СОЦИУМ
«Наша Среда online»
Это – моя страна;
Такая маленькая,
что если судьба забросит меня в далекие края,
я могу взять ее с собой;
крохотная, как состарившаяся мать,
крохотная, как новорожденное дитя,
на карте мира размером всего лишь со слезинку…
Это – моя страна,
которую без труда
уместил я в сердце своем,
чтобы не потерять невзначай…
Ованес Григорян
На экране – Арцах. Мартакерт. В кадре Леонид со своими воинами. На столе – хлеб и несколько стаканов.
Читаем возникающие на белом экране и одновременно слышим слова, произнесённые голосом Леонида Азгалдяна:
– Это – Армения, и точка…
Вот появляется и он сам с рюкзаком за плечами. Орлиным взглядом в упор смотрит на нас. Его голос умолк, однако пристальный взгляд красноречив: “Повсюду – в горах Арцаха, его ущельях, на границах Армении, в её селах, в армянской столице – Ереване так же, как тысячу лет тому назад в горах Сасуна, гремит и отзывается эхом глас: э-гей, э‑ге‑гей, это – Армения… ”.
Смыкаются черные шторки. Черный занавес. Сколько раз с неуместной торопливостью этот беспощадный занавес неотвратимо очерчивал границу между жизнью и смертью в арцахской войне, извещая о гибели героев, в печальном списке которых значатся: Владимир Балаян, Симон Ачикгёзян, Манч, только недавно вступивший в пору отрочества, Монте, который собирался построить себе дом на берегу озера Гайлату, на Армянском нагорье, Ашот Гулян по прозвищу Бекор[1], Шаген Мегрян, Татул Крпеян, Валерий Гамбарян…
***
Леонид Азгалдян – родоначальник арцахской “Освободительной армии”, ее главнокомандующий. Я говорила с ним только однажды, и длилась наша встреча от силы час. Но слушая его речи, следуя за его мыслями, внимая его метким и строгим критическим высказываниям, я сразу почувствовала, что это один из самых исключительных людей, когда-либо встречавшихся на моем пути. Человек, который одним лишь своим присутствием или веским словом умел воодушевлять людей, вести за собой в бой, или если надо, отрезвить окружающих, невзирая на их численность.
Позже мне не раз доводилось слышать от разных людей о громадном обаянии, притягательной силе этого человека, наделенного вдобавок редкостной внешней красотой… К тому, что я прежде знала и читала о нем, добавились и впечатления от вечера памяти, состоявшегося в день восьмой годовщины его гибели: мнения высокопоставленных военных и просмотр двух документальных кинолент. (Создателям этих фильмов – Эдику Багдасаряну и Саркису Ацбаняну выражаю мою глубокую признательность). Всё это вкупе и станет материалом, на основе которого сложится моё собственное представление о личности Леонида Азгалдяна.
Я встречалась с людьми, которые без колебаний называли его самым образованным командиром, обладающим выдающимися умственными способностями[2]. Он отлично знал историю Армянского вопроса, “Айдата”, досконально изучил военное искусство, что дало ему возможность разработать верную стратегию арцахской войны, умело организовать боевую, морально-психологическую подготовку воинов. По свидетельству близких, даже на фронте, в редкие минуты передышки он использовал любой удобный момент для чтения книг по тактическому искусству. Но самой яркой для меня оценкой личности Л. Азгалдяна остаются слова его близкого друга, Норика Галстяна, прозвучавшие на вечере, посвященном его памяти, в зале Ереванского театра им. А. Пароняна, битком набитом людьми, преисполненными одновременно восторга, сожаления и горечи: “Я долго размышлял о том, кого из героев арцахской войны можно поставить рядом с Нжде в качестве самоотверженного, решительного военачальника, человека, до мозга костей преданного своей отчизне, своему народу. Нжде был истинным интеллигентом, умел предвидеть будущее, правильно ориентироваться в окружающей обстановке. Пусть простят меня другие наши арцахские командиры, – таковым я назову Леонида Азгалдяна”.
Мы беседовали с друзьями Леонида Азгалдяна – преподавателями факультета математики Ереванского государственного университета.
– Как командир Леонид был настоящим кумиром для воинов. Он был очень привлекательной личностью, обладал исключительным благородством, – говорит Фрик Мелик-Адамян. – Люди из его окружения, все до единого, были готовы способствовать развитию его армии, оказать любую помощь. И делали всё, что могли.
Отряд Леонида был довольно хорошо вооружен и экипирован, был обеспечен бронежилетами. Каким образом? Откуда? Одному Богу известно. Леонид проводил военно-учебные сборы одновременно для 150 воинов. “При возможности могли бы подготавливать по 450 бойцов”, – говорил он.
