ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ

«Самым большим, еще как следует не переваренным, не отраженным в стихах открытием — потрясением последних лет нашей жизни остается Армения. Когда мы встретимся, я буду говорить о ней неостановимо. Хоть именно о ней лучше всего молчать, но молчать вместе, разделенно. Вы должны обязательно побывать там. Каждый поэт, каждый духовный человек должен, в конце концов, хотя бы раз в жизни увидеть эту единственную, святую, прекрасную, трагическую землю», — писал в одном из писем Борис Чичибабин.

Борис Алексеевич Чичибабин (по паспорту Полушин; 9 января 1923, Кременчуг — 15 декабря 1994, Харьков) — русский поэт, лауреат Государственной премии СССР (1990).
Большую часть жизни прожил в Харькове. Уникальность творческой манеры Чичибабина определяется гармоничным сочетанием истинного демократизма с высочайшей культурой стиха, ясности «содержания» — с изощренностью «формы», которая, однако, никогда не затрудняет восприятие его стихов. Афористичность формулировок и проникновенный лиризм позволяют обоснованно возводить генезис чичибабинской поэтики к двум таким несхожим по манере классикам русской словесности, как Некрасов и Фет.
Вся его жизнь прошла на Украине, за исключением 5 лет ГУЛАГа. В 1940г. окончил школу и поступил на исторический факультет ХГУ. Война прервала учебу, и с 1942 по 1945гг. Чичибабин проходил воинскую службу в Закавказском военном округе. В 1945г. демобилизовался и поступил на филологический факультет Харьковского университета. Сдавал экзамены за 1 и 2 курс, но в июне 1946г. был арестован в Харькове, отправлен на Лубянку в Москву, а оттуда (через Лефортовскую тюрьму) в Вятлаг (Кировская область, Россия). Освобожденный в 1951г., зарабатывал на жизнь случайными работами, пока не окончил в 1953г. бухгалтерские курсы. До 1962г. работал бухгалтером.

В 1963г. одновременно в Москве и в Харькове выходят сборники его стихотворений. В них, как и в вышедших затем в Харькове до 1968г. двух сборниках, отсутствуют главные его стихи, кроме того, многие изуродованы цензурой. С 1964 по 1966гг. руководил литературной студией, которая была закрыта в 1966г. по идеологическим соображениям. Чичибабин вынужден был снова устраиваться на конторскую работу и с 1966 по 1989гг. работал в Харьковском трамвайно-троллейбусном управлении в должности экономиста-товароведа. В 1966г. был принят в Союз Писателей СССР.

С 1968г., пережив сильный духовный кризис, решает писать так, как ему диктует совесть, не считаясь с усиливающимся идеологическим прессом, оставляя сознательно всякую надежду быть опубликованным при жизни. Правда, в московском «самиздате» в 1972г. вышел сборник его стихотворений. Следствием этого было исключение Чичибабина из СП СССР в 1973г. и замалчивание его имени в течении пятнадцати лет.

Перестройка вернула Чичибабина читателю. С 1987/88гг. подборки стихотворений публикуются в литературных газетах и журналах. Читатель заново знакомится с Чичибабиным по публикациям о нем, по интервью с ним. Проходят творческие вечера поэта в разных городах. Чтение Чичибабиным своих стихотворений незабываемо. В 1989г. на фирме «Мелодия» вышла авторская пластинка «Колокол».

Поэзия Чичибабина, отразившая трагический путь общества, несет отпечаток внутренней свободы, нравственного поиска и ответственности человека перед Богом. В творчестве Чичибабина органически переплелись философская, гражданская, любовная и пейзажная лирика. Чичибабин — поэт сложной и богатой стиховой культуры, вобравшей лучшие традиции русской поэзии. Родившись на Украине, он был крепко связан с ее историей, знал, любил и ценил украинскую поэзию, которая стала одним из источников его творчества.

В 1990г. за книгу «Колокол» поэт удостоен Государственной премии СССР. В 1993г. Литературно-общественное движение «Апрель» наградило Чичибабина премией имени А.Д.Сахарова «За гражданское мужество писателя».

