)!

Так теперь понятно, как хитро было все сработано Проектировщиком? А есть ли способ противостоять геополитико-технологическому проекту? Что может субъект, принявший, вольно или невольно, на себя геополитическую роль в Проекте?

ЛОГИКА ПЕРЕНОСНОГО СМЫСЛА

Ответ, который мы предлагаем, пока только на вскидку, состоит в том, что геополитический субъект может действовать в соответствии со специфической логикой, которая подразумевает одновременно и более активное участие в детерминированном Проектом геополитико-технологическом поле, поскольку от воздействия системы Y уйти не возможно! Но выход за пределы этого поля возможен посредством логики, которую можно назвать логикой переносного смысла, логикой метафоры или логикой провокации [16]. Такая логика определяет своеобразное соотношение «текста» и «подтекста» политического действия. Внимание – это не просто для правильного восприятия!

Механизм такой логики состоит в том, что в ходе коммуникации (в рамках, обусловленных системой Y) один предмет реальности намеренно принимается за другой, и с ним связывается весь комплекс ассоциаций, закрепленный за этим другим. Так обводится вокруг пальца Проектировщик (то есть система Y).

Проще его можно объяснить на сказке о Захарке, где он уговаривает Бабу Ягу самой показать ему, как надо лечь на лопату, чтобы сподручнее быть засунутым в печь [17]. Потом он её так и запихивает в печь!

Менее «кровожадно» перенос смысла можно показать на примере такого вот питерского (ленинградского) анекдота:

–  Уже май, а что-то у вас похолодало.
–  У нас всегда холодно, когда черёмуха цветёт.
–  Так зачем же вы её сажаете?! – восклицает вопрошатель [18].

Так между текстом системы Y и подтекстом системы Х, обретшей, вольно или невольно, геополитическую роль в рамках Проекта, возникает разрыв! Тот смысл и порядок действия, который «прочитывает» проектировщик для подотчётной стороны, исходя из своих представлений и замыслов, отличается от того смысла, который привносит в своё действие ролевой субъект на геополитическом поле-времени так, что параллельно начинают существовать как бы две реальности, соотношения между которыми может быть какое-то время не определено или больше – откорректировано системой Х для исполнителя Z в проекте Y (часть функции системы Z изменяет система Х).

Что это даёт? Логика переносного смысла преобразует таким образом систему Z (которая, напомним, выступает как «номинальный хозяин» проекта Y), чтобы создать не запрограммированные системой Y в Проекте отношения, а именно: сделать возможным обращение системы X к системе Z «через голову» проектировщика (напомним, проектировщик – это Проект, который не субъект, а схема, общение с которой не возможно, но возможно вот так внести в неё корректуру, повлияв на исполнителя Z) [19].

Хотя не только в системе Z дело.

В рамках того геополитико-технологического проекта, в котором Россия вольно-невольно существует и, понятно, резко ограничена в свободе действий, не все благоприятные для России реформы в ней возможны. В значительной мере сама Россия как государство-территория выступает как компонента-ролефункция системы Y, то есть несамостоятельная компонента Проекта. И в некотором смысле России может оказаться необходимым и возможным в качестве государства-народа противостоять себе же в качестве государства-территории, ибо в последнем качестве – в роли функции для Y – она банально колонизирована. Но не все тут определяется и открытым Российско-Западным противостоянием, ибо не всегда, очевидно в системе каких координат для кого такое противостояние происходит, да и в противостоящем нам Западе по-разному сочетаются черты систем Х, Y и Z. Поэтому прямое противостояние должно дополняться или порой заменяться логикой переносного смысла [20].

Напомним, что Россия-народ и раньше, бывало, так себя и вела. Например, вроде бы подчинившаяся большевикам Сергианская церковь, встроенная в жёсткую структуру государственно-коммунистического проекта, смогла-таки пронести через лихолетье живую православную традицию. Так церковные бабки, относительно которых советская власть все ждала, что сегодня-завтра они перемрут, все жили и жили, сменяя одна другую, неся на себе великую преемственность Православия! Да и попы всё не переводились, и не оставался никак только тот последний, которого можно было бы показать по телевизору, как злорадно обещал Хрущев! Безграмотными и беззубыми (и совсем неинтересными!) видела комсомольская молодёжь СССР церковных бабок тех, а сельского старенького попика полагала и вовсе плутом и обманщиком. А они вот – эти старушки в платочках и попы полуразрушенной Церкви православной в СССР – противостояли всей советской системе гораздо, может быть, более значимо, чем все прозападные диссиденты и антисоветские эмигранты.  