Впоследствии число обученных им воинов перевалило за эту цифру.
***
Варденис. Ещё в 1989 году Леонид Азгалдян создал здесь учебно-тренировочную базу. Без предварительной 3-6-месячной подготовки он не допускал ни одного воина на поле боя. Самым главным считалось достижение физической выносливости, боевой закалки. Но не меньшее внимание он уделял состоянию психики воинов. Леонид обладал удивительной способностью укреплять дух бойцов, умел объединять людей с разными характерами и различным уровнем образования. Под его командованием тренировались и философ, и цеховик, и отбывшие свой срок заключенные. Всё это позволяет утверждать, что Леонид был яркой личностью, наделенной способностью сплачивать людей вокруг общей идеи. Это и было причиной того, что все питали к нему безграничное доверие.
Что касается боевой подготовки, здесь Азгалдян был крайне принципиален. Даже в периоды прекращения огня он считал необходимым продолжать тренировки. Нужно быть сегодня готовым к завтрашнему дню, к следующим за ним дням. Быть бойцом – значит неукоснительно соблюдать дисциплину.
И в дни мирных передышек воины Леонида каждое утро, взвалив на спину рюкзаки, поднимались километров на 5-7 в горы: так было в Варденисе, затем в Шаумяне, а после в Мартакерте. Это был приказ Леонида, и никто не выказывал сомнения, понимали: значит, так надо. Малейшее проявление лени было недопустимо. И воины безропотно взваливали на плечи тяжелые рюкзаки.
Многое изменилось с тех пор, сколько горестей и потерь пережито, однако о Леониде все говорят так, будто это было еще вчера.
– Помнишь, – говорит Фрик, – если кто-то из местных приходил и, о чём-то предупреждая, советовал поступить так или эдак, мы могли ещё сомневаться. Если же то же самое говорил Леонид, не возникало никаких колебаний и сомнений, его приказ тотчас выполнялся.
Затем Фрик продолжает:
– А в мирные дни, когда он заходил к нам домой, это становилось настоящим праздником для души…
И умолкает. Не вернуть тех дней…
…Кызылкенд. Как-то раз друзья приехали сюда навестить Леонида. Все вместе поднялись в горы. Вокруг была дикая горная местность, пустынное безлюдное пространство. Кто-то из них закурил, затем бросил окурок на землю. “Это чистая земля, не пачкай! ” – рассердился Леонид.
Много оттенков имело его поклонение родной земле. Он ощущал себя её хозяином и одновременно чувствовал ответственность за неё.
…Шел 1989 год: границы были не защищены, кража скота была весьма распространена. В горах отряду повстречались пастухи. Увидев Леонида, обрадовались, подошли, как к старому, доброму знакомому. Сказали с улыбкой: “Мы спокойно пасем свой скот”. В их глазах не было тревоги. К этим местам турки[3] боялись подходить. Скотокрадство было ликвидировано.
Азербайджанцам достаточно было знать, что здесь расквартирован отряд Леонида. Одно его имя наводило на них ужас.
***
Зарубежный журналист задал ему как-то вопрос:
– Какого вы цвета?
То бишь, хотел узнать, к какой партии принадлежит Леонид Азгалдян – один из основателей “Освободительной армии”. И он, Леонид, не стал объяснять, что не принадлежит ни к какой партии, – как оно и было на самом деле. Он просто опустился на колени, взял в ладонь горсть земли и протянул её журналисту.
– Вот он, мой цвет, – был его ответ.
Хочу напомнить, что когда жителю Басена в старые времена приходилось клясться чем-то бесценным, очень дорогим сердцу, он брал в рот щепотку земли и так произносил слова клятвы.
Для истинного патриота нет ничего более дорогого и святого, чем родная земля.
Ещё в 1988 году Леонид говорил:
– Эта борьба грозит в итоге переродиться в войну. Нужно готовиться. Наша нация малочисленна. Необходимо создать мощные виды оружия.
Это была одна из главных волновавших его задач, которая требовала немалого времени. Однако он уже тогда стал предпринимать первые попытки наладить производство оружия. Фактически, стал готовиться, и ему помогали друзья – и из Спюрка, и из Армении. Они верили: раз это необходимо Леониду, значит, надо найти, добыть, сделать.
…А на белом полотне и на фотографиях, которые для многих теперь стали драгоценными реликвиями, испытующий взгляд Леонида – острый, пронизывающий, можно даже сказать, колючий, как бы вопрошающий, все ли понимают, что это решающий момент для нашей нации? Осознают ли, насколько ответственен момент. Идея объединения Армении и отобранного у неё Карабаха в единых границах до головокружения близка к тому, чтобы стать явью.
