СОЦИУМ

«Наша Среда online» — С 1970-х годов в Центральных научно-исследовательских проектных мастерских, где я тогда служила, разрабатывалась научная тематика по реставрации объектов древнего зодчества из камня. Одной из работ в плане ЦНРПМ было решение технических задач по сохранению археологических сооружений Херсонеса, древнего города на окраине Севастополя. Для консультации по этим проблемам был привлечен профессор З.А. Ацагорцян, один из ведущих специалистов Советского Союза по природному камню.

Завен Арсенович сразу же поразил нас широтой взглядов, искренностью, готовностью помогать немедленно. Он приехал в Москву из Еревана по каким-то важным делам производственного характера, но согласился поехать с нами в Херсонес. Наша бригада двинулась туда, взяв с собой груз немалого веса. Везли и материалы, и трубки, и шланги, и инъекционный насос. А также еду, ведь в Крыму в те годы продукты отпускались по продовольственным талонам. Во время командировки Завен Арсенович полностью разделял с нами трудности быта и скудный стол, и, чтобы не тратить времени на переезды, жил не в гостинице в Севастополе, как ему было положено по рангу, а в одном из ветхих домишек Херсонесского музея.

Херсонес основанный греками, просуществовал две тысячи лет и был разрушен окончательно в конце XIV в. Вместе с профессором осматривали мы руины античного театра, оборонительных стен и башен, колонны и мозаики христианских базилик. Средств на поддержание памятника государством выделялось недостаточно. Случалось, подгулявшие матросы крушили мрамор и сбрасывали в море каменные глыбы и алтари.

И тогда вдруг Завен Арсенович подсказал выход из этой безнадежной ситуации. Он сказал, что надо подать заявку на включение Херсонеса в список объектов всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. В этом случае город будет гарантированно сохранен. Вряд ли из-за рубежа будут помогать деньгами, но это заставит местные власти внимательнее относиться к проблемам его содержания. Так и произошло впоследствии.

По вечерам после работы и общих разговоров Завен Арсенович рассказывал мне о своей семье. Предки его были из Западной Армении. Семья очень пострадала во время армянских погромов в Турции в 1895 году, чудом спаслась от геноцида в 1915 году, а потом жила в Тифлисе. Фамилия Ацагорцян возникла из-за того, что занятием деда было хлебопечение. Делали яму в земле и облицовывали ее стенки, наверху было отверстие. Эту печь разогревали сжиганием топлива прямо внутри подземного объема, а когда стенки уже были раскалены, на них лепили тонким слоем тесто, приготовленное без дрожжей, и получался белый хлеб, лаваш. Таким образом, сама фамилия — Ацагорцян,- само прозвание основателя семьи означало, что род этот несет нечто насущное!

В то время был еще жив отец профессора, Арсен Ацагорцян, заслуженный учитель Армении. Ему было тогда почти сто лет. Профессор рассказывал, как шутит старик, тот тоже был как-то по-особому остроумен. Когда его сын Завен входил в дом, отец объявлял: «Дедушка пришел!», намекая, что у того появились внуки.

Несмотря на свой высокий научный статус, Завен Арсенович был очень демократичен. Кроме того, мы тогда не задумывались, сколько профессору лет и какие нагрузки он несет в своей отрасли, помимо этого включившись в решение наших задач. Невысокий и уже седовласый, он, казалось, совершенно не уставал, ни на что не жаловался, был всегда энергичен. Тогда я узнала, что родился он в Западной Армении в 1911 году.

Именно тогда, после Крыма, Завен Арсенович согласился стать руководителем моей аспирантской работы по консервации каменных руин, но виделись мы нечасто. По результатам исследований под его руководством было потом получено авторское свидетельство, где моя фамилия означена рядом с З.А. Ацагорцяном.

Как-то я сказала, что от той древности, останки которой призваны мы сохранять, ничего не осталось ни в названиях стран, ни в облике людей, живущих сейчас на этих территориях. Завен Арсенович поправил меня: «Только Армения осталась». И теперь, перед своими лекциями в университете я вспоминаю эти слова профессора. Да, и Страбон, и Плиний Старший в свое время подробно перечислили названия стран, известных в их время, в частности окружавших армянские владения (Ассирия, Иберия, Каппадокия, Колхида, Мидия, Понт), но этих названий нет на современных географических картах. А Армения – это Армения, она была и есть, хотя и разделена исторически. К слову сказать, еще тогда, в конце 70-х, ходил в Ереване по рукам альбом со снимками тех мест, которые ныне отторгнуты от Армении. С гордостью и болью рассматривали тогда эти самодеятельные фотографии храмов, ведь никто там, в Турции, не заботился об этих армянских священных строениях. Альбом этот посмотрели сотни людей…

