КУЛЬТУРНЫЙ КОД

Эпоха, в которую родился, жил и творил видный армянский литературно-общественный и культурный деятель, прозаик, драматург и переводчик Карен Саркисович (Герасим Сергеевич) Микаэлян (1883-1941), была одной из самых сложных, насыщенных бурными общественно-политическими судьбоносными событиями, сменой целых общественных формаций, мировоззрений, обретениями и утратами морально-нравственных ценностей, новыми течениями в литературе и искусстве, открытиями в науке. Конец XIX — первая половина XX в. – вот тот период, который выпал на долю деятеля, которому суждено было пройти нелегкий, с вдохновляющими взлетами и с трагическим финалом, но прекрасный и благородный путь.
Начало двадцатого столетия в истории культуры и, в частности, литературы армянского народа – один из интереснейших периодов, характеризующийся подлинной зрелостью и разнообразием духовной жизни. Ни один из предшествовавших этапов новой армянской литературы по сложности художественного процесса и его разнообразию, по действительному весу созданных ценностей не может сравниться с 1901-1920 гг. Именно в этот период наиболее ярко проявляют себя различные художественные течения, методы и стили, отличающиеся необыкновенным разнообразием и пестротой. Армянская литература, испытывающая, бесспорно, влияние русской и европейской литератур, характеризуется как реалистическим направлением, так и веяниями натурализма, неоромантизма, символизма и т.д. Символами этих направлений и течений были А.Ширванзаде, Нар-Дос, Ов.Туманян, Ав.Исаакян, В.Терьян, А.Акопян, Ш.Кургинян, Е.Чаренц и другие как маститые, так и молодые мастера поэзии и прозы, на которых равнялся также Карен Микаэлян. Несмотря на исключительно неблагоприятные условия социально-экономической и политической жизни, заметные общественные сдвиги, происходящие в армянской действительности, осознание ожидаемых решающих перемен в жизни, вселяли силу в армянских деятелей культуры создавать значимые, бесценные творения, укрепляли веру в более светлое будущее.
В истории армянской литературы и культуры нового времени К.Микаэлян занимает достойное место своей литературной и общественной деятельностью.
Семнадцатилетним юношей он вступает в ХХ век – эпоху. насыщенную роковыми и судьбоносными событиями: русская революция 1905 года и спровоцированная властями тогда же армяно-тюркская (азербайджанская) резня, Первая мировая война и Геноцид армян 1915 года, Октябрьская революция 1917 года, хаос гражданской войны, постепенно набирающий силу к тридцатым годам тоталитарный режим…
Борьба миров и идеологий в тесном европейском “котле”, где “переваривались” и все российские и армянские светлые и деятельные умы рубежа веков, отразилась также на мировоззрении и творчестве молодого писателя и публициста К.Микаэляна. Общеизвестно, что литературный процесс не может изучаться вне контекста эпохи. И писатели, непосредственно откликающиеся на глубинные явления современной жизни, и писатели, старающиеся подчеркнуть свою “отрешенность” от нее, – и те, и другие при всем желании не могут оказаться вне ее воздействия.
“Я верую, – писал А.Блок, – что мы не только имеем право, но и обязаны считать поэта связанным с его временем”. И хотя К.Микаэлян не был поэтом, но, будучи “ладно скроенным” мастером короткого рассказа с поэтической душой, всем своим творчеством он лишь подтвердил эту высказанную классиком русской литературы меткую мысль, дав замечательные образцы в целом реалистической прозы, зеркально отразившей и дореволюционную, и постоктябрьскую, советскую армянскую действительность. Причем в каждый конкретный период творчества тематика его произведений актуальна, злободневна, созвучна Времени.
Полученное Кареном Микаэляном европейское образование и интеллектуальная жизнь России наложили отпечаток на художественное творчество писателя, на его взгляды и мироощущения… Переплетение судеб России и Армении, контакты восточноармянской творческой интеллигенции с видными русскими писателями, испытывающими искреннюю симпатию к армянскому народу и в мирный период, и в лихую годину геноцида – все это воплотилось, на наш взгляд, в полной мере в жизни и творчестве подлинного патриота с “российско-армянским” менталитетом.
