АРЦАХ НЕПОКОРЁННЫЙ

Эти заметки были написаны в 2008 году, когда я впервые вступил на землю Арцаха

День первый

31 июля 2008 года, сев в маршрутное такси в Ереване, я начал свой путь в Нагорный Карабах. Араратская долина, которая открылась сразу, по выезду из Еревана пленяла обилием садов и неповторимым видом Арарата. Мне повезло, в этот день эта магнетически притягательная твердыня была видна полностью. Несмотря на легкую дымку можно было разглядеть сам Масис (или Большой Арарат) в вечной белой шапке снегов, его верного спутника Малый Арарат и, расположившуюся между ними Сардар-Булакскую седловину. Для меня, видевшего Арарат только на фотографиях, это было уникальное зрелище. В течение нескольких десятков минут (а Арарат имеет в окружности 130 км), пока мы ехали по долине, вдоль него, я неотрывно рассматривал своего прародителя (если следовать легенде о моем происхождении), мы обменивались энергетическими потоками. Я чувствовал себя необычайно комфортно рядом с ним, меня тянуло к нему, но маршрутка неумолимо двигалась вперед, оставляя за оконным стеклом не просто красивую гору, не просто символ, а амулет огромной духовной силы.
Пейзажи Армении разнообразны настолько, насколько разнообразна сама природа. Они меняются с каждым поворотом дороги, с каждым подъемом или съездом. Выжженная солнцем трава сменяется цветочными полями, затем перед глазами вырастают каменистые склоны гор с причудливыми узорами многовековых наслоений, в ущельях пытаются опередить маршрутку реки, а в безоблачном поднебесье парят орлы. По дороге встречаются многочисленные населенные пункты с традиционными особенностями строений и быта.
Транспорт здесь ездит в основном на газе, в силу дефицитности и дороговизне бензина. Мы остановились лишь однажды, отъехав сотню километров от Еревана, водитель уехал заправлять маршрутку, потом кушал, а пассажиры в течение 40 минут отдыхали в тени деревьев и гор.
Через 240 километров пути с высоты горного утеса я увидел Горис, расположившийся в котловане скалистых гор. Утопающий в зеленых насаждениях, сверху этот городок казался сказочным. Мы объехали город, описав фигуру напоминающую подкову, средняя часть которой была в низине, а два края подняты к небу и, словно привязаны к вершинам гор.
Через несколько километров после Гориса начинался Лачинский коридор. Отвоеванный в мае 1992 года Бердзор (у Азербайджана — Лачин) позволил соединить Нагорный Карабах и Армению, тем самым прорвав блокаду Арцаха.
Таким образом, от Еревана до Карабахской границы мы проехали три области Армении: Арарат, Вайоц Дзор и Сюник.
Серпантин горных дорог провожал нашу маршрутку мимо высоких живописных гор Малого Кавказа. В отличие от выжженных солнцем окрестностей Еревана здесь было царство зелени, в ней просто утопали склоны гор. Забегая вперед, скажу, что подобная картина наблюдалась мной практически на всей территории Арцаха, разве что, кроме окрестностей Тигранакерта.
По дороге, как напоминание о прошедшей войне, встречались разрушенные дома, между гор провисали самолетные ловушки. На фоне райских картин природы все это смотрелось скорбно и угнетающе.
После 100 километров пути от Гориса справа от дороги показался Шуши, а далее неповторимая панорама Степанакерта. Но о ней позже. На автовокзале я наконец-то, спустя 3-х лет нашего знакомства, обнял своего дорогого брата Ашота Бегларяна и нашего общего друга Альберта Восканяна. Сев в старенькую боевую Волгу Альберта, мы быстро доехали до дома Ашота, где я имел честь познакомиться с его замечательной семьей: женой Сирвард, сыном Арменчиком и дочкой Аревик. Вечером я познакомился с друзьями Ашота Альбертом Саркисяном и Сергеем Хачикяном.
Так закончился мой первый день пребывания на Карабахской земле.

