ГЕНОЦИД АРМЯН
«Наша среда» продолжает публикацию книги Лидии Григорян «Сто первая весна», посвящённой столетию Геноцида армян – величайшего преступления XX века против человечества, совершённого в османской Турции. Авторы историй и эссе – жители Нижнего Новгорода – друзья армянского народа и армяне-нижегородцы, являющиеся прямыми и косвенными потомками армян, прошедших ад Геноцида. Среди авторов – представители всех слоев населения, люди разного возраста, разных профессий и рангов. В итоге из разных по содержанию, но единых по тематике историй получилась целостная картина прожитых нацией ста лет – века парадоксов и взросления, века, приведшего нас к сто первой весне. Благодарим автора за предоставленную возможность публикации книги.
Брошенные на произвол судьбы
Мариам ГУКАСЯН,
медицинская сестра, 53 года
24 апреля 2014 года. В нашей любимой Армянской Апостольской церкви «Сурб Аменапркич» горят свечи, слышится поминальная молитва, а внутри у меня своя молитва-стон, молитва-просьба: «Господи, даруй покой душам всех жертв преступлений, совершенных против моего народа. Даруй мир, силы, терпение и справедливость их наследникам. Останови тех, кто попирает жизнь, свободу. Господи, у каждого армянина живёт в сердце надежда, что после стольких скитаний по миру у нас один путь – возвращение на свою историческую Родину. Эта рана не затянется, пока не восторжествует справедливость. Когда же это произойдёт, тогда закончится война между теми, кто упорно хочет вырубить нашу память, и теми, чья память не поддаётся забвению!»
Родственники моей бабушки по маминой линии Вардуи были саруханцами. В 1915 году отец моей бабушки Вардуи – Ованес был главой одного из сел Муша. Узнав о погромах армянских кварталов в соседних регионах, он понял, что скоро турки дойдут до их села, и тогда невозможно будет никому спастись. Недолго думая он собрал из ближайших деревень мужчин всех возрастов и, сколотив отряд фидаинов, повел их против турок, защищать свои дома и семьи.
С мужьями, отцами и сыновьями расставались трудно. Все понимали, что, возможно, больше не увидятся. Обнялись, плакать не хватало сил. Вместо плача пересохшее горло выдавливало какие-то всхлипы, похожие на охрипший вой. Долго не могли оторваться друг от друга. В деревне остались жены и дети во главе с красавицей Софией, матерью моей бабушки. Но тут ко всем бедам прибавился ещё и тиф, который охватил всю деревню. Брошенные на произвол судьбы люди стали гибнуть как мухи, погибла и София, и четверо ее детей. Из всей деревни осталась пятилетняя Вардуи с шестимесячной сестренкой на руках. Целую неделю она кормила сестренку, макая палец в воду. После недели голода Вардуи стала молиться, вспоминая, как это делали старшие. Она молилась у небольшого хачкара с образом святого Саргиса (Сергия), который был у них дома. Она умоляла святого забрать или ее душу или душу сестренки. Вечером в доме вдруг закрутился вихрь, и девочка отчетливо услышала топот копыт, а потом увидела, как открылась дверь и появился образ святого, потом дверь захлопнулась и святой исчез. Через несколько минут шестимесячная сестра умерла. Страшно испугавшись, Вардуи побежала на могилу матери, услышав вой собак, приняла их за волков и начала громко кричать и плакать. По дороге мимо кладбища шли беженцы, они прибежали на помощь ребенку. Одна из женщин узнала в Вардуи дочку своей родственницы. Вместе с ней они побежали домой и собрали все ценное, что осталось: серебряный столовый сервиз, серебряные и золотые украшения Софии. Основное богатство – золото – София успела закопать в саду в большом кувшине, чтобы не досталось туркам, но Вардуи не знала, где, да и лет ей было мало, чтобы об этом думать. Страх и горе поселились в душе ребёнка. С беженцами Вардуи дошла до Тбилиси, где через несколько лет Ованес нашел свою дочь. Вскоре отец Вардуи женился второй раз на девушке по имени Ангин, которая тоже была жертвой Геноцида.
Вот ее история. Турки собрали всех жителей села, среди которых были родные Ангин, и загнали в церковь, которую подожгли со всех сторон. Ангин сумела спастись благодаря одной женщине-езидке, которая спрятала ее под своей юбкой. Нужно сказать, что национальные разноцветные плиссированные юбки езидок были широкими и длинными, до земли. Глядя через тонкую ткань юбки, Ангин видела смерть армян-односельчан. Долго, очень долго крик горевших в церкви людей звенел в её ушах. Почти две недели Ангин не могла говорить и есть, но добрая езидка умоляла её поесть и сказать хоть слово. Вскоре девочка немного пришла в себя и узнала, что не только она одна спасена. Ангин рассказывала, что в то ужасное время доброта людей других наций дала возможность выжить многим армянам. Девяносто девять лет армяне носят в душе траур по невинно убитым предкам. Через год будет сто лет, как мы, рассеянные Геноцидом по всему миру, стараемся донести до великих держав планеты свои проблемы – проблемы целой цивилизации, и при этом (с ума сойти!) есть «умники», которые ухитряются заявить: а был ли вообще Геноцид?