• Пн. Ноя 4th, 2024

Агаси Айвазян. Заристы

Янв 31, 2015

ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ

Продолжаем публикацию книги Агаси Айвазяна «Долгая, долгая, мучительная жизнь Иуды».  Благодарим Грету Вердиян за предоставленную возможность публикации.

ЗАРИСТЫ

Кости Павлик метал виртуозно и останавливал их как хотел. Хотел — один-один, хотел — два-один. Однажды на берегу Куры, под Мухранским мостом, его за это даже пырнули ножом. Но Павлик, одной рукой запихивая обратно вываливающиеся кишки, другой рукой вновь привычно выкинул шесть-шесть. В те времен формы у него еще не было, и он просто стучал в ГПУ. Ну а потом пусть только попробовали бы рыпнуться — своим дамским браунингом Павлик собственноручно отправил на тот свет уже несколько человек. Не с легким сердцем он это сделал, все-таки славные парни были заристы. И уж во всяком случае не дураки, как эти политические, не недотепы. Ну а теперь Павлик Чилингаров собрал и пригрел всех хороших парней у себя. И по-прежнему ходил вместе с ними под Мухранский мост играть в кости. А когда дружки спрашивали, отчего же и сейчас тайком, да ещё под мостом? — Павлик искренне удивлялся: «Какой же смак в азартной игре, если не тайком?..» И в раже игры смачно лупил себя по мясистой ляжке (классический прием при игре в кости), и звук этих смачных шлепков что ни день летел из-под моста, заставляя дребезжащим эхом отзываться прогнившие жестяные крыши прибрежных домишек…

Шлёпать по ляжке стало для капитана Павлика Чилингарова профессиональной привычкой. Вот и сейчас он с таким же шлепком вышел из автомобиля марки «Эмадин», бодро вошел в калитку палисадника двухэтажного особняка, по-свойски поздоровался с часовым в форме энкаведешника и вошёл в дом. Преисполненным энергии шагом гепеушник с хозяйским видом поднялся по лестнице, дружески приветствовал ещё одного стража наверху, лёгким шагом скользнул по коридору к двери, рядом с которой уже издали улыбался третий охранник, и снова по привычке хлопнул себя по ляжке.

— Заходи!.. — как-то по-особенному сказал охранник, и Павел вошел в дверь.

Берия оторвался от рассматривания толстого альбома и вперил в капитана пристальный взгляд. По глазам Берии трудно было определить его настроение. Какая-то мысль ещё блуждала в его взоре, какая-то картинка ещё не стёрлась в мозгу… Павлик примерно догадывался, какая именно эта картинка: не впервой доводилось ему видеть Берию в таком состоянии, когда кровь из всех частей тела приливала к лицу, раздувая и напрягая красные прожилки.

Весь внутренний механизм Чилингарова тут же перестроился от энергичной бодрости к сухой деловитости. И пока предыдущая картинка в мозгу Берии уступала место облику Чилингарова, Павлик, настраиваясь, пережил целый ряд переходных состояний.

— Ну, сукин сын, чего там?.. — спросил Берия.

Его свойский тон расслабил Павлика. Он оторвался от дверей и пошел вперёд, начав рассказывать прямо на ходу:

— Ах, батоно Лаврентий, если б я только мог описать прелести мадам Венеры… Во!.. — обрисовал он руками. — И во!..

— Ну? — иронично спросил Берия, потом на лице его появился похотливый интерес. — Дальше!

— А что дальше, батоно Берия? Поехал на дачу Ханджяна… «Тикин Венера (в Армении мадамам говорят «тикин»), — говорю, — тикин Венера, тебя Ханджян зовёт. Велел мне привезти тебя к нему в Дарачичак». Глаза её так и засверкали… Сначала заколебалась было, потом рассмотрела мои петлицы, поверила и села в машину… — И Чилингаров горделиво погладил цветное шитьё петличек. — Ну, повёз я её, и по дороге в Дарачичак…

Берия поудобней разместился в кресле, закинул ногу на ногу, сунул большой палец за пояс. Разбалованный Берией Павлик вконец охамел.

— Когда я остановил машину на полпути, — продолжил он, — Венера стала озираться вокруг, не понимая, что случилось… А я вышел и начал приглядывать местечко поукромнее… Хотя, — и Павлик опять горделиво погладил свои петлички, — хотя чего там искать было — кто бы посмел мне помешать!.. — Тут Павлик хотел было сказать: «Да я на Эриваньской площади средь бела дня шлюх трахал!», но в то же мгновение получил удар по мозгам (от Бога или, может, от сатаны — неведомо): «Да ведь эта же площадь носит сейчас имя Берии!» — и тут же прикусил язык, сообразив, что просто чудом избежал громаднейшей опасности. Слабость охватила все его тело, и мурашки, порожденные этой чуть было не грянувшей бедой, покрыли всю его кожу от пальцев ног до макушки… Павлик захлопал глазами, перевел дыхание и продолжил:

— Ну а когда и шофер мой вышел из машины, только тогда тикин Венера начала догадываться, только все равно не хотела верить, что такое возможно… Поглядела вслед шоферу, потом взглянула на меня и попыталась улыбнуться, но не смогла. Щеки от мандража так и запрыгали… «Он по малой нужде пошел», — сказал я насчет ушедшего подальше в кусты шофера, но Венера прочитала в моих глазах нечто явно другое…

Чилингаров полуприкрыл глаза, чтобы показать, что именно увидела тикин Венера в его глазах.

