КУЛЬТУРНЫЙ КОД

Заслуженный художник Армянской ССР Рудольф Лорисович Хачатрян родился в 1937 году в Ереване в рядовой, небогатой семье, далекой от влияния каких бы то ни было искусств. Разве что мать будущего художника любила вышивать белыми нитками по белой ткани так, чтобы вышивка получалась рельефной, и, может быть, пристрастие матери послужило залогом развития дарования сына. Ему не исполнилось еще и пяти лет, когда он принялся рисовать для матери узоры, по которым она вышивала.

Ребенком он умел видеть сны наяву. Однажды ему привиделось нечто светлое, прекрасное, но и столь ужасающее, что пришлось спрятаться с головой под одеяло. Звук чудовищной силы колебал пространство его комнатенки об одном маленьком окошке с наружной ставней. Этот звук был пронзителен и ярок, ослеплял глаза и был неотличим от пронзительного света. То, что увидел маленький Рудольф, и то, что он услышал, повторилось трижды. Рудольф, по его словам, закричал, как рождающееся дитя. В этом он угадал некий знак: его призвало искусство. В предвидении своего будущего он всерьез, увлеченно принялся рисовать с натуры.

Очень рано Рудольф Хачатрян был принят в Художественное училище. Но тут у него проявилась дерзостная индивидуальность, он не терпел никакого принуждения, а в школе его заставляли заниматься рисованием по обычной школьной программе. Для него это был пройденный этап. В школе он учился недолго. Из школы его исключили.

Тогда бродя по ереванским улицам, он принялся с поразительным сходством рисовать портреты встречных стариков и старух. Лица их привлекали его контрастом со своим, еще мальчишеским лицом — привлекали слезящимися глазами, морщинами и свойственным дряхлости выражением сосредоточенной печали.

Однажды за этим занятием его застиг живописец и скульптор Ерванд Кочар. Это был и мыслитель, и представитель армянской богемы, широко известный в народе, прозванный «Маэстро». Иначе к нему никто и не обращался: «Маэстро! Маэстро!»

К тому времени Рудольфу Хачатряну исполнилось пятнадцать лет.

—   Мой мальчик, — сказал Маэстро, — сегодня же вечером принеси мне свои рисунки. Моя мастерская вон за тем садиком.

Так с Рудольфом Хачатряном случилось то, что иногда происходит в добрых сказках.

Отобрав лучшие рисунки, вечером он пришел к Маэстро.

Кочар посмотрел их и воскликнул со свойственным ему пафосом:

— Дух Леонардо жив!

Рудольф Хачатрян тогда еще не знал, кто такой Леонардо. Кочар сказал:

— Хорошо, что тебя выгнали из училища. По-моему им больше нечему тебя учить.

Рудольф Хачатрян никогда не рисовал в присутствии Ерванда Кочара.

Он только выслушивал его наставления и советы. Подросток и ереванская знаменитость подружились. Дружбу с ним, его похвалы и наставления подросток тоже воспринимал, как добрый знак, как обещание, долженствующее оправдаться в грядущем.

Когда Рудольфа изгнали из художественного училища, его родители решили, что он трудный ребенок, никудышный художник, без каких бы то ни было способностей, без будущего.

Пришел дядя Никола, портной-закройщик, главный советчик в семье. Дядя Никола настойчиво говорил:

—   У тебя только одна дорога: ты пойдешь ко мне в ученики. Потом из тебя получится лучший портной в городе. Хватит заниматься твоей мазней! Ты будешь есть не чужой, а свой хлеб. Не послушаешься меня — пропадешь зазря.

Но Рудольф не пошел к дяде Николе в ученики.

Отец Рудольфа, человек строгий, решительно заявил:

-Я не буду больше ни кормить тебя, ни одевать. Поступай, как хочешь. Зарабатывай на хлеб сам.

Напрасно Ерванд Кочар посещал Хачатрянов-родителей и пророчил своему юному другу прекрасное будущее. Отец стоял на своем.

И подросток оставил родительский дом, и свою комнатушку в этом доме, и нанялся на стройку, и таскал туф, и камни были большие, тяжелей кирпича, а после работы опять работал: рисовал до ночи и за полночь и спал не больше четырех-пяти часов, утром едва продирал глаза, но приходилось спешить на стройку, и снова таскать камни, и не было им конца.

Рудольф Хачатрян никогда не забудет своего друга и наставника. Духовный образ Маэстро навсегда закрепился в его благородном сердце. Он никогда не забудет также изнурительной тяжести туфа в руках, предназначенных для другого дела.