Кажется, Леонид своим словом и взглядом стремится рассеять даже самое ничтожное сомнение в сердцах своих соотечественников. Сомнение исключается – всем своим поведением он требует этого.
***
Вот мы видим его шагающим вдоль каменной ограды сельского дома, с автоматом через плечо. Из-за сплошной стены, выложенной камнем, выглядывают верхушки розовых кустов, лепестки с которых сыплются на камни, живописно выстилая ему дорогу. Леонид говорит:
– До сих пор мы всегда уступали – и потеряли страну. Психологии многих армян присущ пессимизм. Однако сегодня здесь находится форпост нашей нации. Геташен, Шаумян, Арцах, Зангезур – это открытые двери нашей родины, которые нуждаются в постоянной охране и защите.
Он старался вселить в людей веру в свои силы, что особенно необходимо на поле боя: там каждый должен быть уверен в себе. Наше единственное спасение – в силе нашего духа, в вере в победу.
Всем известно, что при жизни Леонида границы Мартакерта были неприступны. Увы, через 20 дней после его гибели Мартакерт был сдан.
…Геташен, Шаумян, Арцах, Зангезур. Леонид говорил:
– Любая сила способна в любую минуту отрезать эти области. Поэтому нам необходимы вооруженные отряды, отлично обученные, чтобы суметь должным образом выполнить всё от них зависящее.
Он очень естественно и просто говорил о том, что на самом деле было необычным, из ряда вон выходящим, исключительным, – о том, о чём веками мечтал наш народ.
Какой всеобщий порыв к самопожертвованию и свободе! Поразительно! Откуда он? – недоумевали многие. Между тем Леонид вполне естественно и очень просто объясняет:
– Произошла своего рода селекция, отбор. Поднялись на ноги люди, которые действительно готовы защищать свою землю, свою отчизну.
И вновь повторяет:
– Это Армения, – и этим всё сказано. Никто не имеет права устраивать торги, никакая идея не может оправдать сдачу Шаумянского района.
Как замечательно, что сохранился его голос, в котором продолжает жить его душа. Уже одного этого вполне достаточно для понимания того, как сильно ему мечталось, чтобы идущие из глубины души слова “Это Армения, и всё этим сказано” мог повторить каждый армянин, независимо от места его проживания, где бы он ни находился: в Армении, в Арцахе или в Спюрке. Все без исключения должны быть защищены…
***
Из рассказа очевидца.
“…Леонид Рубенович Азгалдян. Основатель и главнокомандующий “Освободительной армии”. Блестящий знаток военного дела, истинный организатор. Этот командир воспитал и закалил для арцахской войны столько бойцов, сколько могло бы дать целое военное училище, и то – за несколько лет. Его воспитание было неповторимым единством безупречной физической подготовки и духа, достигшего совершенства. О нем ещё много будут говорить как о превосходном знатоке оружия, образованнейшем командире, прирожденном лидере. Варденис, Геташен, Шаумян, Мартакерт были пропитаны силой его духа, пронизаны его биотоками.
И что характерно, Леонид никогда не терпел поражения, он побеждал – и почти без потерь… ”
Это оценка врача-азатамартика Арцаха Буниатяна – свидетельство очевидца, приобретающее со временем всё более важное значение и ценность. Тем не менее стоит привести ещё одно воспоминание, так как оно проявляет отношение Леонида к политической ситуации того времени.
Как-то по важному делу он ненадолго приехал в Ереван. Был конец осени 1991 года. Тяжёлые были дни. Тем не менее он сумел выкроить время, чтобы посетить родственников. Его речи, взгляд и весь облик заражали окружающих. Он не скрывал своего возмущения по поводу царящей в республике морально-психологического разброда. Он считал недопустимым равнодушие некоторых руководителей Армении и занятую ими позицию. В моих ушах ещё звучит его голос и слова, сказанные им перед уходом:
– Что за люди пришли к власти?! Какое отношение имеют они к нашему народу и к Карабаху?
Он придавал огромное значение позиции, которую должно занимать руководство страны по отношению к своему народу, вовлеченному в войну. Необычайно дальновидными были его планы, его заботили не одни сиюминутные проблемы, но и будущее.
***
Март 1991 года. Говорит Леонид:
– Мы ведем боевое обучение по особой программе. Создаем группы ополченцев – “коммандос”. Наша армия строится на принципе осуществления национальных стремлений. Мы боремся за все армянские земли – как населенные армянами, так и не населенные ими.
