КУЛЬТУРНЫЙ КОД

История жизни народной артистки Армении ЛЕЙЛИ ХАЧАТУРЯН

Продолжаем публикацию глав из книги «Лейли», вышедшей в издательстве «Антарес» в 2010 году по госзаказу Министерства культуры Республики Армения.
Эта книга – история жизни ведущей актрисы Ереванского ордена Дружбы Народов Государственного русского драматического театра им. К.С.Станиславского, народной артистки Армении Лейли Хачатурян, представительницы легендарного армянского рода Хачатурянов, записанная с ее же слов. Вместе с тем, это история жизни армянской интеллигенции, рассказ о трудном, но замечательном времени расцвета искусства в Армении.

Текст публикуется с согласия автора литературной записи книги Армена Арнаутова-Саркисяна.

Продолжение. 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8  | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17

Часть III Мой Театр

Русский Драматический театр им. К.С. Станиславского

Сразу же после окончания института я получила пригла­шение на работу от театра им. Сундукяна, многообещающее при­глашение, меня даже уговаривали, но я любила Русский театр и мечтала работать именно там. Русское образование, огромная любовь к русскому языку и литературе, менталитет, наконец… Меня всегда привлекала именно русская театральная школа, и уже задолго до поступления в институт я была влюблена в Ере­ванский русский драматический театр им. Станиславского, я не пропускала ни одной премьеры…

Но возникли определенные сложности. Выяснилось, что в этом театре нет свободного места. Труппа готовилась к началу сезона, была уже сформирована, прекрасные артисты, чудесные спектакли, и нет ни одного свободного штата…

Мой дорогой и любимый педагог профессор Вагарш Богданович Вагаршян прекрасно понимал, что я должна работать именно в Русском театре, он лично обратился в Министерство культуры, чтобы для меня открыли «новую единицу», как мне было сказано. Я не знала что это такое, но, в общем, какая-то «единица» была спущена специально для меня с зарплатой и со всеми прочими формальностями… И вот мой первый день…

Главным режиссером в то время был Армен Карпович Гулакян, выдающийся, неординарный человек и прекрасный режиссер! До назначения в театр им. Станиславского он руководил театром им. Сундукяна. Русский театр при нем находился на очень высоком профессиональном уровне. К сожалению, я за­стала его последние дни работы, так как в связи с решением Ми­нистерства культуры он переходил на должность художественного руководителя Театра оперы и балета…

Армен Карпович преподавал в нашем институте, знал меня как студентку, и потом мой папа и дядя были с ним хорошо знакомы еще по Тбилиси… Он встретил меня сам лично и сказал: «Ну вот, пока я еще здесь, я помогу тебе начать работу в этом очень и очень трудном театре!», — так он мне сказал. Это меня сразу насторожило…

На сцене шла репетиция спектакля «Мораль пани Дульской» по пьесе Г.Запольской в постановке Офелии Аветисян, одной из очередных режиссеров театра, и Армен Карпович по­советовал посмотреть репетицию: «Посиди в зале, посмотри, какая роль тебе нравится, чтобы ты хотела сыграть в этом спек­такле… я назначу тебя на эту роль…». Я пошла, села в зрительный зал, и тут на сцене начался невероятный переполох! Я почувство­вала сильное напряжение и негатив…

Не могу забыть, как меня встретили актеры, особенно настороженно женский состав и с большим любопытством муж­ской. Во всяком случае, никакой доброты я не почувствовала. Это меня больно резануло, как-то стало очень неприятно, даже страшно в какой-то момент… Я привыкла к хорошему, доброму отношению и в музыкальном училище, и в консерватории, в Москве в Щукинском училище была удивительная атмосфера добра и творчества, в институте, дома… И вдруг вот такое…

Я просидела всю репетицию от начала до конца. Посте­пенно со сцены стали спускаться актрисы, прежде всего, и под­ходить ко мне. Что бы вы думали, о чем они меня спрашивали? Ни кто я такая, ни что я собираюсь делать — нет, ничего подоб­ного! Они спрашивали: «Какую роль вы себе наметили в этом спектакле?», — прямо вот так вот, в лоб! Меня очень удивила и застала врасплох эта ситуация. Во-первых, они ничего не знали о разговоре с Гулакяном, который просто предложил посмотреть репетицию, так как спектакль только создавался, и видимо была еще возможность играть с кем-то в очередь… Я крайне была огор­чена и сказала, что ничего не собиралась выбирать, что с сего­дняшнего дня я на работе и просто обязана просидеть свое рабо­чее время… Кое-кто познакомился со мной, так, ради приличия, задали мне несколько формальных вопросов, и я ушла. Я была огорчена, но, тем не менее, это же мой любимый Русский театр…

В спектакле были заняты Нина Ивановна Егорова, тогда еще не народная, а заслуженная артистка, народная артистка Олимпиада Валентиновна Лабунская и заслуженный артист Юрий Фролов. Я подумала, ради кого я пришла в этот театр, я же пришла сюда ради Фролова, ради Егоровой, которых беско­нечно любила… Спектакль «Доходное место» А.Островского я смотрела, будучи еще студенткой, главные роли исполняли Его­рова и Фролов. Они мне так понравились, я мечтала, Боже мой, наступит ли тот день, когда я буду играть на сцене с этими обо­жаемыми мною актерами… Фролов и не думал меня замечать, а Егорова вежливо что-то спросила, и на этом знакомство наше прекратилось… Мне ничего не понравилось в репетиции, и я пошла к Армену Карповичу. Я сказала ему, что не хотела бы быть занятой в этом спектакле…

Так продолжалось какое-то время, я честно каждый день к одиннадцати часам появлялась в театре, но уже не считала обязательным сидеть на репетициях. Я как-то так, знакомилась с людьми, кто-то ко мне подходил, любопытствующих было много. Все знали, что для меня специально открыли «единицу», а я никак не могла понять, что особенного в том, что открыли какую-то «единицу». Ну, в общем, всех все задевало и раздражало…

И вот, через какое-то время вывесили распределение ролей в спектакле «Мама» по пьесе актера нашего театра А.Сумарокова, в которой была интересная роль школьницы с не­обычной своеобразной судьбой… Режиссером был назначен Борис Филиппов, вскоре после ухода Гулакяна он стал худруком театра, но в это время был еще очередным режиссером. Меня на­значили на роль в очередь с актрисой Ниной Клочневой, она — в первом составе, я — во втором. Хочу отметить, что Клочнева была удивительно красивая молодая женщина, необыкновенно краси­вая. Я любила ее на сцене, хотя мне казалось, что у нее некраси­вый голос, неинтересный, это я как зритель говорю в данном случае, но внешность бесподобная! И вот с ней вместе я стала репетировать эту роль. Репетиции шли строго в очередь, то я читаю, то она, то я, то она…

Филиппов старался лояльно и как-то бережно обращаться со мной. Замечательно сразу стала ко мне относиться Олимпиада Валентиновна Лабунская. Я благодарна ей за это, для меня тогда оказалось необходимым и в высшей степени важным ее внима­ние. Как-то она сумела найти нужный ключик и раскрепостить меня. Я смущалась, мне было неприятно многое, чего-то я по­баивалась, но она сумела меня успокоить, раскрыть… С того вре­мени наша дружба продолжалась вплоть до ее отъезда в Москву…

