ЛИТЕРАТУРА
13
Ещё в предутренних потёмках Бахтияр вместе с молодым чабаном поднял на лошади в гору большую часть вещей. Вскоре подошли и Гусейн с Вахидом. Вахид отблагодарил пастуха за помощь, сунув ему в карман протёртых, местами грубо заштопанных ватных штанов 20 манатов. В ответ тот улыбнулся, кивнул на прощанье головой и молча потянул лошадь за узду, поворачивая её обратно к становищу.
Разобрав оружие и вещмешки, группа двинулась дальше. До «собачьей тропинки» нужно было идти с десяток километров по горам. Когда уже совсем рассвело, Гусейн и Вахид достали видеокамеры и стали снимать окрестности, богатые красивой природой, отдалённые деревни, разорённые войной.
Гусейн комментировал: «Вот на той горе в 1992-ом году размещались военнослужащие азербайджанской армии. Обратите внимание, какое расстояние от вершины до подножия. Представьте себе, армяне поднялись средь бела дня на эту гору, напали на наших, подняли их в воздух… Но разве это была армия? Армяне изгнали не армию, а шайку бандитов, занимавшихся грабежом разбойников, собравшихся на горе…»
Ближе к полудню сделали привал, подкрепившись рыбными консервами и тушёнкой из баранины. Подремали часок. Лишь с наступлением сумерек группа ступила на «собачью тропинку», заговорщически ведущую через боевые позиции на контролируемую армянами территорию. В два часа ночи уже были на окраине деревни Шаплар, где до войны проживал Гусейн.
Вахид впервые был в этих местах. Он попросил Гусейна передать ему ночной бинокль-видеокамеру, однако тот сказал, что забыл прибор у пастухов.
– Ты что, издеваешься?! – Вахид злобно посмотрел на него.
Гусейн ничего не ответил.
– Ты это нарочно? – не унимался Вахид. – Потеряется – ответишь головой!
Гусейн молчал, а Вахид никак не успокаивался. От прежнего «сыновнего» отношения не осталось и намёка.
– Смотри, проблем не оберёшься! – процедил он сквозь зубы.
– Ладно, не угрожай, – наконец огрызнулся Гусейн.
– Я тебя предупредил…
Заночевали под остатками стен развалившейся фермы. Вахид и Гусейн легли подальше друг от друга. Поворачиваясь на бок, Вахид зло пробормотал, что от Гусейна несёт дурным запахом.
Бахтияр не спешил ложиться, он ещё с четверть часа вглядывался в насупившееся, близко нависшее холодное небо (погода в горах быстро меняется – словно и не было ясного солнечного дня). Невольно вспомнилась старая бабушкина пословица: «Была бы луна со мной, а на звёзды – плевать». Какая-то смутная тревога шевелилась у него в душе. Ссора попутчиков в первый же день пути не обещала ничего хорошего…
Тем временем не спалось и Гусейну. У него, лежащего с сомкнутыми веками, открывались глаза на попутчика. Последние сомнения относительной тайной миссии Вахида улетучились. Вдруг вспомнил, как однажды в Баку, сидя у Вахида в машине, он заметил, как последний, беседуя в сквере с незнакомцем в тёмном костюме, дважды оборачивался и указывал взглядом на него. Когда Вахид вернулся, Гусейн поинтересовался, кто этот солидный мужчина, а тот ответил: «Нормальный человек. Из руководства. Я попросил его решить один вопрос». Тогда Гусейн не придал этому особого значения, но сейчас догадывался, кем мог быть этот «нормальный»…
Разбирая в голове детали последних дней, Гусейн старался собрать «компромат» на Вахида. Накануне ночью, когда распределяли оружие и боеприпасы, он заметил у Вахида несколько необычный, напоминающий рацию, мобильный телефон с антенной. Тот пару раз говорил по этому телефону. С кем и о чём – Гусейн не мог знать, потому что Вахид удалялся от них на порядочное расстояние.
«Не потому ли он ложится подальше от нас?.. Да ещё воняет почём зря…» – раздражённо подумал Гусейн.
Наутро после непростой ночи позавтракали конфетами «Сникерс». Захотелось пить. Бахтияр заметил, что неподалёку из-под земли пробивается вода, подошёл, порыл ножом. Струя усилилась, и он, припав губами к ней, с жадностью напился, после чего набрал воду в большую пластиковую бутылку.
– Двигаемся, – мрачно, ещё не до конца избавившись от мимики вчерашнего вечера, произнёс Вахид.
Спустились по лесу к речке, окаймлённой густыми зарослями камыша. Вахид, самый энергичный в группе, шёл впереди, пробивая с помощью автомата дорогу. Замыкал группу Бахтияр, тащивший на своей спине огромный рюкзак, в котором помимо его личных вещей были и предметы общего пользования.
Преодолев речку вброд, стали медленно взбираться вверх по прибрежной круче. Вышли на пологий отрог, сели на привал. Отдышавшись, Гусейн осмотрелся. Приложив ладонь козырьком ко лбу, он стал внимательно разглядывать гору напротив.