Иногда и сами советские власти вдруг «играли смыслами». К примеру, подобные имперским погоны и ордена ввели в Красной Армии в годы Великой Отечественной, и как Феникс возродилась преемственность, советский народ восстанавливался некоторое время и как русский народ. И сегодня мы наблюдаем такой вот реверанс властей в сторону русского народа, но как все трудно и с немалыми откатами происходит.

А что же наша молодёжь? Не было периода, казалось, к которому можно бы обратиться как к светлому идеалу: стриженные нигилистки, красноармейцы-супостаты, танцы по клубам в церквах, позднесоветская попса, братки 1990-х… А герои Отечественной войны, бойцы и партизаны, спросите вы? Так ведь, признаемся, стал неожиданным вдруг внесистемный культ Великой Победы в нулевые годы нового века со стихийно родившимся Бессмертным полком! И государство-территория приняло-таки на себя и роль государства-народа. Да, но и сегодня персонажи трансгуманистского проекта называют это «победобесием».

Ведь давно бы должно быть понятно, что не достаточно просто механически твердить о народе – механизм геополитико-технологического проекта будет действовать так, что сами слова эти не будут доходить до сознания молодёжи, поскольку само народное уже предвзято может быть (и было) маркировано в Проекте как неприличное и блевотное (и для многих, увы, так уже и есть).

Тонкая работа над коннотациями – одно из сильных мест Проектировщика. И воистину дьявол прячется в коннотациях [21]! Не достаточно просто опровергать трансгуманизм – Проектировщик успел, увы, хорошо уже внушить молодым, как стыдно быть нетолерантными и неполиткорректными. Нужно провозгласить свою светлую и нетолерантную идею! И тогда все сущности, разноплановые значения, которые проектировщик смял как мусор в грязный ком, предстанут каждая по отдельности, и каждая будет подлежать своей оценке.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ И ПРЕДЛОЖЕНИЯ [22]

Проектировщик воздействует не по всему ментальному плану молодёжи, оставляя до поры до времени, почти без видимого воздействия, некоторые традиционные сущности нетронутыми [23]. Он стремится подвергнуть целенаправленной эрозии только некоторые сферы самореализации народа и выбирает определённые точки воздействия, как то: ролеобразующие факторы – то, что может относиться к самосознанию русского народа в кризисные эпохи, – это самосознание народа-государства в противоположность территории-государству.

Проектировщик добивается эрозии и в религиозном самосознании, сводя его к карикатуре, к «попу-на-мерседесе». И тут для Проектировщика может быть не так важна эксплицитная приверженность русской молодёжи трансгуманистским ценностям.

Проектировщик стремится заблокировать ключевую роль России в нашем трагическом веке – роль УДЕРЖИВАЮЩЕГО, её последнюю роль! Именно эта роль должна, по замыслу проектировщика, казаться скучной, немодной, глупой, жульнической.

Да, последняя роль России – это роль КАТЕХОНА[24].

В нашей молодёжи необходимо разбудить любовь к правильно осмысленной жизни, зарядить напряжением, опять научить азарту подвига – остальное прирастится.

КУЛЬТУРОЛОГИЯ ДОЛЖНА СТАТЬ ОРУДИЕМ НАЦИОНАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ, стратегическим оружием национальной самообороны.

Как возможно забывать, что РУССКИЕ – НАРОД КРАЙНОСТЕЙ?! 

История показывает, что русским не скучно было то, что требует вершин, самоотречения и стремления к запредельному.

Пробуждение роли страны – России! – стоящей у последней черты, на краю между Историей и Вечностью – вот единственная сегодня альтернатива трансгуманизму и оружие для борьбы с Проектом. 

Не умеренное и аккуратное отстаивание естественного, традиционного, что в мирное время возможно и необходимо, а сегодня необходимо вырваться за пределы естественного и традиционного, человеческого в мирное время… А разве было много когда для русского человека такого мирного времени?! Не было! 

Русскому человеку необходимо устремиться к Богочеловеку, которому он и скажет в последний день:

«Ей, Гряди, Господи Иисусе!» [25].

