Продолжаем публикацию повести Эдуарда Атанесяна «За чертой истины».
«… Эта книга о человеческих трагедиях, которые являются следствием реализации множества истин. На основе одного лишь фрагмента из череды событий, связанных с конфликтом между Азербайджаном и Нагорным Карабахом, автору удалось убедить читателя в состоятельности этого, на первый взгляд, парадоксального утверждения…» (Александр Григорян, политолог, эксперт по вопросам Кавказского региона)
Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6
ГЛАВА 7
– А как вас представить, сэр?
– Я из Фонда изучения центральноазиатского региона или ФИЦАР, на ваше усмотрение, – Пол протянул визитную карточку.
Секретарь занес ее данные в компьютер.
– Не могли бы подождать, сэр? Шеф говорит по телефону.
Пол устроился в удобном кожаном кресле и стал перелистывать иллюстрированные журналы, во множестве разложенные на низком столике. Попутчиков с ним уже не было. Оставив его в просторной приемной руководителя Национальной ассоциации по стратегическому прогнозированию и анализу, Беллок и Джефферсон спешно проследовали в секцию Б3, где через несколько минут должно было начаться какое-то важное заседание.
Обычная на первый взгляд аналитическо-консультативная контора, каких достаточно в самом Вашингтоне и его окрестностях, на самом деле была полуофициальным филиалом одного очень важного федерального правительственного учреждения, разработавшего широко разветвленную разведывательно-интеллектуальную сеть, перманентно вовлеченную в процесс обеспечения жизненных интересов дяди Сэма . Это там, по ту сторону океана, понятие «разведка» все еще навевало образ этакого назойливого субъекта типа Пинкертона – в дурацком плаще с поднятым воротником, шляпе и солнцезащитных очках – постоянно путающегося под ногами и что-то назойливо вынюхивающего. Здесь, в американской столице, понятие «разведка» также мало ассоциировалась с воспетой кинематографом классикой: образ романтического светского льва «а–ля Бонд», ищущего приключений на свою задницу в опасной охоте за сверхсекретной информацией, канул в лету, а реалии нового мира без лишнего шума трансформировали «злобный оскал империалистической разведки» – терминология русских – в вполне безобидную «решетку из китового уса».
Ежесекундно американская политическая система, небезосновательно претендующая на глобальное лидерство в структурной транспарентности, системной гибкости и политической предсказуемости, пропускает сквозь себя информационные потоки, несущие в себе бесценные, с точки зрения разведывательного сообщества, крупицы сведений. Десятки групп интереса, сотни лоббистских контор и тысячи юридических и консультативных фирм изначально получают достоверную информацию о подлинном состоянии дел в государствах, о проблемах, интересах и шалостях элит, политических партий, знаковых фигур, харизматических личностей или даже вполне перспективных, но все еще неизвестных публике лиц. И именно здесь, посреди этого обильно плавающего на поверхности «планктона» из петиций, писем, консультаций, встреч, форумов, политических кампаний, рекомендаций, меморандумов, проектов, законопроектов и программ, денно и нощно педантично работают передовые умы разведывательного сообщества. Отгородившись от внешнего мира зыбкими жалюзи на своих двухслойных матовых окнах и изредка прислушиваясь к мерному урчанию своих кондиционеров, они виртуозно и без лишнего шума разгребают авгиевы конюшни завалов, созданных доминирующим продуктом современной цивилизации – информацией. Манипулируя известными лишь им замысловатыми формулами и алгоритмами, эти люди буквально творят из того, что другие конторы немедля ни секунды посылают в реальные и виртуальные корзины. И если бы их продукция продавалась в супермаркетах, то они с полным правом могли бы приписать в конце каждого предложения: «Произведено из вторичного сырья ».