– Вон там, в окрестностях села Лев, мы попали в окружение, то ли по причине беспомощности командиров, то ли из-за предателей, – заговорил он. – Тогда шёл крупный снег. Многие погибли, а те, кто остались живы и скрылись в горах, потом умерли от холода…
Гусейн достал из вещмешка камеру, включил её, сопровождая съёмки комментариями: «Я скрылся между этих гор и снимаю на видеокамеру воинскую часть армян. Смотрите – вон там, на вершине горы Лев. Это их флаг. Видите, это военный флаг, который вьётся на строении. Там военная база. Чуть выше слышны звуки их техники. Я стараюсь зафиксировать их…»
14
Вдалеке на лугу паслось небольшое стадо коров. Осторожно приблизились, присмотрелись. Рядом никого не было. Гусейн направил автоматный ствол с глушителем на единственного в стаде бычка, нажал на курок. Приглушённо простучала очередь. Коровы испуганно разбежались. Бычок, раненный в голову, протяжно замычал-застонал, пробежал, накренившись вправо, несколько метров, упал, попытался встать, снова упал. Гусейн пустил ещё одну короткую очередь в бок животному.
– Ты совсем осторожность потерял, – упрекнул его Вахид.
– В народе по этому поводу говорят: «Когда пастухов много, барана волк съест»… Так вот, никто не станет подозревать, что это сделал азербайджанец. Всё свалят на местных военных.
Когда бычок, побрыкавшись в агонии, затих, Гусейн достал нож, отрезал правый окорок, ещё исходящий живым, тёплым паром, передал Бахтияру. Отошли от места расправы метров на пятьсот, углубились в чащу леса, соорудили из камней место для приготовления шашлыка. Пока Бахтияр разделывал мясо на куски, Гусейн срезал с дерева несколько тонких веток, ошкурил их острым лезвием своего ножа. Бахтияр нанизал мясо на самодельные шампуры. Вахид собрал сухих веток, развёл костёр. Зажарили на пылающих угольях шашлык. Ели с жадностью проголодавшихся хищников.
– Снимай, я скажу пару слов, – словно вспомнив что-то важное, Гусейн, не выпуская изо рта кусок мяса, обратился к Бахтияру.
Последний, с трудом сдерживая недовольство, положил свой шматок бычатины и, облизав пальцы, достал из рюкзака видеокамеру и навёл её на товарища.
– Некоторые наши военные боятся переходить на эту территорию. Они говорят: «Перейдём туда, умрём с голоду», – демонстрируя шампур с шашлыком, произнёс Гусейн. – Как видите, это не так. Здесь можно неплохо кайфовать…
После незапланированной трапезы, полежав с полчаса в тени деревьев, группа тронулась в путь. Вскоре вышли на асфальт. До туннеля было рукой подать. Гусейн пошёл по кювету впереди своих попутчиков – он знал эти места.
У железного моста перед туннелем остановились, Гусейн спустился и посмотрел под мостом. Убедившись в безопасности, вернулся и спросил у Вахида, где конкретно находится золото в туннеле.
– Откуда я знаю? – как-то безразлично ответил тот.
– Но ты же сам говорил, что в туннеле спрятано семнадцать банок золота.
– Не я говорил, а мне говорили, – невозмутимо произнёс Вахид. – Я точно знаю о четырёх килограммах золота в Кельбаджаре. Главное – попасть туда, а на месте разберёмся.
Гусейн всё сильнее разочаровывался в товарище – Вахид явно раздражал его своей скрытностью и непостоянством.
– А если и в туннеле есть? – стараясь не сорваться, произнёс Гусейн. – Зайдём, посмотрим.
Вахид неохотно согласился.
Вошли в туннель.
– Темно, как у негра в з…це, – грубо пошутил Бахтияр.
Гусейн включил фонарик.
Заметив у Вахида на руке часы со светящимся фосфорным циферблатом, Бахтияр не удержался спросить, откуда они.
– Знакомый подарил, – уклончиво ответил Вахид, но потом добавил с нотками гордости в голосе: – Американские…
Прошли в сырой темноте с два десятка метров. Гусейн освещал фонариком каждый сантиметр, щупал сыроватые стены, периодически нагибался и шарил по полу и углам.
– Нас фраернули! – наконец произнёс он. – Никакого золота здесь нет.
Вахид улыбнулся в темноте.
– Золото в Кельбаджаре, – сказал он. – А тут мы ищем чёрную кошку, которой нет…
«Ограш!»7 – безмолвно выругался Гусейн.
Выйдя из туннеля, они повернули направо, поднялись метров двести, наломали веток, соорудили шалаш и там переночевали.
15
Наутро Гусейн почувствовал слабость, ломило всё тело, ноги опухли. Доставая из рюкзака чёрную пластмассовую аптечку, Бахтияр, явно намекая на себя, пошутил пословицей: «Вьюки носит верблюд, а худеет пёс».
Гусейн с Вахидом молча улыбнулись кривой улыбкой – внешне похожей, но с разным подтекстом.
Бахтияр перебрал лекарства – «Финалгон», «Энап»… Остановился на «Пенталгине».
Гусейн с кислым выражением лица принял протянутые ему две таблетки и проглотил их, запив глотком воды прямо из пластиковой бутылки. Затем Бахтияр нарвал листья лопуха и «забинтовал» ими ноги товарища, подложив под них рюкзак.
– Полежи спокойно часок, поможет, – посоветовал Бахтияр.
– Так мы до места никогда не доберёмся, – Вахид не стал скрывать своего раздражения.
Затем он шепнул Бахтияру:
– Ну что ты возишься с ним?
Чтобы попусту не тратить время, Вахид предложил проверить состояние оружия.
Разобрали автоматы, почистили, собрали. Вахид достал небольшую карту, пытаясь определиться с дальнейшим маршрутом. Водя указательным пальцем по карте, он предложил спуститься прямо на автомобильную дорогу. Гусейн стал возражать:
– Там открытое место, спрятаться негде.
