ИНТЕРВЬЮ
«Я не человек, я Григор Хачатрян,
вы не человек,
вы современник Григора Хачатряна.
Григор Хачатрян –
имя высокое и восхитительное»
Григор Хачатрян
«Наша Среда online» — Количество перформансов и акций Григора Хачатряна неисчислимы. Взаимосвязанные темы власти и любви занимают центральное место в работах Григора Хачатряна. Создавая перформансы, он использует собственную персону как материал для создания объекта поклонения, наделённого абсолютной властью.
— В каком городе Вы родились?
— После войны моего отца направили в Азербайджан, посёлок Банк. В эти годы он был военным врачом, а в последствии стал психиатром. В городе Банк родились мы вместе со старшим братом. Проблема заключалась в том, что отец в своей биографии не отметил, что его тесть живёт за пределами СССР. Через два месяца после моего рождения нашу семью отправили в Армению.
— Как рано Вы начали интересоваться искусством?
— С детских лет я начал заниматься всем, чем угодно: игрой на аккордеоне, на гитаре, фехтованием, ходил в кружок радио, танца, скульптуры, авиамоделизма, занимался парашютным спортом, всего не перечислить. В эти же годы я начал писать, хотел создать роман, сочинял стихи, рисовал. Некий детский журнал объявил конкурс рисунка, и я, нарисовав рисунок, отправил его им. Рисунок был удостоен приза. Фактически, с первого же рисунка я стал очень популярным. Я решил ходить на уроки рисования, потому что, было несправедливо то, что меня уже считали художником, а я не умею рисовать.
— Вы учились в институте культуры и искусства. Уже тогда Вы делали необычные перформансы и своеобразные акции, так ли это?
— В принципе, я не имел представления, что такое перформанс, потом выяснилось, акции, которые я делал называются перформансами. Выходит, что я всю жизнь занимался ими, будь то в школе или на улице. Многие этим занимаются только не знают, что это является перформансом. Как у Шекспира, «Весь мир — театр, а люди в нем актёры». То, что мои действия называются перформансами я начал понимать в 1970-71 году, когда прочёл книгу «Модернизм. Анализ и критика основных направлений». Это критическая книга, осуждающая буржуазные упадки в искусстве Запада. И мы, откладывая в сторону всю критику, получали информацию о том, что происходит на Западе, в сфере искусства. Таким образом я узнал о существовании в искусстве перформанса.
В результате, я сразу же начал свои первые перформансы. Мы вместе с другом, Суреном Навасардяном, арендовали мастерскую на месте нынешнего универмага «Армения» на перекрёстке проспекта Баграмяна, улицы Киевяна и улицы Грачья Кочара, и Первомайский субботник оказался прямо под нашим балконом. Там же оказалась мусорная машина, куда двое рабочих лопатами начали закидывать мусор, я с балкона приказал рабочим сдать лопаты молодым комсомольцам, собравшимся друзьям Сурена Навасардяна и Гагика Арутюняна, и принялся вслух читать газету «Советская Армения», где были напечатаны первомайские лозунги «Да здравствует рабочий класс, который ведёт нас к коммунизму!». Один из лозунгов был наклеен на мусорном баке. Моё выступление было встречено бурными аплодисментами. В институте, где я учился, мной также были организованы мои похороны, торжественное открытие туалета и другие акции.
— Вы были художественным редактором журнала «Гарун». Чем этот журнал Вас привлёк? Чем Вы там занимались?
— Журнал «Гарун» (весна) был литературно-художественным общественно-политическим журналом. Я старался оформлять его таким образом, чтобы современному искусству предоставлялось больше страниц. Меня вдохновляло, что изображение можно тиражировать в десятках тысяч экземплярах. Когда мы с моим другом, художником Артаком Багдасаряном пришли в журнал, тираж его удвоился, и он стал намного популярнее. Мы стали рассказывать и помещать материалы о рок музыке, современном искусстве. Это в основном был наш материал. Затем я пригласил к нам в редакцию искусствоведа Назарета Карояна, чтобы журнал обрёл более профессиональный характер. В интересах менеджмента и вынужден был прибегнуть к одному рекламному ходу: в одном из номеров я предупредил читателей, что в следующем выпуске будет допущена ошибка, в результате чего весь тираж быстро разошёлся, но никакой ошибки допущено не было.
— Помню, когда Вы были художественным руководителем на ТВ «Ар», Вы не раз показывали выставки нашей творческой группы ZXZ, (Зулумян+Золян), организованные в Москве. Почему Вы ушли из телевидения?
— Директором кампании был Меружан Тер-Гуланян, бывший главным редактором журнала «Гарун», он и пригласил меня на телевидение. Я организовывал многие передачи, создавая видеоматериал, несущий всю культурную политику. Однако, когда государственная власть изменилась, стратегия телевизионных передач была полностью изменена, «Ар» утратил всю свою свободу и тогда весь наш коллектив ушёл. Тогда мне предложили стать директором художественной школы образовательного комплекса “Мхитар Себастаци, где я проработал около 15 лет. Директором этого комплекса сначала был знаменитый Ашот Блеян педагог и общественный деятель, политик которого посадили за его политические взгляды. В то время я наградил его призом Григора Хачатряна за просветительскую работу, которую он проводил в тюрьмах.