Если же говорить о национальных чертах, то я привыкла к тому, что облик пращуров с трудом сохраняется в веках. Так и у русских, и у болгар, и у греков. Древние греки ведь были светловолосы и голубоглазы… Что же касается характерных внешних черт армян, вспоминается один случай. Приехав в Ереван, я пошла в Матенадаран. Осмотрела замечательную экспозицию и была потрясена увиденными армянскими миниатюрами. Но когда я вышла на улицу, то заметила, что лица людей в старых рукописных книгах библиотеки и лица малых детей, которых везут в колясках, совершенно похожи… Армяне за тысячелетия не потеряли своего образа!

Восприятие человеческой красоты, конечно, должно быть воспитано с детства, но не в меньшей мере, на мой взгляд, оно формируется и непостижимым генетическим образом. Было в близкой мне московской семье: послевоенное время, армянский ребенок, девочка, потерявшая отца и мать. Девочке не говорят, что она не родная дочь, очень любят. Стала девицей, красавица. За ней ухаживают молодые люди, но всех она отвергает. И когда отказывает очередному просящему ее руки претенденту, приемная мать, удивленная, спрашивает: «Почему, Изочка?». И получает объяснение: «Без усов!». Нормы мужской красоты и доблести как будто уже сами собой у девушки сложились.

Я несколько раз приезжала в Ереван, чтобы сдавать экзамены, а потом и кандидатский минимум. Когда Завен Арсенович бывал в Москве по делам, он никогда не оставлял своим вниманием лабораторию ЦНРПМ.

В то время даже самые элементарные, бытовые предметы первой необходимости отсутствовали. Проблемы с чаем, с книжными полками, с медикаментами… Завена Арсеновича перед его поездками в Москву просили достать то и другое лекарство… Я помню, как трудно было найти в московских аптеках нужное средство. Видно, профессор никогда не пользовался привилегиями, которых, на мой взгляд, так заслуживал.

Одно время реставрационную сферу охватило какое-то безумие. Был «изобретен» состав-укрепитель для камня, так называемый КС на основе жидкого натриевого стекла. Постановили внедрять этот метод по всей стране, не понимая, что при использовании состава образуется большое количество солей, которые портят вид памятника и со временем приводят к разрушению камня, что позднее подтвердилось. А тогда, подавая протестные докладные в Инспекцию по охране памятников, я была совершенно одна против большого производственного объединения, которое жаждало, вгоняя свой продукт в архитектурные объекты, получать премии за внедрение новой технологии. Когда Завену Арсеновичу показали данные по сравнительным испытаниям для пропитанных КС и необработанных образцов известняка, он сразу сделал вывод о том, что применение этого продукта для памятников вредно, тем самым очень поддержав меня морально.

В то время, как и сейчас, проблема «доставания» качественного камня для замены утраченных элементов зданий в реставрации стояла очень остро. Для оценки его долговечности нужно было проводить длительные и дорогостоящие испытания на большом числе образцов. Поэтому, я была искренне восхищена, когда Завен Арсенович познакомил меня с новым методом такой оценки — по специальным критериям. Установить пригодность породы для службы в сооружениях, можно, определив структуру пористости камня и не тратя времени на испытания образцов в морозильной камере или солевом растворе. Завен Арсенович обладал не только знаниями, но и каким-то особым чутьем в отношении связи явлений, законов природы.

И как в любом собрании людей я узнаю армянские лица, так и камни Армении – ее цветные туфы — я узнаю везде. Именно благодаря профессору Ацагорцяну, который рассказал мне об этих, созданных огненной вулканической стихией горных породах. Не только рассказал, но и подарил свои книги, а позднее показывал природный камень в древних постройках Эчмиадзина и Звартноца.

Было атеистическое советское время, и на работе тогда невозможно было даже упоминание религиозной темы, но книги З.А. Ацагорцяна о том, что их автором обследованы десятки старинных храмов и монастырей. Рассматривая национальные святыни с точки зрения их материальной сущности, еще тогда, в 50-е годы, он думал о спасении церквей и заложил научную базу сохранения и грамотной реставрации каменных культовых сооружений.

Русский язык Завена Арсеновича был безупречен, словарь огромен, владел он и французским. В 1988 г. издал Русско-армянский политехнический словарь. Как-то Завен Арсенович обмолвился, что состоит в Союзе писателей. И рассказал, что в молодых годах, когда с деньгами было туго, они с приятелем, узнав о литературном конкурсе, написали пьесу. Пьесе этой присудили первое место, и авторы получили премию. А вторую пьесу они писали уже без всякого конкурса, ради удовольствия от самого творчества.

