• Вс. Окт 6th, 2024

«ЛЕЙЛИ»

Янв 10, 2014

КУЛЬТУРНЫЙ КОД

История жизни народной артистки Армении ЛЕЙЛИ ХАЧАТУРЯН

Завершаем публикацию глав из книги «Лейли», вышедшей в издательстве «Антарес» в 2010 году по госзаказу Министерства культуры Республики Армения.

Эта книга – история жизни ведущей актрисы Ереванского ордена Дружбы Народов Государственного русского драматического театра им. К.С.Станиславского, народной артистки Армении Лейли Хачатурян, представительницы легендарного армянского рода Хачатурянов, записанная с ее же слов. Вместе с тем, это история жизни армянской интеллигенции, рассказ о трудном, но замечательном времени расцвета искусства в Армении.

Текст публикуется с согласия автора литературной записи книги Армена Арнаутова-Саркисяна.

Продолжение. 1 | 2 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8  | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26

Сегодня и сейчас

Трагедия не в том, что мы стареем, а в том, что остаемся молодыми…

Оскар Уайльд

Ну вот, я, наконец, дошла до последней главы моей книги. Даже не верится, позади громадный труд… Я заново пережила свою жизнь, вспомнила всех, кто шел по ней со мною рядом. Сегодня и сейчас я живу этими воспоминаниями…

Мой день начинается как обычно с чашки кофе с молоком, газет и журналов. Я собираюсь в театр на репетицию или на урок. В дни спектаклей тщательно готовлюсь к встрече с любимым зрителем. Вечерами, конечно, неизменно много читаю и жду звонка из Москвы от самых любимых и родных. Последние годы я провела с моим внуком Рафулей и его замечательной невестой Нарочкой. Я полюбила эту девочку всем сердцем и очень привязалась к ней. Не смотря на большую разницу в возрасте, мы стали близкими подругами и понимаем друг друга с полуслова. Несколько месяцев назад Рафик и Нара переехали в Москву к моему сыну, он им помогает устояться в жизни, помогает во всем. Я надеюсь, что у них все получится, они очень любят и поддерживают друг друга. Мне их страшно не хватает, я скучаю, но понимаю, что молодым необходимо устраиваться в жизни. Стараюсь не мешать, всячески стараюсь не создавать лишних проблем…

С Божьей помощью продолжаю работать в театре. Конечно, у меня есть репертуар. Бессменная «Поминальная молитва» Гр.Горина, самый любимый мой спектакль, который пользуется неизменным успехом, вызывает абсолютно четкие и правильные эмоции, что очень важно. Не знаю, кого больше благодарить, судьбу, театр, Александра Григоряна за счастье участия в таком красивом творческом и уже легендарном явлении… Играю во «Французских штучках» Ж.Брикера и М.Ласега, веселом, в высшей степени остроумном спектакле, который тоже в моем репертуаре давно… В «Горе от ума» А.Грибоедова играю Хлестову, мне очень нравится эта роль. Она решена режиссером довольно остро, интересно, комедийно, и вместе с тем социально страшно — она олицетворяет целый социальный пласт, наглядно характеризующий Москву того времени…

Мне хочется несколько слов сказать о последней своей работе, о спектакле «Старомодная комедия»…

С народным артистом  Лоренцом Арушаняном
С народным артистом Лоренцом Арушаняном

А.Арбузов. «Старомодная комедия»

Я счастлива, что в моей биографии появился этот замеча­тельный автор, которого я всегда бесконечно любила и считала одним из лучших драматургов нашей действительности. Я полу­чила роль, о которой уже и не мечтала…

Мы с Александром Самсоновичем перебирали пьесы для постановки — он предлагал известные «Деревья умирают стоя» А.Касона, «Дальше тишина» В.Дельмара, где прекрасные жен­ские роли, но что-то во мне противилось, сопротивлялось… Не­взначай вспомнив о «Старомодной комедии» А.Арбузова, я не ожидала, что он с радостью согласится: «Да, Лейли, это то, что надо, те роли ты еще успеешь сыграть…». Эта пьеса уже шла на сцене нашего театра в 70-е годы тоже в постановке А.Григоряна. В том спектакле замечательно играли Нина Егорова и Игорь На-гавкин. В те годы «Старомодная комедия» украшала афиши многих театров, в ней играли знаменитые Лидия Сухаревская и Борис Тенин, Алиса Фрейндлих и Игорь Владимиров… Но мне показалось, что именно сегодня можно еще очень многое сказать словами этих двух удивительных персонажей, что человеческие взаимоотношения, тайна душевной близости, когда возникает аб­солютное взаимопонимание, — сегодня это может волновать острее, чем прежде…

Мы сразу же подумали о Лоренце Арушаняне. С Лорен­цем мы замечательно играли спектакль «Русский медведь», о ко­тором я вам рассказывала. Работать с ним, репетировать всегда было интересно, он отличный партнер и прекрасный человек. Обычно обращают внимание на то, как он, будучи артистом ар­мянского театра, замечательно говорит по-русски. Но мне ка­жется, в первую очередь он тонкий замечательный актер…

Александр Григорян с большой любовью поставил для нас этот спектакль, как бы к бенефису двух артистов. У Лоренца тоже в этот год намечался юбилей сценической деятельности, и премьера стала праздником одновременно для двух театров -Русского им. Станиславского и Национального им. Сундукяна…

Много эмоционального состояния, сил моих и энергии за­брал этот спектакль. Я люблю так называемые вторые планы, и эта роль, как может быть ни одна другая, дала возможность мне жить не прямолинейно на сцене, а с богатейшим вторым планом, немного затененным поначалу, но потом ясно дающим понять и почувствовать что такое эта женщина. Несчастливая, но все-таки неунывающая и смотрящая довольно бодрым взглядом вперед, окрыленная неожиданной и последней, безусловно, любовью в ее жизни… Я рада, что в моей биографии появилась эта пьеса, которая заставила меня о многом задуматься, о многом…

Спектакль шел с большим успехом, правда, уже несколько месяцев мы его не играем, и вряд ли, наверное, будем играть. Мы его уже вроде бы отыграли… Но, в моей жизни он сыграл опре­деленную роль своей абсолютной своевременностью, слишком непростой оказалась судьба этой удивительно близкой мне по духу женщины. Я все время мысленно возвращаюсь к ней…

Мы играли с большим удовольствием. С какой любовью и самоотдачей работал с нами Александр Самсонович, мы фан­тазировали, старались выявить и понять завуалированность че­ловеческой души двух немолодых людей, проживших далеко нелегкую жизнь. Необходимо было проникнуть в суть сложной биографии наших героев, которых неожиданно озарило потря­сающее чувство, чистое, большое и, конечно, последнее…

Да, Алексей Николаевич Арбузов действительно большой Мастер, знаток человеческой души, и я рада, что мне посчастли­вилось еще раз пройти через его драматургию…

… Очень хотелось бы, конечно, сегодня больше быть за­нятой в репертуаре, ведь совершенно не секрет, что для каждого артиста встреча со зрителем важнее всего в жизни. В каком бы возрасте, в каком бы физическом состоянии ты ни находился, на сцене сразу забываешь, что с утра болело горло, спина, голова, ноги… ты живешь честно, красиво, с большим удовольствием и можешь своими горестями и радостями поделиться со зрителем. После уже начинается спад, и, может быть, становится опять плохо, но это уже после, потом… Сцена — волшебство, и терять это волшебство любому артисту трудно и больно…

Мне хочется в этой главе сказать и о моих горячо люби­мых студентах, которые в этом году получили уже дипломы после двухгодичного пребывания в стенах нашего театра. Это тоже мое «сегодня и сейчас»…

Я была чрезвычайно тронута в день своего рождения, когда пришла в театр, просто на работу, на свой урок. Они пре­поднесли мне потрясающий подарок, настоящий сюрприз! Это был фейерверк любви, остроумия, прекрасной музыки и стихов. Они придумали целое представление, показывали его с таким на­слаждением и вкусом, читали, пели под замечательно подобран­ную музыку. Поверьте, все это оказалось настолько достойно, организованно и творчески замечательно, что я была потрясена! Я смеялась, хохотала, танцевала и пела вместе с ними. Они по­дарили мне сочиненные ими стихи, некоторые из которых даже умудрились исполнить в стиле «реп» с большим юмором. Все стихи я публиковать не буду, мне неудобно, но самый смешной отрывок представлю вашему вниманию с удовольствием:

Лейли — это круто, Лейли — это класс,
Не было бы Лейли, не было бы нас!
Лейли любит мир сиреневых цветов,
Лейли любит кошек, но любит и котов!
Лейли обожает курочку гриль,
Лейли гениальна, у нее свой стиль!
Лейли — это супер, Лейли — это ас,
Лейли — это круто, Лейли любит нас!