Армянская, равно как и русская, прогрессивная литература конца XIX-начала ХХ века тяготела к освободительному движению, к демократическим идеалам, к передовым социальным воззрениям времени. Одни литераторы выражали это в открытой форме, у других эта связь уходила вглубь, но тем не менее “затаенный” свет ее продолжал падать на изображаемое, высветляя вполне определенные черты, осязаемые образы. Очевидна довольно тесная сложная и противоречивая связь между общественным и художественным движением в эпоху, когда Россия вступила в период войн и революций. Естественно, Восточная Армения, находившаяся под властью русского скипетра, испытывала почти те же, как позитивные, так и негативные, последствия в своей собственной национальной обществено-политической и литературно-культурной жизни. Такого революционного взлета, таких быстрых и ошеломляющих изменений в политической и общественной жизни, в психологии русского и других народов России, потребовавших огромного напряжения воли, ума и мужества, пожалуй, не знала ни одна страна современного мира. Естественно, нелегко было начинающему армянскому писателю К.Микаэляну “идейно сориентироваться” в стране, пережившей в начале ХХ века три революции в течение почти одного десятилетия…
В русской литературе конца XIX-начала ХХ в. можно назвать целый ряд писателей, чьи произведения способны были взволновать и встревожить умы современников – А.Чехов, И.Бунин, А.Куприн, А.Серафимович, В.Вересаев, Н.Гарин-Михайловский, М.Горький, Л.Андреев и др. На этих талантливых писателей России равнялись и армянские художники слова нового поколения, пробующие себя в “малой прозе”, особенно в пореволюционный период 1905 года и последовавшие затем суровые дни реакции.
В их числе был и Карен Микаэлян – ищущий, пытливый, неуемный, одержимый идеями и веяниями эпохи подлинный интеллигент.
“Литература, – писал Н.Добролюбов, – постоянно отражает те идеи, которые бродят в обществе, и больший или меньший успех писателя может служить меркою того, насколько он умел в себе выразить общественные интересы и стремления. Чтобы оценить значение того, что называют успехом в литературе, надо непременно рассмотреть, между кем приобретен этот успех и как долго он продолжался или мог продолжаться”. В свете этой глубокой мысли, высказанной в отношении русских писателей, очевидно, что успех писателя Микаэляна в значительной степени обусловлен тем, что он жил и творил среди самых одаренных мастеров художественного слова России и Армении и этот успех его продолжался до тех пор, пока отраженная им действительность волновала общество.
Писатель своеобразного таланта и трагической личной судьбы, Карен Микаэлян со всеми своими взлетами и падениями, мучительными поисками истины, сомнениями и надеждами, бесспорно, принадлежал переломной исторической эпохе глубокого кризиса капитализма и назревания социалистической революции, завершившейся 1917-м годом.
Микаэлян, как и многие другие армянские и русские писатели рубежа веков, всем складом своего мышления принадлежал к той части армянской интеллигенции, которая воспитывалась в русле российской духовной и социальной ментальности.
Резкие социальные контрасты эпохи определили тот странный и страшный, дисгармоничный и в то же время красочный мир, в котором живут реалистические, а порою и абстрактные персонажи Микаэляна. Однако скованный, особенно в первых рассказах, односторонним, узким восприятием социальной действительности писатель не всегда справлялся с разрешением поставленных им самим актуальных социально-политических проблем. К.Микаэлян в своем дореволюционном творчестве не избежал, пожалуй, многих “измов” того времени. Определенная идеологическая противоречивость и “размытость” миросозерцания сказались и на художественном методе писателя, порою эклектично сочетающего критический реализм и неореализм с “находками” модернистского буржуазного искусства начала ХХ в. В рассказах “Слава побежденным”, “Борьба цветов”, “Отступление” и некоторых других можно отметить и экспрессионистские, и натуралистические, и символистские “вкрапления”: где-то писатель спасается бегством от прозаической действительности в мир фантазии, грез, вымысла, гротеска и гиперболизации, где-то, напротив, при всей субъективистской деформации реальности, не порывает с прозаическим бытом…
Для молодого начинающего писателя, вышедшего из армянской глубинки (Нахичеван-на-Араксе) и оказавшегося в силу ряда объективных и субъективных обстоятельств в России, школа жизни оказалась и школой писательства. ХХ век рождался в борьбе – политической, социальной, культурной. Мировоззрение провинциального юноши оформлялось на переломе эпох, когда не только в российской, но и в армянской действительности шла жесткая переоценка духовных и политических ценностей, литературные движения и течения формировались под воздействием сложных общественно-социальных катаклизмов.