Работа шла интересно, пьеса довольно приятная, у Сумарокова были еще пьесы, которые шли в нашем театре. О нем я буду говорить отдельно, потому что Александр Сумароков один из лучших актеров театра того времени. В недалеком будущем я работала с ним уже в пьесе А.Островского «На всякого мудреца довольно простоты», я играла Мамаеву, он — Мамаева. Но это все впереди… А во время репетиций спектакля «Мама» я очень робко себя вела, неуверенно, хотя и не позволяла вокруг себя шу­шукаться, ни с кем не сближалась, приходила, уходила и только дома нервно рассказывала, как я недовольна, и, может быть, даже жаль, что я не пошла в театр им. Сундукяна…

Вскоре выяснилось, что я в положении, у меня будет ре­бенок, и естественно играть девочку в этой пьесе через несколько месяцев я просто не смогу. Мне пришлось об этом сообщить. Я механически выбыла из спектакля, о чем не очень сожалела, по­тому что была уже погружена в свои личные проблемы, в ожи­дание ребенка, во всякие домашние дела, так как все это, ко­нечно, не очень просто и не очень гладко происходило…

Я была замужем за художником Рафаелом Суреновичем Бабаяном, образованным интеллигентным человеком, который впоследствии стал народным художником Армении. Множество фильмов идет с его фамилией в титрах, фильмы все изумитель­ные, в основном с участием Армена Джигарханяна. Очевидно, что и для самого Армена Борисовича эти фильмы ценны, они со­ставляют одну из интересных страниц его творческой жизни…

Не будучи уже участницей репетиций, я все же каждый день ходила в театр. К тому времени началось распределение ролей в пьесе «Филумена Мортурано» Эдуардо де Филиппо. Мне дали роль Лючии, служанки в доме Сориано, очень хорошая яркая роль итальянской девушки, безумно симпатизировавшей Филумене в ее сложной жизни в доме Сориано. Я была рада, я любила Эдуардо де Филиппо как драматурга, мне безумно нра­вилась Италия, итальянцы, и я была просто счастлива!

Началась работа над ролью, и как ни странно, будучи в восьмимесячном положении, у меня была такая аккуратная, даже не побоюсь сказать, красивая беременность, я играла эту роль и бегала по сцене, что-то бесконечно таскала, переносила, пры­гала… Все мои родственники, которые приходили на спектакль, вздрагивали в ужасе и боялись, что вот-вот со мной что-нибудь случится. Но все обошлось, я за этот период сблизилась со мно­гими актерами и очень полюбила этот спектакль…

Так начиналась моя творческая жизнь. Это был мой пер­вый спектакль в настоящем театре, в театре всей моей жизни…

Потом родился ребенок, я потеряла папу, об этом я уже рассказывала, была тяжелейшая полоса…

Я работала в театре и мечтала, мечтала о какой-нибудь грандиозной роли. Я любила комедии и, кстати, в самом начале своего творческого пути попала в разряд именно комедийных ак­трис, но почему-то мне этого было мало, слишком мало, я чув­ствовала в себе сильное драматическое начало. Мне нравились спектакли, где была возможность существования на стыке коме­дии и драмы, трагикомичность всегда привлекала меня. Именно синтез этих двух понятий, я интуитивно это чувствовала, может отобразить истину реальной жизни.

Мне впоследствии этот синтез удавался лучше всего. Я никогда не была сторонницей чистого жанра, постоянно возни­кало подспудное чувство, что это неправда, что в жизни не бы­вает абсолютной драмы или тем более комедии, это может выглядеть слишком пафосно или, не дай-то Бог, фальшиво…

Всю свою жизнь я чрезвычайно остро ощущала фальшь, мне всегда это претило, и каждый раз, сталкиваясь с подобным явлением в жизни или тем более в профессии, я ощущала непе­реносимое отвращение. Для меня разнообразие логики поведе­ния персонажа, его психофизических оценок, пусть даже комичных в самых драматических ситуациях и трагичных в аб­солютной комедии, были всегда показателем уровня мастерства актера. Это когда зритель смеется со слезами на глазах или пла­чет через смех. Трудно объяснить, но так, скорее всего, мне ка­жется и бывает в жизни.

Кто-то из великих сказал: «Когда ты создаешь персонаж, ты даешь ему единственный шанс стать живым…», — не помню, кто сказал, но в этом великая истина нашей профессии. Мы можем почерпнуть из драматургии массу характеристик, черт, особенностей, составляющих образ, который надо допод­линно прожить на сцене. Из этой информации всегда родится на­стоящая жизнь, настоящая человеческая реакция, мысль, чувство, дополняющееся нашим личностным содержанием. И не придется тужиться, когда надо смеяться, или выдавливать слезу, когда нужно заплакать. Все произойдет само собой, если подо­брав нужный ключик к образу, быть искренним и честным…

В дальнейшем моя творческая жизнь так и сложилась в интереснейших спектаклях, где мне удавалось найти именно ту невидимую грань между комедией и драмой сценической жизни моих персонажей. Но первое время мне приходилось играть исключительно в комедиях. Может быть, такая репертуарная политика была в театре, я не знаю, но играя своих бесконечных служанок и горничных, я старалась каждый раз придумать интересный образ, яркий характер, и многие из этих персонажей часто становились даже основной линией, каким-то важным контрапунктом действия. Иногда это были главные роли, иногда очень вкусные смешные эпизоды…

***

Хочется вспомнить актеров театра, с которыми мне посчастливилось работать в самом начале моего творческого пути, потрясающих артистов, их помнят до сих пор…

В то время в театре работала уникальная плеяда актеров, особенно старшего и среднего поколения. Это были настоящие крепкие русские актеры, русские не в плане национальности, это были настоящие представители русской школы актерского мастерства. Некоторые из них приехали из провинции, некоторые окончили московские театральные ВУЗы, они приезжали сюда по приглашению, это были замечательные актеры! Я не могу не назвать фамилии: мужчины — С.Судьбинин, Ю.Вановский, А.Сумароков, Н.Тер-Семенов, Л.Чембарский, Г.Ген, И.Грикуров, А.Леонов, К.Маслов, П.Феллер, Л.Леонидов, Ю.Фролов, В.Кулябин, А.Селимханов, А.Павлиди, Я.Цициновский … ; женщины — О.Лабунская, Е.Василевская, Н.Егорова, Н.Смиранина, З.Гулевич, Г.Леонидова, В.Простакова, А.Вановская …

Спектакли шли потрясающие! Этот период своей жизни я вспоминаю с большим удовольствием, я счастлива, что застала их и была среди них…

Все эти артисты создавали бесконечно творческую, креп­кую профессиональную атмосферу настоящего русского театра. Основой служил не только выбор хорошей драматургии, состав­ляющей потрясающий репертуар настоящего столичного театра, они все были яркими неординарными личностями, обладаю­щими высочайшей сценической культурой, они делали то, что может быть на сегодняшний день утрачено безвозвратно…

Сейчас, к сожалению, тенденция пошла — делаются спек­такли для молодежи, молодежь играет все подряд, без разбору, все для молодежи… Но зачастую это, в общем-то, неполноценные спектакли, и, к сожалению, в большинстве своем они не дожи­вают до полноценности… Ставят молодые, играют молодые, но такие слова, как «спектакль», «действо», «событие» в данном случае становятся неуместными. Театр должен иметь все поко­ления, и спектакли должны ставиться и идти для всех поколений, рядом с молодежью должны быть опытные актеры, тогда и мо­лодые на их фоне, я уверена в этом, будут выглядеть совершенно по-другому. В то время тоже на молодежь обращали большое внимание, но это способствовало профессиональному росту…