В общем, я поняла, что, наверное, не зря потратила столько времени и сил… Общение с молодежью, конечно, благо­творнейшее общение. Я рада, что мы оказались на одной волне, как же это важно, как необходимо. Хочется пожелать моим до­рогим еще слишком молодым, но уже коллегам счастливого бу­дущего в театре, в ролях, в общении… Важно ведь еще нормально и правильно вести себя в творческом коллективе. Театр сложнейший аппарат, и надо суметь прожить в нем честно, красиво и достойно… Они еще учатся, еще только на пороге важ­нейших событий, уже получают первые в своей жизни роли, и это большая радость для меня и, очевидно, для всех, кто помогал им встать на этот нелегкий путь… Хочу пожелать им сегодня и сейчас еще раз понять и осознать, куда они пришли, на какую жизнь себя обрекли, и чтоб всегда несли свое знамя, свой крест в высшей степени достойно…

… Долгие годы, проведенные мною в театре, не могли пройти бесследно. Конечно же, я чувствую, как ко мне относятся в коллективе. В основном это замечательное, самое доброе и чут­кое отношение. Так же, как и с моей стороны, почти ко всем ак­терам и работникам театра я отношусь с большой-большой любовью и благодарностью, прежде всего к Александру Григо­ряну, сыгравшему главную роль в моей судьбе. Надеюсь, мои коллеги будут вспоминать обо мне, ведь много хорошего и кра­сивого нас связывало долгие годы на сцене и в жизни… Что такое актер? Это сублимация всех самых прекрасных человеческих ка­честв, эмоций, любви к жизни, к людям… Все это мы имели в от­ношениях друг к другу…

Я с благодарностью обращаюсь сегодня и к вам, дорогие зрители. Вы каждый раз встречаете меня аплодисментами, по­могаете жить дальше, помогаете сделать для вас в этот момент творчески что-то очень важное, значительное, что потом будет храниться в памяти ваших сердец…

В связи с предстоящим моим юбилеем я постоянно думаю, какой же сюрприз преподнести вам, дорогие мои, как же в очередной раз доставить удовольствие…

Хочу поделиться своими мыслями об одной пьесе, которая глубоко взволновала меня — пьеса Валентины Аслановой «Ждать?!». Спектакль «Однажды в Париже» по этой пьесе с большим успехом идет в Москве на сцене театра «Модернъ». Главную роль играет всеми любимая народная артистка СССР Вера Васильева. Прежде спектакль шел в Театре Сатиры под на­званием «Ждать?!». Я не видела его, но пьеса случайно попала мне в руки. Мне показалось, что на сегодняшний день эта исто­рия могла бы вызвать большой интерес в моем исполнении. Я обратилась к Александру Самсоновичу, ему вроде бы тоже пьеса понравилась, но как-то для нее не нашлось пока времени. Театр, конечно, живет своими определенными планами, и пока мое предложение осталось вне постановочного плана… Но я решила, что, наверное, это не так страшно, потому что все, что я хотела бы сказать через героиню этой пьесы, я обязательно вам скажу.

У меня возникла идея в свой юбилейный вечер сыграть монолог актрисы Элизабет Мадран, которая в последний раз де­лится своими мыслями и чувствами с любимым зрителем. По мо­тивам пьесы я сама составила этот монолог из текстов героини… Это важный момент в моей жизни, хотя там всего может быть десять-пятнадцать минут сценического времени, но все по­нятно… Для меня эти минуты — подводящий итог творческой дея­тельности. Это грустно, но вместе с тем и замечательно…

Я могу просто уйти уже из театра, но мне хочется препод­нести последний подарок вам, всем тем, которые в самые труд­ные минуты поддерживали меня, любили, и каждый раз от всей души приветствовали на сцене. Еще раз сделать это для вас — ве­ликое блаженство, великое счастье, которое останется со мной до конца моих дней…

 

Монолог актрисы

(По мотивам пьесы В.Аслановой «Ждать?!»)

Кушать подано! (смеется). Все актеры так начинают. Я знаю, о чем говорю, это моя профессия. Да, моя профессия Театр! Я актриса! Черт… Надо двигаться… К черту этих док­торов! Уже два года я слушаю их бредни! Я столько в жизни делаю через «не могу». Надо двигаться, я должна…

Голос из репродуктора: Дамы и господа, первый звонок.

Уже первый звонок!… У каждого актера наступает время, когда он говорит себе, может пора сойти с дистанции. А знаете почему? Потому что нет терпения. И многие сходят, но настоящие артисты идут до конца, не смотря ни на что!

Существует легенда о Саре Бернар. Она должна была сыг­рать роль Жанны д’Арк, и весь Париж собрался в театре, чтоб услышать её первую фразу. Она вышла на это сражение — с собой, а главное — со временем… Париж опять был у ее ног…

Правда, в нашей профессии участие Фортуны — непременное условие. Если вы еще не встречались, значит у вас все впереди. Премилая дама, должна сказать. С ней всегда нужно быть на чеку, и на всякий случай не портить отношения…

Режиссеры… Режиссеры — это или убийцы, или ангелы. Еще есть бездарности… Но есть и творцы! Они были и есть в моей жизни… Был такой русский безумец Станиславский, я читала о нем. Представляете, он отдал все свои деньги театру! Он вы­сказал интересную мысль, что «надо любить театр в себе, а не себя в театре». Я бесконечно с ним согласна! Тогда становится жить легко… Интересная мысль, не правда ли? Абсолютно бес­корыстная. Выбирай!

А вот демократия — это Чепуха! В театре никогда не может быть демократии, иначе все захотят играть главные роли. На всех не хватит!

Голос из репродуктора: Дамы и господа, второй звонок. Просьба приготовиться к началу спектакля.

Боже, надо спешить! Любовь, любовь всегда преображает! Только любовь!… Видите эти фотографии? Это я! Я играла По­лину, Даму с камелиями, Федру и еще массу других ролей. И как играла! Жизнь артиста сплошная растрата. Чтоб отдавать на сцене, надо прежде накопить в жизни.

Иногда нам нужна тишина, чтобы услышать ветер, шелест травы, тайную музыку слов, сказанных кем-то. Наконец, услы­шать сердце! Это так важно — услышать свое сердце. В вас ни­когда не звучит музыка? Послушайте музыку слов. Это музыка, а музыка всегда наслаждение.

Конечно, в театре много настоящего. Кровь, пот, слезы… Актер — это прежде всего работа, хотя она и окутана золотой пыльцой, называемой тайной. А Театр — подарок людям…

Отдавать всего себя на сцене, до последнего, и не ждать ничего взамен в нашей семье Лицедеев не называется муже­ством. Мы называем это профессиональной совестью. Некото­рые из нас еще имеют ее. Я имею в виду актеров, которые склонны брать чем-то другим, чем скажем внешними данными. Многие актрисы видят успех роли только в умении проскочить в постель к режиссеру! Я всегда играла свои роли на подмост­ках, а не на кушетках… Даже поначалу я смогла избежать этого. Правда, одному в люди выйти невозможно, так говорила моя бабушка, нужны проводники… И все же…

Быстро пришел успех. Как солнце! Но сияние славы порой нестерпимо. Она слепит глаза. Тебе кажется, ты стоишь чуть выше, видишь будущее, и что так будет вечно. Ты можешь все! Ты просишь мгновение застыть… А на утро смотришь в зеркало на свое лицо, и ощущение счастья исчезает как шагреневая кожа… Все проходит, как грустно…

Умирают кумиры. Публика убивается! Казалось, останови­лось время! Как жить?! Как дышать?! Ровно через две недели все становится на свои места. Новый кумир примеряет лавро­вый венок, и публика, осушив слезы, уже внимает ему…

Я преклоняюсь перед мужеством актеров, которые вовремя уходят со сцены. Когда нет сил, а остается только желание… Но Театр — Голгофа! И свой крест надо донести до конца. Когда мы на сцене, ничего не имеет значения. Даже когда у нас горе, мы вынуждены улыбаться, шутить. И все-таки любой артист вам скажет, что он счастлив!

Репетиция — еще одна тайна! Тайна рождения роли, спек­такля. Иногда день за днем бьешься, и ничего не выходит, и вдруг совершенно непонятно все получается, легко, играючи, и невозможно объяснить… Спектакль должен вызревать как хлеб. Роль же не любит, когда ее долго осмысливают головой. Сердце главное в работе актера и душа!

