СОЦИУМ
«-Who do you think you are? – Кто ты есть, как ты думаешь?» — таково название одного британского шоу, посвященного генеалогическим разысканиям, вышедшего и на телеканалах России, которое мне очень нравилось пару лет назад. В нём специалисты помогали ищущим свои корни людям узнать, откуда те ведут свой род, как бы «погрузиться» в прошлое, почувствовать цвет, вкус жизни их предков. Но, в отличие от главных героев этого проекта, медийных личностей, я чётко понимала, что, вероятно, никогда не смогу произнести эту фразу утвердительно. Как же мне узнать, кто я?
То, что я не совсем такая, как окружающие дети, я поняла рано: еще в детсадовской группе, еще в начальной школе, вологодские ребята дивились на мою ни на что не похожую по меркам здешних северных мест фамилию и совершенно не соответствовавшую ей внешность. На их вопросы я сразу увлеченно впадала в подробные объяснения (что также казалось окружающим диковатым), мол, что я — «метиска», «полукровка»: по отцовской линии на одну четвертую моих вены уверенно заполняет армянская кровь, на одну шестую — русская (саратовская, рязанская), смешавшаяся с сибирской «закваской», да на одну шестую – поляцкая (из ссыльной шляхты), а по материнской линии на одну четвертую я из русских-заонежан (что от новгородцев пошли), на другую же четверть – русская (вологодская, чарозерская). Но мало мне было этих, таких общих, слов. Я приставала к отцу и матери с расспросами:
«Поподробнее, и в лицах!». Те, естественно, переадресовывали моё неуёмное подростковое любопытство дедушкам-бабушкам (слава Богу, был «полный комплект» в составе двух дедов и двух бабок, баловавших одни самую первенькую, другие самую младшенькую внучку) — выдав все запасы дозволенных на мой малой возраст семейных тайн, те осторожненько подталкивали меня к своим родителям, в надежде, что шамкающие рассказы 94-летнего прадедушки или короткие реплики вечно вяжущей коврики 75-прабабушки поставят точку в моём генеалогическом любопытстве. Не удовлетворённую и альбомными листами с четырьмя семейными древами, старательно вырисованными по итогам выслушанных и записанных в ученическую тетрадку этих рассказов, меня понесло дальше – по пироги и чай к родительским двоюродно-троюродным братьям-сестреницам. Сравнив родословные «показания», приписав одно, вычеркнув другое, принялась я тормошить семейные альбомы: поскольку о ксероксе в 90-е годы лично моё семейство не слыхивало, то я, пользуясь своими всячески поощрявшимися роднёй художественными способностями, брала кальку и через нее перерисовывала карандашиком лица родичей, чтоб, довольнёшенькой, клеить их в ту же Заветную Тетрадку. Да, ещё была телефонная книжица с выманенными почтовыми адресами, или хотя бы приблизительными ареалами обитания членов семейства – чтоб потом перечитывать манящие названия мест, где побывать в реале я не чаяла. Особенно: нравилось мне повторять название места, где родился мой армянский дедушка Миша, чьё непростое отчество Агаджанович я учила как скороговорку: «село Кевлюч Кюрдамирского района Азербайджана». Это была моя та самая «восточная мечта» многих девочек – с принцессами, танцами живота, шелками, всадниками с саблями, розами-соловьями и луной над ночными садами, полными тайн и джиннов. Но для меня унаследованная по праву крови «восточная фамилия» как бы открывала еще что-то, нечто избранное, как бы недоступное остальным! Что именно, что же? Только теперь, в свои 34, я начинаю понимать, что это говорил во мне, еще подспудно и невнятно, зов восточной крови. Только теперь я бесконечно ценю слова из недавно полученного письма младшего брата моего покойного армянского дедушки, написанные его полу-парализованной рукой после инсульта, из письма, которое он писал по моей просьбе, две недели с перерывами, с собранными по крупицам воспоминаниями о наших предках: «Да, вот в этом твоём желании собрать всех родных, всю большую рассеянную по землям, семью под своё крыло есть, определённо есть что-то армянское…»
Интернет, это чудо техники и мысли, к которому я и сейчас отношусь восторженно и немножко «на Вы», позволил мне год назад отыскать потомков односельчан моего прадеда Багирова \Багирян\ Агаджана Шомиловича (1901-1977), т.е. отца моего деда Багирова Михаила Агаджановича (1927-1999) из с. Кевлюч. На сайте «Одноклассники», как оказалось, есть созданная усилиями некоторых из них группа «Кёвлюдж». Много, много дал мне этот год общения. Как музыка звучали фамилии, среди которых моя фамилия не казалась уже «белой (или правильнее сказать, чёрной) вороной»: Оганян, Татевосян, Бурчян, Саркисян, Автандилян, Аракелян, Амарян, Абрамян, Аванесян, Арзуманян, Балаян, Осипян; еще более привычно звучали фамилии Арушановых, Хачатуровых; близким теплом повеяло от фамилий, так схожих с фамилиями «моих» армян (родичей дедушкиных сестры и брата) — Мирзоян, Григорян, Багдасарян, Балаян; а как подпрыгнуло моё сердце, когда взгляд выхватил фамилию Багирян! Всего 336 участников.