День второй

1 августа мы с утра первым делом пошли в МИД для оформления регистрации. В консульском управлении мне выдали аккредитационную карточку с разрешением на пребывание в населенных пунктах НКР, передвижение по внутренним дорогам НКР, исключая передовую линию фронта.
Оформление прошло очень быстро. Было приятно, что многие сотрудники МИДа уже заочно знали меня. И вдвойне было приятно получить в подарок диски и альбомы с материалами по истории Арцаха.
Из МИДа мы прошли в мастерскую карабахского скульптора Альберта Саркисяна, с которым познакомились накануне дома у Ашота. Небольшая мастерская была уставлена работами мастера. В ней работали сам Альберт и его сын Давид.
Ашот рассказал мне о том, что Давид во время недавней службы в армии попал в конкретную боевую ситуацию и проявил себя с геройской стороны, за что был награжден м инистром обороны наручными часами.
Взяв Альберта и Давида на «Волге» Альберта Восканяна мы поехали в Шуши. Стоит сказать, что оба Альберта являются участниками освобождения Шуши.
Перед въездом в Шуши на постаменте стоит танк, который первый ворвался в город и был подбит противником. Когда мы поднимались вверх, к Шуши, я был удивлен тем, каким образом удалось освободить этот город, ведь он расположен выше Степанакерта на 500 метров и оттуда постоянно велся обстрел города из систем «Град». Тем не менее, 2800 солдат под командованием полковника Аркадия Тер-Тадевосяна 8 мая 1992 года начали штурм, а 9 мая освободили Шуши.
Поднимаясь по дороге в Шуши с левой стороне видны стены Шушинской тюрьмы и остатки Шушинской крепости. Мы въезжали в город по дороге, которая, как мне рассказали, была построена на месте старинного армянского кладбища.
Город до сих пор несет на себе следы прошедшей войны.
Глядя на пустые глазницы окон в домах, я вспомнил стихотворение Осипа Мандельштама «Фаэтонщик», написанное поэтом в 1931 году под впечатлением увиденного. Чтобы вы имели представление, о чем пишет автор. В марте 1920 года в Шуше начались армянские погромы. По некоторым данным погибли около 20 тысяч армян, сожжено до 7 тысяч домов. По свидетельствам очевидцам, руины армянских кварталов оставались нетронутыми в течение 40 лет.
Чтобы вы не затрудняли себя поисками стихотворения Мандельштама, приведу его здесь:

На высоком перевале
В мусульманской стороне
Мы со смертью пировали —
Было страшно, как во сне.

Нам попался фаэтонщик,
Пропеченный, как изюм,
Словно дьявола погонщик,
Односложен и угрюм.

То гортанный крик араба,
То бессмысленное «цо»,-
Словно розу или жабу,
Он берег свое лицо:

Под кожевенною маской
Скрыв ужасные черты,
Он куда-то гнал коляску
До последней хрипоты.

И пошли толчки, разгоны,
И не слезть было с горы —
Закружились фаэтоны,
Постоялые дворы…

Я очнулся: стой, приятель!
Я припомнил — черт возьми!
Это чумный председатель
Заблудился с лошадьми!

Он безносой канителью
Правит, душу веселя,
Чтоб вертелась каруселью
Кисло-сладкая земля…

Так, в Нагорном Карабахе,
В хищном городе Шуше
Я изведал эти страхи,
Соприродные душе.

Сорок тысяч мертвых окон
Там видны со всех сторон
И труда бездушный кокон
На горах похоронен.

И бесстыдно розовеют
Обнаженные дома,
А над ними неба мреет
Темно-синяя чума.