Сейчас герои нашего времени — бандиты, аферисты и поли­тические деятели. Время красоты и романтики безвозвратно ушло в прошлое. Но мы, актеры, придумываем свой мир. Мы иг­раем роли, а это ведь чьи-то судьбы, чьи-то жизни… Надо меч­тать, воображать, и тогда вы будете вспыхивать как сухая спичка от мгновенной памяти сердца. Режиссер только скажет вам слово, а вы уже готовы. Сегодня вы король, завтра ростов­щик, потом пылкий возлюбленный…

Простите, я спешу! В театре надо всегда быть вовремя, иначе место твое займут навсегда!

Нет!!! Я не прекращу!!! Не прекращу никогда, ни-ког-да!!! Я играла и буду играть! Я знаю, как только встану, все будет по­другому. Я в это верю! Иначе не встала бы с постели как великая Марлен. Она не встала, потому что не захотела. Просто ушла, навсегда, в вечность. Начиналась другая Марлен, жизнь которой ограничивалась пятью людьми. Таков ее выбор.

У меня нет выбора! Я должна встать. Скорее театр отка­жется от меня, но я от него никогда! Все меньше остается сыграть ролей в силу времени, и если мне что-то еще причита­ется, я не хочу этого терять…

Мне недавно кто-то сказал: «Ты счастливая, у тебя есть за­блуждения…». Театр — самое сладкое заблуждение, но главное есть люди, которые с удовольствием наблюдают за всем этим — зрители!

Боже, надо же идти на сцену… Внутри всё дрожит! Руки ледяные… В театральной школе говорили, если руки холодные, готов темперамент, а когда как пареная репа, дело плохо…

Настоящая актриса играет только перед переполненным залом! Но я стану играть и для вас, для неприметного молодого человека на верхнем ярусе, который еле смог оплатить свое место. Странно, но знаете, мы всегда играем именно для вас.

Кино — это доллары в карманах и вечная память. Театр -кровь в жизни и полное забвение. Я прекрасно понимаю, нынче в моде именно деньги, но для меня они ничего не значат… Театр -вот мое чудо, длинною в жизнь!

Голос из репродуктора: Дамы и господа, третий звонок. Элизабет Мадран, ваш выход!

Иду! Господи, помоги мне… Меня же ждут!…

Добрый вечер дамы и господа! Я актриса Элизабет Мадран! Прошу прощения, что заставила вас ждать, но поверьте, ар­тисту всегда страшно выходить на сцену, даже если у него за плечами годы. Это акт самосожжения, поверьте. В лучах про­жекторов сгорают мгновения, которые уже никогда не повто­рятся. Даже если ты играешь спектакли десятки раз, они ни­когда не похожи друг на друга, как и вы, сидящие в зале…

Быть актрисой трудно, а женщиной тем более. Я всю жизнь служила театру. У меня нет славы, я не скопила денег, и мой багаж составляют только мои роли, чудные мгновения присут­ствия на сцене, ваши аплодисменты, цветы и слезы. Если я хоть раз тронула ваше сердце, мне не жаль прожитой жизни.

Театр сам выбирает своих подданных. И если вы забредете на его территорию случайно, он не откроет вам своих тайн. Он требует жертвы. Если вы не готовы, бегите от него, иначе вы попадете в западню. Если же выбрали его сами, вас может ждать мучительная жизнь, иногда без взаимности. Но если вам повезло, слезы, муки и страдания будут сладкими, и вы как нар­команы будете стремиться к ним. Поверьте мне, я это знаю! Я прошла этот путь и двигаюсь дальше, пока у меня есть силы и улыбка Фортуны. Она помогает мне в этом мире иллюзии, без которой я не могу жить!

Я — женщина!

И мне нужна любовь!

И если это принесет мне боль,

На все готова — это моя роль!

leyly72Рецензии и интервью

 

Газета «Новое время» 8 октября 1997г. «Сыграла ли самую главную роль? Нет, представьте себе, все еще жду…»

Минуло 40 лет, как Лейли Хачатурян, талантливая ученица ко­рифея армянской сцены Вагарша Вагаршяна, переступила порог театра им. Станиславского, где и встретила свой славный творческий юбилей. Жизнь ее прошла в особенном доме (ныне Музей Хачатуряна). В Эривани его знал едва ли не каждый — дом, где гостил Арам Хачатурян, дядя Лейли Вагинаковны. «Каждый его приезд, — вспоминает актриса, — влек за собой целый фейер­верк встреч: Исаакян, Сарьян, Ойстрах, Коган, Ростропович, Флиер, Шостакович, Кабалевский…». Одного лишь перечня имен достаточно, чтобы понять ее ностальгию по тем незабывае­мым дням. Дом и предопределил пристрастия всеобщей люби­мицы Лейли, которая «с пяти лет играла в театр, ставила спектакли, читала стихи на радио и даже однажды получила за это куклу…». Потом была консерватория. И, наконец, театр.

—    Итак, примите поздравления от читателей «Д & Г». И коли речь зашла о старом Ереване, позвольте спросить еще об одном юбиляре — Русском театре, которому исполнилось 60. Недавно в одной из местных публикаций утверждалось, что создавали его в принудительном порядке…

—    В те годы и впрямь многое делалось в принудительном по­рядке. Бывало, и инициатива-директива исходила «изнутри», как в случае с нашим театром. Но, так или иначе, разве от этой «при­нудиловки» стало кому-то худо — нашей культуре, духовности, искусству… Вы знаете, я даже не представляю, кому эти разго­воры сегодня нужны. Может спекулянтам от политики или раз­ным языкофобам?.. Помимо прочего, эти разговоры оскорби­тельны по отношению к тем, кто стоял у истоков театра, кто мог бы составить славу любой столичной сцене. Теперь мало кто помнит, но это, действительно, были великолепные мастера: Доб­ровольский, Орлова, Феллер, Кемарская, Грикуров… А потом -Егорова, Колесниченко, Джигарханян, Нагавкин…

—    В театре произошла резкая смена поколений. Как это от­разилось на театре?

—    Да, уехали многие… Театр — чуткий организм, и не среагиро­вать на столь ощутимые потери он не мог. Несколько снизились художественные критерии, на сцене зазвучал, пожалуй, впервые армянский акцент… Но я здесь криминала не вижу, главное ведь осталось — дух подлинного творчества, в котором и зреют ма­стерство и профессионализм.

—    Считается, что роль обязательно должна «созреть». Зреет ли она с опытом скорее?

—    Нет, процесс тот же — медленный, мучительный. Вообще я не люблю скороспелых решений. Где-то в середине работы впадаю в некое полубредовое состояние, изматывающее и одновременно сладостное. А к премьере уже прихожу с четкими контурами, де­талями, которые отшлифовываются через 5-6 спектаклей.

—    Александр Калягин как-то сказал: «Актер должен иметь диктатора». Под диктатором он подразумевал режиссера, но такого, который не подавляет своей властью и не делает из актера раба… Надо полагать, с годами иметь диктатора над собой не так просто…

—    Сильная режиссура всегда обязательна. И в этом смысле у меня с Александром Григоряном полное взаимопонимание. Я умею проникаться его решением, хотя, конечно, случается, что и у самой появляется собственное понимание образа. И если я хочу сыграть роль так, как чувствую, Александр Самсонович никогда не противится.

—    Говорят, вы очень разная — на сцене и в жизни.

—    В жизни я скорее холодно-раздумчива, все эмоции, которые я аккумулирую вне театра, выплескиваются на сцене. Это те эмо­ции, которые, опустошая тебя, выворачивают наизнанку все твое нутро, как в роли Голды в «Поминальной молитве» или в неко­торых сценах спектакля «При чужих свечах».

—    В заключение тривиальный вопрос о главной, самой-самой, роли. Сыграли ли вы ее?

—    Представьте себе — нет, все еще жду. Годы бегут, 40 лет — как одно мгновение…

Светлана Добровольская

Буклет к 40-летию сценической деятельности, 1998г. «Актерское счастье Лейли»

Это счастье — расти в таком доме, где по вечерам на веранде, неторопливо беседуя, гости пьют чай с вишнями, сорванными тут же, в цветущем саду, до которого всего три ступеньки. И какие то были гости! Аветик Исаакян, Давид Ойстрах, Шоста­кович… В просторной гостиной раздаются звуки рояля — ра­дость, когда играет брат ее отца, дядя Арам. Лейли могла слушать его часами, и он ни в чем не отказывал ласковой ясно­глазой девочке. Все думали, что она, как и многие в этой большой семье, посвятит себя музыке. Но, получив солидное музыкальное образование, Лейли поступила в Щукинское училище при Вах­танговском театре.