Профессия актера, как сказал Лоуренс Оливье, «связана с преодолением страха». На мой взгляд, это очень-очень верно. По-настоящему понять театр, понять жизнь в творчестве, свою роль в театре можно где-то в 30-32 года, и то не всегда. Так устроен мир. Сначала ты ведомый педагогами, опытными режис­серами, старшими коллегами, книгами, опытом великих и люби­мых мировых величин в твоей профессии… Только пройдя определенный рост, как умственный и физический, так и времен­ной в театре, у артиста появляется возможность стать ведущим и повести за собой… Сейчас эти понятия стерты. Мне кажется, что я даже рискую быть непонятой, прослыть старомодной, но это меня не волнует. Имеющий уши да услышит, имеющий глаза да увидит, а тот, у кого есть мозги, несомненно, поймет…

Я всегда дружила с молодежью, дружу и сейчас. Молодым нужно обязательно давать дорогу в театре, обязательно! Но рядом с этой молодежью всегда должно быть крепкое среднее и очень крепкое старшее поколение актеров. Оно должно не просто присутствовать в театре или только преподавать, а именно стоять на сцене, именно творчески сосуществовать с молодежью, пусть даже, хотя это и не совсем мне кажется правильным, на равных позициях. Когда это есть в театре — такой театр имеет большое будущее! Только такие спектакли, в которых встречаются разные поколения актеров, дают ценнейший профессиональный опыт молодым и хранят, защищают их от заштампованности, откры­вают новые необходимые артисту глубины в сфере умения чув­ствовать, замечать, реагировать, проживать…

Молодые зачастую пользуются только своей молодостью и природными данными. Это хорошо, это замечательно, даже необходимо, но при условии, что одновременно должен происхо­дить процесс обогащения, накопления, постоянной работы над собой, над своим интеллектом. Любой образ необходимо обога­щать глубоким внутренним содержанием, а содержание не по­является от природы или технической подготовки… Очень часто, за редчайшим исключением, именно этой важнейшей составляю­щей, формирующей личность на сцене, и не хватает. Часто в силу возраста, неопытности, некоторой ограниченности в познаниях… получается что-то полуфабрикатное. Можно в молодом возрасте не иметь профессионализма, мастерства, это простительно, но когда отсутствует содержание, и нет даже намека на перспективу его появления — это очень печально…

Что же все-таки и как нужно сделать для того, чтобы образ получился многоплановым, разносторонним, неповторимо-индивидуальным, именно неповторимым в актерском исполне­нии??? Жаль, что подобных вопросов сегодня у молодых артистов и режиссеров не возникает. Все слишком легко, слиш­ком просто и быстро, однопланово. Поэтому, наверное, все это не может остановить на себе внимание, запомниться, заставить задуматься, что крайне важно для зрителя всех времен и народов, уж в этом вы мне поверьте! Как говорил Владимир Иванович Не­мирович-Данченко: «Надо притягивать зрителя. Не вы должны заигрывать со зрителем, не вы должны идти к нему, а он к вам! Это и есть талант…». Мы артисты за это несем ответствен­ность и не должны об этом забывать!

Я так думаю, так живу вот уже больше полувека в профес­сии и всегда на собственном примере стараюсь показать моим бесконечно любимым молодым коллегам как это важно…

Спектакли и режиссеры того времени

В театре в то время работали замечательные режиссеры. Как я уже говорила, после Армена Карповича Гулакяна, спек­такли которого я к счастью застала, потрясающие спектакли — «Таланты и поклонники» А.Островского, «Из-за чести» А.Ширванзаде, «Кремлевские куранты» Н.Погодина, спектакль «Пово­рот» нашего драматурга М.Овчинникова … — после него главным режиссером стал Борис Филиппов.

Филиппов уже много лет работал в театре и успел поста­вить множество интересных спектаклей. Я даже могу некоторые из них перечислить: «Мещане» по М.Горькому, «Униженные и оскорбленные» по Ф.Достоевскому, спектакль «Мама» А.Сумарокова, где я с ним работала, известный «Пигмалион» Б.Шоу, «Воскресение» по Л.Толстому, «Ревизор» Н.Гоголя, «Трактир­щица» К.Гольдони, «Дворянское гнездо» И.Тургенева… А о спек­такле «Семья Лутониных» братьев Тур и Л.Шейнина в его постановке, благодаря уникальному исполнению роли Егора Кузьмича артистом С.Судьбининым, ходили легенды. Должна сказать, что Судьбинин был грандиозной личностью, уникаль­ный артист и режиссер! Только его участие в постановке гаран­тировало успех…

Нет, все же время было удивительное, время великое…

Б.Филиппов вскоре уехал, и решением Министерства культуры в театр вернулся Левон Александрович Калантар, пер­вый художественный руководитель, основатель нашего театра, крупнейший армянский режиссер и прекрасный педагог!

Владимир Добровольский в своих воспоминаниях описы­вает первую встречу в 1937 году с этим уникальным человеком. Я хочу привести отрывок, потому что практически те же чувства испытывала я, когда мне посчастливилось работать с Левоном Александровичем в легендарном «Злом духе» А.Ширванзаде.

«…Коренастый мужчина среднего роста, большая голова и сократовский лоб, умные лукавые глаза, приветливая улыбка. Один из основоположников советского армянского театра, уче­ник академика Н.Я.Марра, эрудит, отлично знающий западноевропейское и русское искусство, талантливый режиссер… Какое большое человеческое обаяние, какая воля, олимпийское спокой­ствие и самое главное, доброта в Левоне Александровиче! Два часа общения, а, кажется, мы знали его давно…».

В свое время Левону Александровичу удалось благодаря огромной эрудиции и таланту заинтересовать и сплотить вокруг себя выдающихся мастеров армянской сцены, прекрасных ре­жиссеров и художников, которые, как оказалось, внесли огром­ную лепту в формирование впоследствии одного из самых любимых ереванскому зрителю театров.

Вагарш Богданович Вагаршян на уроках мастерства рассказывал нам об этом времени. О том, как он вместе с выдающи­мися артистами, корифеями армянской сцены, известными критиками и театроведами до утра сидел на репетициях первого спектакля нового театра «Очная ставка» братьев Тур и Л.Шей­нина. Спектакль ставил Вавик Тигранович Вартаняна, выдаю­щийся армянский актер и режиссер. Вагарш Богданович рассказывал, как все они нервничали, спорили, переживали, как хотели помочь…

15 ноября 1937 года состоялась премьера, первая премь­ера! Постановка имела грандиозный успех, и родился театр, ко­торый сразу заявил о себе, о своем праве на существование…

Все спектакли, которые ставил Л.А.Калантар, отличались какой-то целостностью, добротностью что ли, они были яркими, психологически продуманными, выстроенными до мелочей, долговечными и любимыми, как зрителем, так и самими актерами: «Любовь Яровая» К.Тренева, «Пядь серебряная» Н.Погодина, «Венецианский купец» В.Шекспира, «Гроза» и «Бешеные деньги» А.Островского, «Свадьба Кречинского» А.Сухово-Кобылина, «Лев Гурыч Синичкин» Д.Ленского, «Рузан» Мурацана…

Я со школьного возраста обожала ходить в наш Русский театр, и многие спектакли, артисты того времени запечатлелись в моей памяти, а через некоторое время я имела счастье с ними встретиться на сцене… Господи, неужели я живой свидетель всего этого! С одной стороны, поверьте, это великое счастье, но с другой стороны как-то даже неудобно, ведь это было так давно, но было замечательно…

Второй раз возглавив театр, Левон Александрович Калантар вновь активно включился в работу. Он подряд поставил не­сколько замечательных спектаклей: «Беспокойная старость» Л.Рахманова, «Памела Жиро» О.Бальзака, «Мертвая схватка» по Д.Голсуорси, возобновил свои же постановки «Свадьбу Кречинского» и «Грозу», сам перевел на русский язык и поставил одну из лучших пьес А.Ширванзаде «Злой дух».