Вахид осмотрел в бинокль местность и настоял на своём:
– Поднимемся в сторону Кельбаджара, а там определимся. На той стороне есть пещерка, где должно быть спрятано золото.
Гусейн, несколько картинно пожаловавшись, что ещё не совсем оправился, и покряхтев для убедительности, попросил Бахтияра, который с самоиронией называл себя «битюгом», понести его рюкзак, а сам достал видеокамеру, собираясь снимать всё мало-мальски значимое, что попадётся на пути.
«Это техника азербайджанской армии, которую наши оставили и убежали, – стал пояснять Гусейн, наведя камеру на искореженный БМП в ущелье. – Больно! Это были не солдаты, а таланчи…8 Был среди них один артиллерист, который потом признавался: «Иногда мы поворачивали артиллерию в сторону Кельбаджара, чтобы население принесло нам баранину». Но как только услышали, что армяне идут, они тут же смылись… С испугу даже не повернули машину назад, оставили лицом к противнику, а сами удрали. Наверное, офицеры, которые убежали, сдав врагу бронетехнику, сегодня служат в азербайджанской армии. Каждый солдат и офицер, служивший тогда на этой территории, сейчас должен быть арестован…»
Переведя дыхание, Гусейн направил видеокамеру в сторону какой-то полуразрушенной деревни:
«Мы находимся неподалёку от Шахбина. Противоположная сторона деревни покрыта сплошным лесом…»
Далее он говорил уже с привычным упрёком:
«Прошло уже более двадцати лет, как потеряли наши земли, но мы никогда не пытались использовать эти горы, леса и ущелья. Если мы захотим, то можем тайно провести по этим местам несколько батальонов азербайджанской армии… И это надо делать сегодня, завтра будет поздно. Армянину, который родился здесь, уже больше двадцати лет. Растут новые поколения, и изгнать их с этой территории будет никак невозможно… Если бы у меня была возможность, я бы прямо сейчас поднял в воздух их войсковую часть…»
Выключив камеру, он обратился к Вахиду:
– Ай киши9, почему бездействуем? Смотри, сколько тут удобных мест для партизанства, диверсий. Мы должны воспользоваться этим. Надо тайно проникнуть на эту территорию, занять здесь позиции, внезапно напасть и без шума захватить в плен всех живущих в районе. Сначала военных, а потом гражданское население. Всё это возможно. Но если мы не сделаем это сегодня, то завтра будет поздно. Каждый родившийся здесь сосунок завтра станет военным. Потом будет невозможно изгнать их отсюда. Кельбаджарцы, которые знают здесь каждую тропу, уйдут в мир иной, а новое поколение не осмелится сунуться на эти территории. Поэтому мы обязаны решить вопрос сегодня. Повторяю, завтра будет поздно…
Вахид не ответил, а Бахтияр под грузом большого вещмешка и рюкзака своего товарища, лишь неопределённо промычал, то ли реагируя на слова товарища, то ли просто от усталости.
У горной речки сделали привал.
Запасы пищи истощались. Осталось по паре банок консервов и тушёнки. Решили оставить их на чёрный день, заморив червячка сухарями и ещё недозрелыми ягодами ежевики, растущей по прибрежным склонам.
На противоположном берегу вдалеке виднелась белая продолговатая постройка. Перепрыгивая с камня на камень, перешли речку, осторожно приблизились к приземистому, побелённому известью зданию. Это была скотоводческая ферма. Стали наблюдать из овражка. Дверь сторожки фермы была слегка приоткрыта. Прислушались: никакого движения вокруг не было, и даже звон мух, казалось, застыл в жарком мареве. Вахид подкрался, посмотрел одним глазом в дверную щель. Внутри никого не оказалось. Тихо, стараясь не скрипеть дверью, бочком пробрался внутрь. На грубо сколоченном столе лежали недоеденные кем-то макароны в сковороде, несколько помидоров и огурцов, половинка большой луковицы, ломоть сыра и кусок тондырного хлеба. Вахид забрал всё, кроме макарон, тем же макаром вернулся обратно в овражек. Враз проглотив небогатый «трофей», группа двинулась дальше, обогнув ферму лесом.
До райцентра, где, согласно оперативной легенде, было спрятано золото, оставалось совсем немного. Вахид, в некотором смысле выполнявший роль Сусанина, предложил дождаться наступления темноты.
– Там много людей, заметят, – попытался обосновать он.
Однако Гусейн, чувствуя подвох, стал перечить:
– «Не туда иди, откуда свет виден, а туда, откуда лай собаки слышен», – говорил мне мой отец. – Вот посмотришь, я спокойно зайду средь бела дня в магазин и куплю там сигареты. В темноте же нам трудно будет искать золото. Если оно, конечно, там есть…
– А мой дед говорил: «С трезвой головой горы перейдёшь, а с нетрезвой – в долине заблудишься», – парировал Вахид.
Гусейн, видно, решив отквитаться за прежние обиды, пробухтел:
– Нынешний воробей прошлогоднего чирикать учит…
– Что молодой петух, что старый – все одно, – не остался в долгу Вахид.– Я тебя предупредил…
С этими словами Вахид поднялся на пригорок, залёг под кустом и стал осматривать в бинокль окружающую местность.
16
– Кто он такой, чтобы указывал?! – возмущённо пожаловался Бахтияру Гусейн. –Надо брать движение в свои руки.
