ИНТЕРВЬЮ
«Я оптимист, потому то у меня
нет времени быть пессимистом»
Вазо
«Наша Среда online» — Вазген Пахлавуни-Татевосян, Вазо, один из интересных художников армянского авангарда Армении. В Гюмри он был не только одним из талантливых художников, но и постоянным организатором 4-х первых гюмрийских биеннале и разных арт-инвентов и творческих мероприятий. Потом он исчез… «Как вы уже знаете, сейчас я живу в маленькой деревне на юге Франции, в полном уединении, ближе к природе. Мы снимаем квартиру и мастерскую в старинном здании бывшего монастыря. Я часто говорю друзьям, которые живут в больших городах: «У вас в основном не хватает трех важных вещей: достаточного времени быть самим собой, непосредственного контакта с живой природой и дистанционного взгляда на события». — говорит художник».
— В каком городе Вы родились, Вазо?
— Почему именно в городе, я ведь мог родиться в каком-либо селе или же на дороге?
— Между прочим, композитор Степан Шакарян, основатель армянского джаза родился в поезде.
— В последние 18 лет я живу в селе и с этих пор я довольно-таки ревниво отношусь к городо-центрическим вопросам. Однако, как рассказывала моя мама, я родился ночью в грозу, в один из осенних ненастных ветряных дней, в славном, но очень драматическом городе Ленинакане (ныне, Гюмри). Про Гюмри я могу рассказывать долго, но формат интервью, пожалуй, для этого не предназначен. Это древнейшее поселение с очень интересной многослойной историей, статус города он получил более 180 лет назад. В советские годы это был большой индустриальный город. Гюмри всегда являлся своеобразным культурным центром для всей Восточной Армении, а местное население считает себя носителем анийского духа царства Багратидов. Мое поколение стало свидетелем двух катастроф: политической и природной. Был развал империи и имело место ужасное землетрясение в 1988 году, на руинах которого сегодня город вновь пытается восстановиться, вернуть свой прежний облик и приобрести свежее дыхание. Мои личные чувства к своему городу всегда были неоднозначными от нежной привязанности до критического взгляда. Большую часть своей жизни я провел за пределами своего родного города, но всегда возвращаюсь туда, там мой дом. Недавно с супругой, она родом из Австралии, мы купили в Гюмри квартиру и твердо решили, что большую часть времени будем проводить там, примем активное участие в культурной жизни города.
— Когда Вы начали рисовать?
— Рисовать я начал, как и всякий ребенок, очень рано. Взрослые определили, что у меня есть художественный дар, потому что мои детские рисунки были похожи на живые оригиналы: цветок в горшке, машина, соседское лицо. Я также делал неплохие копии рисунков из разных книг. Так что родители решили, что лучше мне идти в местную художественную школу, несмотря на то, что я тайком мечтал об игре на скрипке.
— Когда Вы почувствовали себя художником?
— Художником я чувствовал себя поэтапно. Первый этап — это чувство принадлежности к определенному кругу, кругу тех, кто рисует по сходству. Второй этап – это те, кто рассуждает неординарно, это круг авангардистов. Третий этап — те, кто в поисках духовного посредством искусства, круг избранных, я всегда стремился принадлежать к кругу независимых. Сейчас мой круг замкнулся или я выпал из него. Не хочу принадлежать ни к одному кругу, ни в стилевом смысле, ни в партийном, ни по направлению, ни в национальном порядке, несмотря на то, что испытываю определенную принадлежность и ответственность за армянскую культуру.
— Где Вы учились?
— Как я уже отметил, я учился в художественной школе, кстати, совсем недавно ей исполнилось 100 лет. Это художественная школа имени Меркурова, самая древняя художественная школа во всем Закавказье, но учиться там мне было скучно. Мне надоедало рисовать натюрморты с кувшинами, и неинтересные тематические композиции. После школы я начал учиться в художественном училище Терлемезяна. В ту пору я был сильно увлечен рок-музыкой и сюрреализмом. Со второго семестра второго курса училища меня отчислили за не посещаемость, но я сохраняю светлые воспоминания о своем педагоге, одном из редких армянских сюрреалистов Вагаршаке Арамяне. Ему очень нравились мои сюрреалистические попытки. В результате меня отправили служить в советскую армию в казахстанскую степь в Семипалатинске. Вот уж тогда я очутился реально в сюрреализме. Потом я прошел подготовительные курсы в Ленинграде в Мухинском училище, но там у меня произошел конфликт по причине того, что я общался с нонконформистами, затем несколько месяцев я посещал свободные курсы в Ленинградской художественной академии как вольнослушатель. Но официально учиться я нигде не учился. Так что, скажу, горжусь тем, что не закончил ни одного советского учебного заведения. Впрочем, даже среднюю школу я закончил еле-еле, аттестат получил лишь через год по экзаменам, сданным экстерном. Но в принципе, я самоучка, моими учителями были старшие друзья, книги, музеи, моя жизнь и природа. Но я всегда продолжаю учиться и всегда говорю молодым: «Что бы не происходило, всегда работай над собой».
— Вы помните свою первую выставку?
— Помню первый международный показ моих работ. Это происходило в далеком 1969 году, в столетье Комитаса и Туманяна. Отбор этих работ был произведен для показа в групповой выставке юных художников в Индии. Недавно мне друг подарил фотокопии буклета этой выставки.