Мне посчастливилось с ним работать в спектаклях — «Беспокойная старость» и «Злой дух».

«Беспокойная старость» один из первых спектаклей моего существования в театре. Я играла роль безумно смешной, курносой, конопатой служанки. Конечно, это даже ролью нельзя назвать, но, тем не менее, я постаралась сделать характер, поста­ралась создать интересный внешний образ, и когда я выходила на сцену, раздавался смех, я чувствовала дыхание зала и интерес к себе. Я была безумно смешная, говорила безапелляционно, хотя играла простую-простую русскую женщину. Я играла служанку господ, которые должны были нанести визит Тимирязеву, но они отказались прийти после того, как тот решил выступить на каком-то собрании. Я выходила и с неописуемой гордостью, очень важно заявляла, что «…мои хозяева не придут к вам сего­дня! Их, пожалуйста, не ждите…», приблизительно такой текст, но я говорила это так смешно, выглядела очень смешно, был соз­дан маленький очаровательный характер. Для меня, во всяком случае, это было интересно в то время…

Легендарный «Злой дух» в постановке Калантара был режиссерски сильный, яркий и очень долговечный спектакль, который на долгие годы занял свое почетное место в репертуаре театра. Этот спектакль объездил с нами всю страну Советов и везде имел оглушительный успех. Играли замечательные актеры Юрий Вановский, Нина Егорова, Гурген Ген, Наталия Смиранина… Я играла в этом спектакле одну из главных ролей — роль Джаваир, старшей невестки. Это было чрезвычайно интересно, как работал Левон Александрович, как работали эти чудесные артисты… Когда мы гастролировали, мы очень гордились, что в нашем репертуаре есть армянская классика, которая, надо ска­зать, принималась всегда на ура! Мы несли культуру Армении по всему бывшему Союзу. И хотя театр был русский, каждый раз это становилось какой-то политической акцией. Куда бы ни при­езжал Русский театр из Армении, наличие армянской классики играло важную роль…

Тогда уже работал молодой актер, который очень скоро своим творчеством определил один из самых значительных пе­риодов театра — Армен Джигарханян! Мы стали близкими друзь­ями и дружили до самого его отъезда в Москву…

Пожалуй, именно Калантар в своем спектакле «Памела Жиро» О.Бальзака впервые дал большую главную роль Армену Джигарханяну. Героиню Памелу играла Алла Вановская, в то время жена Армена. Он замечательно сыграл роль слуги. Я помню, Левон Александрович как-то при всех ему сказал: «Армен, не забудь, я тебе сделал роль на все времена! Это обра­зец для тебя на все будущие подобные роли…». И действительно, это была классически сделанная работа с большой любовью и верой в артиста. Очевидно, конечно, что сам Армен грел роль ка­кими-то своими личностными качествами, своим талантом, обая­нием, и тем более очевидно, что Левон Александрович высоко ценил и видел в нем грандиозную перспективу. Он очень радо­вался успеху не только своего спектакля, а именно успеху Армена Джигарханяна. Пьеса сама была довольно необычной, ее не особенно часто ставили в театрах страны, но у нас она шла с успехом. Интересные получились работы. Кроме Армена Джи­гарханяна, в частности, Алла Вановская, она была красивой жен­щиной, к сожалению не совсем здоровой, но, тем не менее, она тоже очень выразительно играла в этом спектакле…

Впоследствии Армен Борисович сыграл ряд потрясающих ролей. Он бесподобно играл в «Иркутской истории» А.Арбузова в постановке О.Аветисян роль Сергея. Он был изумителен в спектакле «Двое на качелях» У.Гибсона в постановке той же О.Аветисян с нашей Ниной Егоровой. Потрясающий спектакль «Требуется лжец» Д.Псафаса в постановке Р.Харазян, где, кстати, я была его партнершей, каждый раз был праздник выхо­дить с ним на сцену. Ну и, конечно же, спектакль «Ричард III» В.Шекспира в постановке опять же О.Аветисян, где он исполнял роль Ричарда. Этот спектакль имел грандиозный успех!.. Весь сыгранный им репертуар стал, можно сказать, эпохой в нашем театре, прекрасным временем уникальной в своем роде эстетики, исходившей от этой талантливейшей личности, стал периодом признания театра за пределами Армении…

Связь наша после его отъезда по определенным обстоятельствам окончательно прервалась. Сначала я переживала, но потом поняла — это судьба! Он должен был уехать, но, конечно же, не совсем так, как он это сделал, тем не менее, он должен был стать таким, какой он есть сейчас. Его талант не мог уме­ститься в какие-то рамки, он должен был существовать свободно, где пожелает, когда и как пожелает, тогда это настоящий Армен. Я имею в виду только творчество, потому что жизнь у него, к ве­ликому сожалению, сложилась далеко нелегкой и несвободной… Сменив на своем веку грандиозное количество театров, сыграв в бесконечном количестве фильмов, завоевав сердца миллионов женщин, он, наконец, создал свой театр, но я думаю и это не пре­дел. Посмотрим, что он еще придумает, а он обязательно что-ни­будь придумает, можете не сомневаться…

Офелия Александровна Аветисян работала у нас очеред­ным режиссером, интеллигентная женщина, неплохой режиссер, особенно застольный период она проводила исключительно хо­рошо и интересно, она обладала большой эрудицией, и работать с ней становилось одно удовольствие. Была еще Харазян Роланда Амазасповна, на мой взгляд, менее интересная как режиссер… Эти две женщины долгие годы проработали в театре и поставили массу спектаклей с потрясающими актерами, их по ходу я еще буду вспоминать именно в связи с артистами…

Кстати, пока не забыла, вспомнился один знаменательный и в определенной степени важный для меня спектакль «После разлуки» А. и П.Турв постановке Роланды Харазян. Я играла гор­ничную в парижской гостинице, роль на весь акт. Спектакль был достаточно приличный и как всегда актерски сильный. Играли прекрасные актеры — Леонид Ефимович Леонидов, Олимпиада Валентиновна Лабунская, она играла замечательно журна­листку… Спектакль был очень острый, нервный, выглядела я за­мечательно, но дело не в этом. Это первая роль в моем исполнении, которую увидел мой дядя Арам Ильич, после чего во время каждого своего приезда он обязательно бывал в театре и специально ходил смотреть весь мой так называемый репер­туар, который, конечно, рос от года к году и превращался в довольно интересную линию актерской жизни…

Я очень люблю вспоминать спектакль «Красная шапочка» Е.Шварца в постановке О.Аветисян. Армен Джигарханян играл медведя. Ну что сказать, ну медведь, ну Красная шапочка, кто не знает историю Красной шапочки, это же бесподобная сказка, изумительная по своей доброте, по красоте…

Так вот, я начну со слова «красота». Спектакль наш был исключительно красивый. Сцены леса, сцены похода Красной шапочки к своей бабушке, где она встречает массу всяких зверу­шек по пути и, в частности, медведя — это было что-то! Изуми­тельная музыка композитора Б.А.Шунаева! Многие спектакли в нашем театре шли под его музыку, замечательный композитор! Художником спектакля был А.Н.Шакарян, главный художник те­атра, народный художник Армении. Оформление получилось по­трясающее, этот лес я забыть не могу!