Новые московские друзья, спектакли, концерты … Судьба, од­нако, вернула ее в Ереван. Здесь, окончив театральный инсти­тут в классе замечательного мастера Вагарша Вагаршяна, Лейли Хачатурян на всю жизнь стала актрисой Русского дра­матического театра им. К.С.Станиславского. А через несколько лет главным режиссером стал Александр Григорян, без кото­рого немыслимо представить творчество Лейли. Театр сделался ее вторым домом. В этих привычных словах нет преувеличения. Лейли приходит в театр каждый день, даже когда у нее нет ни репетиции, ни спектакля. Ее гримерная -уютная комната с фотографиями дорогих людей, с множе­ством цветов — место, где к ней приходят ее друзья и поклон­ники, где ее окружают воспоминания. Минуты счастья, блаженства и потери, разочарования и обретения. Все это вме­стила жизнь, и все это никуда не ушло из души, сделав ее одно­временно ранимой и неуязвимой. Мудрой.

Потому, быть может, каждая ее роль поражает и трогает своей нестареющей женственностью. Они, казалось бы, так не похожи — Голда, Ханума, Турусина, синьора Капулетти, Ма­тильда, критикесса Александрина Дмитриевна и дажеХлестова лишены какой-либо поверхностной определенности. Каждая из этих ее виртуальных ипостасей — даже, казалось бы, особы с сомнительным характером и биографией, внезапно выплески­вает затаенную боль, едкую горечь, озаренную неожиданной тонкой улыбкой, в которой безнадежность уживается с про­щением и всепонимающей добротой. Она танцует так лихо и поет она так нежно и упоительно, что многие ее поклонники приходят на каждый ее спектакль.

Минуло сорок лет ее жизни на сцене русского театра Армении. Больше не увидишь, увы, многих ее коллег — «иных уж нет, а те далече». Подрастает новая актерская поросль. Лейли Хачату­рян вглядывается в эти юные лица, поддерживает, критикует. Неизменно рядом с ней в театре Александр Григорян, а вместе с ним и надежда на новые роли, на продолжение актерского счастья.

Маргарита Яхонтова

Газета «Эфир» /РАКУРС/ 4 ноября 1999г. «Лейли Хачатурян»

Залуженная артистка республики, лауреат премии СТД РА «Ар-тавазд» Лейли Хачатурян удостоена медали «Мовсеса Хоре-наци», которая была вручена ей на вечере, посвященном 60-летию ее театра им. Станиславского.

—   Вы учились вокалу, собирались стать певицей. Как театр вошел в вашу жизнь?

—   С раннего детства. Самое сильное потрясение в пять лет -опера «Евгений Онегин». Я мечтала о лирическом сопрано, чтобы спеть Татьяну. До сих пор помню оформление и многие сцены в тбилисской опере. Поступала в Гнесинское училище, сдала все экзамены на «отлично», а на экзамене по специально­сти сильно простудилась; поступила в Щукинское, но заболела мама, и я вернулась в Ереван и сразу — на второй курс Театраль­ного института к Вагаршяну. Ему я благодарна на всю жизнь.

—   Самое яркое воспоминание юности?

—   Близкое общение с величайшими музыкантами 20 века — Ой-страхом, Обориным, Леней Коганом, Шостаковичем и, конечно же, с Арамом Хачатуряном, дружба с ним играла очень большую роль в моей жизни.

—   Знаю, что вы были любимой племянницей Арама Ильича. Самая памятная из ваших встреч?

—   1948 год. Я юная, но осознававшая, какой надлом произошел в жизни дяди. Я видела его растерянным после ждановской кри­тики, ему казалось, что он уже не напишет ни ноты. Он был про­сто болен, но сумел преодолеть себя.

—   В чем тайна отношений актер — зритель?

—   Действительно, тайна. Когда выходишь на сцену и чувствуешь, что «взяла» зал, что желанна, любима, нужна — это самое пре­красное в нашей профессии.

—   Признаете шутовство в актере?

—   Оно непременно, даже иногда необходимо, и смешных случаев у меня на сцене было много.

—   Ваши капризы?

—   Я очень капризный человек, но единственным достоинством своих капризов считаю подчинение их профессии, тогда они по­могают, распространяясь и на моих партнеров, которых я тоже призываю к полной ответственности перед профессией, а значит, капризы мои скорее положительные, нежели отрицательные.

—   Любимый писатель, композитор, художник?

—   В поэзии — Пушкин и весь Серебряный век, в прозе — Ремарк, Вересаев, Нагибин, в музыке — Моцарт, Рахманинов, Хачатурян, в живописи — все импрессионисты, особенно Мане, из русских

—   многие художники 19 века, Левитан, среди наших — Сарьян, Минас, монументалист Армен Вартанян.

—   Что для вас любовь?

—   Слишком всеобъемлющее чувство, на котором держится жизнь. Это не только любовь к мужчине, но и к природе, музыке, к про­фессии, к родным, чувство, способствующее выявлению самых положительных качеств в человеке.

—   Любите зеркало? Актрисе чаще других приходится загля­дывать в него.

—   Зеркало люблю. Хотя далеко не всегда люблю свое отражение в нем, даже в молодые годы. Считаю себя нефотогеничной и по­тому отказываюсь от работы в кино и на телевидении. Но без зер­кала никак невозможно.

—   На сцене вам комфортно, не бывает скучно?

—   Всегда хорошо. Стремлюсь создавать микроклимат, способ­ствующий хорошему существованию на сцене.

—   Актерская ревность — это серьезно?

—   Досадный вопрос, хотя и правомерный. К сожалению, такое встречается и среди моих коллег, но это чувство заслоняет от многих реальную оценку их собственного творчества. Сама я, к счастью, не испытываю такое.

—   Несбывшееся желание?

—   Несыгранные роли, но что-то уже невозможно, на что-то еще надеюсь, чего-то жду.

—   Знакомо вам чувство одиночества?

—   Знакомо, но не считаю его катастрофой, так как люблю побыть одна со своими мыслями, книгами, нотами, но и друзей, семью очень люблю. Я оптимистка!

Светлана Добровольская

Журнал «Драматургия» N3 /ПОРТРЕТ/ январь — июнь 2001г. «Лирика с «частицей черта»»

Вспоминая образы, созданные на сцене Лейли Хачатурян, не на­прягаешь памяти. Мария в «Двенадцатой ночи» Шекспира -первая увиденная мной работа актрисы. Хахо в «Разоренном очаге» Сундукяна — пока последняя роль, сыгранная на сцене Го­сударственного русского драматического театра им. Стани­славского. А между этими двумя персонажами — целая галерея разнообразных и разноплановых образов. И едва ли не всех их объединяет, увы, редкое по нынешним временам качество. В острых наблюдениях над людьми и заразительном юморе Лейли Хачатурян, в замечательном проникновении и драматической наполненности, в легкой общительности с залом, в ее актерском неистовстве, а порой и актерском озорстве, всегда присутство­вал, а главное, сохранился по сей день неутраченный вкус к игре. Она смакует свои роли как гурман, любит сочное театральное лицедейство — когда глаза загораются каким-то дьявольским сценическим нетерпением, веселым сценическим аппетитом…

Лейли Хачатурян — актриса «вопля души» и вместе с ним «ве­селья души». Музыкальность — скрытая основа ее актерского дарования, отсутствие усилия, фантастическая внутренняя свобода. В генетике племянницы Арама Хачатуряна и кузины дирижера Эмина Хачатуряна музыка закодирована изначально. Музыке и предстояло стать профессией… но судьба внесла свои коррективы. Не став профессией, музыка превратилась в какую-то особую природу ее актерской игры. Недаром в бытность ху­дожественным руководителем Театра музыкальной комедии им. Пароняна Армен Элбакян собирался делать с ней опереточный спектакль. Недаром пение и танец в арсенале едва ли не всех ге­роинь, которых сегодня актриса играет на сцене Русского те­атра им. Станиславского. Полные скрытого рыдания музыкальные фразы обращает в зал Голда в «Поминальной мо­литве», по-тифлисски колоритно поет Хахо в «Разоренном очаге». Какой-то дикий, хохочущий танец в исполнении актрисы становится психологической кульминацией спектакля «При чужих свечах». Тот, кто видел «Ох, эти французские штучки» вряд ли забыл блестящую сцену встречи Полковника (Ф.Давтян) и Матильды (Л.Хачатурян) — это соединение мелодии, ритмики и театральной игры. Экспромт, рассчитанный до секунд. Сложный дуэт, кажущийся импровизацией. Волнующая встреча бывших однокашников — совместное действие взбудораженных голосов, из которых женский все-таки ведущий. Вступая по оче­реди, они вспоминали безвозвратно ушедшие годы, а танец, столкнувший на миг эту странную пару, пел песнь о другом — не о вчера, а о сегодняшнем вечере, который так случайно был по­дарен им затейливой судьбой. И тогда голос Лейли Хачатурян, иногда саркастически-скандальный, пронзительный, а иногда полный интимности и тепла творил чудеса, ежеминутно обма­нывал ожидания зрительного зала, заставляя разражаться взрывами смеха и умиляться одновременно.