ЭПИЛОГ

Вот слова из проповеди после Литургии в Воскресенском храме на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга, 29 октября 2023 года, Патриарха Кирилла нашего:

«Какой урок мы все должны извлечь из нашей истории? Никогда, ни при каких обстоятельствах народ наш не должен отказываться от веры в Господа, от православной веры… Я отдаю особую дань уважения, признательности, любви тому самому поколению православных людей, которые были мосточком между дореволюционной богатой духовной жизнью и нашим временем. Они прошли через годы безбожия и сохранили для нас, вразумляя своих детей и внуков, веру православную. А теперь мы имеем то, что имеем, – храмы открываются, строятся, и этот замечательный храм сегодня освящён и возвращён к духовной жизни, которая пресеклась по решению безбожных властей.

Дай Бог, чтобы никогда народ наш не отказывался от веры, никогда не предавал святыни, никогда не шёл на поводу новомодных, захватывающих сознание идей, цель которых – отторгнуть человека от Бога. Думаю, наш народ и невозможно отторгнуть, ведь он прошёл через страшные горнила испытаний, но вышел победителем. Про нас говорили, что мы умерли, но вот, мы живы (ср. 2 Кор. 6:9). Конечно, очень важно, чтобы сегодня укреплялась вера, и пережитое предыдущими поколениями должно не раствориться в истории, но стать важным уроком для всех нас».

Однако, так ли все именно так? Да, вера наша, русского православного человека, очень важна. Но в памяти не стираются слова Схиархимандрита Ионы (Игнатенко) [26]:

«Мы слишком рано обрадовались «возрождению веры» и слишком быстро забыли, что иная вера хуже безверия и что Христа распяли отнюдь не атеисты. Смысл веры – во внутреннем преображении человека, а если такой цели не ставится, то вера быстро становится ханжеством и лицемерием, либо просто ритуалом, призванным убедить человека, что он «духовный» и «верующий». Мы должны осознать, что добрых людей в мире подавляющее большинство, но все они слишком заняты собой. Помогают не добрые, а неравнодушные. И именно такими – неравнодушными – нам надо стать.

Если ничего не изменится в нашей вере и в нашей жизни, то слишком много горьких библейских пророчеств об израильском народе нам придётся изведать на собственном опыте, от чего да избавит нас Господь Бог».

А ещё раньше… Вспомним Константина Николаевича Леонтьева, как он характеризовал предреволюционное настроение интеллигентских умов? Она, интеллигенция русская, тогда утверждала: «Бог – это Любовь и только Любовь! Нет никакого Страха Божия!». А его, К.Н. Леонтьева, апологета «страха Божия», немало травили. Да и некоторые представители духовенства неосновательно полагали, что призывы к «страху Божия» есть мракобесие и нагнетание «ужаса». В конце XIX века К.Н. Леонтьев ввёл ёмкий термин «розовое христианство», характеризуя такое «услащение» христианства «всеохватной Любовью». И сегодня в статье, посвящённой памяти Константина Леонтьева, архимандрит Константин Зайцев называл «розовое христианство» «самым страшным соблазном, который только может быть поставленным перед христианской совестью Сатаною». Это «соблазн подмены подлинной любви христианской во всех её проявлениях, вплоть до самых высших, – её сатанинским суррогатом»[27].

Суррогатов много в современном мире, и похоже, что немало и суррогатного «розового христианства» при возрождающемся православии в России. Любовь в христианстве есть, да, и её много! И вот какая она у Триединого Бога по свт. Филарету Московскому: «Любовь Отца – распинающая; Любовь Сына – распинаемая; Любовь Святаго Духа – торжествующая силой Крестной!»

«Розовое христианство» хочет иметь только торжествующую любовь, без самопожертвования, без самоотречения, без собственной сопричастности Кресту Господню. Такая вот – «гуманистическая любовь». Метаморфоза символа Спасения – через Страдание Иисуса Христа – человека, для которого теперь, очевидно, что «Красота спасёт мир»? Отсюда, видимо, желание неофитов такой религии, которая уже сегодня не напоминала бы о страданиях Его, но давала бы людям любовь, мир, счастье, общение, смех, радости земной жизни?..

Паисий Святогорец говорил: «Люди хотят грешить и иметь добренького Бога. Такого Бога, чтобы Он нас прощал, а мы продолжали бы грешить. То есть, чтобы мы творили бы все, что хотим, а Он прощал нас, чтобы прощал нас не переставая, а мы дули бы в свою дуду».