Может показаться парадоксальным, но именно развитие современных информационных технологий и расширение глобальной паутины Интернета нанесло сокрушительный удар по новому поколению и быстро реанимировало «стариков», включая тех, кто был «сослан» на почетную отставку в полугражданские конторы. Хотя здесь у экс-шпионов было значительно больше индивидуальной свободы во всем, включая мелкие слабости личного характера, они, с присущим старой школе размахом, стали методично отвоевывать свое право на определение приоритетов национальной безопасности. Опыт и хватка позволили им по достоинству оценить преимущества и недостатки развития телекоммуникационной сферы. Действительно, желторотые и честолюбивые юнцы, мечтавшие стать незаменимыми благодаря находчивости и ретивости, сильно уступали в резвости поисковым системам электронных баз данных, и вскоре аналитико-информационный потенциал безобидных фондов и агентств привел к медленному, но верному перетеканию целого ряда элементов формирования решений за пределы комплекса, раскинувшегося на 286-и акрах в Лэнгли, штат Вирджиния . Конечно, при всем этом было бы наивно полагать, что финансово самодостаточные и, в некотором роде, политически автономные заведения могли скатиться до внесистемной самодеятельности. Отнюдь, все ячейки системы как на уровне приоритетов работы, так и в части кадрового состава были практически «по уши» инкорпорированы в единое разведывательное сообщество. Сама же методика работы «своих» аналитических структур – насыщенный график с многочисленными встречами, семинарами и тренингами – специально разрабатывался так, чтобы предоставлять «окна» для межведомственного сотрудничества и взаимодействия по вопросам, требующим «максимума корпоративности и минимума паблисити» даже в рамках самого сообщества.
– Сэр, мистер Гордон ждет вас. Могли бы вы оставить свою сумку здесь?
Джереми Ли Гордон, которого старшие из его сотрудников за глаза называли Джей Эл Джи , а молодые – «Джем», был холеным брюнетом немного за сорок. Красные нити капилляров, выходившие к поверхности кожи на его лице, резко контрастировали с синевой идеально выбритого подбородка, одутловатых щек и пухлой верхней губы, что придавало его улыбке непередаваемый шарм, с каким обычно изображают булочников на рождественских открытках.
– Эй, Пол, дружище, как дела?
Джей Джи откинулся на своем сиденье и, отъехав немного назад, порывисто встал с места. Оставшееся без хозяина вместительное кресло продолжило путь и ткнулось в выбитую в кремовой глади стены ложбинку, прямо под огромным портретом Джорджа Вашингтона в генеральском мундире. Правая рука отца-основателя покоилась на эфесе широкой шпаги, его глаза вопрошающе смотрели на посетителя, а в уголках его поджатых губ застыл немой вопрос: «Ты что, парень, и вправду подумал, что Гордон здесь главный?»
Сам Гордон с широко раскинутыми руками подошел и, нисколько не стесняясь неодобрительных взглядов со стены, заключил Пола в объятия. Затем, придерживая старого друга за локоть, мягко подтолкнул его в сторону обитой красной кожей двери, расположенной рядом с его рабочим столом.
– Извини, что заставил тебя ждать, дружище. Времени мало, перейду сразу к делу: ты же знаешь, я просто так за людьми самолетов не посылаю, и людей от дел не отвлекаю.
– Такой милости от тебя не дождешься.
– Шутишь… Уже неплохо. Пройдем в нашу «Ситуационную конуру», все уже собрались.
– В чем дело? К чему такая спешка?
– В курс дела войдешь по ходу заседания.
Спустившись по небольшой винтовой лестнице, собеседники направились в Секцию Б3 или, проще говоря, комнату для конфиденциальных встреч. Это было специальное помещение без окон во внешний мир, со стилизованными под пенсильванский ясень толстыми звукоизолирующими панелями на стенах, большим кофейным аппаратом, с машиной для уничтожения секретных бумаг и отдельным санузлом – практически всем тем, что требуется для поддержания атмосферы «наполненных дымом комнат» – классического атрибута процесса принятия решений в США. Единственное окно вело в аппаратную с аудио-видео аппаратурой и пультом, обеспечивающим техническую поддержку закрытых бесед. Еще одной отличительной чертой Секции Б3 было подчеркнуто корректное освещение: отдельные лампы перед каждым из сидящих за столом не нарушали мягкого полумрака помещения и не тревожили присутствующих излишней открытостью: что поделаешь, профессиональные привычки диктуют свое.
Обычно раз в неделю, по вторникам, Гордон проводил здесь рутинные, даже несколько ритуальные совещания по текущим делам конторы. Однако сегодня к большому полированному столу в тон стен было придвинуто всего пять жестких кресел – Джей Джи пришел к выводу, что излишне мягкие навевали сон на его сотрудников. Три кресла из пяти, стоящие по одну сторону стола, уже были заняты. Помимо сидящих за большим столом троих незнакомцев, здесь присутствовали Беллок и Джефферсон. Они расположились позади троицы, видимо – за спинами своих непосредственных начальников.