Для любителей истории рекомендую почитать книгу Шагена Мкртчяна и Щорса Давтяна «Шуши — город трагической судьбы» .
Мы подъехали к собору Сурб Аменапркич Казанчецоц (Св. Христа Спасителя), построенный в 1887 году, а сейчас фактически заново отстроенный.
Во время войны азербайджанцы устроили в здании церкви склад ракет для установок «Град», выбросив из храма все каменные скульптуры и продав в металлолом большой бронзовый колокол. А в советские времена в церкви вообще были зернохранилище, тир, гараж. Лишь в 80-е годы началась реставрация, прерванная войной. И лишь недавно собор был восстановлен. Скульптурные изображения ангелов, украшающих колокольню церкви, радушно встречают входящих. Церковь не просто красива, она располагает к покою и молитве. Вместе со своими спутниками мы поставили свечи в память о тех, кто освобождал Шуши.
Дальше наш путь лежал по разрушенным кварталам Шуши к ущелью Хунот. Еще на подъезде к нему моему взору открылся живописнейший вид Шушинского плато с пасущимися на нем лошадями. Вроде бы, что за диво, мол, и в России можно такое увидеть. Ан, нет! Все, увиденное мной, было настолько естественное, носящее отпечаток первозданной красоты и чистоты.
Стоя на краю плато, над ущельем, чувствуешь себя настолько свободным, как будто в первый день творения. Я неоднократно видел фотографии людей, стоящих над ущельем. Люди, изображенные на них, были с распростертыми руками. Я это прочувствовал на себе. Там, в этом прекраснейшем пространстве, действительно хочется, раскинув руки, уподобиться орлу и взлететь над суетой этого мира. Так бы и оставался я на этом притягательном месте, если бы мои спутники не позвали меня к импровизированному столу с красным домашним вином и блюдом, божественный вкус которого я до сих пор ощущаю у себя во рту.
Жангялов хац — это лепешка с начинкой из разных видов зелени. Вот перечень, который, честно говоря, мне не о чем не говорит, но какое звучание! Вот прочтите: Кндзмндзюк, Тжыртжырок, Симсимок, Пырывапорт, Ахта. Для меня хватило одной такой лепешки, чтобы наесться. Надо сказать, что красное вино было тоже отменного качества.
Как и подобает в Карабахе, третий тост мы пили за погибших. По местным традициям за умерших принято чокаться бокалами.
Возвращаясь в Степанакерт, мы остановились на обзорной площадке, полюбоваться изумительными видами города.
Степанакерт лежал, как на ладони, и я подумал о том, что как стало возможным, что имея такое огромное стратегическое преимущество, азербайджанцы не смогли захватить город. Мужество, стойкость и духовная уверенность арцахцев помогли выстоять, не дать врагу уничтожить город. Стоя на этой высоте, меня охватило чувство гордости за замечательный народ, твердый, как карабахские скалы, чистый, как летнее арцахское небо и горные источники, гармоничный, словно буквы алфавита Маштоца, щедрый, как сама природа Арцаха. Я чувствовал гордость за то, что имею честь быть среди этого великого народа.
Уже в Степанакерте мы спустились к реке Вараракн к источнику Туто-джур. Альберт Восканян рассказал, что его отец с бригадой на этом месте искали артезианскую воду. Когда пробурили метров 160, то наткнулись на этот минеральный источник. Вода очень вкусная и хорошо бодрит и освежает.
Вечером у меня была встреча с замечательным человеком Арманом Исраеляном. Арман предложил показать мне ночной город, на что я с удовольствием согласился. Надо сказать, что вечерне-ночной Степанакерт не такой ритмичный и праздничный нежели Ереван, в котором жизнь кипит до утра.
В кафе «Россия» мы с Ашотом и Арманом выпили очень вкусного армянского пива, а затем друзья Армана повезли нас в сторону Шуши, где на полдороге мы остановились и любовались уже ночным видом Степанакерта.