Он мечтал увидеть осуществленной самую заветную мечту армянского народа. Суметь вселить уверенность в этом в те жестокие дни 1991 года означало окрылить воинов, воодушевить всё мировое армянство. Излагая одну из основных идей своей программы, Леонид отмечает:
– Здесь, в Карабахе, бок о бок с нами воюют люди, приехавшие из Спюрка. У нас тесные связи с парнями из национального фронта. Мы идейно близки друг другу. Сумеем действовать вместе и здесь, в Карабахе, и в Спюрке, и в Республике Армения.
На экране за его плечами из тумана выплывают горы, такие дорогие нашему сердцу, – гряда сплоченных армянских гор, и в то же мгновение издалека раздаются звуки выстрелов. Благодаря отличной работе оператора – армянина из Спюрка – война и родная природа становятся участниками единого действия, одновременно защитниками и опорой друг для друга, подтверждая мысль бойца:
– Парни из Спюрка здесь, на позициях, рядом с нами. Это производит сильное моральное воздействие. И прибывшие издалека, и наши бойцы понимают, что это общенациональное дело.
И вновь раздаются выстрелы, залпы которых будто специально слабеют, чтобы позволить нам расслышать продолжение речи Леонида:
– Мне кажется, всё будет хорошо, если мы будем едины.
Будем вместе! Будем едины. Как сильно пострадала наша нация из-за отсутствия этого принципа, сколько горьких потерь понесли мы в течение многих веков! А значит, впредь необходимо исключить раздоры – где бы и когда бы они ни случались.
Живое слово командира возвращает нас от размышлений к реальности.
– Мы с военной точки зрения можем делать всё, кроме оружия. Если кто-либо сумеет помочь в этом вопросе, пусть поможет, – раздается призыв Леонида к армянству…
***
Дорога на Гюлистан. Воины с заплечными мешками, с оружием держат путь к Гюлистану.
– Мы должны прошагать по всем нашим дорогам, поскольку это НАШИ дороги.
Это – Леонид. И так же, как тысячу лет тому назад в горах Сасуна раздавалось: гей, э‑ге‑гей, это наши дороги, наши строения и замки, это наши скалы, наши нивы, – так теперь здесь, в Карабахе, ясно и просто, естественно и спокойно он произносит: НАШИ! Не добавляя высокопарных фраз о Родине или патриотизме, поскольку не любит расточать лишних слов. Поскольку в этом нет надобности. Это всем известно. И особенно хорошо знают об этом сами захватчики.
***
Шаумян. 1991 год. Здесь стоит Советская армия. Вот церковь, хачкары. Шаумян, уже лишенный армян, как открытая рана, будет терзать сердца покинувших его жителей. Здесь остался небольшой церковный колокол, который потом годами будет сниться людям, привыкшим к его сладкому перезвону. Колокол мал размерами, но долгие годы был лелеем, подобно церковному колоколу в селе Цгна, что в Нахичеване, который, в отличие от этого, был огромным; и хоть он остался в плену у азербайджанцев, о нём осталось воспоминание – горькое и неизбывное, однако живое до сих пор.
Уже лет десять, как в Цгна не осталось армян, тем не менее одна из уроженок села, истосковавшаяся по своей родине Аня Саркисян сокрушается: “Иногда по ночам мне чудится родной звон нашего колокола, который зовет меня…”
… – Вместо громких слов дело надо делать, – говорит Леонид.
А мы сегодня, слушая его, пытаемся понять, что же околдовало и опутало словно паутиной тех, кто должен был помнить сказанное Леонидом. И теперь, по прошествии времени, каемся: нельзя провозглашать царем человека, не зная его, не будучи уверенным в том, каков он, что у него в душе и насколько он предан своей нации…
***
“Освободительная армия” в деревне Чайлу Мартакертского района. Одному из отрядов под командованием Валерия Гамбаряна предстоит идти в авангарде. Леонид дает последние распоряжения:
– Всё оружие, какое имеем, при вас. Ваш черёд действовать. Берите с собой свои личные вещи. Вы должны обеспечить наступление ребят. Ближе 200 метров никогда не стреляйте, чтобы не попасть в своих. Перед вами пойдет пехота. Будьте крайне осторожны, – подчеркивает Леонид. Осторожность на поле боя имеет силу оружия.
Глядя на белое полотно, отчётливо ощущаю запах пороха. Уши глохнут от громких выстрелов. Между тем Леонид приказывает:
– Стреляйте в любую движущуюся цель. – Затем его голос меняется. – В безоружных не стрелять. Если увидите убегающих, пусть бегут, не преграждайте им дорогу…
Марага, 1992 год, 10 апреля. Армянские воины зажигают свечи в память о погибших товарищах. Командир отряда – Владимир Бабаян, самый преданный Леониду и близкий ему человек. Передышка перед боем. Приехавший из Спюрка журналист, пользуясь моментом, начинает расспрашивать Владимира. Вопроса не слышно, слышен только ответ.
