«Наша Среда online» — Весна – начало полевых работ и выгона скота на пастбище. Этот важный период в жизни народа связан с ежедневными физическими нагрузками, которые связаны с ограничением праздников, регламентацией пищевых продуктов. И на случайно, что Пасхе предшествовал семинедельный Великий пост.

Поскольку период от конца Масленицы и начала Великого поста – порубежная ситуация, связанная с неизвестностью, то бытовал обычай загадывать загадки, в которых часто повторялось число семь, т.е. семь недель, ассоциируя Великий пост со смертью, т.е. продолжалась тема похорон Масленицы. Приведем лишь одну загадку: «Болотные топи перед парусом (лодкой). / Семь покойников в одной могиле»[1]. Отгадка: Великий пост.

В христианской обрядности весь Великий пост – последний период земной жизни и страданий Христа. Это нашло отражение в том, что каждую неделю одна из семей заказывала литургию и давала обед в память усопших своего рода.

В течение всего семинедельного поста старались придерживаться принятых во время постов воздержаний – не сердиться, не веселиться шумно, не петь, не танцевать, вообще придерживаться скромной жизни. Этот порядок нравственности нарушался лишь в Вербное воскресенье и частично в Страстную неделю, однако само говение продолжалось до Пасхи. Конец «царства» Деда Великого поста приходил с окончанием поста накануне Пасхи.

Обычно пост соблюдали все, за исключением детей, беременных и больных. Большинство видов пищи ели и в иные дни года, но на Великий пост были обязательными несколько блюд, которые получили статус ритуальных. Это жидкие обеды из чечевицы, фасоли и зерновых, пловы с сушеными фруктами, каши на растительном (постном) масле. Суп, заправленный домашней лапшой, горохом – почов апур или кахках апур – ‘хвостатый суп’ – почти обязательный и любимый во многих регионах. Каждое воскресенье до посева принято жарить зерна пшеницы. В среде жителей Джавахка был обычай по воскресеньям, начиная с посева до жатвы, есть отварную пшеницу, чтобы посевы не засохли.

Пища отражала не только ритуальную символику, но и хозяйственную реальность. К этому времени заканчивались заготовленные впрок скоропортящиеся продукты. Природа оживала после холодной зимы, на полях появлялись съедобные травы, которые тоже входят в постную пищу.
Каждая неделя Великого поста имеет названия. Основные обряды приходятся на первую и последнюю неделю.

Первая неделя Великого поста, которую начинал Аклатиз, в христианском календаре называется неделей Св. Теодороса (Св. Тороса, Св. Федора), а в народе – Неделей Талалоса и восходит у армян к богу грозы Торку, у скандинавов к Тору Громовержцу, у германских народов к Доннару. Видимо, за прозвищем Дед Великого поста подразумевается сам Торк.

В среде амшенских армян Неделя Талалоса называется Кокораси шабат. Она очень неблагоприятна для всех видов работ. Колесико с перьями тоже называется Кокорас (Петушок?).

Каждый день первой недели Великого поста имеет определенную смысловую нагрузку и называется воскресенье – кираки (от лат. Kiriakos – Владыко) или тон – праздник.

Вторая неделя Великого поста посвящена Кюрех Айрапету, третья неделя – Тнтэс, четвертая неделя – Личк, пятая неделя – Григору Лусаворичу, шестая неделя – предшествует Вербному воскресенью, а с понедельника начинается Страстная неделя.

До принятия юлианского календаря (I в. до н.э.) с марта начинался новый год. Поэтому обряды, связанные со встречей Нового года и одновременно расцвета, возрождения природы, до сих удерживаются в среде европейских народов.

Как и на Новый год, понедельник считается днем всеобщего омовения и очищения, что относится как к духовному очищению, так и к бытовым предметам. Все, кто были в ссоре, мирились, в противном случае они лишались права посещать литургию. Женщины делали «генеральную» уборку дома, обметая все углы, стены, потолки, натирали посуду, снимая золой следы жира, переворачивали сосуды, чтобы не попали мыши и всякая нечисть.