Оператор, сидящий за пультом в аппаратной, позевывая, изредка заглядывал в зал: он ничего не слышал из того, о чем там говорили, да и толком разглядеть что-либо не мог. Еще одним человеком, не участвовавшим в неторопливой беседе, был личный помощник Гордона – рыжий веснушчатый малый в круглых очках. Расположившись за одним из двух свободных стульев, он что-то усиленно искал в кожаной папке с тиснением.
– Джентльмены, наконец-то все в сборе, – указав Полу на один из свободных стульев, Гордон плюхнулся во второй.
Немного поерзав на сиденье, он положил перед собой темную картонную папку, сразу же протянутую помощником и, порывшись во внутреннем кармане зеленоватого в мелкую коричневую клеточку пиджака, достал кожаный футляр для очков.
– Хорошо, – сказал он, постучав по своему микрофону и оглядывая собравшихся поверх очков, – в первую очередь хотел бы официально подчеркнуть неофициальный характер нашего совещания. Любое решение, принятое здесь, не может считаться официальной позицией, и государство в лице ведомств, представленных здесь вами, не может нести ответственности за неудачу в нашем предприятии. Вместе с тем, информация, озвученная в этих стенах, подпадает под положения федерального законодательства, регламентирующего доступ и использование классифицированной информации. Во-вторых, так как вы все уже давно друг с другом знакомы, и единственной «темной лошадкой» здесь является джентльмен, с которым мы только что вошли сюда, то позвольте представить вам полковника Пола Зетляна. В силу геополитических изменений последних лет, а также с учетом того, что он уже отошел от всякого рода оперативной деятельности, я имею право немного приподнять завесу секретности над его биографией. Что скажешь, Пол?
– Если это нужно для дела, Джереми. В Конгресс выставляться я не собираюсь.
– Не спеши, – Гордон достал из папки листок бумаги, – итак, полковник Зетлян начал свою карьеру в форте Кембелл, штат Кентукки. Когда это было, Пол? Здесь этого нет: эти ребята в архиве также скупы на информацию, как Конгресс на бюджетные ассигнования.
По комнате прошел смешок: шутка понравилась.
– В конце 60-х.
– Да? Хорошо, посмотрим, что еще нам удастся выудить у этих архивных крыс. Так, здесь сказано, что ты дослужился до командира группы «А» в чине капитана в форте Бреггс, Северная Каролина, и к тому же командование закрепило за тобой право на командование сводным отрядом специального назначения в случае возникновения угрозы интересам США на Западно-азиатском театре боевых действий. Однако, как следует из этого документа, вскоре капитан Зетлян меняет ведомство: видимо, в Лэнгли все же подсуетились, – Гордон вновь окинул взглядом собравшихся поверх золотой оправы очков, – там традиционно жнут то, что не сеяли. Далее, Зетлян совмещает работу с обучением в одном из престижных учебных заведений на Восточном побережье, где и получает степень бакалавра лингвистики. Степень доктора он получает двумя годами позже, уже по политологии, и на этот раз в совершенно ином учебном заведении, где-то в районе Великих озер… Университет Лойолы, не знал, что такой существует. Далее, к концу 70-ых годов, Зетлян стал серьезным экспертом по проблемам Западно- и Центрально-азиатского региона. Именно это, вкупе со специальной подготовкой, полученной еще в форте Бреггс, Северная Каролина, а затем и в центрах специальной подготовки Конторы, включая «Ферму», стали причиной его регулярных долгосрочных командировок в Афганистан в начале 80–х. Здесь он открыл учебный центр по организации и ведению партизанских и иных способов борьбы. Участвовал в боевых действиях, организовывал и лично принимал участие в более чем 40 операциях, был дважды ранен, впрочем – как вы все успели убедиться – не смертельно. С 1989 по 1992г. провел курс лекций и прикладных занятий в Школе специальных методов ведения войны имени Джона Кеннеди в форте Бреггс и практически в то же время консультировал Центр подготовки операций при Директорате операций ЦРУ. Далее, наряду с практической работой Зетлян подготовил ряд научных трудов, в которых анализировал методику ведения боевых действий в горных условиях, а также специфику организации вооруженной борьбы в этнически и религиозно диверсифицированных обществах Центральной Азии. …Кстати, я сам имел возможность ознакомиться с одной из этих работ. В 1990г. Пол Зетлян получил звание полковника спецподразделений, но вскоре ушел с оперативной работы и заключил четырехлетний контракт на преподавательскую и консультативную деятельность в федеральных правительственных учреждениях…
Джей Джи снял свои очки и протер кусочком бархатной материи, которую хранил в футляре.