– Карабахцы воюют каждый против 15-20 турок. Хотите знать, откуда оружие? Добыто в бою, взято у русских, куплено где только возможно… Для нас неважно, где мы воюем. Где надо, там и будем воевать. Если ситуация ухудшится в Армении, если возникнет необходимость – поедем в Армению…
Присутствующий при этом Леонид добавляет:
– Наше сопротивление держится скорее на природном уме и смекалке. Связь отсутствует. Нет боевых машин. Раций не хватает. А ведь порой связь решает исход боя. Но Владимир – прирожденный военный, у него потери редки. – И после короткой паузы добавляет:
– Не сглазить бы!
Меня удивляет это “не сглазить”. Слишком уж обычное, банальное выражение. Между тем, насколько я успела понять, Леонид – необычная личность. Через несколько секунд я услышу ещё одну его мысль, произнесённую с глубокой убежденностью:
– Нация, которая потеряет Карабах, пропадет. Армяне потеряют – армяне пропадут. Турки потеряют – пропадут они.
Армяне не имеют права терять. Армянам уже некуда отступать. Вспомним карту Древней Армении. Из территории в 300 тысяч квадратных километров сохранилось и населено армянами 30 тысяч – плюс 4 тысячи квадратных километров Арцахской Армении. Эту горстку земли мы как единоутробные сыновья одной великой матери должны хранить как зеницу ока.
***
1992 год, 9 июня.
Погиб Владимир. Самый любимый и преданный Леониду человек в Арцахе. Когда они сражались бок о бок, их силы приумножались. Они были из породы тяготеющих друг к другу людей. Оба беспредельно, без остатка преданные своей отчизне, не знавшие ничего выше спасения нации и родной земли. Многим памятны слова, сказанные Леонидом о Владимире: “Подобные ему люди рождаются раз в столетие”. Можно понять, как тяжела была эта потеря для Леонида.
Чтобы немного оттянуть рассказ о печальной церемонии погребения, вспомним живого Владимира Бабаяна…
Рассказывает Бармен Есаян: “Турки уже приближались к Мартакерту. Жена Владимира, Мариета, со слезами на глазах стала просить меня: “Бармен даи, все ушли, одни мы остались, убеди Владимира, чтобы и нашу семью вывез”. Я вызвал его по телефону. Владимир подошел, но, едва выслушав просьбу, засмеялся и говорит: “Бармен даи, если я своих детей вывезу, кто же захочет тут оставаться? Скажут, командир дает деру!”… И до последнего дня, до самого прихода турок его семья оставалась в деревне”.
“Слово страх ему было незнакомо, – свидетельствует Манук из села Дамрлу, – в самом тяжелом бою, каким бы безнадежным ни казалось положение, Владимир всегда находил выход. При взятии Кичана армянские связисты ловили разговоры турок: “Против нас отряд Владимира, сопротивление бессмысленно”.
“Владимира я знал давно, однако как блестящего командира его выявило время, – говорит командующий артиллерией Гагик Арутюнян. – Леонид был великим учителем. Он был им и для Владимира. Они оба были уникальными личностями. Действовали всегда сплоченно”.
За 11 дней до смерти Владимир вернулся из Еревана страшно озабоченный. Он был поражён царящими в столице нравами, растущей день ото дня дороговизной. В то время как на границах Республики и в Арцахе проливалась кровь, торгаши, охваченные жаждой наживы, наладили перевозку дешевого товара из Арцаха в Ереван. Владимир был возмущен: “Нам не хватает оружия, снаряжения, нам нужен бензин, а эти..! ”.
Невозможно не вспомнить слова Леонида: “Что за люди пришли к власти… ”.
Как гласит народная поговорка, ночь темней – вору прибыльней. И Леонид, и Владимир были убеждены, что это явление станет истинным злом для народа. Как на самом деле и произошло.
Время летит быстро. Неумолимо приближается 9 июня. В этот день при обороне села Чайлу Владимир был убит.