Я играла маму Красной шапочки, хотя по возрасту, ко­нечно, было немного смешно, но, тем не менее, тогда на это не обращали особого внимания, нужно было много и хорошо петь, прекрасно танцевать… Нина Ивановна Егорова очаровательно иг­рала Красную шапочку, а вот Армен Джигарханян — этого зна­менитого своего медведя. Он каждый спектакль импровизировал, это было что-то феноменальное! Каждый раз я ждала чего-то но­вого от него. У меня с ним было много сцен, мы встречались в лесу, говорили, где же Красная шапочка, как ее найти, и Армен, вдруг и как всегда неожиданно для меня, начинал петь: «Крас­ную шапочку, Красную шапочку мы найдем, мы найдем…», — ста­вил меня в страшный тупик. Я начинала ему подпевать на совершенно произвольный, невероятный какой-то мотив, целые дуэтные арии у нас получались. Мы вместе дружно шли, я хва­тала его за лапу, и мы шагали по лесу, чтобы найти Красную ша­почку. Вдруг он начинал танцевать со мной, придумывал какую-то новую мизансцену… С ним всегда было безумно инте­ресно… Спектакль шел очень долго, успех и у детей, и у взрос­лых невероятный, достать билеты было невозможно, всегда переполненный зал. Мы все, исполнители ролей, очень любили его и возили по всей стране…

Был период, когда мы постоянно ставили замечательные детские спектакли, один лучше другого. Та же «Красная ша­почка», «Золушка», «Золотой ключик», «Два клена», «Бело­снежка и семь гномов», «Аленький цветочек»… Но все это были не просто проходные спектакли, как бы поставили что-то для детей, в воскресение сыграли и все — нет. Это были добротно сде­ланные, добротно подготовленные, добротно сыгранные спек­такли с прекрасными костюмами, декорациями, музыкальным оформлением и, конечно же, актерами… Для детей играли веду­щие народные, заслуженные артисты театра и всегда играли с большим удовольствием. Было приятно и творчески интересно работать в этих спектаклях…

В спектакле «Золушка» Т.Габбе в постановке О.Аветисян я играла одну из сестер Золушки. Ну конечно, чудесная сказка, музыка опять же Б.А.Шунаева. Очень были смешные образы, и мой, и другой сестры, которую играла Алла Вановская, ведущая актриса театра. Мы были разные с ней, очень смешные, спек­такль пользовался большим успехом. Золушку играла Нина Его­рова, наша героиня. Было много музыки, причем хорошей музыки, много танцев, была атмосфера доброты. У меня никак не получалось играть злую сестру, эту краску на себя целиком взяла Вановская, а я играла просто какую-то дурашку, очень смешную, в рыжем парике, было забавно все это…

«Золотой ключик» А.Толстого тоже поставила О.Авети­сян. Это тоже одна из тех сказок, которая долгие-долгие годы шла в театре, всегда вызывая полнейший восторг детской аудитории и не только детской… Я играла знаменитую свою сороку. Нас две сороки, мы начинали спектакль и в течение всего действия вле­зали во все обстоятельства, происходящие на сцене. Мы решали судьбы героев, сплетничали, но были всегда добрые, тарахтели как сороки невероятно, образы получились потрясающие… И вот проходят годы, а я все играю эту сороку, у меня уже громадный ролевой материал, и я взмолилась перед главным режиссером: «Может хватит все-таки мне играть сороку. Мне как-то не совсем удобно…». Он говорит: «Слушай, правда, хватит уже, будет иг­рать Бабичева!». А Вера Бабичева у нас была ведущая молодая актриса, тогда чуть ли не прима театра с громадным репертуа­ром, кстати, интересная и очень яркая актриса. Вы представ­ляете, она, не обидевшись на меня нисколько, с большим удовольствием взялась за работу, и я наконец-то избавилась от своей вечной сороки, хотя всегда с любовью и теплотой вспоминаю эту роль и весь спектакль…

«Пряничный домик» Л.Гераскиной опять же в постановке О.Аветисян — тоже чудесный детский спектакль с участием всех ведущих артистов нашего театра. Олимпиада Валентиновна Лабунская, наша любимая народная артистка, играла Бабу Ягу. Она играла потрясающе, так вкусно, так обаятельно, а я играла зяб­лика — снова птичку. Я, по-моему, всех птиц в молодости пере­играла. Я заливалась в пении и своим тонким голоском старалась что-то изменить. Опять спасала кого-то, надо было что-то пред­принимать против Бабы Яги, какие-то секретные сумасшедшие дела совершались через меня… Две птички, снегирек и зяблик, я вся сиреневая, кстати, это мой любимый цвет, а снегирек в черно-красных тонах. Эти две птички весь спектакль порхали, пели и делали много добрых дел. С большим удовольствием я вспоми­наю и этот чудесный спектакль…

Помимо детских спектаклей я бы хотела вспомнить не­сколько своих работ этого периода с режиссером О.Аветисян…

Появилась пьеса «Опасный возраст» С.Нариньяни, и Офелия Александровна взялась ее ставить. Пьеса о так называе­мых стилягах. Сейчас все это может показаться смешным, мир настолько ушел вперед, и настолько все сейчас потрясающе гран­диозно демонстрируется, попса, рок, шансон и прочее… Конечно, первые наши робкие попытки танцевать рок-н-рол, петь какие-то не совсем обычные песни, сейчас об этом действительно смешно говорить, но тогда это была сенсация! Я играла в очередь с ве­дущей актрисой театра, заслуженной артисткой Еленой Оттовной Василевской, в строгую очередь. Ну что мне сказать, играла с упоением, с огромным удовольствием. Во-первых, я прекрасно танцевала рок-н-рол сама, хотя по пьесе это делают наши дети. Я играла маму молодой героини, которая скакала бесконечно, танцевала, бесконечно что-то пела. Но были и куски, специально вставленные режиссером, может быть даже для меня и ради меня, где я тоже демонстрировала высший класс этого танца. Был очень веселый, задорный, прекрасный спектакль! Народная артистка Лабунская играла няньку. Придумывались уникальные мизансцены, ее вдруг сажали на холодильник, и когда она узна­вала, что девочка куда-то уходит с мальчиком, она в обморочном состоянии хватала склянку с валерьяной и прямо из нее залпом выпивала все содержимое. В общем, было что-то невероятное, безумно вкусное и смешное в плане и мизансцен, и актерских реакций… Спектакль шел долго-долго, хватило и мне, и Елене Оттовне, мы обе наигрались сполна, а главное, мы доставляли громадное удовольствие зрителю. Егорова играла героиню, Фро­лов — героя, на всех этих актерах держался театр в то время. Было безумно приятно быть занятой в таком спектакле…