Художественное наследие К.Микаэляна достаточно весомо и значимо (вместе с неопубликованными рассказами, пьесами и другими сочинениями оно насчитывает около 200 произведений) и заслуживает, безусловно, внимания, так как ярко и зримо отражает Эпоху и Время, в которую довелось жить художнику, является своеобразным зеркалом окружающей его противоречивой и сложной действительности. Талантливое перо писателя, прошедшего русскую и европейскую школу, воспроизвело характерные грани социальной жизни армянской и российской среды.
Армянская литература, так же как и русская, да и любая другая существующая в рамках Российского государства, в рассматриваемый период отображала – естественно, с национальным своеобразием и колоритом каждая по-своему – и “вечные проблемы” личности и общества, и острое недовольство жизнью, и надежду на ее преобразование, и волевое напряжение и смятение, зреющие в народе, да и в разных слоях образованного общества, в том числе среди интеллигенции. Для словесности конца XIX — начала XX в. характерны “обнажение язв” общества и “обличение зла” на высоком художественном уровне, предполагающем стремление к лаконизму мысли, к большей емкости средств выразительности, открытая публицистичность, определенная идеологизация. Создавались новые типологические обобщения и образы как в русской, так и в армянской литературе.
Карен Микаэлян вышел на арену общественной и литературно-культурной жизни в интереснейшее время, когда и в России, где писатель обосновался, и на Кавказе, в Армении, жили и творили выдающиеся деятели литературы, искусства, науки. Элита российского и армянского “писательского цеха” – В.Брюсов, М.Горький, Ов.Туманян, Ав.Исаакян, Ал.Цатурян, Д.Демирчян и многие другие мастера – своими произведениями, личным общением и дружбой благотворно влияли на духовный и творческий рост Микаэляна. Отметим: и сам Микаэлян своей деятельностью активно вовлекал, в частности, русских поэтов и переводчиков в мир армянской культурной жизни – достаточно вспомнить его неоценимый вклад в подготовку и издание на русском языке антологий армянской поэзии 1916 года и в тридцатые годы ХХ века…
Возрожденная к жизни после трагедии Геноцида армян 1915 года Армения в советский период достигла огромных успехов во всех областях жизни, появилась прекрасная возможность нового духовного взлета армянского народа, породившая целый букет ярчайших имен в литературе, искусстве, науке. Истинный патриот К.Микаэлян и в далекой Москве трудится на благо родной Армении, поддерживая тесные связи с рядом выдающихся мастеров слова – Ав.Исаакяном, Е.Чаренцем, Ст.Зорьяном и др.
“Почетный дворник” армянской культуры, как в шутку, любя, назвал Микаэляна в одном из своих писем острослов Чаренц, действительно “чистил” площадку “до блеска” для теснейшего русско-армянского творческого сотрудничества! Ведь живя в столице России, Советского Союза, неоднократно выезжая и в “северную столицу” – Ленинград (Петербург), армянский литератор легко налаживал мосты с самыми видными и влиятельными персонами литературно-культурного Олимпа огромного государства. Именно Микаэлян сплотил вокруг армянской культуры и литературы, в частности, многих художников слова России – Николая Тихонова, Павла Антокольского, Константина Симонова, Арсения Тарковского, Бориса Пастернака, Анну Ахматову и др., заразив их своим энтузиазмом и энергией в пору подготовки первой в советские годы антологии армянской поэзии, ставшей продолжением той большой работы, которую Микаэлян проделал еще во время издания беспримерного труда дореволюционных лет – “Поэзии Армении” под редакцией В.Брюсова.
К.Микаэлян оставил заметный след своей национально-патриотической деятельностью в годы Первой мировой войны, повлекшей Геноцид армян 1915 г. Душа настоящего патриота Микаэляна не могла не проникнуться болью и страданием за собственный народ: надо было что-то предпринять, активно действовать – если не с оружием в руках, то хотя бы пером, словом. Стараясь принести как можно больше пользы истерзанному и обескровленному родному народу, он оставляет благополучную Москву и устремляется в Закавказье. Главная цель писателя-патриота – посетить те места края, где скопились массы уцелевшего армянства, больные, голодные беженцы, сироты, заполонившие города и селения по русскую сторону Аракса… Агония целого народа продолжалась, и вставала кошмарная реальность: сотни и тысячи людей, спасшихся от турецко-курдских насильников и убийц, теперь уже умирали от голода, болезней и душевных расстройств на мирной российской территории!
“В эти места меня влекло, с одной стороны, чувство гражданского долга – хоть как-то быть полезным тому морю нужды, что досталось моему племени, с другой стороны, внутренняя потребность литератора – видеть и познавать”, – писал К.Микаэлян в это время.
