ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
– Папа, когда я вырасту, ты станешь маленьким, как я? – вопрос четырёхлетнего сынишки, кажется, застал Арама врасплох.
Наткнувшись на серьёзный вопрошающий взгляд малыша, он подавил первый порыв рассмеяться и ответил с лёгкой улыбкой:
– Нет, Багратик, стану дедушкой.
Малыш призадумался и, словно сделав открытие, произнёс с откровенным удивлением:
– А потом?.. Умрёшь?..
– Да, – коротко, будто спеша скинуть с себя нечто тяжёлое, бросил Арам и пожалел об этом, увидев грустно-изумлённую мордашку сына.
Багратик печально опустил голову.
– Все люди когда-нибудь умирают, детка, – словно оправдываясь, добавил Арам и понял, что тем самым ещё больше усугубил неловкую ситуацию – ведь мысль о том, что можно исчезнуть навсегда, неприемлема для сознания ребёнка.
Мальчик больше не стал задавать вопросов, молча направился в детский уголок, в свой отдельный мирок в гостиной, где его терпеливо ожидали любимые глазастые автомобильчики разных цветов и форм.
«Да что дети! Даже взрослые порой готовы идти против реальности и дарить себе иллюзию бессмертия: будто смерть, в порядке исключения, обойдёт их, – подумал Арам под впечатлением от разговора с сыном. – Многие заботятся лишь о том, как пронести себя, своё крайне уязвимое физическое тело сквозь пространство и время в целости и сохранности. Более того, они надеются неким волшебным образом обмануть неумолимое время. Ужасаясь небытия, абсолютной свободы, когда нет возможности потрогать, пощупать что-нибудь, они на самом деле и не живут, мучая себя страхом ожидания смерти…»
Арам невольно вспомнил, как многие годы назад, когда ему было почти столько же, сколько сейчас сыну, он стал свидетелем пышных похорон: длинную процессию сопровождал оркестр, придававший церемонии торжественность, но одновременно и какую-то неестественность, бутафоричность. Маленькому Араму казалось, будто взрослые, в том числе неподвижный человек в гробу, играют с важным видом в некую необычную игру. В этом он уверился, когда заметил, что некоторые в большой толпе, ближе к её концу, то и дело улыбаются, а один даже прыснул смешком, поспешно прикрыв рот ладонью… Смерть тогда представлялась мальчику с его ощущением безграничности жизни не только чем-то нереальным, но и… забавным. «Я не умру», – был уверен мальчик и радостно делился с друзьями и родными своим «открытием».
Будучи уже достаточно зрелым юношей, Арам, размышляя над феноменом смерти, задался вопросом, почему человек не остаётся вечно молодым и сильным на протяжении всей отпущенной ему жизни и почему с годами, в старости, он становится всё беззащитней перед жизнью, словно напоследок она издевается над своим хозяином за то, что тот безвозмездно, часто беспечно, пользовался ею в течение многих лет. Почему время, эта движущаяся пародия вечности, несёт, словно орёл жертву, в своих цепких когтях человека всю его жизнь, чтобы в конце беспощадно расправиться с ним… И у двадцатилетнего Арама тогда появилась идея: «Разве не было бы разумнее, если бы люди умирали, а вернее, исчезали или растворялись в воздухе в сорок лет, в расцвете сил и здоровья, чтобы никто не стал свидетелем их беззащитности и унижения перед смертью. Ведь в такие минуты сама жизнь кажется жалкой и бессмысленной, некой злой шуткой природы…»
Годы спустя, когда магическая для него цифра сорок подступила вплотную, Арам понял нелепость и жестокость собственной идеи…
И вот теперь его сынишка, сам того не осознавая, выдвигал, пусть и в виде наивного вопроса, собственную «теорию» жизни и смерти, а точнее – жизни без смерти, некой вечной жизни, в которой дети и их родители не разлучаются.
Арам подошёл к сынишке, взял его на руки, поцеловал в румяную щеку.
В ответ малыш, блеснув хитринкой в глазах, вновь ошарашил отца:
– Не хочу расти. Хочу быть всегда маленьким…
Это шло вразрез с общепринятым мнением о том, что дети мечтают поскорее вырасти.
– Почему? – с неподдельным удивлением спросил Арам.
– Хочу, чтобы ты всегда носил меня на руках.
Арам почувствовал внезапный прилив веселья и какого-то детского озорства.
– Но сейчас ты станешь выше меня! – с этими словами он резко поднял сына над своей головой на вытянутые руки. – Вот теперь ты большой, а я маленький…
Это внезапное и забавное действие вызвало сильные эмоции у мальчика – он разразился заливистым смехом.
Посадив ребёнка себе на плечи, Арам сделал несколько энергичных приседаний, весело приговаривая: «Теперь – снова маленький, а сейчас – большой… Маленький, большой…»
Наконец, опустив сына на пол, Арам отдышался. Мальчик, весело гикнув, побежал вприпрыжку к своим машинкам, каждой из которых он придумал забавное имя. Раздался рёв мотора, визг тормозов. «Выж-выж-выж…» – буксовали колёса, «пи-би-бип…» − сигналили автомобильчики, обгоняя друг друга, то и дело раздавался грохот аварий…
Отец с улыбкой наблюдал, как сынок с детским азартом, брызжа эмоциями, общается со своими, словно оживающими в его руках, четырёхколёсными друзьями, и вдруг сделал для себя открытие, которое, казалось, должно было быть очевидным: дети стараются наполнить каждый миг жизни радостью и невинным удовольствием. Именно к такому состоянию, когда каждой клеточкой чувствуешь полноту жизни, испытываешь ощущение праздника от живых эмоций, по идее, должны стремиться все люди на этом свете. Но, увы, пытаясь построить себе земное счастье, человек с годами всё крепче привязывается к мёртвым ценностям, окружая себя ненужными вещами и предметами, которые очень часто приобретаются либо из ложной экономии, лишь потому, что они дёшевы, либо из глупого тщеславия – потому, что они стоят больших денег и другим не по карману. Взрослое разумное существо настолько привязывается к своим пожиткам, как ребёнок к любимым игрушкам, что хронически боится потерять их, словно всё это принадлежало ему и ранее, ещё до появления на свет. В итоге венец творения всё больше отдаляется от истинной своей природы и всё глубже погружается в болото суеты и тревоги, где захлёбывается живая душа…
Дети же, сами того не осознавая, всем своим существом пытаются напомнить взрослым ниспосланную свыше мудрость: жить просто, радуясь каждой мелочи бытия, и не думать о скоротечном времени, которое, пожалуй, придумал для себя сам человек (неуверенный в себе и вечно колеблющийся), чтобы «планировать» свою жизнь, расписать её наперёд по часам, дабы не отстать от других, преуспеть в мире, искусственно придуманном людьми в качестве реального…
Просто жить, наслаждаясь такой уникальной возможностью, прожить, прочувствовав целиком каждое мгновение дарованной свыше жизни – ведь человек не властен над следующим мигом, который может и не настать… В этом и заключается наивная мудрость ребёнка…
Ашот Бегларян, 2017 год