Потихоньку рождается такое «христианство», в котором главные основы православной веры сокрываются умалчиваниями, и все православие втискивается в формальную службу и апологию любви при забвении Суда Божия. В результате святость настоящей, подлинной церковно-христианской любви снижается до уровня гуманитарной гаммы «красивых» человеческих чувств, при забвении и Страха Божия. О смирении или послушании говорится в этаком слащавом и дурно пацифистском смысле. А ведь от сотворения человека до Страшного Суда – Бог Судия! И Суд Его недаром называется Страшным, и первым актом Суда Божия было изгнание Адама из Рая. Затем было много чего страшного еще в Ветхом Завете: потоп, Содом и Гоморра… Страх Божий, по Писанию, – начало всякой Премудрости.

Проблема «розового христианства» имеет и свою миссиологическую сторону. Некоторые модернистские проповедники придерживаются мнения, что для оглашения и в миссионерских целях годится все, и без «розовой» апологии любви (с умолчанием о Страхе и Суде Божием) – никуда. Но является ли «розовое христианство» доброкачественной проповедью? В реалиях сегодняшнего дня допустимо ли в это верить!? Ещё раз обратимся к К.Н. Леонтьеву о «розовом христианстве»: «Гуманитарное лжехристианство с одним безсмысленным всепрощением своим, со своим космополитизмом, – без ясного догмата, с проповедью любви без проповеди «страха Божия и веры»; без обрядов, живописующих нам самую суть правильного учения… – такое христианство есть все та же революция, сколько ни источай она мёду. При таком христианстве ни воевать нельзя, ни государством править; и Богу молиться незачем… Такое христианство может только ускорить всеразрушение. Оно и в кротости своей преступно… Добровольное уничижение о Господе лучше и вернее для спасения, чем эта … протекция отеческого незлобия и ежеминутной елейности… И в монашеских общежитиях опытные старцы не очень-то позволяют увлекаться горячей любовью, а прежде всего учат послушанию, самопринуждению, прощению обид…» [выделено мной – О.Г.].

Как можно забывать о преддверии Царства Славы, уготованного человеку от века Промыслом Господним… Страшный Суд и есть это преддверие! Постоянное ожидание должно составлять некий абсолютный фон – всякого человеческого дерзания, – напоминая человеку о непереходимой пропасти, лежащий между Небом и землёй, не преодолеваемой никакими трансгуманистскими выдумками – принципиально иными, – притупляющими и не препятствующими гибели души человека без Страха Божия!

Церковь не учит лжи, и то, что мы будем судимы, и что зерна будут отделены от плевел, и кто-то войдёт в радость Господа своего, а кому-то уготован плач и скрежет зубов – все это истина, а не часть аутотренинга или психоанализа. Есть некоторые психологические препоны к пониманию и принятию таких благотворных и спасительных представлений таких, как Суд Божий или Страх Божий (к ним надо, да, присоединить и Смирение). Зачастую мнимое прекраснодушие не даёт человеку понять, как такое чувство, как Страх может быть достоинством его души. Непонятным становится и то, как Источник Милосердия может творить строгий Суд. Но тем и отличается благодатная жизнь в Церкви, что она постепенно возводит ум к пониманию этих необычных для мирского сознания понятий.

Народ русский более ста лет отлучён от церкви. А без церкви не пробудить восприятия Катехона, Удерживающего. Невозможно объяснить эсхатологическую сущность России сегодня в противостоянии с всемирной трансгуманистской угрозой без Страха Божия и неизбежности Страшного Суда: «кто-то войдёт в радость Господа своего, а кому-то уготован плач и скрежет зубов» – все это истина, а не часть аутотренинга или психотерапии!

А в России, да, увы, как всегда опаздываем. А почему?

Есть такая культурная константа русского человека, которая меньше всего репрессируется недругами России со стороны современного геополитического проекта. Да Проект так и рассчитан, что русские вот так и не успеют спасти страну от развала по причине своего долгого вразумления и понимания, что вот медлительность в реакции на угрозу в век трансгуманизма смертельно опасна.

Проект не репрессирует эту точку пространства-времени Российского государства, не торопится разрушить вот эту культурологическую константу русского человека. Тут надо продумать особенную логику переносного смысла, чтобы эта константа заработала на пользу России, вопреки расчётам Проектанта!