Московский литератор в 1916-1917 гг. посещает сиротские приюты, открытые по всему Закавказью – в Ереване, Эчмиадзине, Александрополе (Гюмри), Аштараке, Ошакане, Тифлисе, Баку и других местах. Будучи хорошо знакомым с представителями закавказской армянской интеллигенции, Микаэлян в своей инициативе находит поддержку среди них, советуется с ними по различным вопросам, ставит в известность о своих планах и намерениях местных видных деятелей литературы и искусства. Так, в письме от 6 декабря 1916 г. Микаэлян пишет из Еревана в Тифлис Ов.Туманяну: “…Посещал местные приюты. Имел две цели. Первое: записать последнюю трагедию западных армян по рассказам детей и на их основании создать художественные произведения, не выходя за рамки материала. Второе: собрать, явившиеся для меня самым неожиданным образом, литературные выражения. Сейчас у меня под рукой огромная литература. Из нее выбрал поэтические работы, в которых часто есть весьма удачные места. Они отражают последние события. Очень интересно и трогательно, как ребенок поет о своем горе и веселье, о перенесенных мучениях, об увиденных слезах…”
К.Микаэлян самоотверженно отдается психологически очень тяжелой и физически изнурительной, но благородной работе – в итоге рождается цикл рассказов “Истерзанная Армения”, вопль исстрадавшейся армянской детской души. В предисловии, озаглавленном “Молодая Армения”, литератор писал: “…Во мне возникло неодолимое желание приобщиться к трагедии западного армянина, когда его страна была разорена, семья разрушена и осквернена, родные стали мучениками и он попал в мир страданий и скитаний. Для этого мне необходимо было видеть его глазами, слышать его ушами и чувствовать его сердцем, не теряя в то же время объективности писателя и хладнокровия протоколиста”.
После долгих поисков К.Микаэлян убеждается, что этим его требованиям более всего удовлетворяют именно дети, так как “взрослые не могут спокойно и, что главное, без пафоса рассказывать свалившееся на их головы, как это делали дети. И сколько вопросов прояснялось, когда рассказчик – объективный, искренний и правдивый ребенок!” По его словам, рассказы взрослых обычно несвободны были от журналистских субъективных мнений, партийных влияний, даже “национальной озлобленности”.
Писатель подчеркивает: “Совершенные в Турецкой Армении адские преступления, безмолвные ужасы и вынесенное западным армянином сверхчеловеческое страдание должны были заставить заговорить даже камни, но камни не заговорили … значит, пусть лепечет незатейливый язык невинных детей и расскажет нам правдивую историю нашей разоренной родины”.
К.Микаэлян выбирал из массы детей-очевидцев различных областей, где свирепствовали резня и погромы, тех, кто обладал хорошей памятью и “резвым” языком, предлагал им рассказать и тотчас же на месте записывал все то, что они видели, слышали и перенесли. Писатель лишь старался, чтобы они не выходили за рамки материала. Опросы проводились среди сирот – малышей и подростков. Услышанное от детей Микаэлян фиксировал со всей тщательностью, зачастую, как он пишет, “со стенографической скрупулезностью”, имея всегда рядом с собой в качестве свидетеля – чтобы не быть кем-то обвиненным в “сочинительстве” – обязательно какое-то третье лицо. “И когда таким путем, – заключает писатель, – собрал несколько десятков рассказов, вернее сказать биографий, и разложил рядышком, передо мной оказалось содержательное описание страны, горести и потери западного армянина, его разрушенный дом и родина, или, иными словами, вся Истерзанная Армения”.
На объемистой папке рукописи этого цикла рукой литератора надписано: “Готовые материалы. Пусть увидит свет когда-нибудь эта книга”.
К сожалению, подобной книги так и не вышло в свет, но отдельные рассказы появились в армянской периодике, в частности в литературно-критическом и общественно-политическом журнале “Горц” («Дело», NN 2-6, 1917): “Нахшун”, “Согомон”, “Айказ”, “Арменак”, “Сирвард”, “Эстер” – по именам детей-сирот, поделившихся с Микаэляном своими горестными злоключениями. Кстати, эти рассказы впервые переведены на русский язык мною и опубликованы в моей монографии «Геноцид и армянская интеллигенция России» (Ереван, 2003).