День третий

Утром 2 августа мы выдвинулись в сторону Гандзасара. Проехав мимо, ставшего символом Карабаха, памятника «Мы – наши горы», который чаще всего упоминается как «Татик-папик» и, который я так не успел сфотографировать, по хорошо асфальтированной дороге, мы въехали во владение горных хребтов. Перед моим взором раскинулась живописная панорама Мравского хребта. Описать фантастичность увиденного зрелища просто невозможно, а фотоаппарат сумел запечатлеть лишь маленькую толику той красоты, которая, переливаясь разными красками, гармонично расположилась от земли до неба, то сводя взгляд по уступам хребтов, то купая его в пышной зелени лесов, а то, словно мячик, забрасывая его на пушистые облака. Хотелось сказать Альберту, останови машину, я останусь здесь, любоваться этой красотой, но осознание того, что ждет впереди, вынуждало двигаться дальше.
Миновав мост через речушку Колатаг, друзья обратили мое внимание на возвышающийся на высоком хребте (2051 метров) и бережно укутанный лесами остов какого-то сооружения. Это были остатки крепости Кочараберд (Сорочья крепость), упоминаемая в источниках еще в 9 веке. Говорят, что там пряталась от врагов княгиня Спрам из Хачена. К сожалению, в интернете я не нашел информацию о ней.
Проехав примерно 60 км, мы оказались в селе Ванк. Несколько лет назад уроженец этих мест предприниматель и меценат Левон Айрапетян на свои собственные средства построил деревообрабатывающий комбинат, школу, две гостиницы, зоны отдыха для односельчан.
Гостиницы Ванка отличаются своей оригинальностью. Первая гостиница поражает взор своей эклектичностью и обилием разного рода украшений, будь то памятник автомобилю ГАЗ-21, античные фигуры, женщина, возлегающая в шезлонге при спуске к реке Хачен или крылатые ослы. Два крылатых осла сделаны из автомобильных запчастей. Говорят, что их соорудил местный умелец. Легенда гласит, что молодой парень хотел уезжать из села на заработки, чтобы купить себе автомобиль. Левон Айрапетян предложил ему сделать украшение для села. Парень сделал этих ослов и получил от Айрапетяна заветный автомобиль.
Другая гостиница построена в виде корабля и носит в народе название «Титаник». Хотя, ее реальное название «Эклектика». В гостинице есть китайский ресторан, в котором работают настоящие китайские повара. Перед гостиницей имеется пруд, в который впадает небольшой водопад. Порталы гостиницы украшены скульптурными композициями. На меня произвел впечатление трехликий бюст Дживана Гаспаряна, любимого музыканта Левона Айрапетяна.
Еще одной из достопримечательностей Ванка является стена, выстроенная местным гаишником из азербайджанских автомобильных номеров. Стена тянется от дороги и спускается к пруду у гостиницы «Эклектика».
И над всей этой новой красотой Ванка возвышается древний монастырь Гандзасар, отреставрированный на деньги все того же Левона Айрапетяна.
Мы поднялись на гору сокровищ (так переводится Гандзасар) и оказались на площадке, с одной стороны которой была изумительная панорама гор, покрытых лесом, а с другой – изумительной красоты комплекс Гандзасарского монастыря.
Во время Карабахской войны монастырь подвергался обстрелам азербайджанской артиллерии, а 20 января 1993 года и вовсе был подвергнут ракетным ударам с воздуха. В результате этих обстрелов комплекс сильно пострадал. Благодаря стараниям реставраторов и Левона Айрапетяна, выделившего деньги на реставрацию, комплекс восстановлен в прежней красе. Как воспоминание о тех тяжелых временах, в стене монастыря оставили часть артиллерийского снаряда.
Гандзасар являлся и остается до сих пор духовным центром Карабаха. Первые упоминания о монастыре встречаются у католикоса Анания Макаци в Х веке. Центральный храм Сурб Ованес Мкртыч (Святой Иоанн Креститель) получил свое название потому, что по преданию в усыпальнице храма захороненная голова Иоанна Крестителя, принесенная сюда во время одного из крестовых походов.
Храм был построен на средства арцахского князя Асана-Джала Дола (Великого) (другое имя – Гасан Джалалян). В Гандзасаре до сих пор имеется усыпальница этого древнего рода а потомки Джалалянов и родственных фамилий ежегодно в праздник Вардавара (день, когда был освящен храм) собираются в селе Ванк на родовое собрание.
Мало того, на протяжении многовековой истории катакаликосы Гандзасара избирались из княжеского дома Асан-Джалалянов, были в тесных взаимоотношениях с меликами Арцаха, Сюника и Гардманка, и принимали непосредственное участие в освободительной борьбе против турецкой и персидской оккупации. Именно в Гандзасаре проходили собрания Меликского Совета Арцаха, в частности знаменитое собрание 1714 года, на котором был заключен меликский союз Пятикняжества (Хамсы).
Гандзасар – это не просто уникальное архитектурное строение, а монастырь-книга, где многочисленные надписи на стенах, словно на страницах книги, сплетаются в некий сакральный узор. Я не специалист в области разгадывания подобного рода загадок, но рассматривая узоры и надписи на стенах и хачкарах, я погружался в какое-то иное пространственно-временное измерение, кончиками пальцев прикасался к бурному потоку истории.
В центральном храме меня представили тер Минасу. К сожалению, долгой беседы не получилось, поскольку, практически через несколько минут, пришли прихожане для крещения младенца, и я некоторое время наблюдал за этим священнодействием.
Конечно же, будучи в столь священном месте, невозможно было не поставить свечи и помолиться Господу за здравие живущих и память усопших.
После посещения Гандзасара мы спустились к селу Ванк и проехали к базе отдыха на реке Хаченагет, где вместе с работниками МИДа мы замечательно отдохнули, проведя время в общении, купании в реке, поедании шашлыков и прочих яств и игре в футбол. После последнего у меня еще несколько дней болели перебитые травмированные ноги.
В сумраке вечера мы возвращались в Степанакерт, по пути встретив, бредущих по дороге, поразительной красоты лошадей и жеребят. Так заканчивался еще один поразительный день моего пребывания в Арцахе.