Многое можно рассказать о том, какие сведения о биографиях, жизненном пути, личных фактах удалось мне узнать в общении с земляками. Стоит упомянуть, что, благодаря этому интернет-сообществу, теперь я знаю про двоюродных братьев моего армянского прадеда — а ведь наши считали, что после всем известной межнациональной резни начала века прадед остался круглым сиротой. Теперь я знаю и про шестерых родных братьев моего пра-прадеда, чьи потомки многочисленны и разбросаны по странам и континентам. Теперь я могу переписываться и даже перезваниваться с людьми, в чьих жилах течёт 1\4, 1\6, 1\8, и так далее, крови наших общих предков. Моя семья, считавшаяся нами такой прискорбно маленькой (лишь мой прадед да его дети: мой дед, его младшие сестра и брат, плюс их дети-внуки-правнуки), расширилась. Более того, оказалось, что все мы, Багировы, и вновь обретенные дальние (а кажется близкие, такие близкие) наши родственники Багиряны – из древнего рода «азг». Мне, всегда хрестоматийно полагавшей, что «род» — привилегия лишь каких-нибудь дворян, это слово было на губах некоей восточной сластью, я смаковала словосочетание «Мскананц-азг», что значит «из рода Мскананц». А сколько эмоций вызвало у меня лингвистическое открытие, что название того армянского села в под Шемахой в Азербайджане, в котором родился — и прожил всего год, до того как быть увезенным родителями, переселявшимися, как и многие их односельчане, в Ашхабад — мой дед, название, которое он произносил как «КевлЮч», звучало и как «КевлИч», и как «КОвлюч», а сами селяне звали себя исключительно «кёвлюджинцы» — стало быть, произносим верно «Кёвлюдж»! Многое, многое, дорогое для меня, узнала я за этот год. Но самое интересное поджидало впереди. Я, наивно поверившая, что вот теперь-то почти пришла к своим истокам, что знаю всё, ну, почти все, что удалось коллективно вспомнить потомкам односельчан на основании воспоминаний старшего — ушедшего, почти, к нашей скорби, ушедшего — поколения, я прочитала один рассказ. Ничего из ниже изложенного моя семья не знала!
Автор цитируемого ниже рассказа — Джульетта Саркисян, одна из рассеянных по миру потомков кёвлюджинцев, проживающая ныне в США. Она очень интересуется историей нашего родового села, и даже начала составлять заметки, которые, как она надеется, могут когда-нибудь, перерасти в что-то большее. И так, её «История Кёвлюджа»: Глава 1 «Исход из Чартара».