Чичибабин — автор поэтических сборников: «Молодость» (Москва, 1963г); «Мороз и солнце» (Харьков, 1963г); «Гармония» (Харьков, 1965г); «Плывет Аврора» (Харьков, 1968г); «Колокол» (Москва, 1989г); «Мои шестидесятые» (Киев, 1990г); «Колокол» (Москва, 1991г); «82 сонета + 28 стихотворений о любви» (Москва, 1994г); «Цветение картошки» (Москва, 1994г). Последний сборник «В стихах и прозе» (Харьков, 1995г), подготовленный самим поэтом, был издан уже после его кончины. В 1998 году в Харькове вышла книга, посвященная памяти поэта -«Борис Чичибабин в статьях и воспоминаниях».
Источники: ru.wikipedia.org, chichibabin.narod.ru

ПЕРВЫЙ ПСАЛОМ АРМЕНИИ

Ну что тебе Грузия? Хмель да кураж,
приманка для бардов опальных
да весь в кожуре апельсиновый пляж
с луной в обезьяновых пальмах.

Я мог бы, пожалуй, довериться здесь
плетучим абхазским повозкам,
но жирность природы, но жителей спесь…
А ну их к монахам афонским!..

А сбоку Армения — божья любовь ,
в горах сораспятая с Богом ,
где боль Его плещет в травинке любой,
где малое помнит о многом.

Судьбой моей правит не тост тамады —
обитель трудов неустанных
контрастом тем пальмам, — а рос там один
колючий пустынный кустарник.

И камень валялся, и пламень сиял, —
и Ноем в кизиловом зное,
ни разу не видев, я сразу узнал
обещанное и родное.

Там плоть и материя щедро царят,
там женственность не деревянна,
там беловенечный плывёт Арарат
близ алчущих глаз Еревана.

Там брата Севана светла синева,
где вера свой парус расправит, —
а что за слова! Не Саят ли Нова
влюблённость и праведность славит?

Там в гору , всё в гору мой путь не тяжёл, —
причастием к вечности полнясь,
не брезгуя бытом, на пиршестве сёл
библейская пишется повесть.

Там жизнь мировая согласна с мирской,
и дальнее плачет о близком,
и радости праздник пронизан тоской
и жертвенной кровью обрызган.

Не быть мне от времени навеселе,
и родина мне не защита —
я верен по гроб камнегрудой земле
орешника и геноцида.

И сладостен сердцу отказ от правот,
и дух, что горел и метался,
в любви и раскаянье к небу плывёт
с певучей мольбой Комитаса…

Что жизнь наша, брат? Туесок для сует —
и не было б доли унылей,
но вышней трагедии правда и свет
её, как ребёнка, омыли.

ВТОРОЙ ПСАЛОМ АРМЕНИИ

Армения,— руша камения с гор
знамением скорбных начал,—
прости мне, что я о тебе до сих пор
еще ничего не сказал.

Армения, горе твое от ума,
ты — боли еврейской двойник,—
я сдуну с тебя облака и туман,
я пил из фонтанов твоих.

Ты храмы рубила в горах без дорог
и, радуясь вышним дарам,
соседям лихим не в укор, а в урок
воздвигла Матенадаран.

Я был на Севане, я видел Гарни,
я ставил в Гегарде свечу,—
Армения, Бог твою душу храни,
я быть твоим сыном хочу.

Я в жизни и в муке твой путь повторю,—
и так ли вина уж тяжка,
что я не привел к твоему алтарю
ни агнушка, ни петушка?

Мужайся, мой разум, и, дух, уносись
туда, где, в сиянье таим,
как будто из света отлитый Масис
царит перед взором моим!

Но как я скажу про возлюбленный ад,
начала свяжу и концы?
Раскроется ль в каменном звоне цикад
молитвенник Нарекаци?

До речи ли тут, о веков череда?
Ты кровью небес не дразни,
но дай мне заплакать, чтоб мир зарыдал
о мраке турецкой резни.

Меж воронов черных я счастлив, что бел,
что мучусь юдолью земной,
что лучшее слово мое о тебе
еще остается за мной.

