КУЛЬТУРНЫЙ КОД
«Наша Среда online» — В Армении трудно встретить хоть чуточку сведущего в живописи человека, который бы не был знаком с работами художника Роберта Элибекяна. За его спиной множество выставок, неисчислимое количество живописных картин и графических изображений. Его легко можно причислить к плеяде самых ярких тружеников армянского искусства.
Родился Роберт Элибекян в городе Тифлисе. Его отец Вагаршак Элибекян в течение долгих лет являлся директором армянского драматического театра в Тифлисе.
Мир искусства с первых же его шагов сопутствовал Роберта Элибекяна. Живопись рождалась в глубине сцены, в призрачном свете прожекторов и сценических образах. Из детства в Тифлисе он вспоминает: “Самое замечательное начиналось тогда, когда гардеробщица открывала перед нами ящички с театральными костюмами и аксессуарами…Мы словно погружались в иное пространство! После премьеры мой отец приглашал в дом разных актеров. Среди них я встречал немало корифеев театрального искусства: Грачья Нерсесяна, Гургена Джанибекяна, Ваграма Папазяна. У Ваграма Папазяна был французский саквояж, в котором он хранил одеяние мавра, большие круглые серьги и другой реквизит. Он часто приезжал на гастроли в Тифлис. Мы, будучи детьми, собирались и с нетерпением ждали, когда же он, наконец, выйдет к нам. Он долго готовился к выходу. Ведь ему следовало не только переодеться, но и поставить грим. Для этого мы собирали пробки шампанского, нанизывали их на длинные шомпола и сжигали. Эта почетная процедура предоставлялась осуществлять лично мне. Он брал ладонями сажу, смазывал ею лицо, руки, сверху накладывал вазелин”.
Еще один эпизод из детства, еще одно воспоминание которое накрепко засело в памяти: “ Мне в этот день исполнялось 12 лет. Мы с ребятами решили сходить на фильм “Георгий Саакадзе”. Родители меня попросили, чтобы я после сеанса не задерживался. Однако фильм оказался 2-серийным, и я опоздал. Когда вечером я вернулся домой, родители стали возмущаться и рассказали, что на мой день рождения явился сам Ваграм Папазян. Когда я справился насчет подарка, мать с сожалением ответила: “Он забрал твой подарок обратно и попросил предупредить, что все юбиляры в такой день должны сидеть дома”. С тех пор я не люблю выходить из дому без необходимости”. Вероятно, именно здесь и зародилась пристрастие художника к театру и театральным темам, здесь креп его язык и живописная манера. Складывался язык не сразу, а в результате долгих поисков. Можно сказать, что эти поиски продолжаются и по сегодняшний день. В начале 70-х, художник вступил в сферу сценографии. Он стал автором костюмов для балета “Антуни” в Ереванском театре оперы и балета, оперы “Алмаст” в Новосибирской опере, балетов “Бессмертие”, а также сценографии и костюмов балетов “Дон-Кихот” и “Паяцы” в Ереване.
То, что он будет художником, пришло не сразу. Вплоть до отрочества в нем не было даже намека на это. Ни одного детского рисунка, ни стремления взять в руку кисть или карандаш. “Рисовать я начал внезапно с 15 –и лет и сразу профессионально”- вспоминает Роберт Элибекян – Когда отец показал мои первые работы профессору Амиранашвили, тот с восхищением заявил, что мне даже учиться не нужно”.
В 1960 году Роберт Элибекян переезжает в Армению и поступает в Ереванский художественно – театральный институт. Первые его студенческие работы – это картины, исполненные в духе Дерена и Сезанна. В них очень сложно распознать начинающего художника. Однако, молодому художнику сильно подфартило. Его творческий путь начался в начале 60-х, в период “оттепели”. Он сразу оказался среди нонконформистского движения наряду с художниками Рубеном Адаляном, Минасом Аветисяном, Мартином Петросяном, Сейраном Хатламаджяном, Эдуардом Харазяном и другими. “Мы испытывали радость от побед и достижений в борьбе с официальным искусством. Мы полностью были проникнуты искусством новой волны”- вспоминает Элибекян. В 1972 году впервые не только в Армении, но и во всем Советском Союз был создан Музей современного искусства. Основателем музея был искусствовед Генрих Игитян. К тому времени Роберт Элибекян стал весьма заметной фигурой армянского “живописного возрождения”. Если присмотреться к произведениям Роберта Элибекяна то можно обнаружить в его холстах звенящее золото женских образов, сплетенных из струящихся потоков света и цвета. Возникает ощущение, что им присущи и тайны бытия, и свобода духа. В течение долгого времени в его полотнах женщина является основной волнительной темой. Будучи мастером формации 60-70-х, вслед за Анри Матиссом, Роберт Элибекян заявляет: “Я творю не женщину, а картину”. “Образы, которые мы создаем, со временем обретают пульсацию и становятся реальными” – говорит Роберт Элибекян. Он считает, что талант видеть все каким-то особенным взором, присуще художнику изначально, как некий код, заданный при рождении. Роберту Элибекяну ничего не безразлично. Его волнует все, что его окружает. “Переживание – вот источник моих вдохновений”- заявляет он. Удивляешься, как много в его внешне кажущемся спокойствии, бушующих страстей, и до какой степени он охоч до всего нового. “Я видел в Париже большую выставку работ Джозефа Бойса, сделанных из войлока. Просто диву даешься, как тонко и изящно ему удалось пережитое трансформировать в искусство”. Тема реально пережитого сегодня его волнует еще и потому, что он работает над циклом картин под названием “Раненное сердце”. Тема эта взята из его реальной жизни: несколько лет назад он перенес тяжелейшую операцию на сердце. “Искусство — всегда индивидуально”- грустно отмечает он. Все свое время Роберт Элибекян предоставляет работе. “Художник творит ежечасно и не знает, когда он начинает работать, а когда прекращает”- говорит Роберт Элибекян. И еще добавляет: “Как только я выхожу из мастерской, я становлюсь мертвым. Живой я только когда нахожусь в собственной мастерской”. “Какие же у Вас имеются планы на будущее?”- спрашиваю я. “Планы, ах, планы. Было бы смешно, если бы я начал сейчас распространяться о своих успехах, о том, какие важные выставки меня ожидают в ближайшие дни. Все это меня уже не так сильно волнует, как раньше. Так что на самом деле планы у меня ограниченные: проснуться утром рано и прийти в мастерскую, чтобы работать, работать и работать”. Глаза Роберта Элибекяна улыбаются, но сквозь эту улыбку я обнаруживаю глубокую печаль умудренного опытом мастера – Дело в том, что искусство – это некий неразрешимый ребус, который можно разгадывать всю жизнь, но который так и останется неразгаданным”.