ИНТЕРВЬЮ

 «Для меня металл должен стать легким,как перышко и мягким, как бумага»

Ашот Арутюнян

«Наша Среда online» — Вокруг декоративного водоема под названием «Лебединое озеро» в самом центре города Еревана всегда скапливается много людей. В обычные дни, это место народных гуляний. Здесь всегда шумно, но в эти дни скопилось людей раз в десять больше. Сотворенные из металла абстрактные скульптуры скользили по поверхности воды, придавая озеру изумительный облик.  Между блеском металла и водной гладью возникала некая магическая связь, и объекты, отражаясь в водном зеркале завораживали, словно создавая некую необычную фантазию. В вечерние часы, когда зажигались огни фонарей, от озера просто невозможно было оторвать глаза.

Выставку на Лебедином озере в центре Еревана можно без преувеличения назвать уникальной. Ее 25 разнообразных экспонатов, обладающие экспрессией, с декоративным эффектом плыли по водной глади, их четкие геометрические изгибы, стремящиеся к архитектурным и урбанистическим решениям, имели обворожительные формы.  Это работы скульптора Ашота Арутюняна. Выставка эта проходила в самые жаркие августовские дни. В том же году Ашот Арутюнян за этот проект удостоился Первой президентской премии Армянской республики в области изобразительного искусства 2018 г.

Удивительно, как создавались эти произведения, когда под руками этого крепкого, небольшого человека гнулись и мялись словно бумага эти твердые металлические объекты, преобразовываясь в самые необычные абстрактные произведения искусства.

Ашот Арутюнян родился в 1961-м году. После Художественного училища им. Терлемезяна он закончил отделение скульптуры Ереванского Художественно-театрального института, является участником выставок в Армении, Париже, Китае, Японии, его работы находятся в Национальной Картинной галерее Армении, музее современного искусства, народном музее Сардарапата, музее Галенца, музее Комитаса, библиотеке имени Хнко-Апера, а также во многих частных коллекциях.

— Окончив обучение, я сдал свою дипломную работу «Освободители» — большую композицию из пяти фигур, которая нынче находится в этнографическом музее Сардарапата. Это были 90-ые. В этот период жизнь оказалась разделенной на «до» и «после». Годы с 1992-го по 1995-й называют по-разному — «голодные», «холодные», «плохие», но самое распространенное и всеобъемлющее название — «темные». Развалившийся Советский Союз похоронил под своими обломками также и мои творческие устремления. Для меня эти годы стали временем, когда я запер свои творческие фантазии в долгий ящик и занялся ремеслом. В основном, я имел дело с камнем: получал заказы на изготовление каменных надгробий.

— Но ведь уже в 1985 году в Ереване было основано легендарное объединение художников «3 этаж», в которое входили авангардисты.

— Я начинал свое творчество параллельно с ними, многие художники, входящие в «3-ий этаж» были моими друзьями, но я не входил в группу формально, поскольку авангардистом тогда себя не считал. Спустя несколько лет я бесследно уничтожил все свои работы, созданные в ту пору. Именно тогда я и заинтересовался металлом, как материалом для творчества. Мне казалось, что я раздваиваюсь, с одной стороны меня сильно держал при себе камень, который требовал, заниматься ремеслом, с другой стороны – словно магнитом, меня начал притягивать к себе металл, хотелось творить. И, наконец, ровно 12 лет назад я вернулся к творчеству и безудержно  погрузился в творческие процессы.

— Для своих творческих замыслов вы выбрали вроде бы не самый традиционный и не самый легкий и податливый материал – металл.

— Конечно, металл не является самым традиционным материалом для скульптуры, как мрамор, базальт или, скажем, дерево, но это однозначно значительно более интересный и богатый материал для творчества. Если, работая с другими материалами требуется производить конкретные операции, которые уже заведомо обусловлены, то при работе с металлом, существует множество разных подходов: кто кует, кто покупает его в готовом виде, кто изготовляет модели, а кто для работы с ним ищет сбросы металла. Художники, связавшие всю свою творческую деятельность с металлом, решают самые разные вопросы. Один из крупнейших испанских скульпторов, Эдуардо Чельида, считал своим главным материалом пространство, поэтому стал создавать произведения больших форматов. В сверхплотном арт-пространстве второй половины ХХ века Чильида нашел свою нишу в абстрактной скульптуре, сочетая ее с ручной работой по старинке, например, использовал ковку железа. Чильида сказал: «Вся моя работа – это познавательное путешествие в пространстве. Пространство – это всё то живое, что нас окружает». Американский скульптор Ричард Серра начинал свою творческую карьеру, как скульптор-минималист. Основными материалами, с которыми он работал являлись промышленным сырьём, например, сталь, свинец, резина, пластик. «Мои скульптуры предназначены не для того, чтобы на них смотреть, они созданы для того, чтобы сквозь них проходить». Все конструкции его изваяний создаются с учетом окружающей среды, света и мрака, теней, звуков, окружающей тишины и с учетом внутренних переживаний во время прохождения сквозь лабиринты и тупики. Вызывает удивление с какой легкостью Серра удалось создать эти объемные металлические конструкции, словно сделав из невозможного возможное. Или рассмотрим работы выдающегося британского скульптора, одного из ключевых фигур авангардного искусства Энтони Каро. Он известен своими инновационными решениями, которые во многом опередили свое время и подготовили почву для будущих изменений в трехмерном искусстве. Будучи некоторое время помощником своего знаменитого соотечественника Генри Мура, он стал продолжателем его начинаний в области авангардной скульптуры, расширяющей рамки традиционного представление об этом виде искусства. Свои произведения скульптор исполнял в соответствии с окружением, в котором предполагалось их устанавливать. Он всегда настаивал на непосредственной связи архитектуры со скульптурой.  Скульптуры Каро выполнены из разрозненных компонентов, соединенных между собой лишь с помощью условных перемычек. Комбинации различных форм создают динамику и экспрессию. Они активно взаимодействуют с окружающей действительностью, стирая границы между художественным и нехудожественным пространством. Интересен также испанский  скульптор, Хорхе де Отейса, который много лет исследовал мегалитическую архитектуру и пришёл к выводу, что главным элементом его сооружений являются не форма, не материал, а пустота. Все перечисленные мной художники вызывают у меня восхищение: у каждого из них свой стиль, своя азбука, свой язык общения с металлом.