– Сегодня это звучит несколько странно, джентльмены, но мы с вами помним, как крах коммунизма вызвал такой телячий восторг у некоторых наших политиков, что в результате целые региональные направления нашей работы потеряли былую стратегическую значимость и нам перекрыли кислород. Уверен, что именно несогласие с проводимой политикой побудило мистера Зетляна работать с, так сказать, гражданскими аналитическими центрами, все еще занимавшимися проблемами Центральной Азии. Пол, поправь меня, если я не прав….
– Я не настолько глуп, Джереми…
– Итак, я прав, – оценив шутку, Джей Джи довольно хмыкнул. – Сейчас Пол консультирует Фонд изучения центральноазиатского региона, и по истечении контракта с Дядей Сэмом, а это будет буквально на днях, в правлении фонда ему будет предложена должность не менее тепленькая, чем моя.
По залу вновь прошел смешок.
– Это практически все, что я имею право рассказать о Поле. Да, еще, в свое время он получил несколько правительственных наград, включая медаль Конгресса, владеет пятью языками, разведен и у него дочь… Я что-нибудь упустил?
– Вообще-то нет. Ну, разве что у меня удален аппендикс, я не прочь вкусно поесть, и я до сих пор не знаю, зачем вы меня притащили сюда.
– Хорошо, ты как всегда прав. Да, в силу специфики работы, подлинное лицо господина полковника было глубоко засекречено, и никто из его ближайшего окружения, включая его семью, не имеет понятия о его истинной деятельности. Это потому, что у Конторы были все основания опасаться за жизнь того, кто серьезно насолил русским в Афганистане. Согласно «легенде», Пол Зетлян – эксперт по языкам, культуре и истории региона. В данном качестве он принимал неоднократное участие в международных симпозиумах, читал лекции в университетах и успел опубликовать множество статей научного и публицистического характера. Кстати, с некоторыми из них я также знаком… Хорошо, Пол, с тебя хватит. Теперь позволь представить тебе сидящих здесь джентльменов. Ты знаешь правила, все они еще «в упряжке», и я просто буду называть их по именам. Итак, слева направо: Джон из управления Госдепа по работе с нашими посольствами за рубежом. Питер представляет здесь Пентагон, и наконец Рой из Директората операций Конторы, но, не думаю, чтобы вы с ним встречались.
Сидящие за столом представители названных контор, уже успевшие внимательно рассмотреть Пола, легко кивали головой и вновь возвращались к бумагам, лежащим перед ними на столе.
– С Беллоком и Джефферсоном ты уже знаком, – продолжил Джи Джей, кивнув в сторону бывших попутчиков Пола.
Те по очереди привстали и кивнули Полу:
– Сэр.
– Это неплохие парни, так и просятся на обложку «Солджер оф форчьюн» .
«Салага» был явно не в своей тарелке, у него горели уши.
– Ах, да, чуть не забыл, – Джереми круто повернулся в своем неудобном кресле, – этот застенчивый молодой человек за моей спиной – мой помощник Брайан.
Тот встал и также кивнул Полу и, словно в доказательство слов шефа, застенчиво поправил указательным пальцем правой руки круглую оправу очков на своем веснушчатом носу:
– К вашим услугам, сэр.
– Итак, господа, мы собрались здесь, чтобы обсудить одну, но не терпящую отлагательств, проблему. Я бы даже сказал – в некотором смысле уникальный клубок проблем. У нас уже была возможность потолковать обо всем этом, но это были предварительные разговоры, и с того момента утекло достаточно воды. Пол, тебе предстоит выслушать все, что будет сказано. Но все по порядку, и я уступаю слово Джону.