И вот Леонид, накануне приказавший бойцам: “На позициях никто не смеет плакать”, – теперь, обнажив голову, стоит над телом своего друга. С черной повязкой на лбу, щуря распухшие глаза, говорит:
– Владимир доказал всем, что с имеющимся у нас оружием можно защитить страну. Не должно быть потеряно напрасно, не должно пропасть прахом (второе привычное слово на устах необычного человека) ничего из содеянного Владимиром для своей страны. Владимир всегда шел туда, где был нужен. И погиб…
– Этот человек ничего не пожалел: ни своей жизни, ни собственной семьи. И если мы хотим, чтобы его душа возродилась, мы должны…
Фраза Леонида обрывается на полуслове. Залпы артиллерии разносят печальную весть о гибели героя над чудесными горами и долинами Карабаха, над церквами и хачкарами, над разрушенными и сохранившимися селениями, родниками и лесами, защищая которые и взял в руки оружие Владимир.
Леонид опустился на колени перед телом Владимира. Что творилось в это мгновение в его душе, нам не узнать уже никогда. Затем, опустив голову на свежий могильный холм, он два часа не проронил ни слова. И только потом произнес слова ужасающего предчувствия:
– Встретимся на небесах.
Леониду оставалось жить всего 12 дней. И в один из этих дней он скажет своим воинам:
– Карабах необычайно красив. Надо защитить эту красоту.
Не напрасно хорошо знающие его люди, пытаясь охарактеризовать Леонида, произносили слова “сознательный патриотизм”, считая излишним добавлять что-либо к ним.
А в один из этих драгоценных, стремительно уходящих дней, глядя вдаль, он скажет:
– У нас есть “Освободительная армия”, однако за ее плечами нет армии регулярной. Необходимо создать сильную регулярную армию, чтобы не свести к нулю всё, что приобретено ценою огромных потерь.
Эти “огромные потери” – лучшие представители нашей нации, выросшее на идеалах свободы и справедливости молодое поколение, добровольно вставшее на защиту своей родины. Эти люди обладали высокими принципами и были безгранично преданы своей родной земле.
Наши потери имеют далеко идущие последствия: павшие в боях юные герои не оставили потомства, которому надлежало унаследовать лучшие качества этой отборной молодежи. В итоге потери не удваиваются, а возрастают в сто, в тысячу раз. Тем не менее, невзирая на все присущие ей недостатки, сегодня Армянская армия – это свершившаяся реальность, которая олицетворяет собой безопасность и надежду нашего народа. Сегодня наша родина защищена, благодаря НАШЕЙ армии. Слава ей!
***
Мой очерк близится к завершению, однако мне стоит невероятных усилий заставить себя дописать его. Это одна из немногих трудно давшихся мне статей. В большинстве своём это размышления о наших безвозвратных утратах. И особенно – о безвременных потерях. Однако, как бы тяжело ни было писать об этом, ни я, ни кто другой на моем месте – мы не имеем права обойти молчанием эти горестные факты, не передать новым поколениям заветы наших героев, погибших во имя защиты армянской нации, армянской земли.
Будем помнить обязывающие нас слова Гарегина Нжде: “Народ, провинившийся перед своими мучениками, совершает прегрешение против своего будущего”.
А это самое будущее – наши дети, наши внуки, их мирная, достойная жизнь и процветание всей нашей страны Армении. Значит, каждый из нас должен исполнить свой долг перед ними, внести свою лепту, помня также завещанное нам из глубины веков.
С давних, незапамятных времен народ прославлял своих великих, отважных и честных сыновей. Тех, кто воевал за свою родную землю. Наши предки ставили им памятники, которые увековечивали их имена для будущих поколений. Такой памятник есть на склоне горы Арагац, в деревне Сарнахпюр, он стоит здесь с 11-го века. Один из великих представителей нашей нации – Торос Тораманян – расшифровал надпись на нём. Она гласит: “Памяти всех павших в войне”.
Девять веков эта каменная эпитафия хранит память о бесстрашных героях и учит с уважением относиться к их подвигу. Мой несовершенный труд преследует ту же цель.
***
Приведу свидетельство молодого петербуржца:
– Два месяца обучался я в отряде Леонида. В итоге он меня, в числе нескольких других, отбраковал. Я вернулся в Петербург, однако недолго выдержал – снова вернулся туда. Вы спросите, зачем? Не знаю. Эти два месяца с Леонидом меня сильно изменили, я стал совершенно другим человеком. Ощутил в себе армянскую закваску. Не смог оставаться безучастным, спокойно жить вдали от Армении. Вернулся. Пусть не в отряд Леонида. Но я вернулся и воюю. Теперь чувствую себя нужным человеком.
А вот свидетельство Бармена Есаяна из Мецшена:
– Боевые занятия проводились в лесу. Число бойцов росло день ото дня. Затем прибыл Леонид. Исключительный был человек. Я был знаком с ним целых два года, и ни разу не видел улыбки на его лице. Другого такого преданного своему народу человека я не встречал. День и ночь он занимался со своим отрядом военной стратегией. Умный был, и очень требовательный. Он был крайне осторожным, толковым. Просто невероятно, как мог он погибнуть!