Еще один спектакль О.Аветисян с моим участием — «Третья голова» Марселя Эме, очень тонкий, очень французский спектакль. Я играла роль супруги героя, а у него была любов­ница. Накаленные взаимоотношения, красивые женщины, пре­красно одетые, одним словом, Франция! Спектакль кончался трагически, герой погибал… На роль героя был приглашен актер из театра им. Сундукяна Лоренц Арушанян. Импозантный, кра­сивый молодой человек, который прекрасно владел русским язы­ком, кстати, впоследствии один из моих основных партнеров, нас с ним впереди ждали большие спектакли, о которых я расскажу позже… Спектакль этот шел, к сожалению, не очень долго, но имел успех, хотя бы ради красочной французской «не нашей» жизни. Для того времени это обстоятельство играло грандиозную роль. Я помню, мы даже вывозили его на гастроли, но он нена­долго задержался в театре, не помню по какой причине, тем не менее, он занял свое определенное место в репертуаре и доста­точно сильно прозвучал для тех времен…

Не могу не вспомнить спектакль «104 страницы про лю­бовь» Э.Радзинского. Эдвард Радзинский мой любимый писатель на сегодняшний день! Я очень люблю его читать, слушать, люблю его пьесы, умные, глубокие, человечные… Для меня он стоит на самой высокой ступени драматического искусства в моей сегодняшней действительности. Замечательный драматург, интереснейший человек! Когда я его слушаю, не только читаю, а слушаю, я чувствую себя счастливой, потому что нахожусь с ним на одной волне… Его мысли, речь, глаза, жестикуляция…

Я была рада, что попала в этот спектакль. Я играла Острецову, вторую женскую роль в спектакле. Офелия Александровна, как я уже говорила, была умная женщина, эрудированная, очень интересно умела разбирать все образы, и мы с ней в частности мой образ разобрали здорово, очень тонко, ничего не оставалось вне поля зрения режиссера. Было безумно интересно работать с такой драматургией и с таким подробным анализом актерского материала. Я смотрела много спектаклей по этой пьесе и смело могу сказать, что наш спектакль, во всяком случае, мой ролевой материал был разобран умнее, глубже, актуальнее и злободнев­нее, чем то, что я увидела во многих других театрах. Я не имею в виду, конечно, спектакль Георгия Александровича Товстоно­гова в БДТ, где эту же роль играла известная актриса Зинаида Шарко, играла остро, талантливо, в высшей степени четко и точно, совершенно не так как я, но тоже очень интересно. Помню, восхищаясь игрой Шарко, я все-таки оставалась при своем мнении. Моя трактовка была, как мне казалось, глубже. Я оказалась человечнее, мягче, я была женщина, и притом, что меня окружали сплошные физики, сплошные схемы и формулы, казалось бы, чувствам здесь нет никакого места, но я умудрялась, не теряя определенной нагрузки, найти место для любви. Все это, конечно, режиссером совместно со мною было выверено и вы­строено. Для меня «104 страницы про любовь» этапный спек­такль. Я повторяю, рисунок Зинаиды Шарко был великолепен, тоже оправдан и продуман до мелочей, но через эту роль, сыграв ее именно так, а не иначе, я открыла в себе что-то новое. Я очень рада, что в моей жизни была такая драматургия и такая роль…

В дальнейшем мы с Офелией Александровной, к сожале­нию, редко встречались в работе, но я успела до ее отъезда в Со­единенные Штаты сыграть в трех спектаклях в ее постановке. Это были определенно хорошие спектакли и большие интерес­ные роли: «Орфей спускается в ад» Т. Уильямса, «Восемь любя­щих женщин» Р.Тома и «Фантазии Фарятьева» А.Соколовой.

Пьеса «Фантазии Фарятьева» повсеместно ставилась во многих театрах страны. Очень тонкая, психологически эмоциональная пьеса, и наш спектакль я очень любила. Были заняты ак­теры молодого поколения — Соловьева Саша играла мою стар­шую дочь, Людмила Новикова, которая работает сейчас в Московском ТЮЗе, играла младшую дочь. Интересный образ ма­тери мне удалось создать, много было эмоций и вместе с тем много сдержанности. Старшая дочь, безнадежно влюбленная в недостойного человека, не замечает потрясающего чувства Фарятьева. Почему пьеса называется «Фантазии Фарятьева», по­тому что этот удивительный персонаж все время фантазировал на тему своей любимой, он любил всем сердцем и фантазировал, как было бы, если… тонкий ранимый человек… Опять же глубо­кий детальный разбор образов с Офелией Александровной, ин­тересные репетиции, основанные на абсолютном творческом взаимопонимании и уважении… Спектакль шел не долго, но, тем не менее, в моей душе оставил определенно хороший след…

Умер Левон Александрович Калантар. Это стало невосполнимой потерей для всего театрального мира. С ним ушла целая эпоха…

Спустя некоторое время на должность художественного руководителя был назначен ленинградский режиссер Леонид Луккер. Он много работал в России, был опытный режиссер, эру­дированный и очень интеллигентный человек. Он поставил ряд спектаклей: «Оптимистическая трагедия» Вс.Вишневского, ко­торый имел большой успех, «Диплом на звание человека» И.Шура, «Нора» Г.Ибсена, «Барабанщица» А.Салынского, «Идиот» по Ф.Достоевскому, «Чайка» А.Чехова…

Помню, какой был успех у спектакля «Оптимистическая трагедия». Тогда впервые в наш театр была приглашена из Баку актриса Юлия Денисовна Колесниченко. Она прекрасно испол­нила роль Комиссара… Я много буду о ней рассказывать, потому что эту фамилию просто так обойти нельзя, это еще одна эпоха взлета актерской профессии в нашем театре…

Юлия Денисовна приехала из Баку вместе со своим супру­гом Константином Адамовым, с которым я встретилась в спек­такле «Делец» А.Толстого в постановке Р.Харазян. Несколько слов об этом спектакле мне хотелось бы сказать. Константин Адамов был замечательный партнер, он играл главную роль, а я играла его возлюбленную. Роль была большая, интересная, ко­стюмная… Юлия Денисовна страшно волновалась за своего су­пруга, ей так хотелось, чтобы он понравился, а он действительно был очень хороший актер и очень импозантный человек. И вот, она взялась меня гримировать. Ей казалось, что губы у меня должны быть не такие, какие они есть, они должны быть более сочными, большими… Правда, я потом перед самым выходом все-таки стерла и оставила так, как считала нужным, мне тогда так казалось, но, тем не менее, волнение ее было очень трога­тельное. Спектакль проходил с довольно большим успехом. Правда, он тоже почему-то не очень задержался в репертуаре, но точно не по причине того, что был неинтересный — нет. Столько, сколько он шел — это был хороший спектакль, а для меня — незабываемое партнерство с замечательным артистом!

С ним же, с Котиком Адамовым, я играла в спектакле «Всадник без головы» по Майн Риду. В то время в театре рабо­тали приглашенные режиссеры — Р.Маршак, который поставил «Всадника без головы», красочный, музыкальный спектакль, и А.Ридаль, известный режиссер, который осуществил постановку «На дне» М.Горького. В обоих спектаклях у этих режиссеров я была занята. В спектакле «Всадник без головы» я играла слу­жанку — негритоску, ее звали Флоринда. Я черная-черная, в чер­ном паричке, тоже очень смешная… У нас с Котиком по действию большая любовь, трудные танцы. Мы много танцевали, много пели, носились по сцене как ненормальные, было весело и твор­чески замечательно… Это тоже была значительная работа, и опять-таки я ощутила замечательное партнерство этого актера…

С Леонидом Луккером я работала в спектаклях «Нора», «Барабанщица» и «Чайка».