Бахтияр лишь уклончиво кивнул, тем самым вконец выведя товарища из себя. Словно забыв о хвори, Гусейн выхватил у «битюга» свой рюкзак и демонстративно пошёл вперёд.
Бахтияр окликнул Вахида. Тот подошёл с недовольным видом и, не застав Гусейна, коротко выругался. Тем не менее ему пришлось догонять сотоварища.
Шли вдоль окраины леса параллельно просёлочной дороге. Ещё издалека заметили на дереве человека. Подумали, что это Гусейн. Приблизились. Гусейн в самом деле был там, но не на дереве, а под ним. Какой-то мальчик отламывал от дикого черешневого деревца ветки с плодами и бросал вниз. Гусейн держал в руке ветку и, словно шашлык с шампура, прямо с неё срывал губами спелую, налитую соком черешню.
– Кто это? – с удивлением спросил Вахид.
– Он покажет нам дорогу, – уклончиво, с ироничным намёком ответил Гусейн.
– Он узнал, что ты азербайджанец? – в вопросе явно чувствовалась тревога.
– Я представился грузином и заговорил с ним по-русски. Неплохо понимает.
– Если мы отпустим его, то пойдёт расскажет, и за нами придут.
– Не волнуйся. Садись, передохни, – произнёс Гусейн, а потом, подмигнув, добавил с двусмысленной ухмылкой:
– С ним нам даже надёжнее будет… Да, перед тем как залезть на дерево, он снял куртку и оставил её здесь, а в кармане – телефон. Я на всякий случай вытащил симку.
Подросток бросил ещё несколько веток, спрыгнул с дерева и поздоровался:
– Здрасти!
Вахид, криво улыбнувшись, произнёс:
– Привет!
Бахтияр молча изучал его глазами. Подросток был в спортивных брюках и камуфляжной футболке, обут в ботинки с длинными голенищами. Он поднял с земли и накинул на плечи куртку чёрного цвета с тройными белыми кантами по всей длине рукавов.
– Пацан пойдёт с нами. Я заберу его с собой в Баку, – тихо произнёс Гусейн на азербайджанском языке.
Затем он обратился на русском к подростку:
– Проведёшь нас до Кельбаджара, потом пойдёшь к себе домой.
Покушав черешни, поднялись. Гусейн достал видеокамеру, включил.
«Мы находимся вблизи села Джомард, – комментировал он. – По дороге мы поймали «поросёнка». Вот он идёт рядом с Бахтияром. Отпускать его никак нельзя, он может сдать нас. Мы пока водим его с нами, а там посмотрим… Ему 15-16 лет. По-азербайджански он ничего не знает… Мы взяли его в заложники. Вот как мы должны поступать с армянами…»
После этого Гусейн не смотрел в сторону подростка, словно его и не было. Вахид тоже не общался с ним. Лишь Бахтияр, по мере необходимости, периодически перебрасывался с ним парой слов. Он отдал Мисаку нести один из рюкзаков, угостив его куском «Сникерса».
Солнце уже скрылось за горизонтом. Тёплые сумерки медленно заволакивали холмистые окрестности. На душе у Мисака стало тревожно – кажется, только сейчас он осознал своё реальное положение, словно оказался в другом мире, в ином измерении. Откуда-то, сквозь некую дымчатую завесу беззвучно звали его отец с матерью с искажёнными, почти неузнаваемыми лицами… Мисак оцепенел, застыл на месте. Из этого состояния его вывел душераздирающий вой шакала, раздавшийся в неприятном полумраке неожиданно близко. Подросток инстинктивно потянулся в карман куртки за телефоном и только тут заметил, что он не работает.
После агонизирующих сумерек ночь в горах наступила конкретная, погрузив всё в непроглядную тьму. Словно опомнившись, острым серебряным кончиком высунулся из-за далёкой вершины полумесяц. Горы стали отбрасывать на тропу зыбкие, колеблющиеся тени. Бредущие в полумраке молчаливые силуэты казались призраками…
Заночевали в овражке. Всю ночь Мисак пролежал с открытыми глазами, мучимый разными переживаниями и тревогами, и лишь к утру, обессилев, забылся коротким сном. Вдруг приснилась старуха со злым лицом. Сжимая в кончиках пальцев большую «цыганскую» иголку, она, сверля взглядом, приближалась к нему быстрым шагом. Почувствовав укол в бок, подросток распахнул веки. Старуха пролетела над ним, словно дельтаплан, широко распростёрши руки, а вместо неё над ним навис Бахтияр:
– Вставай!
В качестве завтрака Бахтияр протянул Мисаку горсточку орехов, перемешанных с изюмом.
Вахид и Гусейн о чём-то тихо переговаривались, сидя на камнях чуть поодаль от них. Последний бросил на подростка недобрый взгляд с прищуром.
Едва пустились в дорогу, Гусейн достал видеокамеру и приступил к своей обычной работе, снабжая кадры собственными замечаниями. Вахид также периодически снимал что-то на свою камеру.
До окраины города, где, как утверждал Вахид, было спрятано золото, оставалось совсем немного. Неподалеку в ущелье журчал родник. Гусейн предложил сделать привал и, достав из рюкзака пластиковую бутылку, отправил Мисака за водой. Вахид пошёл осматривать местность. Оставшись наедине с Бахтияром, Гусейн произнёс:
– Мальчик с нами больше не пойдёт
– Но ведь сам говорил, что если отпустим его – он выдаст нас, – напомнил Бахтияр.
– А мы его не отпустим, – зло усмехнулся Гусейн.
– И что будем с ним делать?
