ГЕНОЦИД АРМЯН
«Наша среда» продолжает публикацию книги Лидии Григорян «Сто первая весна», посвящённой столетию Геноцида армян – величайшего преступления XX века против человечества, совершённого в османской Турции. Авторы историй и эссе – жители Нижнего Новгорода – друзья армянского народа и армяне-нижегородцы, являющиеся прямыми и косвенными потомками армян, прошедших ад Геноцида. Среди авторов – представители всех слоев населения, люди разного возраста, разных профессий и рангов. В итоге из разных по содержанию, но единых по тематике историй получилась целостная картина прожитых нацией ста лет – века парадоксов и взросления, века, приведшего нас к сто первой весне. Благодарим автора за предоставленную возможность публикации книги.
Благодарение за прожитый день
Юрий ЗМРУХТЯН,
предприниматель, 56 лет
В 1973 году, когда мне исполнилось пятнадцать лет, мы жили в городе Октемберяне Армянской ССР, в квартале с соответствующим названием – Ахпарашен, в дословном переводе «богатое братство». Ахпарами называли армян, репатриированных из других стран в Советскую Армению. Многие по призыву Родины оказались в Армении в тяжелые послевоенные годы. В стране царили нищета и голод, и люди, прибывшие из более благополучных стран, пережили глубокий шок. Мои предки приехали из Америки в 1947 году. До моего рождения в Ахпарашене Змрухтяны выстроили большой дом из красного туфа. После рождения четырёх девочек я оказался долгожданным мальчиком в семье. Вообще в роду отца после 1915 года всегда рождалось по одному мальчику, как говорится, для поддержания рода. У моего деда было пять дочерей и один сын, то есть мой отец, у него родились четыре дочери и я, у меня две дочери и один сын. Как видите, число дочерей мы постепенно уменьшаем, но традиции иметь одного сына придерживаемся.
Почему я начал своё повествование с 1973 года? В тот год от рака умер мой дед. Ему было всего 68 лет. А на сороковой день после него умерла его старшая сестра, наша Сандухт-бабо, в которой мы души не чаяли. Она всё время жила с нами. Это был добрейший человек с прекрасной ангельской душой, красивыми голубыми глазами, толстой косой и очаровательным неувядающим румянцем. Всю свою любовь и нежность она отдавала нам, детям своего брата, так как сама никогда не была замужем – она хромала на обе ноги. Когда в доме бывали гости, она удалялась в свою комнату, стесняясь показываться им на глаза. Мы, домочадцы, привыкли к её хромоте, а она, переваливаясь с одного бока на другой, всё время хлопотала по дому. А как она пекла! А какие соленья заготавливала на зиму! Моя мама целовала её в благодарность и всегда говорила: «Вах, Сандухт-джан, цавет танем (возьму твою боль), и что бы я без тебя делала!»
Сандухт-бабо всегда говорила, мол, не дай Бог единственному брату уйти раньше её – она этого не переживёт. Так оно и случилось. Она не пережила смерть своего брата Манвела…
1900 год. Анкара. В семье мастера ювелирных дел Саркиса Змрухтяна родилась третья дочь, которую на восьмой день окрестили и нарекли именем Сандухт. До 1915 года у моего прадеда родился сын Манвел, потом ещё две дочери. Сандухт – девочка неописуемой красоты – росла весёлой и умной и в четырнадцать лет стала настоящей сказочной принцессой. Однажды Саркис заболел и не мог пойти в мастерскую, поэтому заказчику, приехавшему из самого Константинополя, пришлось прийти к нему домой. (Прадед жил в провинциальном городке.) Нужно подчеркнуть, что Саркис был искусным мастером в четвёртом поколении. Его предки могли так подменить изумруд в украшении, что никакая экспертиза не догадалась бы. Между прочим, фамилия наша редкая: змрухт – означает «изумруд», а Змрухтян – Изумрудов, надеюсь, не потому, что они искусно подменивали камни…
Когда заказчик, а это был сорокалетний турецкий паша, увидел Сандухт, у него отвисла челюсть. Он даже забыл, зачем явился. Саркис взмахнул рукой, и дочь удалилась, чай гостю подавала мать Саркиса. С тех пор паша стал наведываться к ним в дом. То одно закажет, то другое. А приходить старался под вечер, когда Саркис закрывал мастерскую.
В Первую мировую войну турки озлобились на армян. Главные причины были – преданность армянского населения русским и непокорённый свободолюбивый дух армян. Армян называли ненадёжным тылом, который в любое время мог повернуть против турок. А отказ партии Дашнакцутюн сотрудничать с турками против русской армии только подлил масла в огонь.