Олег Гаспарян,
Светлана Лурье (1961—2021)

Ссылки:

[1] Геополитический проект и элементы трансгуманизма в мировоззрении русской молодежи (Молодые о семье, народе, патриотизме, межэтнических браках и этнической самоидентификации). Тетради по консерватизму. 2021. № 3. C. 223–241 (Вы можете при желании прочитать саму статью в прикрепляемом файле.)
[2] Постгуманизм потому так и называется, что зародился после эпохи гуманизма, которая-де последовала после «темного средневековья», когда человек в ожидании Второго Пришествия как бы забыл о своем величии и возможностях в совершенствовании.
[3] Вот и появляются всякие «Римские клубы», «Давосы», «Золотые миллиарды»…
[4] 1) Лурье С.В., Казарян Л.Г. Принципы организации геополитического пространства (введение в проблему на примере Восточного вопроса) // Общественные науки и современность. 1994. № 4. С. 85-96.
2) Лурье С.В., Казарян Л.Г. Мировая политика и ее прогностические индикаторы. Полис. Политические исследования. 2012. № 2. С. 85-97.
[5] Примером такого проекта может служить строительство железной дороги Берлин-Багдат, которая в разной степени касалась интересов таких стран, империй, как Германия, Австро-Венгрия, Великобритания, Османская Турция, Россия, наконец. Строительство шло неровно и было практически прервано Первой мировой войной. После весь проект завершался отдельными частями и в разное время.
[6] В последнее время мы все больше убеждаемся, что и Россия наводняется мигрантами под предлогом нехватки своего народонаселения.
[7] Об этом см. и тут – Лурье С.В. Путь к трансгуманизму: как человек становится проектом. // Русская Idea. 06.07.2020 –
https://politconservatism.ru/articles/put-k-transgumanizmu-kak-chelovek-stanovitsya-proektom?fbclid=IwAR0LDH2SjC3OKo1b31jfgyT6uXopYF7eKPapXt03gzoU_VFnA7px2dvrstw .
[8] Выступление и дискуссия на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности –
http://www.kremlin.ru/events/president/transcripts/24034
[9] О тех предвыборных пертурбациях, «Американской весне», немного и тут:
Светлана Лурье. Путь к трансгуманизму: как человек становится проектом. 06.07.2020 –
https://politconservatism.ru/articles/put-k-transgumanizmu-kak-chelovek-stanovitsya-proektom?fbclid=IwAR0LDH2SjC3OKo1b31jfgyT6uXopYF7eKPapXt03gzoU_VFnA7px2dvrstw
[10] Сегодня, когда второй год идет СВО на Украине, когда Коллективный Запад откровенно ополчился на Россию, не скрывая свою цель ее уничтожить, имеет место некоторый подъем русского патриотизма. Это хорошо. Плохо то, что до сего дня не определены в целях объявленного отстаивания интересов России как «русского мира». Дурная миграционная политика, катастрофическая ситуация с демографией русского народонаселения, приводит к росту напряженности и в межэтнических отношениях внутри Российской Федерации. И это направление во внутренней политике усиленно репрессируется в трансгуманистском проекте.
[11] Пережили вот очередной День народного единства – российский государственный праздник, отмечаемый 4 ноября с 2005 года. И это единение показало странным образом разброд с празднованием Казанской иконы Божией Матери (в память избавления Москвы и России от поляков в 1612 году), сохранившимся-таки в православном и народном календаре доныне. Прошедшие же массовые мероприятия по всей России подчеркнули, что не только далеко не весь народ такое православное единение понимает (а то и не признает), но и вовсе превращает в значимых местах в шаманские песни-пляски или просоветскую пропаганду интернационализма: чего стоит только выступление ШАМАНА, на ВДНХ в Москве, с подпевкой хора 1300 детей и юношей, которые даже слова совершенно несложной песни «Я русский», видимо, и выучить наизусть не смогли, почти все пели не отрываясь от своих смартфонов…
[12] Это необходимо и для того, чтобы минимизировать пагубное воздействие ШАМАНА и пр. шаманов от попсы на российскую молодежь!
[13] Типичные примеры государств, почти полностью утративших свою роль и ставших функцией в Проекте – это Украина и Армения. А сегодня и Израиль, очень похоже, все более становится функцией системы Y.
[14] Заметим однако, что в идеальном случае все страны могут иметь свои миссии, просто не все их имеют, по разным внешним и внутренним причинам и основаниям, вернее, недооснованиям.