Комнату для выпечки хлеба украшают особо. На палку наматывают влажную тряпку, обмакивают в муку и разукрашивают закопченный потолок и стены звездочками, уподобляя небосводу.

В селе Азнаберд в понедельник рано утром женщины идут к роднику, умываются и собирают 7 щепок. Их прячут в дальнем углу комнаты для выпечки хлеба и позже используют при разжигании тонира на Амбарцум, когда начинают варить традиционную молочную кашу. Считается, что они способствуют благосостоянию семьи[2]. Понедельник также считается днем загадывания о будущем. С этой целью ходят в гости и прислушиваются, о чем там говорят. Из подслушанного невзначай разговора делают вывод по поводу задуманного желания.

В некоторых регионах в понедельник – крчонки ор (‘день остатков’) – доедали масленичную еду, в других – все мясные остатки давали собакам, кошкам, крошки – курам. Начинался строгий запрет на пищу животного происхождения. Более того, в провинции Кесап еще с вечера Прощеного воскресенья женщины начинали мыть всю посуду теплой водой с золой, смывая остатки жира и уничтожая запах. А с утра по селу ходил лудильщик, собирая медную посуду для лужения. В течение всего Великого поста пищу готовили в глиняной посуде[3].

В понедельник пекли семь пресных хлебов, варили махох апур (варианты: клул, крчик, оци тыту – ‘змеиная кислятина’), в состав которого входили раздробленная, очищенная от кожуры пшеница, мука и основа – обязательно рассол либо пахта. Готовили обрядовую пищу как оберег от змей: кто съест этот обед, того в течение года не тронут змеи.

Змеиную кислятину ели молча, в кругу семьи, положив первую порцию из семи ложек вокруг своей тарелки как долю змеи. В некоторых районах три ложки с пищей перекидывали через левое плечо (в потусторонний мир) с той же целью, а в других – семь ложек «кислятины» отсылали соседям[4].

Змеи – обитатели земли и потустороннего мира, что вполне согласуется с выделением «змеиной доли» от общей трапезы страхом не сближаться с существом, несущим смерть, а откупиться их кормлением.

Некоторые моменты ритуала привлекают особое внимание. Наряду с мукой, в состав обрядовой пищи входят пшеничные зерна непременно в раздробленном виде. То была «уничтоженная» пшеница, «бывшие» зерна – «семена в прошлом», которые не способны дать всходы.

Сам процесс варки обрядовой пищи для змей и от змей состоял, видимо, еще из многих священнодействий, которые до нас не дошли. Но известны две песни-пляски, которые исполнялись в понедельник Великого поста и бытовали во многих регионах с разной степенью сохранности. Обе песни-пляски тесно связаны между собой и одна продолжает другую. Сюжет первой – восхваление обрядового обеда махох апур, а второй – призыв приготовить острую приправу. Махох – мука, заквашенная в большом количестве рассола, апур – жидкий обед.

Первая обрядовая пляска называется Пляска восхваления махох апура[5]. Участвовали в пляске только пожилые мужчины и старики, положив руки друг другу на плечи, либо опустив, взявшись за ладони. Они образовывали круг. Темп пляски был медленный.

Пляска исполняется под пение, поскольку на Великий пост был за-прет на игру на музыкальных инструментах. Словесный текст состоит из приветствия приходу Великого поста и констатации наступления голодных дней. Наряду с этими строками есть еще и рефрен, содержащий оскорбительные прозвища, проклятия, насылаемые зловонной старухе, подобной исчадию ада[6].

Напомним, что образ Старухи – Скоромной Бабки связан со Старым годом, которую перед постом уничтожали, прогоняли, встречая Деда Великого поста. То же изгнание Старухи, сопровождаемое руганью, сквернословием встречается во многих карнавальных обрядах европейских народов, особенно в традиции русских при проводах или сожжении Масленицы.

