ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
— Привет.
— Привет…
— Как дела?
— Хорошо… Кто это?
— Это я…
— Кто, я?
— Раньше ты узнавала мой голос безошибочно.
— То было раньше. Может, перейдем на Вы?
— Не имеет смысла, все равно скоро перейдем на ты. Что же изменилось теперь?
— Наверное, что-то изменилось, иначе я бы догадалась, с кем говорю. Сколько лет прошло с нашей последней встречи?
— Ты так уверена, что мы знакомы? Может, я просто разыгрываю тебя?
— Может быть.
— Мы не виделись 20 лет…
— Сколько, двадцать лет?! Господи, неужели ты? Нет, постой, этого не может быть.
— Кого ты имеешь в виду?
— Тебя… Или, нет…
— Говори в трубку, тебя плохо слышно.
— Я не ошиблась — это ты?
— Гм… Узнала все-таки?
— Ты где?
— Далеко.
— Как ты меня нашел?
— Неважно.
— Что же тогда важно?
— Знаешь, мне нужен телефонный номер Лики. Она же была твоей подругой?
— Ты позвонил только ради этого?
— Да.
— И ты ничего не хочешь мне сказать?
— Что именно тебя интересует? Ведь прошло 20 лет, и я не думаю, что нам есть что-то сказать, разве что, можем, к примеру спросить друг у друга, как наши дела, здоровье, семья, дети и прочее.
— Раньше ты был другим…
— Каким?
— Откуда в тебе столько цинизма?
— Разве?! Впрочем, какая разница… Продиктуй лучше номер Лики, мне необходимо связаться с ней.
— Знаешь, а я не дам тебе ее номера.
— Почему?
— А вот так — из принципа делать людям вред.
— Никогда не замечал за тобой такого.
— Значит, ты все-таки не все позабыл?
— То есть…
— То есть, ты помнишь, что двадцать лет назад я не была врединой?
— Слушай, может хватит ребячиться…
— А может, ты еще вспомнишь, что мы любили друг друга и ты называл меня своим «единственным очарованием»? Или, может, не было такого?
— Не помню… Честное слово, не помню… Да и какое это имеет теперь значение? Просто, дай мне номер Лики…
— А зачем он тебе?
— Долго объяснять.
— Мне знакомы эти слова.
— О чем ты?
— Ты собрался тогда уехать из города. Я спросила — почему? Ты ответил также — долго объяснять. А еще сказал, что вернешься через пару месяцев. С тех пор прошло 20 лет… ты так и не вернулся. И ты продолжаешь утверждать, что тебе нечего мне сказать?
— Мне нужен телефонный номер…
— Не дождешься.
— Ладно, давай о другом. Как твои дела?
— Ты уже спрашивал.
— Хорошо, как дела у твоего соседа? Впрочем, можешь не отвечать. Лучше скажи, зачем тебе знать, куда я подевался 20 лет назад — это праздное люпопытство или…
— … или… Должна же я понять… Хотя, знаешь, может ты и прав — нам действительно нечего сказать друг другу.
— Почему же, к примеру мне хотелось бы знать, сохранилась ли моя тайваньская чашка, из которой ты потчевала меня цейлонским чаем? Она стояла в темно-красном серванте на самом видном месте, и ты всем говорила, что купила ее из Саратова специально для меня. А рядом с чашкой стояла хрустальная пепельница из чешского цветного стекла, в которую только я имел право стряхивать пепел. Но мне была по душе простая пепельница из граненого стекла. Была еще большая зеленая софа, на которой мы обычно полулежа смотрели телевизор… Ты меня слышишь?
— Слышу…
— А еще было окно с тяжелыми гардинами. Гардины были бордового цвета и оставляли гнетущее впечатление. Мне они не нравились, но ты, почему-то, не хотела с ними расставаться…
— Почему ты говоришь об этих вещах в прошедшем времени — они существую до сих пор, после тебя я все оставила на своих местах. Кстати, а почему ты не спросил о пианино? Ты же так любил наигрывать на нем битлов и Моцарта.