«О прошлом Кёвлюджа мы знаем из многочисленных рассказов наших предков. Эти рассказы передавались из поколения в поколение. Мой свёкор Саркисян Авагим (Шугунц-азган) очень часто рассказывал об истории переселения из Карабаха. Мой рассказ составлен на основе этих воспоминаний. Наши предки жили в юго-западной части Нагорного Карабаха в селе Чартар. В начале 1800-х годов сильная засуха и неурожайные годы заставили жителей Чартара искать выход из создавшейся ситуации. Несколько родов (а в каждом было несколько семей) решили выехать в поисках лучших условий для нормальной жизни. Это были семьи: Атунц, Манучаранц, Шугунц, Ошананц, Багунц, Довшананц, Мскананц, Огананц, Бланц и другие. Итак, несколько родов выехали из Гуне Чартара (сам Чартар состоял из двух частей: Гуне Чартар – Солнечный и Гузе Чартар – Прохладный) на повозках. Через несколько дней они доехали до Мингечаура. Условия для жизни были нормальные: равнинная местность, полноводные реки. Прожив там некоторое время, они покинули эти места, причина – огромное количество змей. Они двинулись дальше на север. Дойдя до Ахсу, они расположились в районе реки Тапа (Агсу чай). Но и там они прожили недолго, видимо, их уже тогда притесняли азербайджанцы, и они ушли с равнинной местности. Всё выше и выше поднимались по крутому склону горы, прокладывая узкую тропинку, вплоть до вершины. Там они вновь стали строить дома, использую всё, что находили в окружающих лесах. Рядом жили племена кавказских татар-кочевников (об этом свидетельствуют могилы с надгробиями), но их постепенно вытесняли вплоть до последнего. Так наши предки окончательно обосновались на этой территории. Трудолюбие, бесстрашие и сплоченность помогали им жить нормальной жизнью, умножать богатство, жить в достатке. Деревня стала называться Kevludje — по одной из версий, от азербайджанского «konul», что значит «сердце» (азербайджанцы до последнего дня называли Kenlich). Со временем население в деревне увеличивалось, молодые семьи отделялись от отцовских, жизнь была в разгаре: кто-то занимался коммерцией, кто-то – собственным подворьем, кто-то продавал излишки натурального хозяйства в соседних деревнях. Кёвлюдж строился и расширялся. На могильных надгробиях на сельском кладбище указаны даты, относящиеся к 1800-м годам. Вызывает большой интерес сооружение axpura.
Кто составлял чертежи, кто вообще додумался до этого проекта? Сначала был построен верхний колодец, в который поступала вода из источника, затем эту воду провели ко второму колодцу, а из него вода стекала вниз, где ее могли набирать жители. На каменной плите надпись: «Axpure karutsvatse 1849 Orti Babi avak vorti Xachu ujerov». В архивных документах Ахсунского района Кёвлюдж числился как армянское село, в котором в 1866 году был 31 дом, в 1890году было 52 дома с населением 358 человек, в 1896 году было 56 домов; и последняя запись … в 1988 году: «Kevludje — aykakan kux-28 domov». Эти статистические данные находятся в книге армянского историка-этнографа Самвела Карапетяна.»
Прочитала я эти строки, закрыла глаза… Моя кажущаяся многим вологодским знакомым чересчур впечатлительной натура (но я-то знаю, насколько резко-прямолинейной она может становиться иногда) получила очередной заряд для творчества. Пусть стихи мои не профессиональны (хотя основы стихосложения изучала и в школе, и в вузе), но они искренни!
ГЮЗЕ ЧАРТАР
Ты
незнамый огонек среди кремней,
Ты
неведомая искра средь огней,
Ты — исконный, ты — от давних, прежних дней :
Чартар, Гюзэ Чартар!
Пра-память затаивший в глубине,
Я твои кровли вижу как во сне,
Два века без тебя — длинней вдвойне :
Чартар, Гюзэ Чартар!
Всё так же бьёт источник Моте-чюр,
И над горами небосклон всё так же мудр,
И до порога сто дорог к тебе ведут :
Чартар, Гюзэ Чартар!
Из Карабаха прочь до Шемахи
Бежали в поисках дождей от засухи,
От пашен, что неурожайны и глухи :
Прощай, Гюзэ Чартар!
За азгом выселялся азг —
Ушли Shuguns, ушли Mskanans,
В дорогу вёл мечты компас :
Прощай, Гюзэ Чартар!
Тянул повозки вол. Мингечаур
Был плодороден — и лишь тот был мудр,
Кто пыль дорожную с подошв стряхнул :
Прощай, Гюзэ Чартар!
Мингечаура нету рек длинней
Равнин богаче нету, ярче дней,
Но изобильный край был полон змей :
Где ж ты, Гюзэ Чартар!