– А ты не догадываешься?..
– Но… – начал было Бахтияр.
– Кишка тонка? – резко прервал его Гусейн. – Если не хочешь быть свидетелем, можешь идти собирать цветы на поляне.
– Вахид в курсе?
Гусейн не ответил.
Тут подросток вернулся с бутылкой, полной родниковой воды. Взгляды Гусейна и Мисака пересеклись. Однако это были не взгляды хищника и жертвы. Мальчик, кажется, не чувствовал подступившейся вплотную опасности. Он спокойно сел напротив Гусейна, метрах в трёх, поближе к Бахтияру. Последний встал и пошёл в сторону леса, как бы по малой нужде.
Отойдя с десяток метров, Бахтияр услышал приглушённую автоматную очередь: «прт-прт…» и обернулся. Мальчик уже не сидел, а лежал на правом боку, его правая нога была вытянута, а левая – в полусогнутом положении. В полуметре от мальчика лежала непочатая бутылка с водой, окрасившаяся в цвет крови.
Смерть наступила мгновенно. Подросток не успел даже вскрикнуть.
Гусейн с автоматом на коленях искоса смотрел на бездыханное тело. Бахтияр невольно подошёл к мальчику, взялся за его левую руку, поднял за плечо, будто не веря в произошедшее, однако тот не подавал каких-либо признаков жизни.
– Ты что, жалеешь его, баджоглы?10 – сзади донёсся недобрый голос Гусейна.
Бахтияр не ответил.
– Испугался?
Бахтияр продолжал молчать.
Это рассердило Гусейна, и он стал оскорблять его, назвав «мягкотелым фраером».
– Ладно, ты иди, догоняй Вахида, – сказал он, успокоившись. – Спускайтесь вниз, по правой стороне холма. Я подойду.
Гусейн остался сидеть в прежней позе, кажется, что-то обдумывая. Бахтияр поравнялся с Вахидом, который, казалось, не был в курсе произошедшего. Метров пятьдесят прошли молча.
– Нам это надо было? – не удержался Бахтияр.
– Мальчик сдал бы нас, – ответил Вахид.
Бахтияр понял, что Вахид был в курсе намерения Гусейна и что они договорились без него, зная его «мягкотелость».
У ручейка остановились, положили вещмешки, ополоснули холодной водой лица и шеи.
На горизонте показался Гусейн. Он шёл по левой стороне холма.
– Вот шустрый – он нам показал тропинку с колючками, а сам по хорошей, короткой дороге топает, – возмутился Бахтияр.
Гусейн шёл с включённой камерой, комментируя: «Сегодня, если не ошибаюсь, 8 июля. Мы уже забыли счёт дням и ночам… У нас был «гость», но по дороге заболел, у него схватил живот, и он остался…»
Затем он резко сменил тему: «Мы проголодались. Надо найти где-нибудь бесхозного барашка, приготовить шашлык… Повторяю, наши военные боятся приходить сюда, говорят: «Там мы с голоду помрём». Не бойтесь, идите. Я чувствую, что в азербайджанской армии выросли нужные люди. Вероятно, мы придём сюда не только с охотничьим ружьём, но так, как полагается. Мы не будем убегать и не будем прятаться в лесах, а вот так открыто гулять на этих территориях. Я хотел бы в следующий раз снимать эти территории вместе с нашими солдатами…»
17
В полукилометре виднелась деревня.
Вахид посмотрел в бинокль. На отшибе деревни стоял домик.
Приблизились, засели в зарослях метрах в тридцати, присмотрелись. Это была одноэтажная кирпичная постройка с белой деревянной дверью, запертой навесным замком с помощью сведённых колец. Вокруг не было живой души. Вахид осторожно подошёл. Бахтияр остался на стрёме, возле железной бочки, в нескольких метрах от дома, а Гусейн – ещё дальше, под деревом на возвышенности.
Вахид нашёл кусок арматуры и, выдернув с его помощью одно из колец, открыл дверь и вошёл внутрь. Единственная в домике комната была скромно, но уютно обставлена: постеленная деревянная кровать, небольшой стол с четырьмя стульями, прямоугольная жестяная печь. Направо от входной двери были приделаны к стене полки, на которых лежала различная утварь. Стену украшал недорогой, порядком полинявший ковёр с изображением оленей на водопое. В углу у входа висели на алюминиевых крючках зимнее пальто, армейский бушлат, военная камуфляжная форма, две рубашки.
Вахид снял со стены пальто – чёрного цвета с толстым мехом, накинул его на плечи. Бушлат, военную форму и рубашки перекинул через локоть левой руки. Тут он заметил на коврике над кроватью небольшой полиэтиленовый пакет, сорвал его с гвоздя. Внутри оказались какие-то книжки типа паспорта. Вахид сунул пакет во внутренний карман пальто.
Минут через десять он вышел в пальто, неся в одной руке одежду, а в другой –целлофан с картофелем, пластиковые бутылку и стакан. Положив добычу на землю, он скинул с плеч пальто, переоделся в военную форму. Камуфляжная форма, особенно штаны, оказались весьма кстати, так как пистолет с глушителем порвал брюки, образовав внушительную дыру.
Вахид передал пальто Гусейну – тот ещё не совсем оправился от простуды. Бушлат надел Бахтияр, а рубашки положили в рюкзак.
Картофель оказался прогнившим, пришлось выкинуть. Зато литровая бутылка из-под «Джермука» наполовину была полна самодельной водки.