В искусстве Лейли Хачатурян сплелись два простейших умения, данных, к несчастью, не всем: умение любить и жалеть людей, их мелкие слабости и недостатки, и умение смотреть на все это сквозь призму обаятельного юмора. В самых неутяжелен-ных драматизмом спектаклях, даже в легких комедиях она умеет высекать искры правды — как взыскание чистоты, как знак простой человеческой нужды в искренности. Какие бы роли актриса не играла, она выбирает пути, ведомая безошибочным женским инстинктом. И ярче всего она играет вспышки жен­ских страстей и взлеты женской патетики. «Поминальная мо­литва», «При чужих свечах», «Разоренный очаг» — три таких разноплановых и разнокалиберных спектакля. Три такие разные по стилистике роли. Но даже этих трех работ достаточно, чтобы судить о глубине и многогранности дарования актрисы. «Поминальная молитва» по пьесе Григория Горина — один из ин­тереснейших спектаклей Александра Григоряна за последний пе­риод, а Голда — одна из лучших ролей в творческом арсенале Лейли Хачатурян. Из истории житья-бытья евреев и не евреев в одной деревне, из истории их радостей и горестей, из печаль­ной истории депортации евреев Григорян сделал спектакль очень близкий по духу армянам, спектакль грустных воспомина­ний, печальных параллелей и удивительных предвосхищений. Уже десять лет он идет на сцене театра им. Станиславского. Менялся состав исполнителей. Лишь Голда — Лейли Хачатурян оставалась неизменной. В образе жены и верной подруги Тевье, в образе матери четырех дочерей, гостеприимной хозяйки, у ко­торой всегда найдется тарелка супа для зашедшего на огонек и остроумная реплика на все случаи жизни, актриса играет ту высшую, бездонную женственность, которая способна ото­греть даже насмерть промерзших. В юморе Голды — мудрость, оплаченная слишком дорогой ценой. Она говорит как-то сарка­стически безутешно. Из насмешливых фраз Л.Хачатурян извле­кает нежную мелодию, и даже скрытую рыдающую ноту. Му­зыка в душе и трезвость в мыслях — вот манера Голды и ее сек­рет. А апогеем роли становится финальная сцена, когда умирающая Голда на смертном одре, на каком-то парапсихоло-гическом уровне помогает дочери освободиться от бремени. Этот монолог матери психологически абсолютно достоверный, художественно абсолютно верный, раз и навсегда найденный. Этот монолог, длящийся несколько минут, вырывает действие из бесследного потока жизни, из театрального небытия, при­дает происходящему на сцене законченность знака и даже ми­нутную вечность. Голда рождает предельную душевную близость со зрителем — близость общей памяти и общей судьбы, общих утрат и общего сиротства.

Эту грань, эту ноту мы еще раз услышали три года назад, когда Л.Хачатурян сыграла небольшую роль Кормилицы в спектакле «Княгиня павшей крепости» по Л.Шанту.

Другая, полюсовая к «Поминальной молитве» ипостась актрисы воплотилась в еще одном спектакле А.Григоряна «При чужих свечах» по пьесе Птушкиной. И полюсовость здесь не только в характере героинь, созданных Л.Хачатурян, но, в первую оче­редь, в драматическом материале. Не в пример блестящей пьесе Горина, «При чужих свечах» даже с большой натяжкой невоз­можно назвать крепкой драматургией. А если учитывать, что спектакль на двоих, вдвойне восхищаешься актрисой, сумевшей создать яркий и выразительный образ вопреки формализму пред­лагаемого материала.

Респектабельная «гранд-дама», литературная критикесса со-цреалистического разлива с несложившейся личной жизнью, крепко впитавшая в себя фальшь, лицемерие и хватку своей среды. Дочь ее приходящей обслуги — недалекое, доброе, роман­тическое, свято верящее в любовь молодое существо. Таковы два полюса внутри пьесы. Столкновение двух мировосприятий и мировоззрений. И для персонажа, с отточенным мастерством сыгранного Лейли Хачатурян, для этой холеной «светской львицы», которую преследуют призраки приближающейся ста­рости и пустоты жизни, проиграть этот психологический по­единок — значит, подписать себе приговор. Согласиться на то, что на театральном языке означает переход в другое амплуа, из героини — в комические старухи. И актриса играет этот спек­такль на грани человеческих и женских сил. В ее улыбках, непро­ницаемых как броня, все бессердечие среды, которая ее воспитала. В ней фальшивая благостность души и жестокость мегеры и мещанки. И в ней трагизм женщины, пришедшей к ду­шевному краху. Катарсис роли тот самый, о котором уже шла речь, — истерический, хохочущий; «макабарская пляска отчая­ния». Одинокий, неистовый, безнадежный танец, в котором чув­ствуешь не свою молодость и красоту, но, напротив, свое и не только свое нравственное безобразие.

Последней в прошедшем сезоне ролью Л.Хачатурян стала Хахо в «Разоренном очаге» Сундукяна — интересно аранжированной и стилизованной постановке А.Элбакяна. Вопреки традиции Хахо предстала в этом спектакле перед зрителем не согбенной старушкой, но энергичной тетушкой-хлопотуньей, главной хра­нительницей очага, устоев и традиций. А Лейли Хачатурян в очередной раз оказалась в роли хранительницы и носительницы лучших театральных традиций, мастерства и памяти о высо­ких критериях на сцене, о которых молодое поколение зрителя, к сожалению, порой имеет весьма смутное представление. Дав­нишним же поклонникам Русского театра вообще и творчества этой актрисы в частности, роль, несмотря на драматический поворот, напомнила о многие годы не сходящем со сцены спек­такле «Ханума». Здесь Л.Хачатурян блистала сначала в роли Кабато, а затем Ханумы, вновь и вновь демонстрируя владение любыми приемами и формами любого вида комедии. Эксцент­рика, музыка, ритм, масса актерских «приспособлений», все гра­дации — от трагикомедии до фарса — подвластны этой замеча­тельной искуснице и поэту смеха, смеха сквозь слезу. В своей эскизно-отточенной, с особенно виртуозно разработанной пла­стикой рук, эмоционально насыщенной манере она создает роли, порой превращая их в отдельные яркие миниатюры. Сегодня у Лейли Хачатурян есть мечта — сыграть «Неаполь -город миллионеров». И, что главное, кажется, есть возмож­ность эту мечту осуществить. И если мечта реализуется, будьте уверены, мы увидим такой фейерверк, замешанный на «частице черта» и подсвеченный тончайшим лиризмом! Не сглазить бы…

Сона Мелоян

Журнал «Афиша» /ТЕАТРЫ/ 24 января — 08 февраля 2004г. «… Я купалась в любви …»

«И все-таки главное в моей жизни — музыка…» Для народной артистки республики, ведущей актрисы Русского театра, представительницы славного рода Хачатурянов Лейли Хачатурян музыка была и остается не просто главной любовью. Это — ее воздух. Им был пропитан дом, в котором она выросла, и который нынче стал Домом-музеем великого композитора. Дом, стены которого могли бы составить антологию совет­ского искусства…

Ей было 18, когда обожаемый дядя Арам Ильич в очередной свой приезд привез с собой двадцатидвухлетнего чудо-студента Лео­нида Когана. «Леня был очарователен — улыбчивый, сдержан­ный, ироничный. У нас сложились самые теплые отношения. Еще долго потом он звонил после каждой гастрольной поездки, чтобы поделиться впечатлениями…». Однако великий скрипач не смог завоевать сердце юной Лейли. Да и свою большую любовь ей еще предстояло встретить.

