ЛИТЕРАТУРА
«Наша среда online» — Продолжаем публикацию книги Надежды Никитенко «От Царьграда до Киева. Анна порфирородная. Мудрый или Окаянный?». Благодарим автора за разрешение на публикацию!
АННА ПОРФИРОРОДНАЯ
- Рожденная в Порфире
- Феофано делает выбор
- Никифор Фока — василевс ромеев
- Страсть василевса
- Посольство Оттона
- Заговор любовников
- Тайна первой любви
- Смерть Цимисхия
- Проклятие рода
- Знаменитое чудо
Свержение евнуха
На Рождество 25 декабря 983 г. в Ахене на трехлетнего Отгона III была возложена царская порфира. Послы нового императора вручили в Константинополе грамоты с подписью императрицы-матери: «Феофано, Божьей милостью императрица». Спустя некоторое время Феофано послала сватов к Анне — императрица сватала ее для малолетнего сына. Сватовство имело успех, и в Константинополе оповестили миру об обручении Отгона III и Анны.
Впрочем, это был тонко рассчитанный маневр византийцев. Положение царского дома Византии было сложным. После смерти Цимисхия началось восстание болгар против византийского господства, в результате чего ромеев изгнали из всей Болгарии. Попытка болгар создать собственную государственность была нестерпимой для ромейской гордости. Византийцы считали свое государство единственным в мире, образцом настоящей власти, какой не в состоянии достичь ни один народ. Другие народы способны создать лишь эфемерный конгломерат неустроенных территорий, искусственное «лоскутное образование». По убеждениям византийцев, даже централизованные восточные деспотии являются варварскими, ведь они не отвечают высоким античным нормам. Лишь империя ромеев является по своим масштабам и сущности вселенским государством, настоящей «земной» рамкой для Священной истории.
Рим избран Богом в мировой истории, он является целым миром. Недаром на заре Христовой эры, когда последователей Спасителя отдавали на съедение диким зверям, христиане верили, что римский порядок — заградительная стена против прихода Антихриста. Мир за границами Рима — это хаос, «тьма внешняя». Даже молодые варварские народы Европы, враждовавшие с Римом, и не думали отрицать этих претензий и убеждений. Более того, они относились к римской государственности с глубоким уважением и с огромной завистью. Вот почему императорские титулы, которые присваивали себе сначала франкские, а впоследствии немецкие императоры, воспринимались в Константинополе как ужасная и отвратительная узурпация.
Болгарские цари, вступившие в открытую борьбу с «новым Римом», были воодушевлены вовсе не идеей самоопределения, которая возникла в значительно более поздние времена. Они стремились создать и возглавить христианское государство, самовольно присвоив титул «василевсов болгар и ромеев», как это сделал царь Симеон. Восстание болгар воспринималось в Византии как государственная измена ее подданных, болгары были для ромеев самозванцами, крамольниками. Война против них велась с особой жестокостью, их как государственных преступников карали мукой, страшнее казни, — ослеплением.
Едва подавив мятеж Варды Склира, молодой император Василий II, включившийся с тех пор в государственную жизнь, начал свою болгарскую кампанию. Ей предшествовал побег из плена Бориса и Романа, сыновей болгарского царя Петра. До них дошло известие, что на родине вспыхнуло общее восстание под руководством четырех сыновей знатного болгарского вельможи-комита (правителя области в западной Болгарии) Николы. Их так и прозвали — комитопулами, то есть сыновьями комита. Они носили имена библейских вождей «народа Божьего» — Давид, Моисей, Аарон и Самуил. Это добавляло им уверенности в собственной высокой миссии: подобно ветхозаветным пророкам, они должны были вывести свой народ из «египетского рабства», создать «Град Божий», «новый Израиль» на своей земле. Ведущую роль среди них играл младший брат Самуил, впоследствии провозглашенный болгарским царем. Старшие братья Давид и Моисей погибли уже в первые годы борьбы. Аарон сначала придерживался пассивной тактики, а потом, интригуя против Самуила, завязал тайные переговоры с византийцами. Узнав об этом, Самуил приказал убить его. Однако сначала Комитопулы действовали сообща и достигли значительных успехов.
На восьмой год своего плена (в 978 г.), прослышав о победах Комитопулов, Борис и Роман замыслили побег из Константинополя. Как-то, проснувшись утром, Анна узнала, что глубокой ночью, сев на заблаговременно приготовленных коней, молодые болгарские цари бежали на родину. На одном из балканских перевалов они оставили коней и продолжили путь пешком узкой горной тропой. Впереди шел Борис, позади — Роман. Юноши были одеты в византийский наряд; болгары, затаившиеся в засаде, приняли их за знатных ромеев. Ошибка привела к трагедии: Борис был убит болгарским лучником, а Роман взят в плен. Когда Роман сообщил болгарам, кто он, они сразу провозгласили его царем. Но, искалеченный византийцами, он не мог противостоять Самуилу, ведь был скопцом, потому власть в Болгарии осталась в руках младшего из Комитопулов, а Роман стал лишь беспомощной игрушкой в военно-политической борьбе.
