ГЕНОЦИД АРМЯН
«Наша среда» продолжает публикацию книги Лидии Григорян «Сто первая весна», посвящённой столетию Геноцида армян – величайшего преступления XX века против человечества, совершённого в османской Турции. Авторы историй и эссе – жители Нижнего Новгорода – друзья армянского народа и армяне-нижегородцы, являющиеся прямыми и косвенными потомками армян, прошедших ад Геноцида. Среди авторов – представители всех слоев населения, люди разного возраста, разных профессий и рангов. В итоге из разных по содержанию, но единых по тематике историй получилась целостная картина прожитых нацией ста лет – века парадоксов и взросления, века, приведшего нас к сто первой весне.
Благодарим автора за предоставленную возможность публикации книги.
ЕГО ПРЕДКИ БЫЛИ ИЗ ЭРЗУРУМА
Лариса МАЗМАНЯН,
жена художника О.С. Мазманяна
Познакомились мы с Оганесом Степановичем Мазманяном в городе Балахне в 1974 году. Я тогда только начала работать в музыкальной школе, а он после окончания Горьковского художественного училища был направлен по распределению молодых специалистов в Детскую художественную школу Балахны. Ища пункт назначения, он прошел мимо художественной школы и зашёл к нам. Честно говоря, я тогда не обратила на него внимания, одно запомнилось – он забавно говорил на русском языке, с необычным акцентом. А через некоторое время мы с ним встретились на творческом вечере у общих друзей. Это была судьба – прожить вместе четверть века.
Он был обаятельным и культурным, скромным и добрым, целеустремлённым и эрудированным, бесконечно разнообразным и сверхтрудоспособным художником. Он писал на ходу, сидя, стоя, писал хачкары, храмы, горы, русскую природу. Любил бывать на Покровке, встречаться там с творческими людьми. Эти прогулки с фотографическим кофром через плечо были его жизненной подпиткой. Он не мог жить без общества, не мог без встреч, споров, обсуждений. Я удивлялась тому, как он, стопроцентный армянин, понимал русскую душу, культуру, живопись. Редко можно встретить человека, принадлежащего сразу двум мирам, двум народам. Впитав в себя и армянскую, и русскую культуру, выбрав из них самое лучшее, он подарил нам свои картины, представляющие собой вулкан кипящих чувств и эмоций. Картины, говорящие языком искусства: «Люди, будьте благоразумны, берегите мир, берегите дружбу, берегите любовь!»
Друзья называли его Вано джан, Ахпер джан, Иван джан…
Родные места вдохновляли Оганеса, огромная часть его работ посвящена родному селу, церквям, изумительной природе Кавказа. Уже потом, когда он отвёз меня на свою родину, я поняла, что давало ему энергию и подпитывало его творчество. Неописуемая для меня, русской, красота Южного Кавказа: яркая, солнечная, бесконечно разнообразная по краскам. Нужно было хоть раз взглянуть на его мир, чтобы понять, откуда в нём такое солнечное мировосприятие. Село Мец Памач (Большой Памач), родина Оганеса, находится в изумительном месте Ахалцихского района Грузии, неподалёку от турецкой границы.
Мой свёкор, Степан Оганесович, царство ему небесное, чисто и грамотно говорил на русском языке. Кроме родного армянского он знал ещё грузинский и турецкий языки. Он рассказывал, что корни их семьи берут свое начало на бывшей территории Западной Армении, в городе Эрзурум. В XIX веке их предки, спасаясь от турецкой резни, перебрались в Грузию, входившую тогда в состав Российской империи. Дед Степана Оганесовича, прадед художника, даже перед смертью с закрытыми глазами в мельчайших подробностях описывал любимый Эрзурум и очень тосковал по своему дому, соседям, саду. По материнской линии в семье были священники, со стороны отца – мастеровые люди.
Мы много времени проводили в Большом Памаче. Наши дети всегда приезжали туда на каникулы, и по сей день они сильно привязаны к родине отца. У Оганеса Степановича много картин, посвящённых селу, воспоминаниям детства. Много работ, входящих в цикл «Армения». В 1988 году он две недели провел в Ленинакане, разбирая завалы много-этажного дома своей сестры, разыскивая тела погибших зятя и племянницы. Потом долго отходил от трагедии, погружаясь без остатка в работу. У Оганеса была чисто армянская душа. Он мог быть очень добрым и преданным – впечатлительная, честная творческая натура, но в то же время резким и прямолинейным.
Оганес Степанович был блестящим знатоком армянской литературы и истории и патриотом своей Родины.
Оганес Степанович был аполитичным человеком, полностью погружённым в творчество, но когда заходила речь о Геноциде армян, он выражал большое сомнение в возможности и эффективности диалога с Турцией, пока последняя не признает факт Геноцида.