1982

ТРЕТИЙ ПСАЛОМ АРМЕНИИ

У самого неба, в краю, чей окраинный свет
любовь мою к миру священно венчает и множит,
есть памятник горю — и странный его силуэт
раздумье сулит и нигде повториться не может.

Подъем к нему долог, как приготовленье души,
им шествуют тени, что были безвинно убиты,
в их тихой молитве умолкли ума мятежи
и чувством вины уничтожено чувство обиды.

Не в праздничном блеске и не в суете площадной
является взорам, забывшим про казни да войны,
тот памятник людям, убитым за то лишь одно,
что были армяне,— и этого было довольно.

Из братских молчаний и в скорби склоненных камней,
из огнища веры и реквиема Комитаса
он сложен народом, в ком сердце рассудка умней,
чьи тонкие свечи в обугленном храме дымятся.

Есть памятник горю в излюбленной Богом стране,
где зреют гранаты и кроткие овцы пасутся,—
он дорог народу и тем он дороже втройне,
что многих святынь не дано ни узреть, ни коснуться.

Во славу гордыне я сроду стихов не писал,
для вещего слова мучений своих маловато,—
но сердце-то знает о том, как горька небесам
земная разлука Армении и Арарата.

О век мой подсудный, в лицо мое кровью плесни!
Зернистая тяжесть согнулась под злом стародавним,
и плачет над жертвами той беззабвенной резни
поющее пламя, колеблемое состраданьем.

Какая судьба, что не здесь я родился! А то б
и мне в этот час, ослепленному вестью печальной,
как древнему Ною, почудился новый потоп
и белые чайки над высью ковчегопричальной.

1983

ЧЕТВЁРТЫЙ ПСАЛОМ АРМЕНИИ

Я всем гонимым брат,
в душе моей нирвана,
когда на Арарат
смотрю из Еревана,

когда из глубока
верблюжьим караваном
святые облака
плывут над Ереваном,

и, бренное тесня
трагедией исхода,
мой мозг сечет резня
пятнадцатого года,

а добрый ишачок,
такой родноволосый,
прильнув ко мне, со щек
облизывает слезы…

О рвение любви,
я вечный твой ребенок,—
Армения , плыви
в глазах моих влюбленных!

Устав от маеты,
в куточек закопайся,—
отверженная ты
сиротка Закавказья.

Но хоть судьба бродяг
не перестала влечь нас,
нигде на свете так
не чувствуется Вечность.

Рождая в мире тишь,
неслыханную сердцем,
ты воздухом летишь
к своим единоверцам.

Как будто бы с луны,
очам даруя чары,
где в мире не славны
армянские хачкары?..

Я врат не отопру
ни умыслу, ни силе:
твои меня добру
ущелия учили.

Листая твой словарь
взволнованно и рьяно,
я в жизни не сорвал
плода в садах Сарьяна.

Блаженному служа
и в каменное канув,
живительно свежа
вода твоих фонтанов.

О, я б не объяснил,
прибегнув к многословью,
как хочется весь мир
обнять твоей любовью !..

Когда ж друзей семья
зовет приезжих в гости,
нет более, чем я,
свободного от злости.

Товарищ Степанян!
Не связанный обетом,
я нынче буду пьян —
и не тужу об этом.

Я не закоренел
в серьезности медвежьей
и пью за Карине,
не будучи невежей.

А на обед очаг
уже готовит праздник,
и Наапет Кучак
стихами сердце дразнит.

1985

***

О, злые скрижали,
чей облик от крови румян!
Всегда обижали
и вновь обижают армян.

Звериные сирасти
И пена вражды на губах.
Безглавые власти
на смерть обрекли Карабах.

Там дети без крова,
там сёла огнём спалены,
и доброго слова
ни с той, ни с другой стороны.

От зла содрогнулись
старинные храмы в горах.
Дрожа и сутулясь,
Над жертвами плачет Аллах.

От пролитой крови
земля порыжела на треть.
Армянам не внове,
да как нам в глаза им смотреть?

С молитвой о чуде
чего мы все ждём, отстранясь?
Ужель мы не люди,
и это возможно при нас?

Там души живые,
Там лютые ада круги…
Спаси их, Россия,
и благом искупишь грехи.

Конец 1980-х

Борис Чичибабин