Кто-то другой говорит:
– Когда мы кого-то брали в плен, всегда вспоминали наказ Леонида: “Невинных и безоружных не убивать”.
Вот ещё одно воспоминание:
– Я только теперь понял, как это нашим удавалось брать города, и почему стиснутый блокадой Арцах мог противостоять врагу. После знакомства с Леонидом я спокоен за наш народ.
Из некролога:
“Для сотен добровольцев Леонид был учителем боевой тактики и их духовным наставником и воспитателем. Как чудодейственный магнит, притягивал он к себе честнейших молодых людей, обладающих сильной волей, блистающих добродетелями… ”.
Из свидетельства Гагика Гиносяна:
– На поле боя у меня было два командира: идеология Нжде и душа Леонида, которая, казалось, ещё долго витала где-то между небом и землей, поскольку жила в душе каждого из его соратников.
***
Как же могло случиться, что 21 июня 1992 года Леонид оказался без телохранителей? С ним был только водитель. А ведь обычно его повсюду сопровождали телохранители. Скорее всего это произошло по той причине, что на этой территории не было азербайджанцев.
Несчастье произошло при возвращении из Дастакерта. “Непонятно, чьих это рук дело – турка или армянина”. Друзья подтверждают: “Какая-то мистика была в его гибели. Что-то загадочное. Обстановка была сложная, не было времени вникать в детали”. Эти сомнения дополняют вопросы командира Магавузского отряда Гриши Бадаляна:
– Невероятно, как это случилось, кто стрелял?.. Ведь в той местности, где убили Леонида, турки появились лишь спустя 20 дней… Он был в высшей степени порядочным человеком, настоящим патриотом. Для нас, боевых командиров, он был не просто другом и учителем, а чуть не божеством, ибо обладал некой сверхъестественной силой.
Сверхъестественная сила. Бог. Действительно, многие верили в то, что с Леонидом их ждёт только победа! К чему теперь слова… Как умерить скорбь пожилого мужчины из Шаумяна, который всё повторяет: “Если б Леонид был жив, всё было бы по-иному”. Возможно, ему известно сказанное Леонидом: “Те, кто сдал Шаумян, должны быть наказаны. Солдаты ушли оттуда раньше жителей”.
А один из идейных противников Леонида, глядя на его фотографию в черной рамке, произнёс: “Если б Леонид был жив, мы бы жили в совершенно другой стране”. И добавил: “Не зря он говорил, что руководить все могут, а вот готовых делать черную работу мало”.
– Без развития экономики невозможно быть независимым. Мы живем в таких географических условиях, что наша военная промышленность должна быть на высоком уровне. Мы всегда должны быть готовы к защите, – говорил Леонид.
…Быть готовым к защите! Так почему же он был настроен так оптимистически, когда утверждал: “Если скажут, что я погиб – не верьте этому”?!
Была победа. И была смерть. И было предательство. Однако о двух последних явлениях не было времени думать. Впереди был враг, а под ногами – горящая земля, которую надо было освобождать.
И вот наступило 21 июня 1992 года, и этот “прошедший сквозь огонь железный человек” пал возле деревни Тонашен. Его боевые друзья, которые на фронте носили на голове черные повязки, чтобы отличать своих от врагов, теперь повязали черные ленты в знак траура.
Второй раз в своей жизни я увижу Леонида в скорбный момент, когда солдаты будут нести на плечах тело своего командира и незабвенного товарища, не скрывая слез и не стыдясь их. Они – закаленные в боях воины, видевшие кровь и смерть, в тот день напоминали безутешных детей. Они провожали в последний путь Леонида Азгалдяна, который любил повторять:
– В войне побеждает дух, а не оружие.
Он сам был олицетворением этого могучего духа.
… Для грядущих времен живой останется картина: село, каменной кладки стена, над которой возвышаются розовые кусты, усыпавшие своими лепестками камни. Эти прекрасные розы устилают путь мужчине в военной форме, с автоматом на плече, человеку, наделенному царственной душевной и телесной красотой, который устремляет на нас свой орлиный взгляд и решительно говорит:
– Это – Армения, и этим всё сказано…
Заметы
Начало третьего тысячелетия. Смутные времена. Множество народов и государств вовлечены в войны по всей планете Земля. Подобно пожару, войны вспыхивают то в одном месте, то в другом. Гибнут тысячи людей. Не так давно мощная сверхдержава США и ее приспешники преподали Югославии “гуманитарный урок”, сбросив на неё несчетное количество бомб, применили даже смертельно опасное урановое оружие, разрушив и сровняв с землей развитую и процветающую прекрасную страну. И это та самая Америка, а с нею Англия, Франция и Германия, которые малочисленным, можно сказать, беззащитным народам (равно как и нам, армянам) не уставала проповедовать: нужно решать спорные межнациональные вопросы, даже касающиеся силой отобранных у них земель, мирным путем.