Однажды турецкий паша долго о чём-то наедине разговаривал с отцом Сандухт, а потом выскочил из комнаты, хлопнул дверью и был таков. Саркис вышел позже, бледный и обеспокоенный. Через несколько дней Саркис приказал домочадцам собираться в дорогу, мол, уйдём от греха подальше. Оказалось, турецкий паша предлагал за Сандухт большой выкуп, и уже не в первый раз. Саркис прямым текстом сказал, что его дочери никогда не быть женой турка, вера не позволяет. После долгого спора турок сказал, что всё равно Сандухт будет его, потому что скоро всех армян в Турции уничтожат, а так он всех спасет. «Что наверху написано, внизу не изменить, – сказал Саркис, – и поэтому Сандухт разделит участь христиан». За два дня до решения уйти в дом приходили трое армян, которым Саркис передал деньги и золото, как потом рассказывала Сандухт, на оружие для армян. Он просил всех вооружаться, так как в провинциях погромы шли уже полным ходом. Семья Змрухтян из 15 человек и несколько других семей (человек 30) выехали небольшой колонной из городка рано утром. Путь лежал в Карс, знаменитый своей непобедимой крепостью. Весь день ехали без происшествий и уже успокоились, но с наступлением темноты на колонну внезапно напали непонятно откуда взявшиеся всадники. Завязался бой, который так же внезапно закончился. Налётчики исчезли, а вместе с ними исчезла и Сандухт.
Девушку привезли в пустынную деревню. Ей старались угодить, заставили умыться и переодеться, а вскоре она увидела турецкого пашу и всё поняла. Льстивый турок сказал, что она будет его третьей женой и от неё зависит, будет ли она самой любимой из них или нет. На её уговоры, плач и просьбы он не реагировал, лишь хмурил брови, а вконец разозлился, когда она сказала, что ей легче умереть, чем стать его женой. Надругавшись над ней, он решил, что теперь ей некуда от него деться, и заснул. А Сандухт выскользнула из постели и, надев его одежду, которая была ей велика, на цыпочках выскользнула во двор мимо спящих слуг.
Во дворе на привязи стояли лошади. Сандухт, взобравшись на коня, поскакала в уходящую ночь. Но она не была искусной наездницей, и конь не понимал, чего от него требуют: он то вставал на дыбы, то пускался вскачь. Сандухт не знала, в какую сторону ей скакать, вокруг были огромные камни и рвы, она просто положилась на удачу и пришпорила коня. Поняв, что погоня близка, девушка стала в ужасе звать на помощь. Перед тем как конь её сбросил, ей почудилось, что впереди показались всадники… Сандухт пришла в себя от боли – она лежала на соломе в подводе, а рядом, пригорюнившись, сидела мать.
– Майрик, – позвала Сандухт и попыталась сесть, но тут же закричала от боли. Телегу остановили, вокруг собрался народ, обрадованный, что дочь Саркиса пришла в себя.
Первые дни все думали, что девушка ушиблась – отлежится и встанет, но в городе, через который они проезжали, найденный армянами фельдшер сказал, что Сандухт нужна операция, что-то с тазобедренными суставами. Отец стал искать больницу, но тут начались погромы. Все старались быстрее покинуть город и уйти от резни. Ушли и Змрухтяны. До Карса они дошли через три месяца. Прячась, откупаясь, сражаясь, потеряв в дороге почти всех, Саркис наконец дошёл до русских и спас Манвела и Сандухт.
Военный врач, осмотрев Сандухт, сделал заключение, что девушку надо было оперировать раньше, или же надо ехать в Европу, там операция ещё возможна. К этому времени Сандухт уже стала потихоньку передвигаться, переваливаясь с одной ноги на другую. Саркис, не жалея спрятанного в подкладках одежды золота, смог перебраться с детьми в Америку, где бедной Сандухт сделали операцию, но что-то пошло не так, и она стала ещё больше хромать. С тех пор Сандухт не разлучалась с братом, который её очень любил. Манвел женился рано, в восемнадцать лет, выбрав в жёны девушку из родных мест. В 1923 году у него родился сын, которого он назвал Саркисом в честь отца, умершего годом раньше.
А в 1947 году он с женой и большой своей семьёй – пятью дочерьми, одна из которых была замужем, зятем, сыном и Сандухт – переехал в Армению. Их было десять человек, радовавшихся, что возвращаются к своим истокам – к родине, вере, истории, языку. Увидев бедную послевоенную родину, они не пали духом, стали жить, строить, работать, радуясь, что у них под ногами своя земля, которой нужно гордиться в любом её состоянии, потому что она своя. В Армении мой отец женился на армянке из Западной Армении, и до 1958 года у них родились четыре девочки и, наконец, я.
Родился, как видите, не зря, мне надо было рассказать миру об армянской девушке Сандухт из Западной Армении, которая в 1915 году ни за какие драгоценности мира не захотела изменить своей вере. Перетерпев столько боли и несправедливости, она каждый вечер перед сном молилась и благодарила Бога за прожитый день, за подаренное счастье видеть брата и нас, его детей, благодарила за то, что Бог не оставил её и вызволил из рук врага.