ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
«Наша Среда online» — Я полюбила школу всем сердцем, поэтому, когда, внезапно для меня, начались первые в жизни школьные каникулы, я начала терзаться мыслью, как сделать, чтобы школьная жизнь, пусть в бледном её обличии, как-то продолжилась… Сильно захотелось стать учительницей, но моя сестра, которая на два года была меня младше, всё лето продолжала исправно ходить в детсад, а младшенькая, которой всего-то пять месяцев, лежала в кроватке, не забывая исправно орать, когда была голодна и если писала или какала в штанишки. Я оставалась с ней наедине с утра до пяти-шести часов, в это время приходила с работы мама, ведя за ручку сестру из садика.
Иногда к нам заглядывала соседка, спрашивала, чем помочь, и уходила. Позже всех возвращался отец. Поэтому мне приходилось играть не в школу, а с сестрой, и быть настоящей мамой для неё. Первое время я даже пыталась простирывать смешные ползунки и штанишки сестрички, но меня за это постепенно перестали хвалить, привыкли, наверное, и это дело стало для меня в тягость… И тут я нашла новый способ избавления от особо непривлекательного грязного белья сестрёнки — обкаканные трусишки с помощью садовой лопатки торжественно хоронились в саду у стены нашего дома. Мы жили на первом этаже пятиэтажки, а все, кто жил на первых этажах, огораживали двор по периметру своей стены и сажали всякую всячину: деревья, кустарники, цветы. Вот и мои родители разбили садик: посадили пару вишен, яблоню, айву, кусты черной смородины, махровой сирени и роз. Поэтому, приход весны для нас начинался с головокружительного аромата цветущей смородины, а май приходил к нам с розовым благоуханием, рвавшимся в окна…
Мои проделки с бельишком сестры продлились около месяца, когда мама начала вслух говорить, что у малышки непонятно куда делись трусы и ползунки, ей пришлось их прикупить, а потом папа возился в саду и заметил свежие холмики, разворошив их, на свет вытащил одежду сестры, сплошь усеянную муравьями. Пришлось оправдываться, что мне было некогда, надо было к приходу родителей убраться в комнатах и на кухне. Наказания не последовало, но я получила строгий указ складывать одежду сестрички в плетенную корзинку на веранде. Однако, эта вредная привычка закапывать не была забыта мною.
Каждую весну, как только раскрывались почки и молодая зелень начинала бурно прорастать, мы заводили кур в саду. И так до глубокой осени. Мама с колхозного рынка покупала четырёх кур-несушек, приносила домой и мы выпускали их в нашем садике. Сад был огорожен высокой металлической сеткой, за которую, цепляясь, рос дикий виноград, делая пространство нашего сада закрытым для обозрения со всех сторон. В уголке сада был крошечный деревянный сарайчик, наш курятник, где спали и неслись наши куры, которые в дневное время суетливо искали червячков и букашек в траве, пили воду, запрокинув головки, или же важно прогуливались по саду. Куры носили яйца, и в неделю раз одна из них становилась составляющей нашего обеда. И так всякий раз…
В начале июля мама вновь принесла четырёх кур — три были пеструшки, а одна белая, без единого пятнышка. Перед этим по телевизору показывали про театр зверей Дурова. Я с восторгом посмотрела передачу, решив стать дрессировщицей. С раннего утра, я, взяв прутик, сначала гонялась за всеми четырьмя курами, а потом решила остановиться на одной, белой, сделав из неё артистку цирка. Белой курице была дана такая редкая возможность. Но, увы, она оказалась бестолковой: отказывалась сидеть и прыгать, недоуменно и истерично начинала кудахтать, когда я пыталась её заставить исполнить мои приказы. А потом и хуже стало: едва завидев меня, она начинала, как ненормальная, носиться по саду. Я всё-таки ловила её, сажала на маленький садовый столик, за которым мои родители в выходные по утрам пили ароматный кофе, а папа по вечерам с товарищами играл в нарды или шахматы, и пыталась заставить её исполнять мои приказы, помогая при этом прутиком. Через пару дней она стала какая-то вялая, перестала есть. Я думала, что она стала послушнее — уже не было нервного кудахтанья, истошного бега по саду с раскрытыми крыльями наперевес. И вот я, накормив сестрёнку с бутылочки, вытерев ей ротик и посадив её в манеж, вышла в сад на репетицию с моей крылатой артисткой. Её нигде не было, под кустами возились все три пеструшки, я пошла дальше. В самом дальнем углу заметила что-то белое в траве, это была она. Грустно уткнувшись клювиком в траву, она, совсем холодная, лежала, подобрав лапки. Моя артистка не выдержала тяжести тренировок, увы. Не желая получить нагоняй от родителей, я опять выкопала ямку прямо у ограды и похоронила её…
Мама вечером меня спросила, видела ли я белую курицу, я честно ответила, что да. «Скорее всего, калитку оставили открытой, и она убежала», — грустно сказала она.
В ближайшую субботу, когда утром родители пили свой кофе, дворовая собака начала отчаянно разбрасывать землю с другой стороны сетки. Из-за этого шума мои родители всполошились, а мама подошла и начала следить за ней. Через несколько минут она вдруг уцепилась за что-то и потянула к себе, а с другой стороны сетки прямо у мамы перед ногами образовалась ямка. Когда собака вытащила находку и с радостным вилянием поволокла её через весь двор, мама увидела, что это была наша курица. Мои пунцовые щёки и уши горели от стыда. Мне пришлось всё рассказать, а в конце я добавила, что у курицы было слабое сердце, она не смогла стать артисткой, умерла. Я сказала, что мой замысел был добрым, я хотела стать великой дрессировщицей. Тут папа рассердился и заставил меня поклясться, чтобы я больше не брала в руку лопатку, а мама тихо проговорила: «Искусство требует жертв…».
Прошли годы… Мне пришлось взять лопату в руки лишь полвека спустя, когда весной я решилась посадить розовые кусты у себя на даче. Вот такие дела!..
3.11.2019