Дружба с большим художником и работа на стройке были первой настоящей школой — художественной и жизненной — начинающего мастера рисунка. Процесс становления был поразительно скор: в восемнадцать лет он уже участвует в профессиональных выставках.

Подобно многим молодым художникам нашего времени, Рудольф Хачатрян не устоял перед влиянием модернистских школ. Он был заворожен кубизмом. Он прошел через сюрреализм. Он был одержим так называемыми «формами в пространстве». Но преодолел их влияние. Силами на это его одарила любовь.

Он встретился со своей будущей женой. И когда задумал рисовать ее портрет, ему открылось, что ни кубизм, ни сюрреализм, ни формы в пространстве тут были бы ни к чему, и не только ни к чему, но и кощунственны. Он понял, что должен раствориться в своей модели, своей святыне, которой оказалась эта молодая женщина.

Так Рудольф Хачатрян возвратился к своему началу, но уже в новом качестве. Теперь, самоучка по существу, он владел рисунком в совершенстве. Проблемы внешнего и психологического сходства рисунка и модели для него больше не существовало, она была разрешена с поразительной легкостью и свободой. Линия пела у него под руками. Он родился вторично, снова возник, как Адам на фреске Сикстинской капеллы. Рудольф Хачатрян проник в тайну духовности трехмерного мира. Он уже твердо знал, что жизнь Нике в скульптуре продолжилась в живописи Леонардо да Винчи благодаря ее потрясающей одухотворенности и несомненной трехмерности.

Художник, боготворящий человеческий дух, умирает в законченной картине, чтобы воскреснуть в новой, только что начатой. Нужно потерять себя в природе, в модели, чтобы занять новую, высшую ступень в искусстве. Тот, кто потеряет себя, тот найдет себя.

Вот во что неколебимо верит Рудольф Хачатрян.

*  * *

Каков его материал?

Порой это бумага и карандаш, серебряный, графитовый. Чаще — большие доски, покрытые отшлифованным левкасом: тогда художник рисует сепией или сангиной.

Левкас поразительно расширяет возможности рисунка. Рисунок перестает выглядеть графикой в обычном смысле этого слова. Он становится трехмерным благодаря свойствам левкаса как светоносной стихии. Это открытие Рудольфа Хачатряна. А проистекло это открытие из идеи художника, ищущего нового приложения своего недюжинного дарования. Конечно, левкас существовал и до него, но так им до Рудольфа Хачатряна никто не пользовался. В его руках левкас приобрел новую для него сущность, новую систему выразительности. Он долго искал материал, присущий только ему, и наконец обрел его. И левкас зазвучал по-иному. Это и стало монохромной полифонией Рудольфа Хачатряна.

Подобно знаменитому кинорежиссеру Феллини в фильме «Джульетта и духи», он обряжает свои модели в причудливые одеяния, тюрбаны, шляпы. Это роднит Рудольфа Хачатряна с Рембрандтом, с живописцами Высокого Возрождения. Таков «Портрет жены» (1973 г.), где мы видим ее на сносях, в цветочном венке на голове и с цветами в руке, с приоткрытыми губами и взором, обращенным в глубину своей души. Таков портрет «Джеммы» (1976 г.) — модель в широкополой шляпе, подвязанной шарфом. «Юдифь» (1976 г.) — тоже в фантастическом головном уборе. Или «Женщина в чалме» (1976 г.), или «Армянский сфинкс» (1978 г.). Тем не менее и здесь Рудольф Хачатрян совершенно самостоятелен, остро индивидуален. Какого бы то ни было подражания обнаружить нельзя, сходство со старыми мастерами только внешнее.

Рисунок на левкасе Рудольфа Хачатряна — сепия или сангина, — монохромный по существу, производит неожиданное впечатление полихромности. Это происходит потому, что белоснежный левкас светится изнутри, свет мерцает, переливается между штрихами, играет чудесную роль — как бы уводит зрителя в пещеру, где Алладин из «Тысячи одной ночи» обрел многоцветные богатства.. Каждый, кто видел работы Рудольфа Хачатряна, остро ощущал этот великолепный эффект, в том числе и я, в его московской мастерской. Я не художник. Белизна левкаса… и все-таки не до конца понимаешь, какими же еще средствами этот эффект достигается. Здесь таится нечто чудесное.

Если говорить о ранних работах художника, периода «до левкаса», рисунках на бумаге?.. Например, «Надя» (1973 г.). Тонкость и затаенная нежность целомудренного и безукоризненно точного карандаша одаряет зрителя благоговением перед образом чистейшей девической наготы. Такие работы похожи на отражения натуры в воде: это роднит их с женственной, серебристой, влажной стихией лермонтовского стихотворения, лермонтовской «Тамани».