Второй танец-продолжение называется Давайте толочь лук и чеснок[7]. Она состоит из подражательных движений. Словесный текст состоит из вопросов и ответов, что тяготеет к загадкам. Сначала предлагается толочь лук, чеснок, темную горчицу и далее следует вопрос: «Чем толочь лук, чеснок, темную горчицу». Предводитель пляски показывает, как «толочь», и все пляшущие повторяют его движения. «Толкут» последовательно всеми частями тела: рукой, локтем, ногой… и в конце – седалищем. Фактически, акт «толчения» связан с уничтожением, расчленением и семантически восходит к древнейшему ритуалу смерти божества плодородия через расчленение и разбрасывание частей тела (ср. растерзание Диониса, Пентея, Таммуза, Озириса, расправа с фармаком и т.д.). Но это уничтожение семантически равносильно возрождению в новом качестве, поскольку расчленение, толчение в то же время есть увеличение количества.

Поскольку в песне-пляске «толкут» луковичные растения, то этот ритуальный акт можно рассматривать так. В мышлении народа растения из семейства луковичных причисляли к потустороннему миру. Это были дьявольские растения, поскольку они росли «наоборот» – голова (луковица) в земле, а «ноги» наверху. И то, что первыми сквозь снег пробиваются именно луковичные растения и погибают от лучей солнца (мифологема смерти), нашло своеобразное отражение в верованиях индоевропейских народов. Луковицу-Аклатиз, когда пост заканчивался, дети били палками, гнали к ручью, где и топили, отправляя на «тот свет».

С магией изобилия был связан обряд качелей. На качели сажали старшую женщину в доме, обычно свекровь. Невестка ставила ей на колени тяжелый камень и закручивала веревку качелей вокруг оси до предела. Далее веревка раскручивалась, и женщина кидала камень вниз, говоря: «Столько масла мне!» Старшая невестка быстро поднимала камень и снова клала ей на колени, начиная вновь закручивать веревку. Свекровь снова кидала камень, заговаривая изобилие масла невестке. И так продолжался обряд, пока все невестки не получали свою «долю».

Понедельник был посвящен заговорам от мышей, саранчи и других насекомых. Назывался он воскресенье мышей[8]. Его отмечали как оберег от мышей. Они могли упасть в посуду и осквернить ее. Также боялись, что появятся мыши или моли, перегрызут пряжу, разорвут одежду. Поэтому имел место следующий обряд.

Одна из невесток поднималась на кровлю дома, становилась у светового окна, брала два плоских камня и терла их друг о друга, подражая помолу зернотеркой. Ритмично покачиваясь, она все время ходила вокруг окна и, приговаривая, спрашивала стоявшую в комнате у очага свекровь: «Смолоть, смолоть, что смолоть?» Та отвечала: «Перемоли мышей». Вопросы и ответы продолжались до тех пор, пока «перемолят» всю нечисть (змей, скорпионов, червей и т.п.).

В этом обряде вновь проступает тема уничтожения, растирания, измельчения старого, т.е. понятие смерти. Надо все прошлое уничтожить, чтобы возродилось новое. Как оберег от нечисти и с целью охранить семью от несчастий, невестка своим хождением вокруг окна символически очерчивала круг.

Сюжет о мышах в разных вариантах бытовал в среде христианских народов Западной Европы. Так, 17 марта считался днем Св. Гертруды. Она покровительствовала мышам и посылала их рвать пряжу. Поэтому в этот день запрещалось прясть.

Вторник был воскресеньем неистовой собаки. Кто нарушит пост или будет выполнять тяжелую работу в этот день, то будет искусан собаками. Женщинам запрещалось трепать шерсть, сучить нитки, вязать. В некоторых регионах вторник назывался воскресеньем воды или праздником селевого потока. Считалось, если не соблюдать пост, то нарушивший его в течение это года повесится либо поток воды унесет его, снесет его дом, урожай или размоет гумно.