Теперь многие задаются вопросом, почему эти великие державы не могут найти мирного пути для разрешения своих проблем? Я же смиренно спрашиваю:
– Как нам мирным путем вернуть отнятый у нас Нахичеван, нашу исконную родину, нашу родную землю, на которую ступала нога библейского Ноя? Как случилось, что в начале 20-го века колыбель армянского народа – Западная Армения, лишилась армянского населения и пролилась кровь полутора миллионов армян. И всё это перед глазами (а то и при участии) этих великих цивилизованных стран?
Эти мои заметы пишутся в невероятно смутное и горестное время. Террористы по‑своему решили “проучить” США, протаранив самолетами небоскребы Нью-Йорка. Ответный “урок” не заставил себя ждать – разразилась война в Афганистане. И ныне мир пребывает в страхе, так как террор сеет повсюду свои семена, мелкие, невидимые, однако смертоносные…
Наши средневековые летописцы сказали бы: “горе мне, горе, этот год горестен и горек! ”. Чтобы удостоверить в этом, перенесемся в прошлое…
Неизвестный хронист в своих заметах от 1236 года пишет: “Волею божьей появилось с Востока какое-то дикое и жестокое племя, и пролилось много крови… Их называли кара-татары (черные татары). Они были такими жестокими, что, имей я пламенный язык, и то не смог бы поведать вам об их злодеяниях, которые заставили испить чашу страданий Араратский гавар, а в еще бóльшей степени – население города Ани”.
А Петрос Грич в 1219 году записывает: “В тот год проклятые тачики разрушили Иерусалим до основания, все его церкви и ограждающую город стену, а также все дома и постройки в городе. Здесь воистину исполнилось сказанное Творцом, что не осталось и камня на камне”.
Где же разница между сегодняшними событиями и происшедшими восемьсот лет тому назад? И вот я, Марго из рода Гукасян, происходящего из гавара Басен, что находится в Западной Армении и вот уже долгих 88 лет пребывает в плену за сооруженной Турцией колючей проволокой, пишу эту свою замету по завершении моего повествования о личности, наделенной природным даром к искусству военного дела и готовой ко взлетам на стезе науки, – о Леониде, сыне Рубена из рода Азгалдян. О преданном Родине человеке, посвятившем все свои силы и знания арцахской войне, и, к великой скорби, безвременно погибшем, сраженном вражеской пулей, причинив глубокое, неизбывное горе оставшимся в живых.
Помяните героя Леонида, потребность в котором Родина как имела вчера, так имеет и сегодня и будет иметь всегда. Поскольку его пример учит молодежь больше, чем любой учебник. Поскольку мы и завтра будем продолжать жить в этом жестоком мире, в окружении враждебных и непримиримых государств.
Перед тем как отложить моё перо, подражая стилю наших предков, вновь и вновь заклинаю вас: помните Монте и Леонида, Владимира Балаяна и двадцатилетнего Манча по прозвищу Манук, смелого Татула из рода Крпеян, а также других отважных героев, чьи имена составили бы длинный мартиролог…
Помяните с признательностью и каменотёса – мастера 11-го века, который оставил свое напутствие грядущим поколениям “Памяти всех павших в войне”.
А после благословите и пожелайте долгой жизни оператору Саргису Ацбаняну и врачу и писателю Арцаху Буниатяну, создавшим документальные ленты и хроники, адресованные будущим историографам. Им ещё предстоит совершить много новых полезных дел. И не забудьте также поэта Ованеса, который уместил в сердце свою крохотную страну. А с ним и меня, смиренного автора этих строк, которой надлежало написать в тысячу раз больше, чем написала, однако и это она с большим трудом и тяжёлым сердцем довела до завершения.
Марго Гукасян
Перевод с армянского Эринэ Бабаханян*
*Напечатано в журнале «Литературная Армения», 2002, №2 (пер. с арм., журнал “Гарун”, 2001, № 11).
Публикуется с разрешения автора перевода
[1] В дословном пер. с арм. – “Осколок”.
[2] Радиофизик Леонид Азгалдян работал в вычислительном центре Госплана, в научно-исследовательском объединении “Лазерная техника”, в Ереванском филиале Всесоюзного научно-исследовательского института атомных электростанций.
[3] Так называют азербайджанцев в Карабахе.