«Наша Среда online» — Когда в 88-ом скончался мой отец, я не брился несколько дней, отдавая дань нравственно-этическим традициям. Тогда я и не предполагал, что буду носить бороду целых тринадцать лет.
Борода для поколения 90-х являлась неким символом зрелости, как показатель интеллектуального и нравственного протеста, как тип самосознания и стиль жизни. Но это ещё не всё…
В нашем кругу психотерапевтов бытовало мнение, что, если личность начинает отпускать бороду, значит, у него начинается первый приступ шизофрении, а если через некоторое время он сбривает её, то начинается второй приступ. Так вот, чтобы не попасть под психиатрический диагноз, я смирился со своей бородой и правильно сделал. Когда я эмигрировал в Америку, никак не мог предположить, что моя борода станет единственным наследством, оставшимся от моего бедного отца.
Ну чем будет заниматься новоиспечённый иммигрант в городе Ангелов? По всей видимости, станет или певцом, или ювелиром.
Какой-то опыт пения имелся у меня – в первый и последний раз я солировал, когда пел «Какавик» и «Келе-келе» [1] в школьном хоре им. Согомона Согомоняна.
… Вроде и борода была уместна, она придавала моему облику какой-то национально-трагический оттенок. Но понятно, что одной песней «Келе-келе» в Америках денег не заработаешь, чтобы и сытым быть, и была крыша над головой, да ещё и что-то посылать полусостоявшейся, а если честно, полуразрушающейся семье…
Оставался единственный выход. Вспоминая пример Вачагана [2], оказавшегося в языческих тартарах, я мысленно повторял «ремесло – золото, золото- ремесло» и стал стучаться по очереди в двери армянских ювелиров, скопившихся в Даунтауне. День у одного проработал, два дня – у другого … Больше трёх дней меня не держали, отправляли восвояси без оплаты, говоря: «Слабовато идут дела».
Последний работодатель оказался честнее других. В первый же день потребовал: «Завтра придёшь бритым».
Мне было не легко отказаться от «имиджа целой эпохи», который выражал мой образ, мою самость. Но он настаивал: «Если хочешь зарабатывать деньги, делай, что говорят».
В мастерской был один старик, бывший репатриант, страшно худой, мастер по обработке бриллиантов. Он отвёл меня в сторону и, как потерянный скелетоподобный Вагинак [3], дал мне совет: «Не противься, хозяин боится, что ты в своей бороде унесёшь золотую пыль».
На следующий день я встал с рассветом и побрился. И больше не пошёл в эти подземелья Даунтауна. Будто проснулся от глубокого сна прошлых лет, я заново родился…
Я вышел из дома и почувствовал, как на моем блистающем лице отразился новый мир касанием ветра — такого свежего, такого приятного, любимого.
И мне показалось, что только сейчас я заметил пышную растительность Калифорнии, игру белок, скачущих с пальмы на пальму…
…Мне незачем было скрывать лицо — не было причин бояться мира.
Жизнь начиналась вновь, жизнь после жизни…
Перевела с армянского Ануш Бабаян
[1] «Какавик», «Келе-келе» названия песен Комитаса (Согомона Согомоняна) 1869-1935гг – основателя армянской национальной композиторской школы, композитора, музыковеда, фольклориста, певца, хорового дирижера.
[2] Вачаган — герой сказки «Анаит» Газароса Агаяна
[3] Вагинак – персонаж из той же сказки