Меня поражала универсальность знаний и возможностей этого человека, его способность добиваться успеха не только в рамках своей специализации, но и в самых разных областях деятельности. Известный ученый в отрасли строительных материалов, зам. директора НИИ камня и силикатов АН Армянской ССР, Ацагорцян направлял свой интерес на самые разнообразные проблемы. Среди полученных им многочисленных патентов числятся такие изобретения, как «Способ получения цемента», «Состав для укрепления грунтов», «Устройство для обвязки пакета предметов» и т.д. Он рассказывал мне и о методе повышения урожайности в сельском хозяйстве, за что также получил авторское свидетельство. Завен Арсенович откликался на новшества во всех сферах жизни, например, указал мне, что есть зубоврачебный состав, твердеющий во влажной среде, который вполне может быть приспособлен для заделки каверн в камне при реставрации скульптуры.

С началом перестройки наши научные контакты с профессором стали затруднены. С некоторых пор связаться по телефону не удавалось, а ответов на мои поздравительные открытки уже не приходило.

Я очень сочувствовала Армении, когда она вступила в пору народных бед. И Карабахский кризис, и блокада, и связанные с этим ограничения и несчастья, конечно же, глубоко воздействовали на душевное и физическое состояние людей. И Завен Арсенович, которому предназначено было здравствовать по крайней мере до ста лет и сделать еще очень многое, по-видимому, не пережил испытаний, выпавших на долю своей страны. В 1992 году его не стало. Однако действенность его учения о камне, влияние его личности, обаяние и жизнестойкость этого человека до сих пор освещают наши нелегкие реставрационные пути.

ОЛЬГА ПОСТНИКОВА

ОБ АВТОРЕ

Поэт и прозаик Ольга Николаевна Постникова родилась в 1943 году в Воронежской области. Живет в Москве. Член Союза писателей Москвы. Член редколлегии издательства «Новый хронограф», выпускающего литературу гуманитарной направленности.

Окончила Московский институт тонкой химической технологии, училась в аспирантуре Института камня и силикатов (Ереван). Работала в редкометаллической промышленности, затем в Центральных научно-реставрационных проектных мастерских. В настоящее время доцент кафедры реставрации в Российском государственном гуманитарном университете. Автор более 40 печатных трудов по проблемам сохранения культурного наследия.

Участвовала в реставрации античных сооружений Крыма и Болгарии, памятников архитектуры Смоленска и Тверской области, стен и башен Московского Кремля, Большого Кремлевского дворца, древних церквей Москвы и Подмосковья. Лауреат конкурса правительства Москвы “Реставрация-97” (за работы по Архангельскому собору Кремля, 1997).

Впервые стихи напечатаны в 1968 году в альманахе «День поэзии». В 1984 году в издательстве «Советский писатель» вышел сборник стихов «Високосный год», в котором стихи Постниковой были подвергнуты редакторским «исправлениям» по внелитературным причинам. В 1986-90 годах Ольга Постникова – организатор и председатель клуба поэтов «Кристалл».

С 1987 года стихи Постниковой публикуются в альманахах “Апрель”, “День поэзии”, «Тарусские страницы», антологии “Строфы века” (1995), журналах «Новый мир»”, «Знамя», “Грани”, «Согласие», «Дружба народов», «Истина и жизнь» и др. Изданы книги стихотворений «Ferrum» (изд. «Глагол», 1998) и «Понтийская соль» (изд. «Время», 2014). Выходят ее статьи, а также беседы-интервью с известными литераторами, в том числе И.Лиснянской, С.Липкиным, Н.Панченко («Вопросы литературы»).

Важное многолетнее занятие Постниковой – собирание и редактирование мемуаров ХХ века, частично опубликованных в периодике и в составленных ею книгах воспоминаний («В августе 1991-го. Россия глазами очевидцев» (1993); «Москве – с любовью. Воспоминания москвичей” (1994) и др.)

С 1996 года публикуются также прозаические произведения Постниковой.

В альманахах «Стрелец» и «Предлог», сборнике женской прозы «Брызги шампанского» (2002) и журналах «Новый мир» (2003), «Грани» (2006), «Дружба народов» (2014), «Континент» (1996, 2000), напечатаны ее рассказы и «Роман на два голоса», номинированный на премию «Российский Букер» (2001). В 2010 году в издательстве «Новый хронограф» вышел роман «Радуйся!».

Поэзия Ольги Постниковой отмечена Литературной премией Фонда А.Топфера, Германия (1994).