Спустились вниз, к реке. Во время привала съели последние консервы, запив их самогоном.
В сумерках стали подниматься в сторону Карвачара. Переночевали в зарослях на краю ущелья…
А утром их невзначай обнаружила Венера, искавшая пропавшего телёнка…
18
На крики матери прибежал Завен. Вслед за ним подоспел и муж Венеры – Карапет.
Они никогда не видели обычно хладнокровную Венеру в таком взвинченном состоянии:
– Там вооружённые турки!
Она указала в сторону рощи.
Завен, сотрудник полиции, инстинктивно пощупал кобуру. Но она была пуста –полчаса назад он сдал суточное дежурство по отделению. Однако это не остановило Завена – он поспешил к роще. Отец побежал за сыном, а Венера – за ними. Но в роще никого уже не было.
– Мам, может, тебе показалось?
–Да нет. Их было трое. Здоровенный нож висел у одного на боку, а у другого на плече был автомат…
Тем временем, подгоняемая собственным страхом, группа спешно спускалась по склону холма к речке.
– Вон они! – вскрикнула Венера не своим голосом, указывая рукой в их сторону.
– Ребята, постойте! – громко крикнул им Завен.
Те лишь ускорили шаг.
Завен на ходу набрал номер оперативного дежурного по горотделу полиции, доложил о ситуации. К тому времени «золотоискатели» уже перешли речку вброд. Один из них остановился на минуту и жестом объяснил с противоположного берега Завену, чтобы он не приближался и повернул назад. Венера, боясь за сына, также посоветовала ему вернуться. Однако Завен ослушался. Более того, за сыном пошёл и Карапет.
Венера заметила, что один из незнакомцев ударил по плечу товарища, жестом приказывая ему идти налево, а другому – в правую сторону. Таким образом, группа рассыпалась в разные стороны. Завен поспешил за крупным человеком в куртке и сапогах с длинными голенищами. Карапет старался не отставать от сына. Венера, стараясь не упускать из виду одного из беглецов, как-то механически пошла за ним и не заметила, как оказалась на опушке леса.
Гусейн вдруг остановился, повернулся лицом к женщине и, наведя автомат в её сторону, поманил левой рукой, произнеся с грубым акцентом на армянском языке:
– Иди ко мне, я тебе ничего не сделаю.
Их разделяло метров семьдесят. Вдруг затренькал телефон. Венера сделала неуклюжее движение, будто поскользнулась, упала у большого камня и, прикрываясь им, тихо, не поднося телефона к уху, выдохнула несколько слов:
– Я на окраине леса вместе с турком. Спешите!
Она медленно поднялась, корчась от мнимой боли, потёрла колено и стала оттряхивать одежду, тем самым пытаясь выиграть время.
– Иди, я ничего не сделаю тебе, – всё манил Гусейн.
Он продвигался к лесу вполоборота к женщине, периодически зовя её рукой или взглядом. Венера еле передвигала ноги, притворно прихрамывая, но расстояние между ними неумолимо сокращалось. Дойдя до опушки леса, незнакомец остановился. Между ними оставалось метров сорок.
– Иди, – почти ласково произнёс Гусейн…
19
Судя по всему, Гусейн собирался взять женщину в заложники, чтобы прикрыться ею в случае необходимости.
«Ещё немного, и он схватит меня и потащит в глубь леса…» – забило у Венеры в мозгу.
Она лихорадочно думала, как выиграть ещё одну, возможно, спасительную минуту.
– Эй, разве ты не мужчина?! Опусти оружие, – с неожиданной для самой себя дерзостью вдруг произнесла Венера.
Но в следующий миг она рухнула на колени, взметнув руки вверх и взмолившись:
– Боже, возьми мою душу и отдай Завену!
Гусейн улыбнулся. Он взял одной рукой автомат за цевьё и показал, что готов положить оружие на землю. Тут Венера заметила краем глаза подкрадывающихся сзади сотрудников полиции. Она прошептала, не оборачиваясь:
– Ребята, видите турка? Вон – прячется за деревом… Он заметил вас. Осторожно, у него автомат!
Старший опергруппы обменялся с подчинёнными понятными только им жестами. Офицер решил не идти на губительный встречный огонь, а оставить преследуемому «выход» из клещей, усыпив «бездействием» его бдительность и создав иллюзию, что он остался без контроля…
20
Бахтияр, в бушлате и тёплых штанах, заправленных в сапоги с длинными голенищами, двигался в сторону леса, когда ему навстречу неожиданно вышла группа мальчишек с собачкой. Дети не испугались здоровенного заросшего незнакомца с автоматом – им было не привыкать к вооружённым людям. Тот, кто был постарше, подошёл к Бахтияру и спросил, куда он направляется. Бахтияр, прикинувшись простачком, объяснил на армянском вперемешку с русскими словами, что он гость и заблудился. Мальчик предложил ему идти в сторону животноводческой фермы, где находились взрослые. Подумав, Бахтияр повелел детям идти с ним.
Словно щебечущая стайка птичек, не подозревающих о близости коршуна, мальчишки пошли впереди него, весело перебрасываясь между собой словечками. Метров через тридцать им повстречался пастух Гаво. Он попытался заговорить с Бахтияром, однако тот, направив на него ствол автомата, приказал идти с ними.
Тут подоспел Завен и поздоровался на армянском:
– Барев.
Бахтияр ответил тоже на армянском:
– Барев.
Завен спросил, кто он такой, зачем пришёл, однако не дождался ответа.