Спектакль «Чайка» А.Чехова был неплохой и по-своему достаточно интересный. Я играла Машу! В моем репертуаре тогда Маша занимала особое место, получить такую роль для меня казалось большой удачей. Я первый раз играла Чехова, и роль Маши меня особенно волновала. Я долго изучала ее харак­тер, думала о том, как сложилась судьба этой женщины… Не могу сказать, что спектакль сыграл какую-то особую роль для театра, хотя бы потому, что это был Чехов — нет, этого не случилось… Но для меня эта роль стала определенным этапом в профессии. Я, наконец, получила возможность работать над настоящим драма­тическим актерским материалом…

«Барабанщица» А.Салынского — один из тех спектаклей, который, я считаю, абсолютно правомерно шел почти во всех драматических театрах нашей страны. Это была особая тема, волновавшая людей в то время — Великая Отечественная война, история о бесстрашной девушке-разведчице Ниле Снежко, кото­рая действовала в тылу врага. Спектакль с удовольствием смот­рели, и роль Нилы Снежко сыграла наша замечательная актриса Нина Егорова. Я играла ее подругу. В одной из сцен, это целый акт, мы все в гостях у Нилы, у меня был яркий кусок, я танцевала танго, такое томное страстное танго, надо было вести себя по-светски, хотя, в общем-то, я играла далеко не светскую даму. Мы все что-то в это время замышляли, Луккером были поставлены интересные режиссерские задачи, какие-то важные детали, нюансы, вторые планы, реакции… Создавалась безумно напря­женная атмосфера при внешне абсолютной «светской» беспеч­ности. Нила Снежко вдруг начинала полуголая танцевать на столе перед пьяными немцами, знаменитая сцена у Салынского, она танцевала, я в панике реагировала… Это было все очень ин­тересно, загадочно и спектакль пользовался большим успехом…

Мне хочется вспомнить спектакль «Анна Каренина» по Л.Толстому, который был поставлен при Леониде Луккере. Боль­шой спектакль, костюмный, сложный, режиссер — ведущий ре­жиссер и актер Национального театра им. Г.Сундукяна Вавик Тигранович Вартанян, интеллигентный, мягкий, красивый чело­век. Он с большой любовью отнесся к данной драматургии и, ко­нечно, с большой любовью ставил спектакль в нашем театре, у него здорово распределились актеры по ролям. Ну и потом, как я уже говорила, в 37-м году, в тот самый год рождения Русского театра в Ереване, он был первым режиссером первого спектакля «Очная ставка»… Юлия Денисовна Колесниченко играла Анну Каренину, у нас был чудесный актер Константин Иванович Маслов, он играл Каренина. Это был, вы знаете, такой мощный образ, что я потом много раз смотрела фильмы, спектакли, и, по­жалуй, я бы не смогла сравнить с ним пока что никого. Он ничуть не уступал даже знаменитому Николаю Гриценко. Правда, я сей­час с нетерпением жду фильм Сергея Соловьева, где, Бог мой, язык не поворачивается сказать «покойный», играет роль Каренина Олег Янковский. Янковский создал, со слов самого режиссера и героини Татьяны Друбич, какой-то совершенно новый, глубокий, впервые заставляющий понять и даже вызвать сочув­ствие, удивительный образ! Я жду с нетерпением этот фильм, потому что очень люблю Олега Янковского и, конечно, представ­ляю, какой он может быть Каренин, как жаль… Как жаль, что он ушел из жизни. Как он обеднил нашу жизнь своим уходом…

В нашем спектакле я играла Картасову, одну из высокопоставленных дам при дворе, которая в штыки встречает Анну Ка­ренину во время ее странного визита в оперный театр. Вопреки советам Вронского, Анна все-таки отправляется в театр, назло всему… Картасова, во время того, как люди рассаживаются в ложах, позволяет себе в адрес Карениной не очень лестные слова, вплоть до того, что «…На каком основании, собственно, находится здесь эта дама!..». Я не могу сейчас воспроизвести точный текст, но хочу сказать, что это не просто эпизод, это был образ, который не вмещался в два или три предложения. В лице Картасовой надо было показать весь чопорный закостенелый двор, всех этих людей, для которых любое из ряда вон выходящее явление подвергалось всеобщему осуждению… В плане участия, конечно, мне было безумно интересно быть занятой в таком большом монументальном классическом спектакле. Ну и как все­гда изумительные партнеры…

Именно в это время при поддержке Луккера Офелией Аветисян осуществилась постановка «Иркутской истории» А.Арбузова. Это был период всеобщего увлечения замечательным драматургом Алексеем Николаевичем Арбузовым. Каждую его новую пьесу сразу брали в репертуар любого театра огромной страны Советов. Одна из его безусловно знаковых пьес — «Ир­кутская история». Спектакль шел в Москве в театре им. Вах­тангова, он шел в русском театре в Тбилиси, в Баку и везде по России… Этот спектакль стал какой-то новой ступенью в репер­туарной политике нашего театра, но надо было еще суметь оси­лить сложный материал, нужно было качество. Вот качество и было! Роль легендарной Вальки великолепно исполнила Юлия Денисовна Колесниченко, с которой блистал в роли Сергея Армен Борисович Джигарханян. Я горда, что имела возможность сыграть скромную, но очень милую роль с такими партнерами. Забыла, как же меня звали… Не помню! Я была сестрой одного из главных действующих лиц, не то Майя, не то Зинка… Я не помню, но это в данном случае абсолютно не важно, я играла де­вочку школьницу, которая приехала из Москвы на стройку к своему брату и увлеклась работой, самозабвенной отдачей этих людей, всю свою жизнь они готовы были отдать стройке… Спек­такль получился безумно поэтичным и актерски очень сильным. Играли, и как играли Ю.Фролов, Г.Ген, Е.Нерсесян…

В то время существовала практика приглашения извест­ных на весь Союз артистов театра и кино. В наш театр приезжало много интересных гастролеров. Это были великие артисты! При­езжал Михаил Царев, Игорь Ильинский, Алексей Грибов, кото­рый потряс всех своей игрой в спектакле «На дне» Горького, Вера Марецкая, она была восхитительна в спектакле «Трактир­щица» Гольдони…

Очень часто бывала у нас Юлия Борисова, актриса театра им. Вахтангова, безусловно, очень интересная актриса, ведущая репертуар в этом театре. Она приезжала играть в спектакле «Иркутская история» роль Вальки. И вы знаете, при всем том, что я очень любила Борисову, я много смотрела спектаклей с ее уча­стием, но хочу сказать, что в нашем спектакле Юлия Денисовна Колесниченко была просто непревзойденная, и в отзывах писали, что она ничем не уступает Борисовой. Я в данном случае хочу быть объективной и отдать должное этой актрисе. Юлия Дени­совна изумительно играла эту роль! Конечно, партнеры у нее были потрясающие — Армен Джигарханян и Юрий Фролов, за­мечательные актеры! Юлия Борисова очень полюбила Фролова и Джигарханяна. Она постоянно приезжала к нам играть, чуть ли не в очередь с Колесниченко. Она настолько с ними сродни­лась и всегда говорила, что даже в Москве у нее нет таких парт­неров. Она очень часто бывала у нас…