— Ну?!..— недовольно скривил рот Берия. — Что ты волынку тянешь? Конец досказывай!

Павлик тут же подобрался и стер с лица излишнюю наглость.

— «Ну а мы займемся нашим делом», — говорю я тикин Венере. У нее от страха даже челюсть отвисла: «Каким делом? Какое у вас может быть дело со мной?..» — сказала, рванулась из машины и как припустит по дороге, словно собиралась пешком обратно в Ереван возвращаться… — Павлик остановился в ожидании, что Берия изобразит хотя бы тень смеха, но лицо Берии выражало совсем иные чувства. И Павлик начал рассказывать дальше. — Я тоже вышел из машины и пошел за ней. Но не спешу. Пустынная дорога, и на этой пустынной дороге — я и Венера. А воздух чистый, а трава такая мягкая!.. Венера же уже еле ковыляет, нежные ножки ее ослабели, коленки подгибаются… Запыхавшись, оглянулась на меня и закричала: «Помогите!» Только помочь некому… да хоть и было бы — кто бы посмел?! А я с улыбочкой подхожу к ней: «Тикин Венера… Тикин Венера, не беспокойтесь!..» Тут тикин Венера упала на дорогу, попыталась встать, но сил хватило только сесть. Сидит посередь дороги и смотрит на меня. «Я Ханджяну скажу!—плаксиво пугает она меня. — Ты знаешь, что тогда будет? Я ведь Ханджяну скажу!..» -«Ну и правильно», — говорю я и подхожу ближе. Взял ее под мышки и прямо так поволок с дороги. Тикин Венера же только ножками стучит и пищит: «Негодяй… что ты делаешь… Я партийная!.. Негодяй!..» Ну а за деревьями я тикин Венеру уложил на траву и навалился всем телом… Она же стучит своими пухлыми ножками, хочет меня спихнуть с себя… И стонет, стонет!.. А груди ее вздымаются, так и ходят, так и ходят!.. Ух!.. Потом она начала вопить…

Берия подался вперед, глаза его расширились.

— Потом эти вопли начали постепенно меняться… Вопить-то продолжала, но теперь это были уже вопли восторга… Уже как бы от радости и удовольствия кричала, как дикарка… Из груди ее такие звуки рвались, словно это вселившиеся в нее дьяволы на свободу стремились…

— Хватит!— прервал Павлика Берия и встал. — А ты еще говорил, что Ханджян — высоконравственный большевик…

— Да, представляю теперь выражение его смазливого лица,— поддакнул Чилингаров своему шефу. — Он ведь очень любил тикин Венеру!..

— Любил?..— тяжело уронил первый секретарь ГССР Берия и с удовлетворением представил, какую жестокую рану нанес он мужскому достоинству Ханджяна. То была лишь небольшая месть первому секретарю Армении. Затем он вытер потную ладонь.

— Ладно, иди, — уже спокойно и отрешившись от страстей, произнес Берия. Рельеф его лица сгладился.

Павлик Чилингаров, потихоньку гася воодушевление, попятился, скользнул в дверь, испарился… А потом загадочным образом вообще исчез из города. Затем оказалось, что он скрывается, и наконец, стало известно, что страх гибели лихорадкой-трясучкой вселился в его тело. Ибо дошел до него слух, что Берия намерен избавиться от своего любимого чекиста, говоря профессиональным языком — ликвидировать Павлика Чилингарова.

«За что, — никак не мог взять в толк, никак не мог уразуметь смысл этого Чилингаров, — за что?!.. Какой в этом смысл? Наказывать человека за верность? На «то обиделся? Если из-за Венеры, то я ведь его собственное распоряжение выполнил — чин по чину!..».

Однако Павлик уважал свою способность мыслить разумно и не собирался поступаться справедливостью. А еще Павлик Чилингаров был храбр и отважен. Потому и написал из своего убежища письмо первому секретарю Грузии Л. П. Берии.

«Дорогой Лаврентий Павлович! Я не знаю, какая за мной вина, но мне жаль, что Вам придется терять столь преданного Вам чекиста. Я ведь жил для Вас. Прикажи Вы, и я бы против собственного отца пошел! Уж Вы-то знаете, батоно Лаврентий, что я готов выполнить любые Ваши приказы. То дело с любовницей Ханджяна тоже ведь Ваше желание было… Я же за Вами всего лишь как хвост…».

А напоследок старый игрок-зарист и потомок кинто добавил многозначительно:

«Неужели я Вам больше не пригожусь?..».

И подписался:

«Капитан НКВД П. Чилингаров».

Письмо Берии понравилось. Однако «хвост» невольно намекал на сатану-хозяина, хотя Лаврентий Павлович был внутренне убежден, что Чилингаров ничего подобного и в мыслях держать не мог. Тем не менее удовлетворение Берии по прочтении письма пошло по нисходящей и потухло. И Павлик Чилингаров сгинул с лица земли, перед расстрелом по привычке звонко шлепнув себя по ляжке… Говорят еще, что до сих пор в этом здании ГПУ слышится порой отзвук смачного шлепка игрока-зариста…

Перевод Н.Алексаняна

____________
* Заристы — игроки в кости, зары — кости.

Продолжение