В столице империи было тревожно. Анна чувствовала шаткость положения братьев-императоров. С подавлением мятежа Варды Склира неизмеримо выросло влияние аристократического рода Фок. Победитель Склира, великий доместик Востока Варда Фока, держа в руках верховную военную власть, играл первостепенную роль в империи. Второй могучей фигурой был паракимомен Василий Ноф. Братья Анны пока что оставались молчаливыми малозаметными персонажами в государственной жизни.
Впрочем, затяжная пора возмужания Василия окончилась, ему было уже 28 лет. И он как-то внезапно вышел на политическую арену. Что подтолкнуло Василия к решительным действиям, кто вдохновил его? Трудно сказать. Как рассказывает византийский писатель и царедворец Михаил Пселл, «как будто чудом каким-то царь сразу изменился, осознал все величие унаследованного им сана и огромные обязанности, наложенные на него самодержавием. Из легкомысленного повесы он неожиданно превратился в венценосного аскета-подвижника. До сих пор он с увлечением отдавался, наравне с младшим братом, всем наслаждениям, которые только может иметь человек, отмеченный неограниченной властью. А здесь, словно отрезвев, все свои силы он отдавал делам государственным, навсегда отказавшись от всяческих забав и развлечений. Он оставил заботу о своей внешности, вместо роскошного стола удовлетворялся самой скромной умеренной трапезой, отбросил роскошь во всем, сурово придерживался целомудрия, одевался чрезвычайно просто, не носил никаких украшений». Так изменять жизнь могут лишь очень сильные натуры, воодушевленные высшими идеями.
Первым решительным шагом Василия II было устранение от власти евнуха Василия Нофа. Расправа с ним была скорой и безжалостной. По приказу царя паракимомена отправили в отдаленный монастырь на Босфоре, имущество сосланного вельможи конфисковали. Царь Василий упразднил все выданные евнухом указы и распоряжения как таковые, что он сам не подписывал. В своей новелле от 996 г. он писал: «С момента нашего личного прихода к власти вплоть до устранения паракимомена принято много решений вне нашей воли, поскольку все обдумывал и решал он сам».
Но и этого императору показалось мало. Он разорил патрональный монастырь паракимомена, который тот построил у столичных ворот св. Романа, посвятив его своему небесному патрону Василию Великому. Созданием этой обители Василий Ноф пытался подчеркнуть свое царское происхождение, ведь расположение монастыря указывало на связь небесного патрона паракимомена св. Василия со святым патроном его отца — императора Романа I Лакапина. Устроенный с царской роскошью, монастырь св. Василия поражал красотой и богатством, которые он приобрел благодаря щедрым пожалованиям паракимомена. Царь злорадно шутил, что он превратил монастырь высокомерного евнуха «из места уединения в место размышлений, поскольку его насельники должны размышлять, где найти себе еду». Такого удара старик не перенес. «Сброшенный с высоты власти, -говорит Михаил Пселл, — этот великий муж, чье сердце было переполнено спесью, не смог овладеть собой; разбитый параличом, он стал мертвым еще при жизни и вскоре испустил дух».
Тем временем Анна вспомнила историю многовековой давности, когда в 398 г. произошло низвержение с пьедестала всесильного евнуха Евтропия. Она наизусть знала знаменитую «Гомилию на Евтропия-евнуха, патриция и консула», составленную Иоанном Златоустом: «Всегда, а теперь особенно время воскликнуть: «Суета сует — все суета». Где теперь ты, светлый наряд консула? Где блеск светильников? Где овации, хороводы, пиры и празднования? Где венки и наряды? Где вы, громкие встречи в городе, приветствия на ипподроме и льстивые слова зрителей? Все миновало. Ветер сорвал листья, обнажил перед нами дерево и сотряс его до корня. Порывы ветра все сильнее, вот они уже вырывают корень и ломают ствол. Где вы, давние друзья? Где попойки и гульбища? Где рой нахлебников?.. Все это было ночным сновидением, но наступил рассвет, и оно рассеялось. То были весенние цветы, но отошла весна. Тень была и исчезла. Дым был и развеялся. Рябь была и пропала. Паутина была и порвалась. Поэтому мы без конца и непрестанно повторяем это духовное высказывание: «Суета сует — все суета». Вспомнила Анна и такие слова Экклезиаста, к которым прибегал Златоуст: «Что было, то и будет, и нет ничего нового под солнцем, ведь это было уже в веках». Жизнь не замедлила подтвердить эту вечную истину Писания.