* * *

Все работы Рудольфа Хачатряна производят неизгладимое впечатление воплощенной красоты. Его преданность родной стране, родному народу щедро выражена в портретах деятелей армянской культуры и тех, кого не без некоторой барственности иные называют «простыми людьми». Но как часто они оказываются натурами далеко не простыми, оказывается, «простых людей» на свете не существует. Хочется назвать пафос «графики» Рудольфа Хачатряна героическим. Так изображали свои модели прославленные живописцы стародавних времен на фресках и полотнах, беспрепятственно проникнув в сущность их душ. Мне тоже, вослед художнику, хочется верить в героизм человека. Рудольф Хачатрян рисовал не только армян. Всех других он тоже героизировал, все на его портретах выглядят героинями легенд и рыцарями духа, коими в лучших своих образцах и являются люди, стоит только повнимательней к ним присмотреться. Кредо Рудольфа Хачатряна — в признании высокой духовной силы человека, по праву занявшего центральное место в мире. В этом основная сила выдающегося мастера, а не только в мощном диктате рисунка, которому так радостно подчиниться.

* * *

Особенно в больших по размерам картинах Рудольфа Хачатряна, нарисованных по левкасу, проявляется мужская, мужественная природа его творчества. Он властно принуждает модель служить своему исповеданию искусства. Штрих за штрихом — он творит подвиг, к которому приучен всей своей многотрудной жизнью, и окружает модель светом воздушной среды, порождаемым белизной излюбленного материала.

Я был в мастерской художника, пересмотрел множество его произведений. Передо мной прошли чередой девушки и женщины, поражающие привлекательностью своего душевного строя, настойчиво требующего поклонения, герои-подвижники, закованные в броню исключительности и благородства.

Натюрморты Рудольфа Хачатряна подробны до мельчайших деталей, будь это цветы, или рыбы и головки лука; так же, как портреты и это — чудеса искусства. Изобразительное здесь явилось из бытия предметов и явлений, окружающих нас, и потому, что они милы и нужны человеку, художник одаривает их таким благодарно пристальным вниманием, таким правдоподобием, такой исчерпывающей полнотой подробностей.

Творческий подвиг высокой человеческой души, как мы видим это на примере служения искусству Рудольфа Хачатряна, гуманистичен по своей природе. Художник верит, что на свете нет ничего могущественней человеческого духа, драгоценней хрупкой человеческой жизни и окрыленности самых светлых человеческих надежд.

Арсений Тарковский

Впервые статья опубликована в: «Литературная Армения», 1983, № 5.

Рудольф Лорисович Хачатрян (4 марта 1937, Ереван, Армянская ССР, СССР — 15 августа 2007, Ереван Армения) — советский и армянский живописец, график и скульптор.
Биография
1937 — Родился 4 марта в г. Ереване, Армения.
1952 — Встреча с Ервандом Кочаром – художником-новатором, создателем художественного принципа peinture dans I’espace (живопись в пространстве). Кочар становится его другом, духовным учителем и вводит в круг интеллектуальной элиты Армении.
1955 — Впервые участвует в республиканской выставке.
1961 — Государственная картинная галерея Армении приобретает серию портретов деятелей культуры Армении.
1962 — Коллекционеры (А. Чудновский, А. Кадемьян, Г. Бунатян, А. Григорян и др.) начинают приобретать работы Р.Хачатряна.
1969 — Первая премия Министерства культуры Армении за портрет композитора Комитаса.
1971 — 1989 — Живет и работает в Москве. Начинается период Классический рисунок
1980 — Открывает новую изобразительную технику; начинается период Рисунок на левкасе.
1984 — Получает звание Народный художник Армянской ССР.
1989 — 1994 Живет и работает в Лондоне. Начинается период Метаморфозы, включающий в себя несколько основных этапов: «Открытые формы 1989-1990 », «Двуединство», « Двойное состояние», «Проявление образа», «Мифологемы».
С 1994 — Живет и работает в Москве. Разрабатывает и открывает новые изобразительные принципы пространственных композиций. Начинается период Многомерный объект.
1995 — В честь 50-летия ООН получает в дар от правительства Республики Армения картину Р. Хачатряна «Соединение».
1997 — Указом Президента Российской Федерации награжден орденом Дружбы.
2002 — Избран членом-корреспондентом Российской академии художеств.
2003 — Указом Президента Республики Армения награжден медалью Мовсеса Хоренаци.
Награжден золотой медалью Европейского общества «Франца Кафки».
2007 — 15 августа скончался в Берлинской клинике после операции на сердце.
Похоронен на Городском Пантеоне в г. Ереване (Армения).