Жизнь кипела, было много хорошего, часто приезжал ар­тист Арчил Гомиашвили из Тбилиси, он был моим партнером в спектакле «Требуется лжец» Д.Псафаса. Он играл роль, которую у нас исполнял Армен Джигарханян. Конечно, виртуозный ар­тист, техничный, яркий, и играть с ним тоже оказалось большим удовольствием…

«Требуется лжец» поставила режиссер Роланда Амазасповна Харазян. Она поехала в Тбилиси, посмотрела спектакль с Гомиашвили, там он проходил буквально сенсационно, приехала, рассказала, в какой-то степени советовалась, сомневалась, стоит ли брать пьесу в репертуар, сложную в принципе, но очень яркую и с прекрасным ролевым материалом. Надо было, конечно, четко распределить роли, и она все-таки взялась ставить спектакль. Мне досталась роль так называемой Пицы Кицы. Пока шел этот спектакль, а шел он с оглушительным успехом, меня долго все дразнили Пицой Кицой…

Со мной играл Армен Джигарханян главную роль — это было интереснейшее зрелище! Все наши с ним сцены — остро­комедийные куски, а когда играл Гомиашвили, эти куски превра­щались в острогротесковые… Он приезжал к нам на три-четыре спектакля, уезжал и через десять дней снова приезжал, и снова три-четыре спектакля. Такое впечатление, как будто он работал в очередь с Джигарханяном. Они играли по-разному, Гомиашвили — более остро, гротесково, более бездумно, может быть… у Армена это все было несколько иначе, но тоже очень интересно, продуманно и смешно. И с тем и с другим я играла с удоволь­ствием. С Гомиашвили иногда опасалась каких-то вещей, он мог позволить себе некоторые фривольности, но, тем не менее, это был высший пилотаж, а спектакль пользовался грандиозным ус­пехом! Мы его много возили на гастроли, и вы знаете, кроме того, что он надолго занял свое достойное крепкое место в ре­пертуаре тех лет, сегодня это уже история театра, а в моей жизни — два незабываемых и великолепных партнера…

В тот же год О.Аветисян осуществила постановку пьесы «104 страницы про любовь» Э.Радзинского, о которой я вам рас­сказывала. Из Москвы на главную роль пригласили актрису Люд­милу Пенязик, очень красивую женщину. Она приехала со своим супругом Игорем Вишневским. Оба оказались крепкими столич­ными актерами, оба много играли, а впоследствии работали на московском телевидении. Кстати, несколько лет назад во время гастролей в Москве у меня с ними состоялась теплая встреча…

Так вот, в этот же год для своей супруги Вишневский взялся ставить спектакль «С любовью не шутят» П.Кальдерона. Она сыграла одну из главных ролей, роль Доньи Беатрисы. У меня с Вишневским сложились прекрасные теплые отношения, я ему очень нравилась как актриса, и он все время говорил мне: «Лейли, у меня для вас есть роль, вы будете довольны, я все уже придумал…». И действительно, получился яркий, веселый, я бы сказала, вкусный спектакль с прекрасными костюмами, испан­скими танцами. Я играла роль Инесы, служанки, которая в трак­товке Вишневского стала, чуть ли не самой главной… Но для меня главнее оказалось другое обстоятельство — я работала в партнерстве с Юрием Фроловым! Я очень любила его как актера, любила еще задолго до того как пришла в театр, и вдруг вот такое счастье — мы с ним не только в одном спектакле, более того, мы — партнеры! Он великолепно сыграл роль Москателя, мы с ним влюбленные творили нечто невероятное, и эти танцы испанские, он их блестяще танцевал, это было сплошное наслаждение, а не спектакль. Я с удовольствием вспоминаю наши совместные ре­петиции и наш с ним совместный успех. Хотя Фролов был тяже­лым, сложным человеком, капризный, мало чем довольный в жизни, у него на то существовали свои причины, но, тем не менее, на сцене он был божеством, для меня во всяком случае… Мы проработали с ним много лет, а я так и осталась большой поклонницей Юрия Фролова, чудесного актера…

Наш театр много гастролировал. Гастроли были интерес­ные и проходили всегда с большим успехом. Театром тогда ру­ководил уникальный директор — Гурген Григорьевич Айрапетян, родной мне человек, в прошлом директор музыкального учи­лища, где я училась. Он обладал удивительным организацион­ным талантом, был потрясающим руководителем, и благодаря этой личности у нас всегда проходили грандиозные гастроли, как по всей Армении, так и по всему Советскому Союзу.

Помню наши гастроли в Баку, с каким успехом они про­шли при переполненных залах, огромное количество спектаклей было вывезено. Спектакль «Злой дух» А.Ширванзаде сыграл на этих гастролях важную роль. Армянская классика воспринима­лась бакинским зрителем с восхищением и большой теплотой. Тогда все было по-другому, как жаль, что сейчас иначе…

После гастролей в Баку от нас уехал Леонид Луккер. Те­атру был нужен новый худрук, и Гурген Григорьевич пригласил на эту должность Арташеса Овсепяна, который в прошлом ру­ководил армянским театром в Баку, а теперь преподавал в нашем Театральном институте. Это был крепкий опытный режиссер, он успел поставить спектакли «Миллионерша» Б.Шоу, «В сумерках Парижа» Л.Вагаршяна и М.Овчинникова и известный «Кум Мор­гана» А.Ширванзаде, в котором я была занята. Этот спектакль имел скорее актерский успех, я бы хотела отметить народного артиста Гургена Гена в роли Петроса Минтоева и моего люби­мого Юрия Фролова в роли сына Минтоева. Их актерские работы были чрезвычайно яркими и незабываемыми…

Но Арташес Овсепян не оправдал надежд Гургена Григорьевича. Будучи хорошим режиссером, он был перегружен в институте и мало времени уделял театру. Наш директор упорно искал нового худрука, а мы тем временем бесконечно гастроли­ровали. Тогда посетить Прибалтику, причем 40 дней в Талине, 18 в Риге, а после еще полмесяца в Ленинграде — это было здо­рово, не говоря уже о многочисленных других городах. Гурген Григорьевич всегда добивался интереснейших гастролей…

Он принципиально хотел пригласить режиссера из Рос­сии, и, наконец, нашел то, что искал! Первая встреча с будущим художественным руководителем состоялась в Ленинграде…

Молодой режиссер, выпускник ЛГИТМиКа, курса выдающегося Леонида Сергеевича Вивьена, армянин, что было нема­ловажно, который ставил яркие интересные спектакли, работал сначала в Волгограде, потом в Калининграде, а в то самое время был главным режиссером Смоленского театра. О нем ходила доб­рая молва, которая докатилась и до нашего театра.

Нашел Гурген Григорьевич этого «загадочного» армянина благодаря рекомендации руководителя Рижского театра русской драмы Аркадия Каца. Они с оглушительным успехом гастроли­ровали в Ереване со спектаклем «Вестсайдская история»… «Зачем вам приглашать меня еврея, когда в Смоленском театре работает главрежем Саша Григорян? Молод, талантлив и, как сами понимаете, армянин…», — так впоследствии рассказывал со­держание разговора между Аркадием Кацем и Гургеном Айрапетяном сам Александр Самсонович Григорян.

Гурген Григорьевич специально поехал в Калугу смотреть гастроли Смоленского театра, где был потрясен спектаклем «Женский монастырь». Он стал уговаривать и уговорил Алек­сандра Григоряна переехать к нам…

Продолжение