КУЛЬТУРНЫЙ КОД
“Наша Среда online” – Профессор Асатрян не оставлял идею поработать вместе. Я, конечно, льщу себе, так как «поработать» – это громко сказано. Я была всего лишь журналистом и прозаиком, хоть и входила в круг приближенных «детей контактных зон». Но однажды во время наших посиделок в Карби за водкой, харисой или хашем (который он варил сам целую ночь), куда он добавлял за столом из графина, горевшего вторым солнцем, шафранное масло, Гарник решил поговорить со мной об удинах. Был май 2021 года. Армения тяжело переживала поражение в Арцахе в сентябре-ноябре 2020 года. Но Асатрян был не из тех, кто застревал в драматическом прошлом и настоящем. Он думал о будущем.
Вот этот разговор в Карби имел для меня большие последствия. Мне даже пришлось с младшей дочерью лететь в Дербент, чтобы понять метафизику второго полюса давно исчезнувшей Кавказской Албании. Ее жителями и были удины, один из самых древних народов Кавказа, которые воевали против Александра Македонского на стороне Ахеменидского Ирана. Другой полюс албанской ойкумены был в истекающем кровью Арцахе и я его хорошо чувствовала.
Я долго думала, как мне ее писать, если я никогда не общалась с удинами, не жила среди них и ничего не знала об их истории и культуре.
Ключом к написанию повести стало очень важное обстоятельство: удины приняли христианство от армян, армяно-удинские браки не считаются межнациональными. И еще одно: удины так же, как и армяне, и другие автохтонные народы Кавказа и Закавказья подвергались этническим чисткам, преследованиям со стороны властей как советского, так и нынешнего Азербайджана.
Мне пришлось серьезно подумать, кто будут моими героями, какая у них судьба. Очевидно, что выстраивать повествовательные линии нужно было в разных временах и пространствах, но все это должно было стать органичным. Одно я понимала твердо: речь будет идти о моем поколении. Ведь я была из последнего школьного советского выпуска, и демонтаж великой страны начался у меня на глазах, и продолжался все эти тридцать лет. И вот сейчас доходил до своего логического завершения: постсоветика закончилась.
Книгу «Черные рыбы. Удинский акафист» я написала всего за два месяца, начав работу в июле. И все-таки я не могу сказать, что работа шла легко. Первая ее часть шла действительно хорошо, и я ниже объясню, почему. Но потом у меня произошел затык. Я просто не знала, что мне делать с героями, я просто не видела способов развязать этот узел, тем более, что на моих страницах действовали люди разных национальностей и религиозной принадлежности – русские, армяне, удины, азербайджанцы. А они находились в разных геополитических лагерях. В тот момент я даже испугалась, что как булгаковский Максудов, автор «Черного снега», не смогу дописать своих «рыб».
Их главным героем я решила сделать журналиста, дав ему имя Арсен Гуасари. Он удин и в 1990е вместе с семьей стал беженцем, покинув свое родное удинское село Ниж в Азербайджане. Пройдя круг испытаний, он попадает в Москву и идет корреспондентом в газету.
Он едет в командировку на Ярославщину, на Рыбинское водохранилище, где становится участником экспедиции. Исторические аквалангисты на дне Русского моря, как еще называют Рыбинку, ищут затонувшее наследие князя Мусина-Пушкина. Здесь я описывала свой собственный опыт февраля 2021 года. Тогда мне посчастливилось попасть в домонгольскую Русь на берег реки Сити. Да еще несколько дней провести с командой Центра подводных исследований Русского географического общества с самим Константином Богдановым и Дмитрием Радченко из поисковой команды «Третий Рим».
По сюжету мой герой, возвращаясь домой, узнает от жены, что пока его не было, его отец умер в Ниже. Почему-то не предупредив его, улетел на родину и вдруг скончался от сердечного приступа. Тут, конечно, шел извечный мотив возвращения души в родные места. Тем более перед уходом из жизни. Горе Арсена обостряется еще и тем, что он еще в юности дал себе клятву, что никогда и ни при каких обстоятельствах не вернется в Азербайджан. На него нахлынули и воспоминания о том, при каких обстоятельствах он потерял любимую девушку.