День четвёртый

3 августа друзья повезли меня в Дадиванк.
По дороге мы посетили места, где в 1992 году шли ожесточенные бои, участником которых был Ашот Бегларян. Спустя 16 лет он возвращался туда, где его подстерегла пуля вражеского снайпера, где на его глазах погибли 2 товарища Аркади и Зори. Переехав через Хачен, наша машина медленно двигалась вдоль водохранилища, пока не остановилась возле небольшой стелы памятника с датой гибели и именами погибших. Вблизи памятника во множестве росли кусты ежевики, ягоды были спелыми, цвета крови защитников Арцаха.
Ашот рассказал нам о событиях 22 августа 1992 года, когда их отряд пробивался из окружения под превосходящими численностью силами врага. Впоследствии Ашот написал рассказ об этом дне «Жажда жизни».
Помянув погибших, мы продолжили путь. Обогнув водохранилище с левой стороны, мы ехали вдоль Хачена по дороге уже не столь хорошей, как ранее, мимо деревень со следами войны. В нескольких местах нам попалась искореженная бронетехника, которую еще не успели убрать.
И вот там, где Мравские хребты подошли близко к Карабахским, мы услышали, а потом и увидели бурные воды Тартара. Река словно вобрала в себя все споры о красоте двух хребтов. И в действительности, окрестные места были поразительной красоты. Двигаясь параллельной дорогой против течения Тартара, мы наконец-то увидели справа, словно взлетевший к небу, но не достигший его, комплекс Дадиванка. Снизу, от реки, он казался игрушечной декорацией к величественному горному действу.
По преданию монастырь был построен на месте захоронения Дади (Дадо), одного из семидесяти учеников апостола Тадея (Фаддея), погибшего мученической смертью за проповедование христианства. В июле 2007 года в монастыре, под большой стелой перед алтарем были обнаружены мощи святого Дади. На этих мощах в IV веке была построена первая церковь, а уже потом на ее базе вырос монастырский комплекс, который в 12-13 веках был мощным центром христианства.
Надо сказать, что в соборной церкви Арзу-Хатун практически не осталось знаменитых фресок, упоминаемых в литературе. Красивейшая фреска с обликом Божьей Матери, ранее видимая мной на фотографии в альбоме по архитектуре Арцаха, была еле различима. По какой причине было утрачено это великолепие неизвестно. В монастыре было ни души и спросить было не у кого.
На меня произвели впечатления два огромных хачкара, стоящих в притворе колокольни. Поразили не только их размеры (где-то 2 метра в высоту), но и тонкая витиеватая резьба, мастерски выполненная неизвестными мастерами.
Осмотрев верхние строения, мы спустились ниже, где спрятались в траве и в земле строения, которые напомнили мне архитектуру древнегреческих святилищ. Позже я узнал, что это помещения хозяйственных построек, столовая, мастерские и т.д.
Мы уже было собирались в обратный путь, как появился мальчик и предложил нам купить у него и поставить свечи, что мы и сделали.
Уже позже, когда мы отдыхали на берегу Тартара, я заметил, что оставил в Дадиванке свои солнцезащитные очки. Это, наверное, как монетка в море, чтобы еще раз вернуться.