Наира МАЗМАНЯН, дочь художника:
Прожив практически всю взрослую жизнь в России, будучи женат на русской и практически без акцента говоря на русском языке, отец всегда и во всем оставался армянином: носил с собой небольшой томик Евангелия на армянском, на нем же делал записи в дневнике, лучше всех варил кофе и отлично готовил блюда армянской кухни, и, конечно же, выплескивал весь свой национальный колорит в картины.
Отец был очень гостеприимным хозяином, к нему часто приходили ученики, коллеги, друзья, родные. В нашем доме побывало много интересных и выдающихся людей города, в атмосфере дружеской беседы велись творческие споры, звучал любимый папин дудук, обсуждались вопросы искусства.
Будучи очень трудоспособным человеком, он легко мог делать сразу несколько дел, очень много работал и всегда занимался самообразованием – постоянно читал. Телефон в нашем доме никогда не умолкал, к нему обращались с различными вопросами – от советов по искусству и творчеству до помощи в трудной ситуации, и он никогда никому не отказывал.
Тогда я не понимала, а сейчас сильно удивляюсь тому, как много он отдавал себя людям. Писал картины, работал преподавателем, а несколько лет даже директором детской художественной школы, при этом он ещё умудрялся встречаться с друзьями, заниматься общественной работой в армянской общине города.
Армения, её многострадальный народ оставались главной частью его души. Его картины рассказывают об Армении, о ее трагической судьбе. Великий патриот великого народа. Я думаю, будь он сейчас жив, то стоял бы в первых рядах ратующих за справедливость, за признание Геноцида. Да, его нет, но с нами его картины, заслужившие широкое признание культурной общественности не только Нижнего Новгорода, но и США, Франции, Нидерландов, Израиля, Германии, где они содержатся в многочисленных частных собраниях.
Мне очень дорого и близко все его творчество – и русские пейзажи, и армянские строгие храмы. Он был интернациональным человеком, одним из символов армянской толерантности.
Степан МАЗМАНЯН, сын художника:
Когда отец погиб, мне было четырнадцать лет. Помню, что долго болел душой от невосполнимой потери. Мне его очень не хватало. Мало кто знает, что художник Мазманян мог стать футболистом: он несколько лет профессионально занимался футболом, играя в ереванском «Арарате». После серьёзной травмы спортивный этап его жизни закончился, он приехал в Россию и поступил в Горьковское художественное училище сразу на второй курс, окончив его в 1974 году.
Живопись была его второй страстью после футбола. Погрузившись в творчество, папа продолжал работать педагогом, имел высшую квалификационную категорию. Отец – изумительный художник и большой мастер акварельной миниатюры. Его небольшие акварели с видами Нижнего Новгорода украшают многие частные коллекции. Практически все они написаны буквально за считанные минуты во время прогулок по любимым местам старого города и удивительным образом отражают неповторимые мгновения в состоянии природы и настроении мастера.
Весной 1997 года отец работал в мастерской замка города Вольфсбург (Германия), осваивая технику литографии и офорта.
В последние годы перед трагической гибелью он работал преподавателем живописи и рисунка в Нижегородском театральном училище, а также на кафедре валеологии Нижегородской строительной академии. Многие успешные художники-профессионалы считают его своим учителем; огромное количество учеников, что выбрали живопись делом своей жизни, и по сей день с любовью и большой благодарностью вспоминают его.
В скором времени я думаю всерьёз заняться всеми папиными работами – от эскизов до объемных полотен маслом. Им нужна систематизация, изучение и особый уход, а некоторым даже реставрация. Картины последних лет с падающими церквями поражают меня какой-то внутренней идеей, а может быть, и предчувствием.
Папа похоронен в родном селе Большой Памач, которое безумно любил.
✴ ✴ ✴
25 мая 2014 года мы с семьёй были приглашены на торжественную церемонию открытия хачкара в честь российско-армянской дружбы и освящения Армянской Апостольской Церкви «Сурб Аменапркич». В этот же день в крипте храма состоялась выставка, посвящённая представителям армянского народа, послужившим достойно и России, и Армении. Моё сердце радовалось, потому что на этой выставке были выставлены и работы моего супруга Оганеса Степановича Мазманяна. Я очень благодарна за эту выставку другу нашей семьи, преданному другу моего супруга Левону Маргаряну. Именно ему мы передали и доверили картины Мазманяна для выставки. Иметь армянскую церковь в городе было большой мечтой художника. Я смотрела на радостные лица прихожан, слушала звучание армянской речи, которое ещё не успела забыть, а в голове всё время билась одна и та же мысль: «Как жаль, что Оганес не дожил до этого дня!»