– Откуда ты? Чего тебе надо от детей? – Завен перешёл на русский язык.
В ответ Бахтияр потребовал у Завена поднять рубашку и повернуться кругом, чтобы удостовериться, что у него нет оружия.
При этом Бахтияр держал оружие в направлении детей.
– Почему ты удерживаешь ребят? – повторил Завен.
– Они мои пленники, – невозмутимо ответил Бахтияр.
Завен попросил отпустить детей, предложив вместо них себя.
– Скажи, что тебе нужно? – добавил он.
– Ты старший на этой территории? – спросил Бахтияр
– Да, – не моргнув глазом, ответил Завен.
– Тогда скажи, чтобы привели мне лошадь с седлом и мешок.
Бахтияр держал палец на спусковом крючке автомата.
– Я отправлю за конём. Только защелкни предохранитель и отпусти ребят.
Бахтияр поставил своё условие: дети могут идти впереди, но чтобы не пропадали из поля зрения.
Завен и Гаво пошли по левую сторону от Бахтияра.
21
Капитан полиции Айрапетян, поставив в ружьё своих подчинённых, позвонил Завену. Тот заговорил с ним на русском языке. Поначалу он не узнал голоса своего сослуживца, так как раньше они никогда не общались на русском. Но опытный полицейский тут же догадался, что Завен говорит на понятном для своего спутника языке, чтобы не вызвать у последнего лишних подозрений.
– У него есть «рогатка»? – тихо спросил капитан.
– Да, – ответил Завен.
– Подходим, – сказал Айрапетян.
Спецгруппа поспешила в местечко «Ферма Айасера», где согласно поступившей оперативной информации в тот момент находились диверсанты…
Тем временем Завен пытался завязать с Бахтияром «доверительный» разговор. Кажется, получалось. Вскоре Бахтияр предложил отправиться вместе искать золото и поделить находку. Завен «согласился», предложив подождать, пока приведут лошадь.
– У меня нога болит, не могу долго ходить, – пояснил он для убедительности.
Сели под лещиной в ожидании лошади. Завен заметил, что помимо автомата у Бахтияра имеется и пистолет. Он стал думать, как заполучить его.
– Гардаш,11 что это у тебя? – спросил он.
– Пистолет, – ответил Бахтияр.
– Подари мне, – с напускной наивностью попросил Завен, – у тебя ведь ещё и автомат.
– Как только найдём золото, подарю вместе с твоей долей.
– А можно посмотреть? – не отставал Завен.
Бахтияр отстегнул магазин с патронами и протянул ему пистолет с глушителем.
– Как интересно! Такого я ещё не видел, – с этими словами Завен хотел было разобрать оружие, но Бахтияр не позволил.
Завен делано-обиженно вернул пистолет:
– Возьми, мне он не нужен.
Между тем Бахтияр всё озирался, ему казалось, что кто-то подкрадывается. Завен успокаивал его. Тут неожиданно появился Карапет с добытой где-то двустволкой наперевес.
– Это мой отец, – поспешил предупредить Завен. – Он лесник.
– Бросай ружьё! – скомандовал Бахтияр. – Смотрите, мне нечего терять. Если что – прикончу и вас обоих и себя.
Карапет молча положил двустволку на землю. Он знал, что незваный гость находится под прицелом расположившегося на холме снайпера.
– Ты кто? Зачем пришёл? – спокойно спросил Карапет.
Вместо Бахтияра ответил Завен, незаметно подмигнув отцу:
– Он мой приятель. Пришёл за золотом своих родичей. Вот ждём, когда приведут лошадь и мешок, чтобы отправиться за кладом. Поделим по-братски.
Тут Бахтияр вознегодовал, почему опаздывают с лошадью.
– Пойдёмте на ферму. Там возьмём хорошего коня, – предложил Карапет.
– Идите впереди меня, – недоверчиво буркнул Бахтияр.
Направились в сторону фермы. Отец с сыном незаметно вели Бахтияра в открытое место с тем, чтобы спецназовцы, сидевшие в засаде, могли лучше контролировать ситуацию и в удобный момент подключиться к делу.
Внезапное появление с разных сторон сотрудников полиции с наведённым на него оружием настолько ошеломило Бахтияра, что он невольно попятился, хотя сжимал одной рукой автомат на взводе, а другую руку держал наготове на боку, чтобы выхватить то ли пистолет, то ли гранату.
– Положите оружие, – неуверенно, скорее машинально потребовал Бахтияр.
– Лучше не дёргайся. Одно резкое движение – и всё! – ответил поджарый лейтенант с суровым лицом. – Единственный вариант – сдаться.
Бахтияр явно не знал, как быть.
– Мы не сделаем тебе зла, – пытаясь разрядить ситуацию, произнёс Завен. – Будешь правильно вести себя, передадим вашим через Красный Крест.
Бахтияр словно пребывал в ступоре, с гримасой страдания на лице.
– Обещайте, что со мной ничего не будет, – наконец выдавил он из себя, всё ещё механически держа автомат в боевом положении.
Воспользовавшись заминкой, один из полицейских, резко перехватив левой рукой автомат Бахтияра за цевьё, со всей силы заехал локтем ему в область шеи. Едва удержавшись на ногах, Бахтияр, лишившись автомата, попытался выхватить пистолет, но Завен опередил его, схватив и резко заломив ему кисть назад. От боли Бахтияр опустился на колени, ему завязали руки и повезли в районный отдел полиции.