День пятый

Утром 4 августа мы договорились о встрече с Мгером Мкртчяном. Мгер уже много лет работает оператором на Карабахском телевидении. Он провел нас с Ашотом по телецентру, показал студию, откуда ведется вещание, познакомил с Мери Давдян, очаровательной дамой, главным редактором, с которой мы немного побеседовали. А потом, неожиданно для меня она предложила записать интервью. Честно говоря, я не привыкший «светиться» на телеэкранах, был в некотором замешательстве, но решив, что дело благое, согласился. Интервью было недавно дважды показано по телевидению.
После телецентра мы с Ашотом пошли на кладбище, на могилу его отца. Позволю себе несколько слов об этом человеке. Эрнест Бегларян был замечательным поэтом. Писал он на армянском языке, но Ашот сделал мне подстрочники нескольких его стихов, и я был поражен красотой слова и глубиной мысли этого человека. «Отчего столь чиста вода твоя, горный родник? Глубок мой исток, а на пути много камней…» Эти его слова я поставил эпиграфом к разделу Нагорного Карабаха в проекте «Среда обитания». Два года назад, когда поэт отмечал свое 70-летие, я имел честь взять у него интервью, которое было опубликовано в газете «Голос Армении».
Увы, наша встреча так и не состоялась, за несколько недель до моего приезда, Эрнест Бегларян ушел из жизни.
По дороге на кладбище и от него я рассматривал и фотографировал виды города. Новые дома, улицы, восстановленные меценатами, уютные современные кафе соседствовали с домами, носящими на себе отпечатки войны. Я обратил внимание Ашота на железные коробки на балконах домов. Оказалось, что это мангалы. И, действительно вечерами по городу распространяется аппетитный запах неповторимого степанакертского шашлыка. Кстати, я обратил внимание, но мои спутники не поняли моего удивления на многочисленные мясные лавки, где на витринах не было мяса, но висели таблички «Мясо в холодильнике». Большое впечатление на меня произвели многочисленные источники питьевой воды в городе, выполненные в виде памятных стел со списками погибших. В целом Степанакерт выглядит настолько домашним, что в любом уголке города чувствуешь себя своим.
После обеда, захватив Альберта и моего друга Овика Оганисяна, Альберт повез нас на раскопки древнего Тигранакерта.
Дорога пролегала мимо Аскерана, где сохранились крепостные стены XVIII века, выстроенная Панахали-ханом для охраны подступов к Шуши на месте крепости и армянского селения Майраберд. В сентябре 1918 года крепость подверглась разрушению турецкими войсками, во время наступления на Шуши.
Мы проехали мимо крепости по дороге, тянувшейся несколько километров мимо полуразрушенных поселений и города-призрака Агдама и въехали в село Хачен, где в 2006 году начались раскопки древнего Тигранакерта. На этой территории были обнаружены предметы, датируемые 1 веком до н.э. Тигранакерт располагается на склоне горы Ванкасар и занимает площадь 50 га. Тигран II Великий построил по окраинам Армении 4 города, названных в честь него Тигранакертами. Об этом Тигранакерте упоминает и Раффи в «Меликствах Хамсы». Арцахский Тигранакерт просуществовал с 1 века до н.э по 14 век н.э. Его население составляло несколько тысяч человек. В городе найдены не только крепостные стены, цитадели, террасы, каналы, культовые курганы, но и церковь. Отличие Арцахского Тигранакерта состояло и в том, что он был построен из белого известняка.