– Спасибо, Джереми. Так вот, сэр, два дня назад, то есть 5 мая, к нам обратился редактор одного из нью-йоркских изданий с просьбой выяснить судьбу одного из своих журналистов, а именно – Алекса О’Коннела. В ночь на 28 апреля этот парень прилетел в Ереван, столицу Армении. В редакции сказали, что он был откомандирован в зону спитакского землетрясения, вы, должно быть, помните декабрь 1988г. В свое время сын и внук президента Буша посетили это место и встречались с пострадавшими. Так вот, Алекс должен был поехать в Спитак и Ленинакан, так называются два города, попытаться найти хоть кого-то из участников встреч и написать репортаж. Ну, вы понимаете, что-то вроде «Спитак, 5 лет спустя». Уже утром 30-го апреля наш парень приходит в посольство в Ереване, встречается с послом и минут двадцать в общих чертах знакомится с ситуацией в стране. Согласно договоренности, на следующий день журналист должен был прийти в посольство и вместе с пресс-атташе подготовить конкретный маршрут поездки и план встреч в зоне землетрясения. Пресс-атташе должен был договориться о ряде встреч Алекса в Спитаке и Ленинакане. Но на следующий день парень не пришел в посольство и не связался с редакцией. Вместо этого, уже 1 мая, в редакцию позвонил оператор британской съемочной группы, которая случайно встретилась с ним в населенном пункте Лачин, на полпути между Арменией и Нагорным Карабахом. Там наш парень попросил британцев позвонить в посольство и газету. Со слов британцев, О’Коннел планировал пробыть пару дней в Карабахе и подготовить материал о прифронтовой зоне. Судя по всему, только после этого он планировал вернуться в Армению и заняться материалом о зоне землетрясения. После этого никаких вестей от него уже не поступало. Четвертого числа мы попытались через наше посольство в Армении выяснить судьбу О’Коннела. Аналогичное задание получило посольство в Азербайджане. Однако наши попытки не дали сколько-нибудь серьезных результатов. Пятого числа к нам вновь обратились из газеты и разъяснили причину повышенной обеспокоенности за судьбу Алекса. Как оказалось, он сын Роджера Арчибальда О’Коннела – главы сенатской комиссии по ассигнованиям. Вам, наверно, известно, что старший О’Коннел является одним из ключевых демократов в Сенате, и ему вполне по силам попортить кровь газете и Госдепу, тем более, накануне ноябрьских выборов.
– Догадываюсь, что за вопрос ты хочешь задать, Пол. Давай, дерзай. Если не хочешь, то я сам и задам, и отвечу, – Джереми откинулся в этом проклятом кресле и скрестил руки у себя на животе. Его лица практически не было видно.
– Тебя интересует, почему посольство не взяло на себя организацию перемещения и обеспечения безопасности лица, подпадающего под категорию особо охраняемых? – Продолжил он, – Тем более в государстве, фактически находящемся в состоянии войны. Вполне резонный вопрос, ведь согласно правилам посольство должно было, как минимум, предоставить Алексу О’Коннелу такие простые вещи, как автомобиль или, на самый крайний случай, просто сопровождающего. Назовем вещи своими именами, Пол: это прокол, не Залив свиней , конечно, но, все же, прокол.
– Возможно, Джереми. Но здесь может быть и нечто иное. Скажем, парень не заявил о том, что один из его ближайших родственников, а точнее – отец – является высокопоставленным должностным лицом федерального масштаба…
– Нет, он указал, – было видно, что Джону неприятно рассказывать о, мягко говоря, некачественной работе своего коллеги. – Действительно, обычно подпадающим под данную классификацию мы предоставляем сопровождающего или автомобиль с водителем, в зависимости от обстоятельств. Если лицо желает путешествовать без сопровождения, как это имело место с журналистом, то мы обеспечиваем его портативным радиомаяком. Брайан…
Помощник Гордона что-то шепнул в небольшое переговорное устройство. Стало видно, как оператор, сидящий за стеклом, стал нажимать на какие-то кнопки, и вскоре большой жидкокристаллический экран, расположенный перпендикулярно столу, засветился темно-синим свечением. Еще секунда, и на нем появилось изображение каких-то амулетов, дешевых пластиковых часов, брелоков и разных безделушек.