Большая же часть уникального документального материала так и осталась в рукописях. Примечательно, что среди опрошенных сирот К.Микаэлян обнаружил немало одаренных детей, в частности “нащупал” поэтический дар и помог выйти в “большую литературу” Айастану Егиазаряну (Наири Зарьян), Вагаршаку Ерицяну (Норенц), Гургену Аджемяну (Маари), позднее вписавших яркую страницу в историю армянской литературы.
Предпринятое литератором дело и опубликованный ряд рассказов из цикла “Истерзанная Армения”, созданный на основе реальных событий и фактов, удостоился внимания армянского читателя не только на родине, но также в России и Европе. Однако еще до этого писательница Забел Есаян, сама испытавшая “прелести” османской цивилизации в Константинополе и чудом перебравшаяся во Францию, писала одному из своих друзей в 1916 г.: “…Карен Микаэлян принес мне свои произведения для ознакомления: в высшей степени интересная и трогательная проделана им работа – прочел мне несколько страниц, которые все без исключения имели большую ценность: вот что нам надо было и уверена – то, что сделано им… несравненно важнее и более служит конкретной цели, чем зыбкие и дорогостоящие результаты комиссий…” Она сама, кстати, посоветовала и “вдохновила” К.Микаэляна сдать рукопись в “Горц”. Далее З.Есаян пишет Микаэляну: “…хотела бы знать, господин Микаэлян, почему не продолжили в “Горце” публикацию “Истерзанной Армении” – что вы намерены делать с этим трудом, который, уверена, не только сегодня, но всегда должен представлять огромную ценность как одна из самых волнующих работ о нашей современной несчастной жизни… Вы эту труднейшую работу проделали искусно и со вкусом и будет жаль, если так долго она не будет опубликована полностью. Не имеете ли намерения издать ее отдельной книгой, прошу об этом как можно скорее сообщить мне”. В этом же письме З.Есаян информирует, что перевела несколько эпизодов из “Истерзанной Армении” для публикации во французской печати.
Цикл “Истерзанная Армения” – сдержанное, лаконичное полотно, подлинно рожденное из уст детей, без писательского профессионального “глянца”, а потому каждый, кто соприкоснется с этими леденящими душу страницами, проникнется безусловным доверием к этим историям. Искренность детей обезоруживает, а объективность и такт писателя лишь усиливают неизгладимое и сильнейшее впечатление. Таким образом К.Микаэлян достигает своей основной цели – дать трагедию армянского народа устами его самых безвинных и беззащитных осколков так, чтобы и им, и ему, лишь добросовестно “зафиксировавшему” все это, поверили. Поверили и … содрогнулись, но главное – чтобы заклеймили преступников всем миром!
Рассказы детей – это художественно воплощенные свидетельства, не менее ценные, чем имеющиеся многочисленные документы и материалы архивов, европейских, американских и российских политиков, писателей, журналистов, миссионеров, военных, очевидцев…
…Судьба несправедливо и безжалостно обошлась с Кареном Микаэляном. По иронии судьбы, глашатай и верный проводник политики Советской власти сам стал жертвой режима. Летом 1937 года он был обвинен в “антисоветской”, “националистической деятельности” (чему явно поспособствовали козни и доносы недоброжелателей), арестован и после ряда унизительных допросов в московских и ереванских органах НКВД выслан на российский Север, в один из лагерей политзаключенных на Вологодчине. Не облегчили участь писателя даже письменные ходатайства в соответствующие вышестоящие органы таких выдающихся и известных в стране представителей творческой интеллигенции, как М.Сарьян, М.Шагинян, П.Антокольский и др.
Писатель нашел свою смерть в 1941 г., согласно медицинской справке лагерного врача, “от сердечной недостаточности”, а точное место его захоронения было установлено не так давно: наш выдающийся соотечественник покоится в общей могиле политзаключенных близ станции Зуевка Кировской области Российской Федерации.
Так “отблагодарила” власть талантливого сына армянского народа за верное служение стране и преданность идеям революции, интернационализма и дружбы народов. Посмертная реабилитация писателя в “хрущевскую оттепель” не вернула армянскому обществу человека, который, несомненно, мог бы свершить еще много полезного на благо родной литературы и культуры.
Карен Сергеевич Микаэлян – представитель элитарной части армянской интеллигенции не только своего времени, но и целой эпохи, ознаменовавшейся историческими и политическими катаклизмами. Его оригинальное, самобытное художественное творчество, плодотворная литературно-общественная и национально-патриотическая деятельность составляют достойную и неотъемлемую часть истории развития литературы и культуры Армении ХХ века.

Роберт Багдасарян
07.03.21012