— Ты готовила прекрасные пирожки с капустой и, кажется, грибами, наваристый борщ с мясом, грузинские хачапури и торт «Микадо»…
— Где ты… Где тебя черти носят?
— Я помню твое цветастое платье свободного покроя, белые туфельки на невысоком каблуке, красную короткую курточку и премилую прическу «каре»… Ты была…
— Может, хватит!
— Ты была чертовски красива…
— Хватит…
— И у тебя всегда удивительно хорошо пахли волосы. До сих пор помню их аромат…
— Прекрати…
— Я даже помню запах твоей комнаты…
— Почему ты уехал так внезапно, ничего не сказав? Я чуть с ума не сошла.
— Подойди к окну и раздвинь гардины. Что ты видишь?
— Арку.
— А теперь проследи: я вхожу в арку с левой стороны улицы, прохожу ее, чуть огибаю небольшой садик с беседкой, подхожу к подъезду, поднимаюсь на третий этаж, звоню в дверь квартиры №33. Как правило, на первый звонок никто не отвечает, и только после второго звонка ты открываешь дверь и с укором смотришь на меня. «У тебя же есть ключи, — говоришь ты, — каждый раз то же самое». Я улыбаюсь, обнимаю тебя, целую в лоб и взьерошиваю твои волосы. Минуя комнату, мы проходим на кухню, садимся за маленький столик, обшитый светло-бежевым пластикатом, после чего я беру в руки кофемолку и начинаю молоть. Затем мы пьем кофе и курим болгарские (твои любимые) сигареты «Интер»… Кстати, а что ты сейчас куришь?
— «Вог».
— Хорошие сигареты. Потом мы проходим в комнату, располагаемся на софе и смотрим скучнейший телевизор. Дальше, по давно заведенному правилу, занимаемся любовью, хотя и не всегда хотим этого, засыпаем и видим каждый в отдельности свой сон. Утром все тот же кофе за пластикатовым столом, реже глазунья с сыром и апельсиновый сок из большой жестянной банки из какой-то экзотической страны. Иногда мы принимаем гостей или сами ходим в гости — в основном к тем же людям, которые ходят к нам. Ведем те же скучные и повторяющиеся разговоры, пьем ту же водку, запиваем ее той же минералкой, закусываем шпротами в масле или еще чем-то, набившим оскомину…
— …еще я могу добавить твои бесконечные депрессии, из которых мне приходилось с таким трудом тебя выводить, твои вечные запои и стенания, твоя неуверенность в себе. Сколько раз ты говорил мне: «Если бы не ты, то я бы давно погиб…».
— Ты все еще такая красивая? Алё, ты меня не слышишь? Ты плачешь? Не надо плакать, не стою я того. Подойди к комоду, открой верхний ящик. Там, в правом углу, должны лежать платки. Вытри слезы и, пожалуйста, продиктуй наконец номер Лики.
———————-
С тех пор я многое позабыл, остались только смутные очертания былого. К примеру, совсем не помню, что когда-то называл ее своим «единственным очарованием». Хотя, вполне мог бы, ибо совершенно четко помню песню известного тогда Демиса Русоса «You Are My Only Fascination«. Песня мне очень нравилась, и не исключено, что я говорил ей эти слова. По поводу Битлз и Моцарта. Что-то не припомню, что наигрывал их на пианино. Да и вообще, я люблю слушать Баха в исполнении Глен Гульда. Еще она говорила о каких-то депрессиях, запоях, комплексах… Не склонен не верить ей — возможно, и было что-то похожее на депрессию. А вообще, странно все это. Досконально помню обстановку квартиры, запахи… Но никак не могу восстановить в памяти ее образ. Только на уровне ощущений вспоминаю ее красоту и абсолютно точно помню прическу а-ля «каре».