В сильном душевном смятении он приходит в редакцию, и он на повышенных тонах из-за обвинения своей коллеги, подруги армянки расстается с ней. Причина в том, что она обвиняет его в том, что удины предали армян, так как часть скупленной азерпропом верхушки помогает бакинскому режиму фальсифицировать историю. При этом разрушается армянское христианское наследие или подвергается «албанизации», то есть переатрибуции. Весь этот конфликт, разворачивающийся на фоне Арцахской войны, я решила вставить в более широкий контекст.
Чтобы замысел усложнился, и в повествовании переплелись судьбы многих христианских народов – русского, удинского, армянского, сербского зарифмовались с некоторыми мусульманскими народами, живущими на своей земле – лезгинами и чеченцами.
«Черные рыбы», конечно, сложная многозначная метафора. Пришла я к ней, вспомнив о рассказе поэта Горана Лазовича, у которого с друзьями и дочерями гостила в Белграде в августе 2014 года. Горан за столом, за которым когда-то до нас сидели Евгений Евтушенко и Андрей Вознесенский, рассказал о том, что в войну поехал выступать в Город Нови Сад и в это время началась НАТОвская бомбардировка. Он стоял и смотрел, как бомбы падают в Дунай, и оглушенные рыбы летят вверх, а мертвые птицы – вниз. И это была картина локального апокалипсиса. Я еще вспомнила, что на одной из картин австрийского графика Эшера я видела что-то подобное: у него и рыбы, и птицы часто летят или плывут в каких-то разнонаправленных потоках. Уже потом, при подготовке к презентации, Вика нашла этот нужный образ, и тоже у Эшера: рыба на поверхности, но ее глаза говорят о породившей ее глубине.
Впрочем, я еще использовала образ рыб–народов, он появляется в цитируемом стихотворении, написанном Велимиром Хлебниковым в 1915 году, в апогей Геноцида армян в Османской империи. Примечательно, что сам будетлянин Хлебников, один из основоположников русского футуризма, тоже имел армянские корни. Он происходит из старинного рода Алабовых, и в год геноцида армян продолжает искать «Законы времени».
«Черные рыбы» – это был и отсыл к образу Христа и к преследуемому христианству, одним из символов которого является рыба. В греческом слове ICHTHYS (рыба) христиане древней Церкви увидели таинственный акростих, составленный из первых букв предложения, выражающего исповедание христианской веры: Jesous Christos Theou Yios Soter – Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель. «Если первые буквы этих греческих слов соединить вместе, то получится слово ICHTHYS, то есть «рыба». Под именем рыбы таинственно разумеется Христос, потому что в бездне настоящей смертности, как бы в глубине вод, Он мог оставаться живым, то есть безгрешным » (Блаженный Августин. О Граде Божьем. XVIII. 23.1).
«Черные рыбы» – это еще и образ людей, оторванных от своей земли, от корней, от народа. Черные рыбы (Idiacanthus) живут на большой глубине, часто в холодных водах, куда не проникает солнечный свет. Таким является главный герой повести удин-армянин Арсен Гуасари, в силу исторических и семейных трагедий оторванный от древней удинской земли. Характерно, что Idiacanthus являются, по мнению, ученых, одними из самых страшных существ на земле, иногда их называют морскими чертями. Журналист Арсен живет как будто на глубине. Перед тем, как окончательно духовно проснуться, он заносит руку над нелюбимой женой, видит странные тревожные сны о том, что он пытается и не может выйти на поверхность из холодной глубины. Арсен – и не положительный герой, и не отрицательный, он фигура в развитии. Он отчасти манкурт, хотя сохраняет дружбу как с армянами, так и с удинами, и с азербайджанцами. Неуспокоенность разрушает его душу. Арсен – это проводник тех, кто ищет и идет на свет.
Мне было понятно, что образ Арсена Гуасари цельным быть не может. Личность его все еще в становлении, несмотря на то, что он уже давно не молод. До тех пор, пока он не садится в самолет, летящий в Габалу.
Так, в феврале 2022 года, за неделю до начала СВО, Виктория в конференц-зале «Ани-Плаза» на улице Саят-Нова организовала презентацию моей книги «Черные рыбы. Удинский акафист», где в рядах армянской интеллигенции сидел профессор Гарник Асатрян.