«Наша Среда online» — С понедельника после Пасхальной недели начиналась Поминальная неделя, которая справлялась раз в году.

В понедельник с утра все село – и стар, и млад, шли на кладбище. Приходил также священник, который обходил и благословлял могилы. Каждая семья рассаживалась своим родом, но женщины и мужчины отдельно. Хотя это был поминальный день, но настроение у всех было праздничное. Было много еды: яйца, плов, молочная каша, соленья, лук-латук, фасоль, отварная кукуруза, пшеничный хлеб и т.п. Совершали жертвоприношение, но пить спиртное было не положено. Иногда для жертвоприношения объединялось несколько семей. Как правило, мясо раздавали всем. После трапезы там же начинались единоборства, песни, танцы до вечера.

На следующий день шли в соседнее село. Каждая семья несла с собой угощение для общественной трапезы. Собирались сообща, всем миром, ели, но не совершали жертвоприношений. Заранее была составлена очередность посещения соседних сел. Всю неделю в старину продолжались веселье и развлечения – скачки, единоборства, круговые коллективные танцы[1]. Завершалась поминальная неделя воскресеньем Нор Кираки – Новое Воскресенье или Антипасха.

В церковном календаре православных первая неделя после Пасхальной называется Фоминой неделей, в русском народе также Проводной или Проводов, очевидно оттого, что ею оканчивается и провожается неделя Светлого Христова Воскресения.

По Евангелию на этой неделе апостол Фома выразил сомнение в том, что Христос действительно воскрес во плоти. Тогда Христос вложил его персты в рану, после чего Фома уверовал в случившееся. В то же время понедельник и вторник считаются днями поминания умерших, поскольку связано с воспоминанием о сошествии Иисуса Христа в ад к душам умерших[2].

На Руси вся неделя называлась не только Проводами (Пасхи), но и Поминками, Могилками. Как показывает название недели, она соответствует содержанию армянской Поминальной Недели. Понедельник этой недели называли Навий день. «Слово «навий» в древнерусском языке означало «относящийся к умершим», в древнечешском – «унавати» означало «умертвить», украинское «нава» означает «гроб»»[3].

Вторник назывался Радоницами. Значение этого термина сближают со словом род, предок или со словом радость, так как в Радоницу покойники призываются из своих могил на радость Пресветлого воскресения[4].

На Радоницу люди идут на кладбища помянуть родственников красным яичком и другими яствами. Три-четыре яйца кладут на могилу, катают, оставляют, чтобы склевали птицы, а иногда и зарывают в нее, разбивают о могильный крест, тут же крошат их или отдают нищим на помин души. В некоторых регионах сохранился обычай причитать по покойникам. После причитаний и поминовений здесь же на кладбище начиналась веселая пирушка. Тут же пели и закусывали.
Радоница, как поминальный день, выделялась из числа прочих, отличаясь радостным настроением. Считается, что это очень древний обычай, восходящий, очевидно, к весенним заупокойным тризнам. Это можно также объяснить христианской верой в то, что придет время, когда все мертвые восстанут из гробов – верой, подкрепленной фак-том Воскресения Христа[5].

«Уже давно замечено сходство между земледельческими обрядами античности и позднейшей Европы, включая и Русь. Это не значит, что все можно объяснить заимствованием; это означает, что есть некоторая закономерная связь между формами труда и мышления. По античным представлениям смерти, как полного прекращения существования, не было. Умершие, якобы, продолжали жить под землей и имели над ней большую власть, чем земледелец, который водил по ней плугом. Из глубин земли умершие могли воссылать урожай или неурожай, могли заставить землю родить или задержать ее силы. Они превращались в хтонические божества»[6].

В.Я. Пропп объясняет эти обряды так: «Земля и находящиеся в ней покойники как бы сливаются в одно целое. «Земледелец, – пишет Б.Л. Богаевский, – как и каждый человек античности видел, что земля «покрывала» своей поверхностью посадки, посевы, содержала их в себе и выливала наружу из своего громадного сосуда. Также земля … содержала… могилы умерших, заботившихся о посевах и посадках»[7]. «Из этого видно, что, по греческим представлениям, покойники, находясь под землей, могли иметь власть над урожаем. Эти представления и вызывают к жизни весенние земледельческие обряды, посвященные усопшим. Так обстояло дело не только у греков и римлян, так обстояло дело и у древних славян. Вот почему забота о посевах сочетается с заботой о покойниках и носит двоякий характер: усопших надо умилостивить, надо выразить им свою любовь, почитание. Но этого мало. Их надо поддержать пищей, питьем и теплом, надо с ними трапезовать, надо оставлять им еду на могилах, совершать возлияния из вина и масла. Но и этого мало. Надо обеспечить им не только жизнь, но и бессмертие. Надо приобщить их к кругообороту жизнь – смерть – жизнь, которым живет природа и который нужен земледельцу, надо, чтобы они и сами способствовали этому круговороту. Отсюда, как мы видели, такие обрядовые блюда, как кутья и яйца»[8].
<…>
В армянской традиции после Пасхи вплоть до Вознесения Господне в течение сорока дней не постятся. Вероятно, это связано с напряженными сельскохозяйственными работами. И не случайны определенные вечерние трудовые запреты. Taк, после захода солнца женщинам запрещалось вязать, шить. В противном случае они могли заболеть куриной слепотой. Особый запрет был на работы в понедельник. Нельзя было молоть зерно на зернотерке, месить тесто, мотать в клубки нитки. В то же самое время старались до Вознесения получить от соседей молоко или закваску, чтобы перенести соседское благополучие в свой дом. А сами строго следили, чтобы никто у них не занял закваску или молоко.

Запреты касались и мужчин. По пятницам запрещалось пахать, вообще надо было не тревожить землю, чтобы хорошо налились колосья.

Все ограничения указывают, что период с Пасхи до Вознесения был сакральным, который подчеркивал особую значимость как полевых работ для благосостояния семьи, так и грядущего Вознесения.

Эмма Петросян,
доктор исторических наук, этнолог

1. Խաչատրյան Ժ.Կ., Պետրոսյան Է.Խ. Նշվ. աշխ., էջ 243–244 (Хачатрян Ж.К., Петросян Э.Х. Календарные обряды и народные игры армян Амшена (конец XIX–начало XX в.) // Амшен и амшенцы. Ереван-Бейрут, 2007. С. 243–244).
2. Калинский И.П. Церковно-народный Месяцеслов. М., 1990. С. 185.
3. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. Л.,1963. С. 20.
4. Чекулаева Е.О. Сто Великих праздников. М. 2006. С. 262.
5. Там же. С. 262.
6. Пропп В.Я. Ук. соч. С. 22–23.
7. Богаевский Б.Л. Земледельческая религия Афин. Т.1. Пг., 1916. С. 31.
8. Пропп В.Я. Ук. соч. С. 22–23.

Источник: Петросян Э.Х. – Праздники армян в контексте европейской культуры. Ер.: Тигран Мец, 2011.