«Не такой, как все…»
Я не такой, как все… Не могу иначе.
Люди устроены слишком странно и непонятно.
Кто-то сутками убивается горьким плачем,
А кто-то сутками убивается опинатом.
У меня есть друзья, квартира, блок сигарет, хмельное,
Всегда нефильтрованное, холодное, открываю со звуком — Тс!
Я иногда, как и все, придумываю дурное,
И как и все пропадаю в утопиях небылиц.
Но я не такой, как все… Не могу иначе.
И я не смогу никогда о себе рассказать,
Описать достижения, мысли, порядок качеств.
Да и на самом-то деле лучше об этом молчать.
Вообще, молчать хорошо… Особенно, если уже до краев.
Особенно, если внутри уже все прям кричит и ноет.
Я не такой, как все… Я не компьютерный генератор слов,
Которыми каждый друг друга по-разному ими кроет.
Я не такой, как все… Не могу иначе.
Люди устроены слишком странно и непонятно.
Что было тысячу лет назад? Как было раньше?
Может, реально начать все с нуля, вернувшись обратно…
***
Шум машин, вертолётов, сирен из спец. служб.
Облака отражаются в водах серебряных луж.
Город наполнен звуками и бетоном…
И лицами, погружённые в телефоны.
Шум океана, пальмовых листьев, ветра.
И ты один от заката и до рассвета.
Нет никого. Не единой проклятой задницы!
Ты сам по себе… Ну как тебе? Чувствуешь разницу?
***
Волею судеб нам дано сладострастие.
Волею Бога наказаны слабоумием.
Волею случая мы зависимы от обстоятельства.
Но так безвольно мы дарим себе безумие.
***
Ты больше не трогаешь мои руки, кисти и плечи.
Ты больше не смотришь своими глазами в мои глаза.
Уже не бежишь в объятия ко мне навстречу.
Не говоришь, что наша любовь будет вечна…
Ты больше вообще не пытаешься что-то сказать.
Не будет, как раньше — в обнимку гулять по причалам,
Встречать рассветы на тёплом ночном берегу.
Ты больше мне никогда не скажешь, что ты скучала.
Что в каждом прохожем мои черты замечала…
Я даже не знаю, как дальше один смогу.
Не будет романтики в наших встречах, совместных планов.
Не будет «спокойной ночи» и ласковых «с добрым утром»,
Не будет мечты покорить сердца океанов,
Оставить монетку во всех мировых фонтанах…
Кажется, вовсе и не было нас, как будто.
***
Мы насыщались друг другом до тошноты.
Так, что хотелось блевать часами.
Да только мы понимали сами,
Что нет нас порознь. Есть я и ты.
Что нас невозможно принять по отдельности,
Как невозможно представить врозь.
Пускай, друг для друга мы ржавый гвоздь,
Но слишком уж преданы нашей верности.
Мы насыщались друг другом до тошноты.
Так, что мечталось о харакири.
Да только во всем нашем скудном мире
Я больше не встречу таких, как ты.
***
Карандашным грифелем напиши меня, напиши.
И каждая строчка пусть будет моими мыслями.
А в каждой главе пусть части моей души
Отражаются в нас двоих любовными письмами.
Нарисуй меня тонкой пушистой кистью слепого художника.
Нарисуй меня так, по памяти, если ты помнишь…
Я если хочешь побуду твоим помощником,
Но, правда уверен, отбросишь любую помощь.
Расскажи обо мне всем судьям и строгим приставам,
И правой рукой я гордо дотронусь Библии.
И пусть понятые меня изучают пристально,
А адвокат защищает от мнимой гибели.
Пожелай мне удачи, будто я самый твой близкий,
Будто бы ближе уже невозможно и не по силам.
Сходим, как раньше, в паб и напьемся виски,
А на рассвете двойной эспрессо, чтоб «отпустило».
Пусти меня в этот дом, прошу тебя, дай мне ключ
Или открой мне дверь и шепни мне WELCOME.
Я был твоим хорошим, хоть был колюч,
Но согласись, это было достаточно редко.
А хочешь, забудешь меня? Хочешь уйду?
Только ты так не смотри на меня, пожалуйста.
Дело не в этих зеленых глазах, я имею в виду,
Что в этом взгляде нет ни любви, ни жалости.
Хотя бы запомни меня таким, каким я бываю —
Ласковым, любящим, и чересчур жизнерадостным.
Пусть иногда я немного себя убиваю,
Но ты извини меня, я сожалею, прости пожалуйста…
«Нам надо поговорить…»
Ты уходишь, и я начинаю одну за одной курить,
Думая, что во всем виноват мой дурацкий характер.
Конечно, если б меня каждый день посылали бы на хер,
Я бы тоже ушел без фразы — «нам надо поговорить».
Я идиот и придурок. Все время болтаю лишнее.
Нет, чтобы просто заткнуться, затихнуть и отпустить…
Но в бой идет фраза – «нам надо поговорить»,
И я начинаю кусать за больное и личное.
Но ты не такой… ты совсем не такой как я.
Ты молчаливый, спокойный, как океанский штиль.
Это такая черта, не придуманный кем-то стиль.
Господи, как же я изредка ненавижу себя.
Когда ты уходишь – я мигом бегу к окну,
Чтоб посмотреть на тебя из-за мятой прокуренной шторы,
Надеясь, что ты согласишься на переговоры,
И мне не придется чувствовать всю вину.
Когда ты опять уходишь – я разбиваю посуду.
Стаканы, тарелки, короче, — всю кухонную фигню.
И все потому, что я очень сильно тебя виню.
Думая, что никогда тебя не извиню.
Типа – раз ты свалил, то и я свалю.
В каком-нибудь баре в десять буду уже во хмелю,
Думая, что сегодня кого-нибудь подцеплю.
… вот только от мысли мне хочется лезть в петлю.
Ведь, что бы там не было, я тебя так люблю…
Прошу, возвращайся, я честно, больше не буду.
***
Я корю себя за «вчерашний день», ну, не буквально,
В переносном смысле за прошлое все корю…
Я помню, какими о будущем я говорил словами —
Все наше завтра, вот оно, на, дарю.
Я думал об этом, о нас, я думал не раз.
Я думал об этом так часто, что можно сойти с ума…
Дайте мне кисть, и я вам клянусь, без труда,
Я нарисую блики самых красивых глаз.
Изображу все линии, радужку, сгибы его ресниц.
Да даже покрыв глаза, пальцы мои не вздрогнут.
Они ведь теперь до смерти его будут помнить…
Ослепну — узнают из тысяч прохожих лиц.