А еще помню Хосровский лес. Выехали туда на выходные. Взяли палатку, спальные мешки, провизию, газовый балон с одноконфорной плиткой и… словом, все необходимое. Нас окружали деревья, а рядом протекала речка — самая что ни на и есть идиллия. Что было дальше? Ах да, дальше я решил развести костер и ушел собирать хворост. Потом… Потом, я заблудился, долго плутал по лесу, но так и не нашел нашу палатку. Только под утро удалось выйти на шоссе и на попутном грузовике добраться до ближайщего населенного пункта. Обратился в милицию за помощью, но там меня успокоили и сказали, что еще вечером видили описанную мной женщину, которая села в рейсовый автобус, направляющийся в Ереван.
Она обвинила меня в том, что я бросил ее среди леса, и призналась, что ей было очень страшно. Разумеется, я сказал ей правду — дескать, заблудился и т. д. Но она, кажется, не поверила. Впрочем, сомнения прокрались и в мою душу. А что, если я в действительности бросил ее одну в лесу, думал я? Несколько дней эта мысль не давала мне покоя, и буквально на следующие же выходные я вновь поехал в Хосровский лес, отыскал место, куда мы поставили палатку и направился в ту же сторону, куда ходил за хворостом. Примерно час бродил по лесу, наугад выбирал направления и, в конечном итоге, без особого труда вышел к исходной точке. Да, резюмировал я, тут действительно трудно заблудиться — все как на ладони. Как же могло такое случиться? Возможно, все произошло на бессознательном уровне?
Двадцать лет назад я уничтожил все свои фотографии. Почему я это сделал? Все очень просто — хотел полностью порвать с прошлым, забыть его, оставить в том городе, который собирался покинуть навсегда. Вместе с фотографиями из моей жизни ушли друзья, знакомые, события, привычки, привязанности, городские пейзажи. Я перестал самоощущать себя таким, каким был в детстве, то есть, иными словами, выпало звено одной общей цепи, называемой жизнь. Остались только запахи, необъяснимые ощущения и сны.
Первое время я без труда востанавливал в памяти черты ее лица, но дальше делать это удавалось все труднее и труднее. А со временем ее образ и вовсе померк, и я потерял ее. Бросился искать фотографии. Думал, может, случайно все же взял с собою хотя бы одну, но так и не нашел. Безуспешно пытался нарисовать ее образ на бумаге, но получалось пустое лицо, обрамленное прической «каре» — это единственное, что врезалось в память.
————————————-
— Скажи мне, только честно, ты любил меня?
— Разве это имеет значение?
— Все эти 20 лет я была рядом с тобой. И неустанно задавала один и тот же вопрос: «Почему он бросил меня? Почему он так неожиданно уехал, не сказав ничего?». Почему…
— Не спрашивай, не знаю. Помнишь Хосровский лес?
— Помню.
— Веришь, что я мог оставить тебя там одну?
— Не знаю. Хотя и пыталась найти ответы, но… Быть может, из-за депрессии? Впрочем, возможно все гораздо проще — ты не любил меня?
— Опиши себя.
— То есть…
— Ну, опиши как ты сейчас выглядишь.
— Странный вопрос… Как может выглядеть женщина, которой за 40?
— И все же… У тебя все та же прическа — «каре»?
— Нет… Послушай, я вовсе не хочу выставлять себя на обозрение.
— Ну-да, разумеется ты права, извини за глупый вопрос.
— Зачем ты позвонил, что тебе надо?
— Понимаешь… Лика прекрасно готовила овощной суп со шпинатом — такой зеленый, прозрачный, с мелко нарезанной картошкой, и очень вкусный. Никто так не умел готовить этот суп… даже ты. Я специально покупал на рынке шпинат, а Лика приходила к нам и готовила. Помнишь? Так вот, здесь у меня никак не получается приготовить его. То ли шпинат не тот, то ли рецепт другой. Просто, хотел с ней проконсультироваться… Ты же знаешь, как я любил этот суп. Алё… алё… ты меня слышишь? Куда ты опять пропала? Мне нужен телефон Лики…