— «Стиль — это человек, найти свой стиль — это суметь найти свое внутреннее зернышко, свое чувство истины» – утверждал российский философ Григорий Померанц. – А вы уже говорите на собственном языке?

— Могу уверить, что с каждой выставкой я ощущаю его все больше и больше. Порой кажется, что вот ОНО самое, а временами, думается, оно просто-напросто недоступно, и искать его нет смысла, но искать для меня наслаждение.

— Однако, судя по персональным выставкам, которые у вас регулярно бывают, складывается впечатление, что вы имеете представление что ищете. Каждая ваша выставка – это событие.

— Конечно, с каждой выставкой понимание свойств металла все больше и больше растет, и такие поиски дают свои плоды. К тому же металл обладает многими секретами, которые я шаг за шагом постигаю.  Но чем больше я постигаю, тем больше новых, более изощренных секретов, передо мной возникают. В последнее время я обнаружил, что существует закономерность между качеством металла и местностью, где реализуется творчество, ведь качество металла в разных местах может оказаться разным.  Например, я обнаружил, что сбросы металлолома на базах имеют собственную характеристику и историю. Металлолом в европейских странах сильно отличается от металлолома соцстран, а тем более советских стран. Это результат того, что в городах заводы, здания домов, гидростанции строились по-разному, а после распада сносилось тоже иначе, чем в европейских странах. Скажем, в Европе негодные дома взрываются динамитом, а в СССР их сносили с помощью молотков, варварски убирая каждый слой по этажам, собирая арматуру, чтобы пустить весь собранный металл в распродажу. И по этой причине, у нас очень сложно найти материал, пригодный для создания больших скульптур, впрочем, и мастеров, способных воздвигать такие памятники у нас в стране нет.

— Вы несколько раз были участником в амбициозной пекинской биеннале, которая стремится выйти на уровень известных европейских биеннале, расскажите, пожалуйста, об этом.

— — Первое мое участие на пекинской биеннале произошло в 2012 году. Министерство культуры назначило куратором от Армении известного художника, искусствоведа и куратора Ара Айтаяна и он выбрал для показа работы девяти наших армянских художников, среди которых находился и я. На биеннале я представил 3 свои работы. Уже через год, мы с Ара Айтаяном были снова туда приглашены. На биеннале в целом представлялись работы пятисот авторов, из восьмидесяти четырёх стран мира.  Ближе к концу, организаторы стали выбирать работы участников, с целью приобрести их для Пекинской национальной галереи. Среди выбранных работ оказалась и моя скульптура. Однако, к сожалению, возникли чисто технические проблемы с банковыми счетами, и с решением этой проблемы мы не уложились в сроки. Уже на следующей биеннале меня снова пригласили к участию. Тема была «Шелковый путь и современные цивилизации», но, полагаю, мою концепцию сочли слишком патриотичной, и приглашения не последовало.

— Какие впечатления об этом биеннале?

— Участие принимали художники почти со всего мира. Несмотря на общую коммунистическую направленность организаторам удалось продемонстрировать демократический подход по всем направлениям, что предоставляло возможность художникам на предоставленной арт-площадке чувствовать себя равноправными участниками. Экспозиция биеннале в целом была необычайно богатой и солидной.  

— Вам предложили принять участие в конкурсе, на памятник, посвященный поэме «Книга скорби» Святого Григора Нарекаци,  который организовывал культурный и интеллектуальный фонд «Ренессанс». 