Микаел Таривердиев, для близких просто Гарик, был не просто талантлив — неотразим. Его музыкальные посвящения были про­низаны тончайшим лиризмом. «Это были такой красоты отно­шения… И память на всю жизнь…». Они обручились и поехали поступать в Московскую консерваторию. Она — в класс вокала, он — композиции. Неожиданно, прямо по ходу экзаменов у аби­туриентки Лейли Хачатурян пропал голос. Возможно, своенрав­ная судьба не любит, когда идут против ее предначертаний -Лейли должна была стать артисткой, но не оперной сцены, а драматической.

Она попала к Надежде Михайловне, вдове самого Вахтангова, в Доме-музее которого и состоялся первый актерский показ буду­щей «звезды». Экзамены в Щукинское прошли тоже с сюрпри­зом. С первого тура она сразу попала на третий. Целый год яркая студентка Лейли постигала азы актерского мастерства в «Щуке», пока внезапное известие о тяжелой болезни матери не заставило ее вернуться в Ереван.

… Сдача дипломного спектакля «В сиреневом саду» курса Ва-гарша Вагаршяна в Ереванском театральном стала событием в жизни не только Лейли, но и всего института. Арам Хачату­рян специально вырвался на два дня из Стокгольма, где работал в этот период, чтобы присутствовать на первом спектакле лю­бимой племянницы. Волновались все — Аджемян, Гулакян, Вавик Вартанян, Авет Аветисян, пришедший поболеть за сына-вы­пускника. Вдохновлена и воодушевлена была не только Лейли, но и ее однокурсник и партнер в спектакле Фрунзик Мкртчян. Сама она по сей день считает, что именно то присутствие Арама Ильича стало знамением ее будущей так интересно сложив­шейся актерской судьбы.

Что касается судьбы женской… «Пусть это не прозвучит не­скромно, но я купалась в любви».

То были другие времена, а талант людей, созвездием окружав­ших Лейли Вагинаковну, покрывал их влюбленности особым фле­ром. Она хранит записку Тиграна Петросяна — «только благодаря тому, что ходы я записывал подаренным тобой ка­рандашом «Фабер», я выиграл чемпионат Армении». И поэти­ческие посвящения Авета Тертеряна столь же своеобразные и необыкновенные, сколь и его музыка… Однако выбор кружившей талантливые головы своих поклонников Лейли пал на крайне симпатичного художника Рафаэля Бабаяна. В русском театре, где под руководством любимого режиссера Александра Григоряна она проработала около 50 лет, к тому времени она уже начала составление галереи тех образов, ко­торые снискали ей славу одной из лучших сегодняшних актрис. Роли следовали одна за другой, театр переживал расцвет, когда в нем появился новый, приехавший из Смоленска актер, знаме­нитый Макбет Русского театра, ныне актер московского те­атра «Моссовета» Геннадий Коротков. Он обладал артистическим темпераментом и упорством — осаду вел дол­гую. «…Он резал вены, кидался с балкона, срывал спектакли. В день премьеры «Антоний и Клеопатра» ко мне приехал наш общий друг: «Гене очень плохо, вызвали уже две скорые, он про­сил, чтобы ты приехала». Что оставалось делать? Когда я вошла, он сказал: «Ты пришла, теперь я могу умереть». Я стояла перед сложным выбором. В конце концов, у меня еще была семья, рос сын…». Однако шквал коротковских эмоций оказался всепобеж­дающим…

Возможно, именно сложная и все-таки счастливая женская судьба Лейли Вагинаковны позволяет ей найти ключик к самым разным женским биографиям, которые ей приходилось и еще предстоит воплотить в театре. А со сравнительно недавних пор она взяла на себя еще одну роль — интересную и очень от­ветственную: председателя международной культурно-просве­тительской ассоциации «Арам Хачатурян». Что поделаешь! Такая уж это, ко многому обязывающая, фами­лия и генетика!

Сона Мелоян

Газета «Эфир» /ГОСТИНАЯ/ 17 августа 2005г. «В каждой роли доброта»

Лейли Хачатурян, народная артистка, ведущая исполнитель­ница многих ролей на сцене Государственного русского театра им. Станиславского Еревана, ученица Вагарша Вагаршяна, более 40 лет любимая актриса Александра Григоряна. Ей выпало счастье расти в особенном доме, где за роялем сидел дядя — ве­ликий Арам Хачатурян. Лейли слушала его часами, и он ни в чем не отказывал ласковой и любимой племяннице…

—   О чем мечтали в детстве?

—   О музыке, она поглощала все. В 5 лет услышала «Евгения Оне­гина», опера осталась любимой на всю жизнь. Когда занималась вокалом, мечтала петь Татьяну.

—   А звездная роль в театре?

—   Их было несколько, но самые звездные — Голда в «Поминаль­ной молитве» и Ханума. Памятны спектакли «При чужих свечах» и «Иностранный жених», последний перевернул тогда весь Ере­ван. Когда мне вручили премию «Артавазд», я назвала Голду, как самую значимую роль.

—   Это правда, что для актера настоящая жизнь начинается с получения новой роли?

—   Если находишься все время в творчестве — это постоянное ощу­щение. Но каждая новая роль — дорога в неизведанное, и хочется понять, представить свою героиню. Большая трудоемкая работа. Очень люблю репетиции, на них неожиданные открытия. Моя любимая книга «Репетиция — любовь моя!» А.Эфроса.

—   Актеров радуют награды, а у вас их немало.

—   Все награды очень приятны, но самая ценная не звание заслу­женной, народной, «Артавазд», бесконечные медали, ордена, а любовь зрителей, которую чувствуешь с первых минут выхода на сцену. Ради этого стоит жить в нашей профессии.

—   Вы как-то признались, что в вашей жизни было много любви, в чем же секрет?

—   Недавно я участвовала в телевизионной передаче «Любовь и вино», которая меня очень согрела, и разговор получился инте­ресным. Любовь понимаю широко, не только к мужчине, но и к отцу, матери, сыну, друзьям. Всепоглощающее чувство, рождаю­щее эмоции, делающие тебя счастливой. Возвышенность любви помогает совершать поступки. Да, в моей жизни было много кра­сивой, романтичной любви с очень известными людьми. Желаю многим женщинам испытать такое. И все-таки, главная моя лю­бовь — музыка, которой я соизмеряю все свои поступки, она по­могает мне на сцене находить верные мотивы, настроения.

—   А есть в любви второй шанс?

—   Абстрактно, наверное, может прийти вторая любовь, но повто­рить что-то невозможно.

—   Ваши увлечения?

—   Люблю людей с юмором, так принято в нашей семье. Юмор помогает в трудные минуты. Люблю веселых искренних людей. Ненавижу фальшь, она губит на корню все хорошее во взаимо­отношениях. Очень люблю животных, обожаю кошек.

—   Работа и болезни. Говорят, актеры забывают о них, выходя на сцену.

—   Это точно. В последнее время я несколько раз падала: но уди­вительное дело — дома хромаешь, а выходишь на сцену, и боль улетучивается, бегаешь, танцуешь. Загадка природы. Сцена — та­инство, попадаешь в него и если ты актер по нутру, бросить, уйти просто невозможно.

—   Вы гурман?

—   Именно гурман, люблю полакомиться чем-то особенным.

—   Истинные друзья актрисы — это правда или миф? Можно ради дружбы уступить роль?

—   Это миф. В театре дружить нельзя и не нужно, надо уметь про­нести интеллигентные отношения без сплетен, без склок, на пользу общему делу.

—   А что самое главное в характере актрисы?

—   Серьезное отношение к профессии, к спектаклю. Нельзя без­думно выскакивать на сцену…

—   Театр должен только волновать? Или…

—   Зажигать зрителя эмоционально, все остальное потом. Без эмо­циональной связки актер-зритель ничего не получится.

—   В каждом актере должен быть магнетизм?

—   Я согласна с этим, но и собственный шарм, непременно свое, личное, вложенное в образ. Мой магнетизм — в каждой роли доб­рота…

—   Чувствуете себя человеком клана Хачатурянов? Это помо­гает?

—   Очень помогает, но это в первую очередь обязывает. Это ответ­ственность! Именно она каждый раз подвигала на успех. Другого выхода просто быть не могло.

—   Любите комплементы? Не опасны они для внутреннего не­довольства, необходимого актерам?

—   Я самый строгий свой судья, не умею «блаженствовать», слыша комплементы, но когда это совпадает с правдой, мне, конечно, приятно.

—  Ваш отдых?

—  Его у меня просто нет. Отдыхаю, играя любимый спектакль, в этом наслаждение.

—  Для вас важна «энергия» зала?

—  Очень. Понимаю, что ее надо завоевать, добиться того самого магнетизма.

—  Какая энергетика сильнее — смеха или слез?