Среда называлась воскресенье молнии или огненное воскресенье. Обычно все среды Великого поста считались неблагоприятными для работы. Главной карой первой среды был удар молнии (небесный огонь). Могла сгореть одежда виновного, дом, имущество, скирды хлеба. В некоторых регионах запрещалось прясть, вышивать, стирать, иначе ветер весь год будет срывать белье с веревок.

В армянском календаре среда – это четвертый день недели[9], известный в верованиях индоевропейских народов как день Громовержца – Бога грома, молнии. Это был «ураганный день». У германских народов слово четверг – Доннерстаг, т.е. день Доннара.

Четверг – пятый день Недели Талалоса имел непосредственное отношение к женским работам. Первым и основным делом женщин было прясть, поскольку верили, что веретену, прялке в этот день сопутствует удача, благополучие. Даже если должно было случиться несчастье, какое-то невезение, то работа в этот день способствовала их уменьшению, даже предотвращению.

Тема домашнего ремесла – трепание шерсти, сучение ниток как работа с прялкой, плетение, ткачество непосредственно ассоциировались с творением, созиданием, что семантически близко идее рождения, возрождения или воскресения в новом качестве, как например, нити из шерсти, ткань из нитей и т.д. Поэтому этот день можно считать мифическим днем творения, где главным действующим лицом была женщина.

В европейском календаре пятница – англ. Friday – соответствует дню богини Фрейи/Фригг, которая имеет отношение к плодородию и деторождению[10].

Пятница не имела никакого дополнительного сакрального названия и была неблагоприятным днем для всех, в особенности для женщин. Не исключено, что некогда она как-то называлась, но название не сохранилось. Однако в Амшене этот день был праздником мышей (мкнтон), в то время как понедельник был праздником моли.

Работа в пятницу грозила беременным плохими последствиями, выкидышем. Наказание огнем, страх пожарищ, опасение того, что детей может поразить молния, заставляли старших соблюдать строгий пост[11].

Основным днем Недели Талалоса была суббота, называвшаяся по церковному календарю днем Св. Теодора (у западных европейцев), Св. Федора (у русских), Сан Тодер (у румын), Св. Тодора (у болгар) так же, как и название всей недели. Сербы, черногорцы, македонцы называли субботу Тодорова, Тудурица, Конски велигдан и Праздником скота, особенно лошадей. В армянской христианской традиции суббота называлась днем Св. Теодороса, Св. Тороса, а в народной – Торван Торос (Мокрый Торос) или Талалоси кираки (Воскресенье Талалоса).

В большинстве этнографических районов Армении в субботу Великого поста соблюдались определенные запреты. Считалось, кто будет в этот день работать или нарушит пост, то один из членов семьи заболеет падучей, ослабнет телом. При нарушении поста можно было сойти с ума.

Особенно остерегались матери и бабушки, так как с детьми могла случиться спазмофилия (удушье), которая называлась талалоц/талалос по имени демона. Считалось, что Талалос может поразить ребенка, если мать не будет строго соблюдать пост.

Табу на определенный вид пищи в Воскресенье Талалоса соблюдали кормящие матери. Они варили кашу из смеси зерновых, ели сами, раздавали нуждающимся[12]. В этот день нельзя было купать детей, так как он «бьет» (поражает) в воде. Для оберега надо под корыто в сторону, где голова ребенка, положить раскрытые ножницы или нож[13].

В европейских странах время Великого поста тоже воспринималось как сакральное. Каждая страна отмечала его особо, но имелись и общие обычаи и обряды.

В Италии это период, когда в большом количестве едят сухие фрукты. На улицах много торговцев. И нередко в лотках в середине ящиков и корзин с фруктами возвышается большая кукла, изображающая Старуху. Ее наряд, руки, шея, уши сделаны из сушеного инжира, каштанов и других плодов. Иногда Старуху публично разрезали, фрукты рассыпались по земле, и дети, толкаясь, начинали собирать. В некоторых местностях куклу набивали сушеными фруктами и орехами, тащили на высокую лестницу и распарывали ей брюхо.