— Что это за награда? Как осуществляется её присуждение?
— Идея учредить эту награду ко мне пришла в 1974 году, и я провёл её физическое тестирование на своём приятеле. Награда имеет следующий характер: её удостаиваются те, кто может совершить нечто, превышающее свои собственные возможности, те кому удалось превзойти самого себя. Мои друзья часто высказывают свои неудовольствия, недоумевая, каким образом, одних я удостаиваю этой награды, а других нет. Награждение всегда осуществляется весьма спонтанным образом. К тому же человек должен быть достаточно глуп, чтобы возыметь желание получить награду, ведь награда заключается в том, что я висну у него на шее.
— В чем заключалась особенность школы «Мхитара Себастаци»?
— Я пригласил работать в школе знаменитых представителей современного искусства, открыл телешколу, театральные, дизайнерские и анимационные курсы. Открыл гостиничную часть в школе, куда из-за рубежа приехали знаменитые художники и дали мастер классы для наших учеников. Назарет Кароян у нас организовывал летнюю программу, где занятия вели знаменитые арт-критики и лекторы из зарубежных стран
— А нынче этот комплекс по-прежнему продолжает действовать?
— Действует, но не совсем по-прежнему, та модель, которая действовала при мне, была более эффективной.
— Вы являетесь автором многих примечательных акций и перформансов, расскажите о них.
— Думаю, что правильнее не говорить о них, а увидеть. Вот скоро откроется сайт армянского перформанса и интересующиеся могут ознакомиться с ним. Но есть перформансы, которые неповторимы и о них, к сожалению, можно только рассказать.
— Носят ли Ваши акции политический характер?
— Моими первыми перформансами были «Майский субботник» и «Управление военным эшелоном 1972 г.», из-за которого в 1976-ом году меня исключили из института. Есть серия удачных перформансов, сделанных с моим другом, художником Норайром Айвазяном, имеются перформансы на национальную тему. На 54-й Венецианской бьеннале я был представлен перфомансом «Официальные встречи», где изображены самые распространённые практики политиков. Многие мои работы хранятся в коллекциях музеев современного искусства в городе Лодзь и в Париже, в Лувре.
— Являетесь ли Вы членом Союза художников?
— Я окончил пединститут, факультет рисование-черчение, где нам преподавали известные художники, которые обучали нас лучше, чем в Художественно-театральном институте, ныне академия искусств. Но нам чинили многие трудности, не давая возможности выставляться. Когда я сделал плакат для участия на международном конкурсе политического плаката, я удостоился 3-его места, и после этого двери передо мной были открыты. Начиная с 1990 года, по предложению друзей, я снова стал выставляться в нескольких групповых престижных выставках современного искусства. На ежегодной выставке одной работы, где была возможность выставляться без представления своей работы жюри, я представил свою картину «Манифест», своего рода фото-перформанс, где я изображён в полной наготе сзади, спереди и в профиль. Но выяснилось, что эта работа вызвала неудовольствие у зрителей и картина была снята.
— Вы являетесь автором многих выразительных высказываний. Расскажите, каким образом они рождаются?
— Мы всегда сами с собой частенько ведём беседы, рассуждая о самых разных явлениях, и в результате, набирается немалое количество высказываний, которые заслуживают того, чтобы быть опубликованными. Это в своём роде высказывания – исповеди, рассуждения о себе самом, разговоры с самим собой.
– Каким образом Ваш необычный смех стал артефактом?
— Это произошло, когда искусствовед и куратор Назарет Кароян предложил осуществить проект «Место голоса», который состоялся в музее «Ай-арт». Второй проект с голосом мы осуществили в 2003 году, на фестивале «UTOPIANА», организованном швейцарцами: я во весь голос хихикал на всю Театральную площадь в Ереване в течение получаса, и мой смех слышали в прямом эфире жители Женевы у себя на центральной площади.
— С каких пор Вы стали так смеяться?
— Мне часто задают этот вопрос. Говорят, что с 3-его класса.
— Какие мысли именно сейчас роятся у Вас в голове?
— Я думаю, что жить в искусстве намного лучше, чем быть зрителем на выставках. Думаю, что неплохо было бы многие работы уничтожить, а не создавать. Я против слов «искусство» и «создавать», есть правильные слова «творчество» и «творить». В 1994 я выставил чистый холст под названием «Из моей личной коллекции не написанных картин». В семидесятых меня устраивала формулировка Пикассо: «Мы уже знаем, что искусство — это ложь, но такая, с помощью которой мы стремимся освоить правду в мере, которую мы можем достичь», в восьмидесятые меня устраивала фраза Иммануила Канта «Искусство — целеустремлённость без цели», в девяностые я провозгласил: «Никто, я в том числе, не может создать новое, мы можем только обратить наше внимание на что-то, мы как дети, одной рукой держим отцовскую руку, другой указываем на что-то». Если бы мне предоставили возможность, то я за 5 лет визуально преобразовал бы всю Армению.
Зинаида Берандр