—  Люблю трагикомедии, бесконечно дорог переход одного в дру­гое.

—  А случается в работе над ролью искать точки соприкосно­вения с собственной судьбой?

—  Специально не ищу, но когда совпадает, то помогает глубже войти в образ.

—  Сумасшествие и актерская профессия где-то на грани?

—  Нет. Но актеры — особый мир, они какие-то инопланетяне…

—  Творчество оберегает от жизненных трудностей?

—  Не оберегает, но помогает преодолевать.

—  Театр — искусство коллективное, какая вы с партнерами?

—  Быть хорошим партнером трудно, но у меня они отличные. В «Старомодной комедии» у меня отличный партнер народный ар­тист Лоренц Арушанян из театра им. Сундукяна. Мы встреча­емся на сцене уже не в первый раз. Арбузовская драматургия не требовала огромной отдачи, выдержана в высоких психологиче­ских тонах. Но я выбрала свою трактовку, свой путь и не жалею ни о чем…

Ее путь продолжается: Лейли Хачатурян в отличной форме, в своих ролях, любимая зрителем, которому отдает все силы, энергию и то, что верно зовется жаром души.

Светлана Добровольская

Газета «Голос Армении» 2 декабря 2006г. «Линия судьбы»

Спектаклем «Поминальная молитва» Г.Горина в Русском дра­матическом театре имени Станиславского свой полувековой творческий путь отметила одна из самых ярких актрис нашей сцены Лейли Хачатурян. Эта дата была ознаменована золотой медалью Министерства культуры РА. На этой сцене актриса создала блистательную галерею образов, во многом обеспечивших родным для нее подмосткам их неповторимый шарм. Здесь она удостоилась звания народной артистки рес­публики.

Спектакль «Поминальная молитва», прошедший на этой сцене более 150раз, был выбран не случайно. С тех пор как в 90-х годах прошлого столетия главный режиссер театра Александр Гри­горян осуществил эту постановку, она идет при постоянном ан­шлаге. Великолепная режиссерская работа, прекрасный актерский ансамбль, открытие новых имен, оригинальная ра­бота художника — этого ли не достаточно, чтобы постановка стала хитом не одного сезона?

Так получилось, что, несмотря на интересную работу других ак­теров, занятых в спектакле, именно роль Голды — жены Тевье Молочника, оказалась самой яркой. Чтобы подтвердить впечат­ление, я на днях вновь посмотрела спектакль. И… снова полный зал, так же хорош спектакль и интересны трактовки образов. Хотя кое-что в нем неуловимо изменилось: непостижимым об­разом за минувшие годы он приобрел налет маститости. Голда — одна из любимых ролей Лейли Хачатурян. Она не просто демонстрация актерской техники в соединении с нравственной позицией художника-гражданина. Эта роль стала знаковой, равно как и лучшие из десятков сценических образов, созданных ею на сцене этого театра. В роли Голды актриса удостоилась самых высоких отзывов критики, в том числе российской. Иначе не могло быть: ее Голда — это обобщенный образ Матери, до­веденный до символа. С огромным внутренним подъемом ак­триса играет сцену, в которой Голда помогает дочери родить. Это один из самых запоминающихся эпизодов спектакля, вы­строенных как ритуал, наполненный высоким смыслом: она встает с постели, выходит на авансцену и обращается в зал, словно читая молитву. Входит Тевье с ребенком на руках, и Голда умирает — она выполнила свой долг. Зал замер, готовый сколь угодно долго «слушать» паузу, которую держит актриса. И потом, как на каждом представлении, зал взрывается овацией — такую вдохновенную искренность Хачатурян вкладывает в свое исполнение. Едва ли кто-то другой мог сделать это с таким жаром души, с таким внутренним убеждением и так точно, как Лейли Вагинаковна: эта искренность — знак всей ее творческой жизни…

Дом, где выросла Л.Хачатурян, в начале проспекта Баграмяна знает ныне каждый ереванец. Он стал Домом-музеем Арама Хачатуряна и играет огромную роль в духовной жизни города. От этого дома, наполненного музыкой, памятью, традициями, она получила в наследство особое чувство ритма, музыкальное чутье. Быть племянницей великого композитора, узнавать мир под музыку Хачатуряна, Спендиарова, Бетховена, Рахманинова, общаться с раннего детства с такими корифеями культуры, как Исаакян, Сарьян, Ойстрах, Коган, Флиер, Оборин, Шоста­кович… — согласитесь, уже счастье. Не случайно ее первой страстью стала музыка, и она едет в Москву, чтобы посвя­тить себя вокальному искусству. Но, получив солидное музыкаль­ное образование, будущая актриса поступает в Щукинское училище при Вахтанговском театре. Вернувшись по семейным обстоятельствам в Ереван, она заканчивает Театральный ин­ститут на курсе выдающегося мастера сцены Вагарша Вагар­шяна, и вся ее дальнейшая творческая жизнь связывается с Рус­ским драматическим театром имени Станиславского. Во всем этом нет ничего случайного: это не стечение обстоятельств, а предугаданная свыше линия судьбы.

В те годы, когда Л.Хачатурян пришла в театр, в нем работала замечательная плеяда актеров: Ген, Сумароков, Фролов, Ванов-ский, Василевская, Егорова и другие. Особенно памятны актрисе работы с Сумароковым в спектакле «На всякого мудреца до­вольно простоты», с Флоровым, чьей партнершей она была в двух спектаклях. «Мудрец», «Опасный возраст», «С любовью не шутят», «Требуется лжец», в котором играл и Армен Джигар­ханян, — все это спектакли, где Хачатурян создала запоминаю­щиеся образы, сразу обратив на себя внимание критики. С приходом в театр Александра Григоряна репертуар заметно изменился, более свободным стало существование актера на сцене. Его щедрый талант с равной свободой проявлял себя в по­становках и озорного водевиля, и психологической драмы, и от­кровенной публицистики. «Три смерти Альфреда Герцога», «Клоп», «Женский монастырь», «Иностранный жених» — спек­такли, где Хачатурян исполняла в основном гротесковые роли, неизменно захватывая полнотой сценического существования и предельной самоотдачей. Особенно любим ею и зрителем спек­такль «Ханума», в котором она играла 25 лет сначала роль Ка-бато, а затем Ханумы. На гастролях в России успех спектакля был ошеломляющим. И когда кто-то из журналистов спросил актрису, что главное в ее роли, она, не раздумывая, ответила: доброта. Потому что, несмотря на хитрость и бесконечные увертки, ее задорная сваха — добрая женщина, которая идет на все, чтобы не допустить неравного брака молодой девушки со старым князем. И вообще во всех своих ролях она старается до­копаться до этого чувства, справедливо считая, что именно доброта спасет мир.

В репертуаре Лейли Хачатурян есть роли, которые не соответ­ствуют ее реальному творческому потенциалу, но она способна придать и эскизу характер живописного портрета, дополнив его собственной значимостью. И уж если выпала фарсовая роль, то актриса с блеском, затейливостью и гротесковой обобщен­ностью вылепит образ, доказав еще раз многообразие и гиб­кость артистических возможностей. Однако в глубине души она всегда мечтала о пьесах, где комедия сочетается с драмой. Так в ее репертуаре появляются трагикомедия «При чужих све­чах», где она играет трагедию одинокой, озлобленной женщины-критикессы, Голда в «Поминальной молитве», Турусина в «Мудреце», Лидия Васильевна в «Старомодной комедии». В героине «Старомодной комедии» Л.Хачатурян соединяет, ка­залось бы, несоединимое — необыкновенную искренность, наив­ность, лукавство и простоту с виртуозной эксцентрикой и подлинным гротеском. Актриса не только точно поняла замысел автора и режиссера, но и сумела на сцене выразить сверхзадачу образа, наполнить роль глубоким содержанием, убедить зри­теля в подлинности чувств своей героини. Умный юмор, органическая жизнерадостность творчества Л.Хачатурян исключают из ее актерской палитры фальшивые тона. В ее трогательных образах нет сентиментальности, в драматичных — ложного пафоса, в отрицательных — прямоли­нейности. Однако вдохновение, знание, опыт — еще не все. Глав­ное — личность и судьба художника, напряженная внутренняя жизнь, неподдельные радость и боль. А у актрисы всего этого в достатке…

Как-то вместе с труппой Русского театра я поехала в Чамба-рак, где на маленькой обшарпанной сцене клуба артисты сыг­рали «Ох, эти французские штучки». После спектакля, едва сняв костюм и грим, Лейли Вагинаковна превратилась в уставшую женщину, которая не в силах выговорить ни единого слова. Это состояние той нервной статики, которая есть проявление выс­шей формы динамики, это высокая плата за право называться артистом!