[15] Примеры действия народа-государства можно привести в русской истории. Прежде всего, именно таковым было народное противодействие при Патриархе Гермогене, положившее конец Смутному времени в 1612 году. Таковым было действие народа в канун Балканской войны (1887-88 годов) за освобождение «братушек» от османов, когда народ, по сути, принудил Российское государство вступить в войну.
[16] Термин этот был предложен Светланой Лурье совместно с Левоном Казаряном еще в 1990-х годах (См. Лурье С.В., Казарян Л.Г. Беседы о внешней политике. // «Республика Армения». 1992. №№ 39, 40, 41, 44, 46, 49.)
[17] Перенос смысла здесь (в Проекте как фабулы сказки) состоит в переключении внимания бабы Яги (исполнитель Z) Захаркой (объект Х) на свою-де бестолковость. То есть происходит непосредственное обращение объекта X к исполнителю Z, минуя схему проекта Y.
[18] Тут имеем следующий вариант логики метафоры. Вопрошающий (главный субъект – схема Z – в Проекте – система Y) обращает внимание на похолодание в поле-объекте – системе Х (неожиданное отклонение погоды в системе Х), а элемент этой системы Х переключает внимание (преобразует расчетную в системе Y объектность Х в субъектность со способностью воздействовать на субъекта Z) на существенно иной элемент – черемуху, которая долго цветет при этом (система Z сбивается с толку, поскольку в Проекте такое не учитывалось)!
[19] Так проектировщик в системе Y – за которого все принимали США, как мирового гегемона, – в 2020 году, на президентских выборах там – и сами эти США превратил в заурядную страну-объект Х. Аналогичной попыткой, по сути, был и пропагандируемый «русский трампизм» в период президентства Трампа во время и перед этими выборами, для дискредитации Трампа в уже искаженном восприятии России у американского электората. Ведь очевидными были и симпатии российского общества к президенту Дональду Трампу, в период 2016 – 2020 годов, и на очередных выборах 2020 года, по сравнению с другими политиками и кандидатами в президенты США. Трудно сказать, возможно, когда-то этот прием (искажение восприятия и интерпретации) приведет к определенному успеху и при других коллизиях. При президенте Байдене резкое цивилизационное противостояние Запада и России перевело их отношения в опасную горячую фазу. (Это отдельная, глубокая и обширная тема.)
[20] Сегодня, в период СВО и других конфликтов в мире, это особенно очевидно – Россия старается все явственнее проявлять себя как государство-народ, оттесняя роль государство-территория, территорию которого ее недруги стараются дробить и дальше
[21] Но ведь вот смогли появиться в России «ватники» и «Русская весна», как из небытия в 2014-м! И сегодня во время СВО мы такое наблюдаем, на фронте и в тылу.
[22] Увы, так и оставшиеся без должного внимания и пока… в столе.
[23] Даже те, что ему особенно ненавистны, и он их нещадно вытравляет у европейских народов.
[24] И тут иначе выглядят рассмотренные нами выше пристрастия и ценности молодежи. Привязанность молодежи к семье отрадна, но она имеет и свою оборотную сторону, ибо растет инфантильность и зависимость, расслабленность, которые тоже препятствуют тому, чтобы собрать силы в кулак. И да, такая семья провоцирует нарциссизм и скучающее отношение к жизни. Возможно, именно поэтому семья не является первоочередным объектом разрушающего воздействия Проекта. Проектировщик непосредственно не разрушает наши семьи, поскольку ему удалось опосредовано и через нее внедрить культ дурной креативности и самовыражения, «любви несмотря ни на что», без обязанности препятствовать дурному в детях, без четкого примата морали и преемственности традиции. Сами эти семьи, растящие расслабленных и скучающих недорослей без стержня и идеи, сами препятствуют усилению роли России-Катехона.
[25] «Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!» [Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис), глава 22, стих 20]
[26] Один из самых известных монахов Украины нового времени. Православный затворник. Множество людей обращались к старцу за советом и благословением. Иона проживал в стенах Свято-Успенского монастыря в Одессе. Там он и скончался 18 декабря 2012 года. Потом были Майдан,.. война на Донбассе… Сегодня продолжается СВО – упорное противостояние России всему Западу в геополитическом трансгуманистском проекте на Украине.
[27] См. Вячеслав Мальцев. Соблазн «розового христианства». – https://azbyka.ru/soblazn-rozovogo-xristianstva