День шестой

5 августа мы вновь с Ашотом и его семьей осматривали Степанакерт, посещали местный краеведческий музей.
Потом мы зашли в мастерскую Альберта, вместе с ним побывали в мастерской степанакертской художницы Гаяне Бабаян
Затем прошли к Мемориальному комплексу, памяти жертв Великой Отечественной войны, Сумгаитской трагедии, Карабахской войны.
Вечером, посетив предварительно местный мясокомбинат и швейную фабрику, в компании их директоров, начальника Шушинской ГАИ и моих друзей Ашота и Альберта, мы провели прощальный вечер в Степанакерте в одном из кафе.
На следующее утро 6 августа на такси я уехал в Ереван.

Шесть дней, проведенных мной в Нагорном Карабахе, стали для меня днями откровений, днями обретения родины и близких сердцу людей. Сейчас, спустя несколько месяцев, когда улеглись эмоциональные всплески первых впечатлений, я продолжаю находиться под магией этого сказочного края, под притяжением обаяния модников-гор, как будто специально для меня менявших наряды от пышной зеленой растительности до скудной бурой травы обнаженных скал. В моих глазах запечатлелись картины храмов, монастырей и хачкаров. Вместе с пламенем свеч, зажженных мной в святых местах, я лечу к Господу, чтобы поблагодарить его за этот рай на земле, за благословенных людей, живущих в этом раю, увы, совсем не по-райски. Я прошу Господа воздать должное этому красивому, трудолюбивому, щедрому, гостеприимному народу.
Два года назад, под впечатлением встречи и общения с Ашотом Бегларяном, я написал стихотворение «Прикосновение к Арцаху». Тогда меня спрашивали, как возможно написать такие слова, не побывав в Карабахе. Теперь я точно знаю, что эти строки были даны Господом, как предисловие к моей нынешней поездке и дальнейшему слиянию моей души и души моего Арцаха.

ПРИКОСНОВЕНИЕ К АРЦАХУ

Ашоту Бегларяну

— Ответь, хачкар, мне, — я открыт душою,
Твоею правдой сердце я омою,
Как свежестью арцахских родников.
Скажи, хачкар, пусть мой вопрос не нов,
И, может, выглядит совсем нелепо.
Хочу понять страну твою и небо,
Что смотрит с интересом на меня…

Я чувствую, как будто приобняв
Меня за плечи, кто-то шепчет в ухо:
— Тому, кто хочет слышать, — мало слуха,
Тому, кто хочет видеть, — мало глаз,
Кто хочет говорить, — не нужно фраз.
Пойми, скиталец, каждая тропинка
Неповторима, как слеза, снежинка…
И, если небо ты понять решил,
Спроси о том у собственной души.

Взгляни, мой друг. Ты видишь эти горы?
Знакомься. Мрав. С собратьями просторы
Родной страны из века в век хранит.
Он видел, как здесь первый неофит
С Егише и Дадо общался с Богом,
Как к Амарасу строилась дорога,
Как возводились Гандзасар, Урек.

Здесь каждая вершина, человек,
На живописном карабахском плато
Тебе поведает, какую плату
Платил Арцах за мир и честь свою.
Как в прежние столетия молю:
В дни радости и время непогоды
Храни, Господь, Арцах с его народом!
За пролитые пот его и кровь
Наградой будет пусть Твоя Любовь!

Хачкар умолк. Я под своей рубахой
Биенье сердца ощутил Арцаха

_______________________
PS. Огромное спасибо моему брату Ашоту Бегларяну, его замечательной семье, Альберту Восканяну и всем, кто сопровождал меня в этой поездке.

Виктор Коноплев
Фото автора