ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
«Наша Среда online» — Бакинские дворики в Арменикенде (район города, населенный преимущественно армянами) были хорошо спланированы. Ровные, явно вычерченные на кульмане, они имели хорошие фасады из крепкого природного камня, иногда с капителями и изящными пилястрами, которые словно пытались удержать редкие верхние этажи. Изначально они были в собственности одной семьи, но со временем в поисках работы в быстро развивающемся городе их заселяли приехавшие из Карабаха, Шемахи и т.д. Внутри они были застроены очень плотно. Лишь узкий проход, по которому могла пройти похоронная процессия, один азиатский санузел на весь двор и площадка, размером с хорошую комнату, где детям можно было порезвиться, да и женщины сушили белье, натягивая веревки «постановками». В таких дворах жили коммуной, как и везде в Закавказье, одним беспрерывным застольем. Летом, в жару, узкие проходы заполнялись раскладушками и утром приходилось перепрыгивать через спящих, чтобы пойти в школу.
В одном из таких домов жила моя тетя, Эмма Ивановна со своей семьей. Женщина решительная, бескомпромиссная, очень похожая на свою мать, Наталью Еремеевну. Ее младший сын Славик, как и большинство армян имел «пешяк», ремесло. Тяжелая вековая доля заставляла армян изначально давать детям специальность, с которой они не пропали бы нигде и могли заработать на жизнь. Славик умел шить брюки, обувь, а обладая хорошим голосом, еще и пел на свадьбах. Высокий, экстравагантный он был очень похож на Ерванда Христофоровича из фильма «Невеста с севера». Субтильный, даже тощий, он рос сначала как все, вертикально, а затем, словно застыдившись высокого роста, пошел в горизонталь. Перед самой его свадьбой я зашел в комнату жениха. Острой , как корма ледокола, грудью , он рассекал воздух в комнате, суетливо на ходу застегивая рубашку.
Увидев меня, спросил:
-Ты же у нас инженер –электрик?
-Ну да- пришлось согласиться мне.
Указав на «хончу» (свадебная корзина), с гирляндой раскрашенных кистью автомобильных лампочек, спросил, вытаскивая из кармана электрическую батарею «КБСЛ»:
-Ты можешь все это подключить?
Едва сдерживая улыбку, чтобы не обидеть жениха:
-Слушай, Слав, это так важно?- Он посмотрел на меня, как на недотепу и сказал почти сочувственно и проникновенно:
-Это очень важно, брат!….
После событий в Сумгаите, начались волнения в Баку. Хорошо кем-то организованные, они нарастали лавиной, и семья моей тети решила податься в Армению. Первыми уехали родители с невестками и детьми. Следом, собрав нехитрый скарб, должен был уехать Славик. Фуру для вещей нашел с трудом — никто не хотел рисковать. Наконец, русский парнишка, не оценив угрозы на дорогах, согласился загрузить на борт непритязательную домашнюю утварь и главную драгоценность семьи, видавший виды желтый автомобиль «Жигули» ноль первой модели.
Все шло неплохо, но у самой границы с Арменией машину остановила толпа вооруженных селян-азербайджанцев. Быстро сообразив, что хозяин груза армянин, нападавшие выволокли водителя и пассажира из машины и стали бить. Несчастного водителя закололи ножами, а Славик, отмахиваясь от перевозбужденных разбойников, вывернулся и длинными, словно у цапли ногами рванул в густые заросли камыша. Выстрелы дробовиков впивались в ноги, в бок, но парень нашел в себе силы убежать далеко и залечь в кустах. Местные, уже в сумерках не рискнули лезть в ледяную воду и сбросив тело водителя в кювет, развернули Камаз в сторону деревни. Несмотря на холодную воду, ноги полыхали огнем. Спустя несколько часов, уже глубокой ночью, Слава выполз к дороге, нашел истекшего кровью парнишку, присыпал тело землей и заковылял к границе. Уже в армянской деревне нашли знахарку. Она настругала хозяйственного мыла в ведро с горячей водой и велела опустить туда ноги. Через некоторое время вода начала чернеть. Каждые полчаса она повторяла процедуру. К утру боль стихла и Славика отвезли в медпункт. Эмма Ивановна, услышав о несчастье, примчалась в село в этот же день. Навестила сына, выслушала, и ушла, не сказав ни слова. На следующий день, договорившись с местными автомеханиками, она пересекла бетонные надолбы и пошла в сторону деревни, в которой обидели ее сына. В селе, удивленные селяне, услышав азербайджанскую речь, не разобравшись, показали ей дорогу в отдел милиции. Эмма Ивановна решительно двинулась вперед. В окружении возбужденных зевак она вошла в участковый пункт, поднялась на второй этаж и толкнула дверь начальника.
Молодой еще капитан, увидев решительно настроенную седую женщину, спросил:
-Сян кимсян, хала? (Ты кто, тетя?)
Не отвечая, Эмма Ивановна обошла стол начальника, заглянула в милицейский двор, заметив желтую крышу родного «Жигули», без колес. Села напротив недоумевающего капитана.
-Это ты стрелял в моего сына? — уже на русском обратилась к начальнику и продолжила:
-Где моя машина?
-Какая машина, ай хала?
-Не ври, она стоит во дворе, без колес. О том, что здесь случилось, уже знает Горбачев. Эмма Ивановна видимо решила, что это достаточный аргумент, чтобы напугать милиционера. И сразу добавила:
-Если я через час не вернусь, триста вооруженных армянских федаинов ворвутся сюда и перестреляют всех ваших детей, как вчера вы стреляли в моих мальчиков.
Трудно сказать, что сработало-то ли страх перед возможным нападением армянских боевиков — а они точно могли прибыть быстрее, чем подкрепление из соседнего района, то ли восхищение мужеством матери, в одиночку пришедшей в логово убийц. Скорее второе. Как бы там не было, через некоторое время машина была укомплектована, но не завелась. Уже ближе к сумеркам на трассе можно было наблюдать удивительную картину: шестеро селян-азербайджанцев толкали в гору старый желтый «Жигули», а впереди шла Эмма Ивановна, с высоко поднятой рогатиной с цветным шейным платком на ней, словно хоругвью (видно насмотрелась в кино). Она старалась сохранить видимость спокойствия, удержать слезы обиды за все, что произошло в жизни, за эти проклятые дни, но тщетно. У границы, на бетонных плитах Эмму Ивановну ждали два автослесаря и приблудный щенок.