Как полагает Н.А. Красновская, образ Старухи, по всей вероятности, ведет свое происхождение от древнеримской богини Старого года – Анны Перенны. Заметим, что это образ, дублирующий также армянскую Утис тат – Скоромную Бабку, символизирующую Масленицу.

<…>

Рассмотрев некоторые обряды Недели Талалоса и названия каждого дня, можно заключить, что все дни связаны с запретами и наказаниями, что характерно функции бога Грозы, Молнии, Дождя.

Как у большинства индоевропейских народов, главным персонажем этой недели было божество, основа имени которого была тал/тор. Эта теофорная ономастическая основа очень продуктивна и вошла в ряд имен малоазийских богов Грозы – Тарху, Тархунт, Тарс, Таргу и т.д., а у армян восходит к Торку, Торосу, идентичному имени бога Грозы[14]. Поэтому данные европейских народов позволяют расширить характеристику и функцию бога Торка в армянской мифологии.

Описание ритуала всех дней недели позволяет сделать вывод, что по всем основным сюжетам она соответствует Неделе Громовержца, переходному периоду от зимы к весне, от Старого года к рождению нового через разные ежедневные виды «борьбы» – «растирания», «измельчения», «уничтожения», т.е. наказания, а основным наказанным существом становился Аклатиз в канун Пасхи.

Эмма Петросян,
доктор исторических наук, этнолог

1. Հարությունյան Ս.Բ. Նշվ. աշխ. 1965թ № 2005а, (Арутюнян С.Б. Ук. соч. 1965г. № 2005а).
2. ПМА 1983г. Нахичеванская АССР. С. Азнаберд.
3. Չոլաքեան Հ. Նշվ. աշխ., Էջ 198 (Чолакян А. Ук. соч. С. 198).
4. ПМА 1988г. Регион Котайк. Г. Раздан.
5. Խաչատրյան Ժ.Կ. Ջավախքի պարեր // ՀԱԲ Հ.7. Եր., 1975, էջ 51 (Хачатрян Ж.К. Пляски Джавахка // АЭФ Т. 7. Ер., 1975. С. 51).
6. Լալայան Ե.Ա., 1983, Էջ 334–335 (Лалаян Е.А. 1983. С. 334–335); Խաչատրյան Ժ.Կ. նույն տեղ., Էջ 51 (Хачатрян Ж.К. Там же. С. 51).
7. Лисициан С.С. Армянские старинные пляски. Ер., 1983. С. 202–203.
8. В разных регионах «воскресенья» могу быть связаны и с другими запретами. Напр., по В. Тер-Минасяну ( Ук.соч. С. 79–80) понедельник – огненное воскресенье, вторник – воскресенье воды, среда – воскресенье мышей, в четверг нельзя сучить нитки, в пятницу – надо подготавливать пахотные орудия.
9. Армяне отсчет дней недели ведут с воскресенья.
10. Мелетинский Е.М., Гурвич А.Я. Германо-скандинавская мифология // МНМ. М., 1980. С. 284–292.
11. Во многих регионах названия дней первой недели Великого поста несколько варьировались. Например, понедельник – бакла хоран (день бобов), огненное воскресенье (кто нарушит пост – сгорит дотла), вторник – хоран хоранов, воскресенье воды (нарушивших пост унесет вода), среда – мышиное воскресенье (нельзя прясть, срезать основу с ткацкого) станка, четверг – день бешеной собаки, в пятницу надо оберегаться дурного глаза.
12. Раздача пищи соседям, нуждающимся, нищим является жертвоприношением, т.е. благотворительностью (на благо богу).
13. ПМА 1983г., г. Аштарак.
14. Гиндин Л.А. Язык древнейшего населения Балканского полуострова. М., 1967. С. 126.

Источник: Петросян Э.Х. – Праздники армян в контексте европейской культуры. Ер.: Тигран Мец, 2011