В рюкзаке у него обнаружили коробку с патронами, две гранаты, запалы которых были завёрнуты в отдельный пакет, два автоматных и два пистолетных магазина, лекарства, несколько конфет, нижнее бельё и… государственный флаг, который, как потом объяснил Бахтияр, взяли с собой по настоянию Гусейна для того, чтобы сниматься на его фоне ради пущего эффекта.
Тем временем поднятые по тревоге подразделения полиции и военнослужащие искали подельников Бахтияра, который в помощь оперативникам показал в Google фотографию Гусейна. Каких-либо сведений о Вахиде в Интернете не нашли…
22
Гусейн углубился в лес и, спрятавшись в чащобе, стал дожидаться сумерек. Лес успокаивал, усыплял. Но сидящие в засаде не зевали…
С наступлением ранней темноты Гусейн осторожно выбрался из своего укрытия и направился в, как казалось ему, спасительную сторону. Он надеялся выйти незамеченным к участку границы вблизи рудников, где соединяются Карвачарский и Варденисский районы Нагорного Карабаха и Армении, а оттуда проникнуть в Дашкесанский район Азербайджана.
Несмотря на темноту, глаза, казалось, стали видеть лучше, а слух обострился – инстинкт самосохранения делал своё дело.
Заметив вдалеке проблесковый маячок, Гусейн притаился за камнем. Полицейская машина проехала по магистрали справа метрах в тридцати. Гусейн перевёл дыхание, огляделся.
Неподалёку в поле находился большой трактор. Убедившись, что никого поблизости нет, проголодавшийся Гусейн подкрался к машине, в надежде, что дверь кабины будет не заперта, и он найдёт там что-нибудь поесть. Ноги вязли в рыхлой и клейкой почве, помогала обувь с длинными голенищами. К разочарованию Гусейна, дверца трактора была заперта, да и было очевидно, что поживиться там нечем…
Нервное переутомление, голод и усталость стали постепенно одолевать. Гусейн чувствовал приближение опасности. Привиделся застреленный им мальчик. Он доверительно улыбался, как тогда, когда протягивал ему веточку с черешней, но глаза мальчика смотрели холодно и строго, пронизывали насквозь. Гусейн вздрогнул всем телом. Вдруг послышался встревоженный голос жены: «Не делай этого, не ходи туда больше, опасно…» Гусейн еле держался на ногах.
Тут в самом деле кто-то окликнул его с возвышенности.
– Бросай оружие! Ты окружён! – громом раздался в вечерней тишине твёрдый голос.
У Гусейна подкосились ноги, и он рухнул, как тяжёлый мешок…
При обыске в карманах у Гусейна нашли похищенные паспорт и военный билет военнослужащего Гарегина Аванесяна, SIM-карту и деньги Мисака, которые подросток собирал для того, чтобы купить новую одежду для учёбы в гимназии…
23
Загнанный зверь выпустил когти: движимый инстинктом самосохранения, Вахид превратился из жертвы в охотника. Он сидел в засаде в овражке у грунтовой дороги в ожидании подходящего объекта агрессии…
Накануне соседка майора Армана Аракеляна Нина Асланян попросила взять её с собой воинскую часть проведать сына, проходящего там срочную службу. Выехали спозаранку.
Спящий город остался позади. Пробуждающаяся природа, звуки утреннего леса, бодрая перекличка птиц несли радость обновления. Восходящее солнце играло золотом на кронах деревьев. Предвкушая встречу с единственным сыном, которого не видела третий месяц, Нина невольно любовалась живописными видами за окном автомобиля. Она жалела, что не взяла с собой и дочку. В воздухе было какое-то умиротворение, ничто не предвещало беду…
Но вдруг что-то изменилось. Природа стала суровее. С одной стороны дороги бурным потоком неслись воды реки Тартар, с другой – нависали вековые горы, покрытые диким дремучим лесом. Какая-то смутная угроза разлилась вокруг, и неуловимая тревога тихо проникла в душу Нины…
Вахид вышел навстречу из лесного оврага с автоматом наготове. Майор Аракелян не успел выхватить пистолет – Вахид пустил очередь в лобовое стекло. Убийца выволок истекающих кровью мужчину и женщину из машины, сам сел за руль и погнал военный «УАЗ» в сторону границы вблизи рудников. На что он рассчитывал? Прорваться на скорости через боевые позиции? В обычной ситуации Вахид сразу бы понял невозможность этого, однако гипертрофировавшийся инстинкт самосохранения затуманил его разум…
Едва он отъехал от места преступления пару-тройку сотен метров, как на пути ему встали военные. Вахид вскинул одной рукой автомат со сложенным прикладом, однако не успел нажать на курок – очередь сразила его наповал…
24
Бездыханного Мисака нашли лишь на четвёртые сутки. Изуродованное выстрелами хладнокровного убийцы и ненасытными червями тело некогда весёлого и жизнерадостного мальчика похоронили в закрытом гробу, и даже убитые горем родители были лишены возможности в последний раз взглянуть на любимое чадо.
Прощаться с ним пришла вся деревня и жители соседних сёл.
Стояла какая-то пронизывающая тишина – люди уже выплакали все слёзы.
«За что?..» – висел в воздухе тяжёлый немой вопрос…
__________
Примечания:
7 Ограш – по-азербайджански «ублюдок».
8 Таланчи – по-азербайджански «грабитель», «мародёр».
9Ай киши – по-азербайджански «эй, парень».
10Баджоглы (правильнее: баджиоглы) – по-азербайджански «племянник», «сын сестры».
11Гардаш – по-азербайджански «брат».