— Помните ли Вы свою первую выставку современного искусства?
— В прямом смысле я не принимал участия в «официальной» художественной жизни города 70-ых годов. Пару раз я попытался выставить свои сюрреалистические коллажи, но организаторы их отвергли, под тем предлогом, что они выпадают из экспозиции. С одной стороны, это меня травмировало, но с другой – я гордился тем, что мои работы выделяются. Важными были наши хепенинги, которые мы организовали. К сожалению, у нас не было средств документировать их, и мы их утратили, но некоторые я помню: мы взбирались на купол церкви, звонили в колокола, и кричали: «Проснитесь люди, так дальше жить нельзя!». В результате всего, мы, конечно, очутились в милиции.
— Вы являлись инициатором Международного биеннале современного искусства в Гюмри, в Армении? Расскажите про это.
— Про биеннале много сказано, но все равно недосказано. Сейчас я готовлю книгу «Выбор куратора» и там будет подробный рассказ и анализ событий тех лет. А коротко скажу, тогда очень важна была правильная оценка сложившейся ситуации в Гюмри после землетрясения и находиться в правильное время в правильном месте. Нам это удалось!..
— Вы были главным редактором армянского обозрения современного искусства «Арт-сегодня»? Вы расскажете и про это?
— Кроме романтики и отваги было много организационной работы. Еще до начала биеннале я на телевидении «Ширак», 2-3 года вел двадцатиминутную авторскую программу о современном искусстве «Я и ты». В Гюмри нами был основан центр современного искусства ГЦСИ и мною учрежден журнал о «Арт-айсор», который, скорее всего, являлся лишь моделью того, чтобы показать, что вне столицы тоже можно издавать солидный журнал о современном искусстве. Этот журнал способствовал осуществлению ряда других проектов, как специальный выпуск арт-номера европейского-армянского журнала «Орер», который издается в Праге. Так и во Франции коллегами из республик Южного Кавказа, Франции и ереванского журнала «Актуальное искусство» выпустили один номер альманаха «Корд». Мы были намерены также расширить контакты со странами Переднего Востока, Балкан и России, но такие проекты требуют очень серьезной финансовой поддержки, и все же, мы рады были показать, что это реально. Таким образом мы открыли путь для тех, кто придет завтра.
— Расскажите о своем большом проекте «Метаполис»?
— Метаполис 58 – это важный мультидисциплинарный большой проект, название которого расшифровывается как метафизический город и город метаморфоз. Если в Гюмри жизнь жителей разделяется на 2 части: до и после землетрясения, то и у меня жизнь разделяется тоже на 2 части: до и после создания метаполиса. Когда я вернулся в Гюмри в 1995 году, я стал жить у родителей (в 1988 году я потерял свою квартиру и мастерскую). Родители мои жили на новом участке, под номером 58. Между этим районом и старым городом были пустыри, где накапливались строительные отходы и находились полуразрушенные руины. Я бродил по этим местам, находил и собирал интереснейшие объекты и конструкции, которые напоминали произведения таких важных художников, как Жан Тенггли и Антони Тапиес и мастеров «Арте-повера». В результате, я начал игру: сделал топографию всей этой территории и стал планировать по этим местам улицы и площади, называя их скажем, космодромом писателя Антуана Сент-Экзюпери или ямой музыканта Джимми Хендрикса и т. д. Затем я пригласил друзей, и мы стали выстраивать фото и видео-документацию. На этих конструкциях я стал писать приветствия великим художникам, которые были мне очень важны, затем на 2-х грузовиках мы все это перевезли в этнографический музей для организации выставки. В эти годы я составил карту всего Гюмри, где и какие экстраординарные объекты находились в городе. В итоге у меня возник проект «Экспедиция 101». Это была предтеча биеннале. Так что «Метаполис- 58» был важен как для меня, так и для возникновения гюмрийской биеннале.
— Какие у Вас увлечения?
— Я очень любознательный, мне всегда все интересно и мне никогда не бывает скучно. Когда-то я коллекционировал солидные коллекции почтовых марок и денежных банкнот. Сейчас я не хочу тратить на это время, к тому же, коллекционирование создает болезненную привязанность. Но в последние годы вместе с другом Гарником Саркисяном мы стали собирать черные карандаши и собрали их более 3000 штук. Мы хотим выставить эту коллекцию в Гюмри, и если городские власти гарантируют их сохранность мы готовы подарить эту коллекцию городу. Так частное инициатива может стать общественным. Но мое самое важное увлечение – это музыка в самом широком диапазоне: рок, европейская классика, авангард, фольклор, армянская гуссанская музыка. Музыка для меня очень важна и занимает особое место. Когда я утром просыпаюсь, я в первую очередь включаю музыку.
— Что Вы порекомендуете начинающим художникам?
— До того, чтобы им что-либо порекомендовать, я предпочитаю поработать с ними, поделиться опытом, знаниями, и научиться у них самому. А конкретно, я бы предложил им учиться языкам, чтобы общаться. Быть открытыми перед всякой культурой. И всегда помнить, как сказал великий композитор Густав Малер: «Традиция – это передача огня, а не поклонение пеплу».