Джон подошел к стене и, взяв длинную тонкую указку со светящимся концом, показал на амулет.
– Это экспериментальная разработка, после испытаний мы планировали внедрить ее во всех посольствах за рубежом. На данном этапе экспериментальные партии поступили в наши представительства на территории СНГ. Суть ее функционирования состоит в следующем. Небольшой радиомаяк вмонтирован в неброский и недорогой предмет, что сводит к минимуму возможность его похищения. В случае опасности владелец, ну, скажем, вот этого амулета, нажимает на замаскированную кнопку, и тогда мощный передатчик на протяжении нескольких дней издает радиосигналы с интервалом в несколько минут. Радиосигнал в себе содержит зашифрованный неизменяемый код данного маяка и адрес конкретного посольства. Сигнал передатчика пеленгуется одновременно несколькими спутниками, затем информация о поступлении сигнала посылается в соответствующее посольство. Здесь, в нашем оперативном отделе, работающем круглосуточно и оснащенном пеленгаторами малого диапазона, делается привязка сигнала к конкретной местности, и предпринимаются шаги по вызволению шкуры нашего гражданина. В зависимости от обстоятельств, эти шаги могут осуществляться во взаимодействии с местными силами правопорядка, а в крайних случаях – в автономном режиме. Это, конечно, дорогое удовольствие: задействование системы на глобальном уровне предусматривает, как минимум, активное задействование ресурсов существующих спутников, не говоря о запуске новых.
Джон оставил указку под дисплеем и вернулся на свое место.
– Хотя мы еще не обладаем опытом эксплуатации нового устройства, можно предположить, что если бы мистер О’Коннел воспользовался бы одним из этих датчиков, то, возможно, сегодня у нас было бы больше ясности. К сожалению, дежурный сотрудник, отвечающий за Систему глобального обнаружения и спасения, как мы ее называем, оказался не на высоте и не провел должного инструктажа. Как потом оказалось, Алекс оставил эти часы в гостиничном номере… Более того, в последующем, пытаясь избежать ответственности за некачественную работу, этот сотрудник попытался скрыть от нас принадлежность Алекса к вышеуказанной категории граждан США.
– Как видишь, Пол, ситуация достаточно щекотливая. Госдепу уже есть за что отдуваться, – вставил Джей Джи, – Спасибо, Джонни, мы к тебе еще вернемся. Сейчас, если не ошибаюсь, очередь за Питом.
– Спасибо, Джереми. Утром 5 мая наше ведомство получило информацию из Госдепа о ситуации с парнем. Мы сразу же обратились в министерства обороны обеих постсоветских республик, а также вышли на командование карабахских сил самообороны. Как оказалось, у них была информация о каком-то американском журналисте, приехавшем туда на этой неделе, между прошедшим воскресеньем и этим понедельником, т.е. – между 30 апреля и первым мая. Брайан…
На экране появилась карта Южного Кавказа.
– По нашей просьбе тамошние власти кое-что выяснили и подтвердили, что он был здесь, – Пит ткнул указкой в точку, рядом с которой было написано Степанакерт, – это столица Карабаха. Здесь он прошел аккредитацию и получил право свободного передвижения по территории самопровозглашенной республики. Далее он направился сюда…
Указка плавно спустилась в южном направлении и, не дойдя до синеватой змейки реки, свернула вправо и проследовала на восток. Карту сменил крупномасштабный снимок указанной территории из космоса.