Русский театр часто бывает на гастролях и не только в сто­лицах бывших союзных республик. Особенно памятны для ак­трисы гастроли в Горисе, где труппе пришлось выступить на какой-то засекреченной научной станции. Играли «Женский мо­настырь». Сцена была столь мала, что актерам приходилось, чуть ли не ползком выходить на сцену, вызывая гомерический хохот. Но спектакль отыграли весело, с подъемом. А когда вышли на улицу, были поражены удивительным зрелищем — кра­сотой гор и орлами, которые вылетали прямо из гнезд… … Вне сцены Л.Хачатурян может показаться суровой. На самом деле она удивительно теплый, открытой души человек. Но ак­триса мгновенно меняется, когда дело касается какого-нибудь больного вопроса в жизни ее любимого театра. Тогда она горячо спорит, никого не щадит ради правды. Полвека длится ее твор­ческая жизнь. Она и сейчас идет все тем же своим путем — тру­дится, ищет, размышляет, не изменяя своим принципам, тяготея к познанию сути, утверждая, что искусство театра — большая сила.

Наталия Гомцян

leyliСпектакли и роли

1956г.   «Филумена Мортурано» Эдуардо де Филиппо — Лючия, реж. Р.Харазян

1957г.   «Беспокойная старость» Л.Рахманов — Кухарка, реж. Л.Калантар
«Красная шапочка» Е.Шварц — Мама, реж. О.Аветисян

1958г.   «После разлуки» А. и П.Тур — Симона, реж. Р.Харазян

1959г.   «Злой дух» А.Ширванзаде — Джаваир, реж. Л.Калантар
«Трехминутный разговор» В.Левидова — Катя, реж. О.Аветисян
«Делец» А.Толстой — Алина, реж. Р.Харазян
«Всадник без головы» по Майн Риду — Флоринда, реж. Р.Маршак
«Золушка» Т.Габбе — Жавотта, реж. О.Аветисян

1960г.   «Иркутская история» А.Арбузов — Зинка, реж. О.Аветисян
«Наш сын» Л.Леонидов — Певица, реж. Л.Леонидов
«Анна Каренина» по Л.Толстому — Картасова, реж. В.Варданян
«Нора» Г.Ибсен — Фру Линне, реж. Л.Луккер
«Золотой ключик» А.Толстой — Первая сорока, реж. О.Аветисян

1961г.   «Опасный возраст» С.Нариньяни — Вера, реж. О.Аветисян
«Барабанщица» А.Салынский — Лизочка, реж. Л.Луккер
«Пряничный домик» Л.Гераскина — Зяблик, реж. О.Аветисян

1962г.   «Третья голова» М.Эме — Жена, реж. О.Аветисян
«Чемодан с наклейками» С.Угрюмов — Алла, реж. Р.Харазян
«Два клена» Е.Шварц — Василиса — работница, реж. Р.Харазян

1963г.   «Совесть» Д.Павлова — Малахова, реж. Р.Харазян
«На дне» М.Горький — Анна, реж. А.Ридаль
«Чайка» А.Чехов — Маша, реж. Л.Луккер

1964г.   «С любовью не шутят» П.Кальдерон — Инеса, реж. И.Вишневский
«Требуется лжец» Д.Псафас — Пица Кица, реж. Р.Харазян
«104 страницы про любовь» Э.Радзинский — Острецова, реж. О.Аветисян

1966г.   «Женский монастырь» В.Дыховичный, М.Слободский -Вера Эдуардовна, реж. А.Григорян
«На всякого мудреца довольно простоты» А.Островский —   Мамаева, реж. А.Григорян
«Судебная хроника» Я.Волчек — Ирина Васильевна, реж. Р.Харазян

1967г.   «Убирайся, старик» В.Сароян — Битти Фитч, реж. О.Аветисян

1968г.   «Орфей спускается в ад» Т. Уильямс — Бьюлла Биннингс, реж. О.Аветисян
«Восемь любящих женщин» Р. Тома — Пьеретта, реж. О.Аветисян

1969г.   «Клоп» В.Маяковский — Эльзевира Ренесанс, реж. А.Григорян

1970г.   «Три смерти Альфреда Герцога» Э.Тропинин, А.Галиев —   Гретхен, реж. А.Григорян

1971г.   «Сказка о любви» В.Константинов, Б.Рацер — Барбара, реж. А.Григорян

1972г.   «Иностранный жених» А.Папаян — Пепрон, реж. А.Григорян
«Единственный свидетель» А. и П.Тур — Виктория Ива­новна, реж. А.Григорян

1973г.   «Колыбельная» З.Халафян — Гоар, реж. А.Григорян

1974г.   «Маскарад» М.Лермонтов — Баронесса Штраль, реж. А.Григорян

1975г.   «Ханума» А.Цагарели — Кабато, реж. А.Григорян

1976г.   «Разоренный очаг» Г.Сундукян — Саломе, реж. Р.Харазян
«Фантазии Фарятьева» А.Соколова — Мама, реж. О.Аветисян

1978г.   «Разные напевы» З.Халафян — Ашхен, реж. А.Григорян

1980г.   «13-ый подвиг Геракла» Г.Шахназаров — Афродита, реж. А.Григорян

1982г.   «Двенадцатая ночь» В.Шекспир — Мария, реж. А.Григорян

1983г.   «Невеста из Имеретии» Б.Рацер, В.Константинов — Мелано, реж. Г.Гаспарян

1984г.   «Роман и Юлька» Г.Щербакова — Татьяна Николаевна, реж. А.Григорян

1985г.   «Вардадзорский переполох»М.Чаманян — Карине Суреновна, реж. А.Григорян

1987г.   «Кто-то должен уйти» В.Красногоров — Мария, реж. А.Григорян

1989г.   «Ханума» А.Цагарели — Ханума, реж. А.Григорян
«Дочь миллиардера» А.Николаи — Мать, реж. А.Григорян

1991г.   «Поминальная молитва» Гр.Горин — Голда, реж. А.Григорян

1992г.   «Ох, эти французские штучки» Ж.Брикер, М.Ласег — Матильда, реж. А.Григорян

1993г.   «Любовь запрещается» Б.Рацер, В.Константинов — Барбара, реж. А.Григорян

1994г.   «Русский медведь» Б.Рацер — Элен Старк, реж. Р.Джербашян

1995г.   «Чума на оба ваши дома» Гр.Горин — Сеньора Капулетти, реж. А.Григорян

1996г.   «При чужих свечах» Н.Птушкина — Александрина Дмитриевна, реж. А.Григорян

1997г.   «Мудрец» А.Островский — Турусина, реж. А.Григорян
«Дон Жуан» Ж.Б.Мольер — Нищенка, реж. Ю.Урнов
«Ханума» А.Цагарели — Ханума, реж. А.Григорян

1998г.   «Горе от ума» А.Грибоедов — Хлестова, реж. А.Григорян

1999г.   «Княгиня павшей крепости» Л.Шант — Сабет, реж. А.Григорян

2000г.   «Разоренный очаг» Г.Сундукян — Хахо, реж. А.Элбакян

2001г.   «Прибайкальская кадриль» В.Гуркин — Лида, реж. А.Григорян

2005г.   «Арменуи» А.Ширванзаде — Егисапет, реж. Г.Ашугян
«Старомодная комедия» А.Арбузов — Лидия Жербер, реж. А.Григорян

Государственные награды и почетные звания

1974г. — Почетный знак ЦК профсоюза работников культуры «Победитель социалистического соревнования»

1974г, 1979г, 1981г. — Почетные знаки ЦК профсоюза работников культуры «Отличник культурного шефства над Вооруженными Силами СССР»

1977г. — Медаль «За доблестный труд»

1978г. — Звание заслуженной артистки Арм. ССР

1983г. — Орден «Знак почета»

1985г. — Почетный знак Министерства культуры СССР и ЦК профсоюза работников культуры «Отличник культурного шеф­ства над селом»

1986г. — Медаль «Ветеран труда»

1995г. — Орден им. Святого Месропа Маштоца

1997г. — Премия СТД РА «Артавазд»

1999г. — Медаль им. Мовсеса Хоренаци

2003г. — Звание народной артистки РА

2005г. — Премия «Артист» им. Метаксии Симонян

2006г. — Золотая медаль Министерства культуры РА

2009г. — Золотая медаль Ереванского гос. университета

2010г. — Юбилейная медаль СТД РА