— Григор Нарекаци́ — армянский поэт, философ и богослов, представитель раннеармянского Возрождения, католической церковью считается одним из тридцати шести «Учителей церкви». Его книга скорбных песнопений — лирико-мистическая поэма. Но конкурс относился не к созданию образа самого поэта, как поняли многие конкурсанты, а к его произведению. Моя работа называлась «Голос к Богу», чем в сущности и является эта поэма. Спиралеобразная дуга, уходящая в бесконечность, с качающимися листами под веянием ветров, словно пребывает в постоянном общении с Богом. Еще была задумка, чтобы в верхней части ствола от порыва ветра звучали колокола. Работа заняла 3-е место в конкурсе. Проект этот был задуман совместно с архитектором Давидом Степаняном. К сожалению, после революционных преобразований в стране, история с конкурсом была приостановлена, и не реализована до конца, как задумывалось.

— В наши дни вход скульптуры в городскую среду связан со множеством сложностей и препятствий. Как вы относитесь к городским памятникам вашего города?

— Думаю, что любое творчество следует расценивать своевременно. В Ереване самые интересные памятники возникли в советские годы. Для меня особенно важны те работы, которые были созданы до 70-ых. Потом начался распад. Что касается времени «так называемой независимости», то жизнь стала настолько безалаберной, что мы уже были не в состоянии разобраться, что именно удавалось создавать, а что разрушить. Несмотря на это я могу отметить очень мало художников, которые реально обратили свои взгляды к   альтернативной скульптуре. Были даже такие, которые на выставках представляли работы одного жанра, а на городских конкурсах памятников — другого. И было непонятно приверженцем какого вида искусства они являются на самом деле. Видимо, они сами не очень понимали, в чем выражается их авторский подчерк и стиль. В этом отношении, сколь бы мне не был не по душе памятник Арно Бабаджаняну, я продолжаю с уважением относиться к его автору, который, получив государственный заказ, бескомпромиссно выполнил его в том жанре, в котором, собственно, работал, сохраняя свое авторство. В эти годы появились яркие живые конструкции Ара Алекяна: могучие быки, угрюмые медведи, легкие лошади, сваренные из каких-то железяк, труб, деталей механизмов, выглядевшие как живые. Они первыми привнесли в городскую среду столь нетрадиционный материал, как железо. Высоко расцениваю памятник Норайра Карганяна статую Маршалу Баграмяну, воздвигнутую на одноименной улице Баграмяна.  Этой статуей он продемонстрировал, что является не только талантливым скульптором, но и гражданином, тонким художником и патриотом. Статуя создавалась в тяжелые, лишенные света и тепла, годы, но Норайр отнесся к делу столь тщательно и добросовестно, что подчеркнуло, его высокую мораль, любовь и преданность к своему делу. Скульптор и архитектор памятника выполнили свою задачу, проявив большую любовь к родному городу, умение чувствовать городскую среду. Из последних работ, очень смелым я считаю трехцветный памятник Ара Манукяну, и  я даже оказывал физическую помощь автору. Эта работа наделала много шума вокруг себя. Я считаю, что любое произведение должно создавать вокруг себя много шума, это говорит о том, что работа состоялась. У людей не может быть единого однозначного мнения вокруг чего-то стоящего. Но в целом, в основном создано огромное количество памятников, не вызывающих никакого интереса. Недавно я задумал новый проект, для которого я сейчас изготовляю новые большие скульптуры.

— Сдается мне, что, создавая большие произведения, очень важно предварительно иметь представление. где они будут расположены.  

— Очень правильное рассуждение. Такие произведения искусства невозможно создавать просто ради удовольствия. Все вопросы заведомо должны быть предусмотрены вплоть до крепежа и постамента. Памятник больших размеров не будет цельным и не создаст свою атмосферу, если заведомо не будет предусмотрено место его расположения.  

— Какие творческие вопросы вам бы хотелось разрешить прежде всего?

— В течение времени, исследуя городскую скульптуру как таковую, я обнаружил, что почти все города в мире имеют множество разных скульптур с модерн решениями, старые или новые, современные или не очень, все, кроме Еревана. Очень надеюсь, что со временем получу заказы на работы авангардного характера, чтобы ими украсить наш город. Свою важную миссию по жизни я вижу только в этом. И я создаю с каждым разом все новые и новые скульптуры, которые в течение времени по своим размерам становятся все крупнее и сложнее, привлекательнее по своему формату.

— Соответственно, можно ли утверждать, что памятники и скульптуры в стране или городе, являются показателем культурного уровня этого пространства?

— В Армении был прекрасный скульптор Товмасян Вардан, который после распада Советского Союза прекратил заниматься скульптурой и только рисовал. Как-то я спросил у него: «Почему он больше не создает своих прекрасных скульптур?». И он ответил: «Создавать скульптуры, статуи и памятники есть смысл только в развитых странах».

            Для Ашота Арутюняна не существует хороших и плохих форм или способов выражения — важны импульсы, исходящие от произведения. Его скульптуры — пластическая, можно сказать, брутальная материализация мыслей и чувств — всегда притягивают внимание. Публика может видеть его работы на выставках в залах музеев и картинных галереях, или прямо на улицах города Еревана.

Беседу вели: Арутюн Зулумян, Зинаида Берандр