КАРАБАХСКИЙ ФРОНТ МОСКВЫ
«Наша Среда online» — Завершаем публикацию статьи Виктора Надеина-Раевского «Карабахский цейтнот», опубликованную в армяно-еврейском вестнике «Ной» (№13/1995).
Карабахцы мобилизовали все ресурсы республики, превратив свой край в новую Спарту
Если курды, лишенные в Турции элементарных национальных прав, требуют не отделения, а хотя бы автономии, то они «сепаратисты» и «террористы». Аналогичен и подход к армянам Нагорного Карабаха. Они тоже «сепаратисты», угрожающие территориальной целостности Азербайджана. Зато боснийские мусульмане, составляющие меньшинство в Боснии и Герцеговине, — субъект международного права, на защиту которого поднялась Турция, да и не одна она. Двойной стандарт здесь налицо: что дозволено мусульманам, то не дозволено их противникам.
В самом начале конфликта надеялись на Москву. Центр установил жесткий режим в Карабахе и явно стал на сторону Азербайджана, однако эта политика не дала положительных результатов, — слишком сильно было взаимное ожесточение противоборствующих сторон, занимавших непримиримые позиции. После развала СССР азербайджанское руководство, и прежде всего тогдашний президент Абульфаз Эльчибей, ставит на «турецкую карту». Кабинет Эльчибея осенял турецкий государственный флаг, президент даже пытался ввести в Азербайджане турецкий алфавит. Впрочем, «турецкая эйфория» оказалась заразительной практически для всех тюркоязычных регионов бывшего СССР.
Но все эти надежды не сбылись. В войне против Нагорного Карабаха Азербайджану не смогли помочь ни турецкие советники, участие которых в конфликте Анкара постоянно отрицает, ни афганские моджахеды, которые на чужой земле оказались менее эффективны, ни завербованные в США инструкторы, слабо представляющие специфику Карабахской войны. Поражения азербайджанской армии отрезвили политиков, надеявшихся, что Турция поможет им деньгами и оружием.
Традиционное соперничество Ирана и Турции стало одной из причин, по которым Тегеран, всегда считавший Кавказ зоной особых интересов, наращивал дипломатическую активность в этом регионе. Кроме того, правящие круги Ирана идеологически ориентированы на экспорт исламской революции и расширение влияния в Азербайджане, где большинство мусульман исповедует ислам шиитского толка. Однако дестабилизация Азербайджана опасна и для Ирана, где проживают более 8 миллионов азербайджанцев, а по некоторым сведениям до 12 (профессор Гарник Асатрян сегодня говорит о численности тюркофонов Ирана – их 5-6 миллионов. Прим. В.О), и эти регионы никогда не отличались спокойствием. Поэтому иранские политики выступили с мирными предложениями, стараясь установить добрые отношения и с Арменией, дав согласие на транспортировку газа в блокированную республику через свою территорию. Но когда положение азербайджанской армии на фронте ухудшилось и карабахцы активизировали боевые действия на юге, Иран потребовал от Армении остановить это наступление.
Интересы Ирана не ограничиваются идеологическими соображениями и стремлением к стабильности в северных провинциях. Одним из важнейших вопросов будущего развития этой страны стал вопрос транспортировки нефти и газа, добываемых в Туркмении, Казахстане, Узбекистане. Планируемое увеличение нефти в Центральной Азии требует модернизации старых и сооружения новых магистралей. Иран предлагает свою территорию для прокладки трубопроводов. Турция – свою. Отсюда два вероятных маршрута в Турцию: через Иран или через Азербайджан и Армению – второй путь намного короче.
Пока продолжается карабахский конфликт, северный вариант газопровода откладывается на далекое будущее и интересам Ирана не угрожает. Можно ли в таких условиях ждать особой заинтересованности Тегерана в мирном разрешении конфликта? Видимо, все-таки можно. Ведь продолжение войны способно взорвать обстановку в Иранском Азербайджане – это тоже ясно понимают в Тегеране.
В позиции Запада также тесно переплетены экономические, политические и гуманитарные интересы. Запад особо подчеркивает гуманитарный аспект проблемы, резко выступая против нарушения прав человека в зоне конфликта, его подход к урегулированию последователен: пока ущемлялись права армян, Запад осуждал политику Азербайджана, а когда боевые действия распространились на районы, населенные азербайджанцами, выступили в их защиту. Что касается транспортировки нефти и газа, то трансиранская магистраль на данном этапе нереальна. Администрация США, считающая Иран оплотом международного терроризма, ввела запрет для американских компаний и их филиалов на торговлю с Ираном.
Стараясь ослабить опасность иранской экспансии после распада СССР, Запад сделал ставку на создание «турецкого щита» против исламского фундаментализма. Турции обещано финансовое содействие в деле укрепления ее позиций в тюркско-мусульманских республиках бывшего Советского Союза. В Анкаре идея создания такого щита была воспринята с небывалым энтузиазмом. Турецкие газеты писали о наступлении «столетия турок», в Анкару зачистили высшие руководители новых тюрко-мусульманских государств, и славословием «братскому турецкому народу» не было числа. Реакция вполне естественная: лучше европеизация с помощью Турции, чем исламизация по иранскому варианту, которая, по мнению бывшей партноменклатуры, смерти подобна – в СССР неплохо знали, как в Иране расправляются с коммунистами, пусть и бывшими.
Как могли себя чувствовать в таких условиях армяне? Итоги предыдущей турецкой экспансии на восток им не забыть, и новый турецкий бросок не сулит армянам ничего хорошего. Отсюда и активность армянской дипломатии, и стремление опереться на внешние силы – Запад и Россию. Апелляция к Западу заметных результатов не дала – Запад не мог помешать даже турецкому вторжению на Кипр. А ставка на Россию пока не слишком результативна. Избавившись от «собратьев по империи», Россия никак не могла сообразить, что делать дальше. Бремя помощи бывшим советским республикам непосильно для нее. Набирал силы изоляционизм, сбивал с толку парад местных суверенитетов, ставивший под сомнение само существование государства. В этих условиях проблема Карабаха отошла на задний план российской политики, хотя Москва предпринимала какие-то разовые инициативы, участвовала в переговорах с привлечением Запада, Турции, а в это время военкоматы спокойно вербовали наемников для Азербайджана.
Что оставалось карабахским армянам? Ждать? Но этот путь вел если не в пропасть, то в тупик. Карабахцы мобилизовали все ресурсы республики, превратив свой край в новую Спарту, ответили на вызов всего окружающего мира и самой судьбы жестоким сопротивлением. Можно восхищаться мужеством фидаинов, но встает вопрос – а что дальше? Потенциал Азербайджана намного превосходит возможности Армении, не говоря уже об НКР. Да, Азербайджан потерпел серьезные поражения на фронте, но его экономические и финансовые ресурсы не исчерпаны и рано или поздно они будут мобилизованы. Неуступчивость Баку опирается именно на осознание этого потенциала.
Время работает против армян. Война обескровила республику. Как ни были бы плохи большевики, но при них Армения сохранилась, она принимала репатриантов из многих стран мира, а за последние годы ее покинули сотни тысяч человек. Можно ли в таких условиях связывать будущее армян с военной победой в Карабахе? Какую цену следует заплатить за сохранение Армении как государства и армян как нации? Ответить на эти вопросы предстоит самим армянам, а времени на решение становится все меньше.
Виктор Надеин-Раевский
Все материалы проекта «Карабахский фронт Москвы»