– Здесь, по имеющимся у нас данным, он был уже 3 числа. Далее его след обрывается. Как видите господа, эта точка достаточно удалена от театра боевых действий, кроме того, эта зона практически не пострадала в ходе активных боевых действий. Это означает, что возможность несчастного случая – подрыв на мине или чего-то в этом роде – равняется нулю. Их военные уже начали активные поиски в этом районе. Мы знаем, что парень был там, и теперь мяч на их стороне. Думается, что руководство анклава кровно заинтересовано в поддержании соответствующего международного имиджа, а значит, почти наверняка можно утверждать, что эти ребята сейчас лезут из кожи, чтобы найти журналиста и вернуть его обратно целым и невредимым. Наши люди проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что, при желании, азербайджанская разведывательно-диверсионная группа могла бы пробраться сюда и просто выкрасть нашего журналиста. Здесь оптимальный маршрут, по которому они могли проникнуть и вернуться. Мы подкинули идею карабахской стороне, и она очень быстро подтвердилась. Оказалось, что похитили не только нашего Алекса, но и нескольких детей, показывавших местные достопримечательности. Где-то там был зафиксирован прорыв разведывательно-диверсионной группы обратно на территорию, контролируемую азербайджанцами. Согласно карабахцам, это могли быть люди, похитившие нашего гражданина. Тогда мы послали запрос в министерство обороны Азербайджана. Те заверили, что никого на данном отрезке фронта они в плен не брали и пообещали провести расследование. Одновременно военный атташе нашего посольства в Баку встретился с некоторыми из наших отставных военнослужащих, обучавших азербайджанские войсковые подразделения в порядке самодеятельности. Те также пообещали использовать свои личные связи и попытаться выяснить хоть что-нибудь, однако реальных результатов мы не добились. В результате было решено обратиться в Лэнгли с просьбой предоставить информацию со спутников слежения и, по возможности, из существующих агентурных источников. Думаю, что пришло время послушать Роя. Уверен, что он предоставит исчерпывающую информацию по части своего ведомства, хотя, вообще-то, это не по их части.
– Прошу прощения, господа, но меня не покидает ощущение того, что за исключением своего происхождения, я не имею какого-либо отношения ко всему тому, что здесь было озвучено. Джереми, я конечно не тороплю события, но все же…, – Пол улыбнулся и дернул плечами. – Я присутствую при том, что мы в Агентстве называли «разбором полетов», знакомлюсь с этапом предварительного анализа ситуации и так далее. Но не нахожу ответа на вопрос «почему»?
– Поверьте, сэр, вы даже не представляете, как тесно вы связаны с происходящим, – Рой, крайний слева в троице напротив, наклонился к своему микрофону. – И наоборот, ваше происхождение, как ни странно это может показаться, в данном случае играет лишь второстепенную роль. Но прежде всего я бы хотел подчеркнуть пару аспектов из того, что до меня было озвучено коллегами из других ведомств. Во-первых, сразу же после того, как информация о пропаже журналиста поступила в Госдеп, там было решено жестко ограничить доступ людей к самому факту пропажи американского журналиста. Кроме того, всем нам во время контактов с зарубежными лицами и структурами приходилось демонстрировать величайшее мастерство и аккуратность для того, чтобы не вызвать излишних подозрений относительно личности О’Коннела. Я думаю, что мои коллеги поддержат меня в том, что помимо определенного внутриполитического дискомфорта, проблема похищения этого журналиста чревата вполне реальными последствиями негативного характера и во внешней политике официального Вашингтона. На данный момент мы не знаем, с какой целью был похищен парень. Мы также не знаем, какими будут условия похитителей. Здесь также налицо серьезные политические элементы, которые были приняты во внимание с первой же минуты. Думается, что Джон мог бы проинформировать нас об этом.
– Да, конечно. Думается, всем нам известна суть проблемы. Согласно нашим экспертным оценкам, включая документы, предоставленные вашей конторой, Рой, мы исходим из того, что в 1921-23гг. новое советское правительство включило Нагорный Карабах, исторически армянскую территорию, в состав Советского Азербайджана со статусом автономии. Проблема воссоединения этой территории с Арменией была в очередной раз поднята в конце 1987г., в феврале 1988 и январе 1989г. политическая проблема была омрачена массовыми убийствами армян в азербайджанских городах, включая столицу – Баку. Весной 1990г. в Армении и Азербайджане начались нападения на подразделения Советской армии. Стороны начали усиленно вооружаться, и вскоре проблема полностью перешла в фазу вооруженного противостояния. За время конфликта было предпринято несколько попыток по урегулированию проблемы. Попытка иранского посредничества завершилась провалом после того, как в мае 1992г. армяне захватили Шуши, азербайджанский форпост в центре Карабаха. На данном этапе при российском посредничестве идут усиленные трехсторонние переговоры, направленные на достижение соглашения по прекращению огня на всей линии армяно-азербайджанского противостояния . Однако мы не только не участвуем в этих переговорах, но и, по большому счету, еще не озвучили какой-либо официальной позиции по этой проблеме. В целом нас могут обвинить в том, что мы неофициально выступали на стороне карабахцев: в конце 80–ых «Голос Америки» на первых этапах возникновения проблемы выступал с прокарабахских позиций, что в свое время вызывало бешенство в Москве. В сентябре 1989г. Палата представителей выступила с декларацией в поддержку права Нагорного Карабаха на выход из состава Азербайджана. Но при этом несколько американских высокопоставленных отставных военных участвовали в создании азербайджанской армии. Правда, это не было санкционировано, но зато мы смогли регулярно получать много нужной нам информации… Это, конечно же, строго между нами. Общая ситуация рассматривалась в Госдепе, у нас были экспертные оценки и рекомендации, но в Белом доме решили, что проблема недостаточно созрела для нашего вмешательства. В любом случае соглашение о перемирии, если оно все же будет подписано, полностью соответствует нашим стратегическим интересам, так как создает базовые предпосылки для укрепления нашего присутствия в регионе. Эксперты считают, что стабильность создаст условия для экономического проникновения к ресурсам Каспия, а в долгосрочной перспективе – и Средней Азии.
Рой встал из-за стола и, подойдя к Джону, положил руку ему на плечо.
– Спасибо, Джон. Я не случайно подчеркнул то обстоятельство, что мы старались максимально ограничить круг лиц, имеющих подлинную информацию о состоянии дел в вопросе пропажи этого парня. Дело в том, что сегодня, на фоне усиленных переговоров, существует, как нам представляется, реальная возможность целенаправленного вовлечения США в этот процесс. Мы рассматривали три возможных варианта задействования фактора парня. Первое, мы не исключали, что, несмотря на позицию политических руководств сторон, кое-кто из местных командиров может выйти из подчинения и продолжить боевые действия. Наличие нашего парня могло бы предоставить такому вояке отличную возможность для шантажа, как собственного руководства, так и нас самих. Второе, мы также не исключали возможность того, что парня могли бы задействовать на стадии политических переговоров по урегулированию проблемы. При моделировании худших сценариев мы пришли к выводу, что, гипотетически, — не хочу оскорблять чувств нашего друга-полковника – насильственная смерть парня, по сути, могла быть выгодна любой из сторон, но при условии, что тело парня будет найдено на противоположной стороне, что при нынешней ситуации на линии фронта не так сложно сделать. В идеале это не только ударит по международному имиджу противника, но и навлечет на него гнев США, тем более на стадии политического процесса. Можете себе представить, каких дров может наломать сломленный горем папаша-сенатор. И, наконец, в качестве третьего варианта мы рассматривали ситуацию, в которой похищение парня было осуществлено с целью получения выкупа или обмена на кого-нибудь из своих, попавших в плен к карабахцам. В этом случае мотивы понятны, но развитие ситуации может быть самым непредсказуемым.
Рой, медленно прохаживавшийся за спиной коллег, медленно приблизился туда, где Пол, сидя за столом и изредка поглядывая по сторонам, что-то чертил на бумаге, учтиво предоставленной вездесущим Брайаном.
– К моменту, когда мы изучали возможные версии произошедшего, – продолжил Рой, – поступила информация из оперативных и агентурных источников. Как оказалось, парня и троих детей, пропавших вместе с ним, похитила разведывательная группа, состоявшая из афганских моджахедов.
Пол отложил ручку, перевернул и отложил в сторону листочек с какими-то заметками и восточными орнаментами.
– Да, Пол, мы в этом уверены, – Джей Джи вновь наклонился к своему микрофону. — Рой говорит правду. Нам известно, что к марту сего года большинство оставшихся в живых вояк из 2500 моджахедов, посланных в Азербайджан нашим приятелем Хекматиаром, в конце 1992 года уже вернулось в Кабул. Согласно нашим данным, афганцев на линии фронта практически не должно быть, но факты – вещь упрямая, а они говорят о другом.
– Поверьте, полковник, мы также удивились этому. Но буквально сегодня мы получили оттуда стенограмму радиоперехвата двух афганцев, и, как следует из разговора, один из них оказался командиром отряда, похитившего нашего парня. Нам даже удалось идентифицировать его личность.
Рой повернулся в сторону мерцающего в полумраке экрана.