На север дальше ноги в путь несут,
Втянулся караван в земли Агсу,
Долины Агсу-чай реки цветут :
Где ж ты, Гюзэ Чартар!
Казалось снова, пашен нет жирней,
Равнин богаче нету, ярче дней —
Оружием местный люд встречал гостей :
Где ж ты, Гюзэ Чартар!
Переселенцев поредевший строй
Стал подниматься вверх, на склон крутой,
К вершине самой путь торили свой :
Где ж ты, Гюзэ Чартар!
Всё выше поднимались, до поры,
Пока не вышли на плечо горы,
Там застучали снова топоры :
Где ж ты, Гюзэ Чартар!
Здесь каждый азг, трудолюбив и спор,
Свой сад садил, основывал свой двор,
На древнем языке вёл разговор
И вспоминал Гюзэ Чартар!
Обжились. Есть надгробья, есть ахпурдж*.
И смотрит в небеса, что выше туч,
Село армянское с названием «Кевлюч»,
Что значит «сердце»!
И моё сердце ныне где-то там,
Где мой Кевлюч, где мой Чартар —
Где предков прах хранит хачкар
— я помню, сердце!
© Copyright: Мара Багирова, 2015 Свидетельство о публикации №115031200341
Поблагодарив уважаемую Джульетту за сохранённую память об истории основания нашего родового села, я на просторах интернета стала искать еще какую-либо информацию о нашем исконном карабахском селе Чартар. http://nado.znate.ru/ «Мартунинский район — административная единица в составе Нагорно-Карабахской Республики… по численности населения среди районов наибольший… на востоке и северо-востоке граничит с Азербайджаном… Памятники села Чартар — монастырь Егише, церковь Сурб Геворг, памятники-источники». http://arm-iro.com/forum/ С сайта Армянского историко-родословного общества сделала следующую выписку: « В д. Чартар проживали следующие азги: Абунц, Аглунц, Азизанц, Апрунц, Арзумананц, Бадунц, Баджунц, Бахшунц, Ббенц, Бгдсаранц, Бгеранц, Бдасанц, Бозанц, Бозунц, Гараджунц, Гзнпаранц, Грпанапц, Гхрмананц, Гулунц, Даллаканц, Дамрчунц, Дашунц, Дерунц, Дирмишанц, Зурканц, Кмаланц, Куранц, Курунц, Кюзоганц, Кюлстанц, Кчарунц, Лалунц, Мелкуманц, Мкаранц, Надирджхананц, Нанунц, Пупуланц, Пшанц, Сагунц, Сваданц, Тупаланц, Худжанц, Чахмалванц, Чгаранц, Чубананц, Чучогцаканц, Шахрунц, Шхрмананц, Югуранц. Ист. С. Мелкумян. Чартар. – Ереван, 2006. – с. 103 (на арм яз.)». Узнаваемы некоторые чартарские азги, позднее ставшие кёвлюджинскими фамилиями – Багдасаряны, Мелкумяны, Арзуманяны. Искажены, но сохранились – Шахрунц=Шуг(?х)унц (по воспоминаниям наших, это был самый богатый и уважаемый азг). А вот мой род Мскананц не наблюдается — неужели фамилия Багирян=азг Бгерян? Далее на сайте www.nashasreda.ru прочла: «…К местам поклонения относятся и очаги — оджах….Очаги носят родовые названия: … в с. Чартар — оджах Мирзабеканц … Это фамилии основателей деревень или родов, поселившихся здесь позже, но выделявшихся своим благосостоянием и достатком, или домов, отличавшихся древностью происхождения и знатностью (… Бгеряны — из рода Мелик-Парсаданянов)». С сайта http://www.ufolog.ru/names/ беру объяснение: «Фамилия Мелик-Парсаданян относится к числу двойных фамилий. Как правило, такие фамилии появлялись после брака, когда к девичьей фамилии жены прибавлялась фамилия мужа…. Мелик — дворянский титул знати местного происхождения в Армении XIII – XVI веков… Фамилия Парсаданян образована от прозвища Парсадан от арабского нарицательного со значением «дворецкий»…». Мой отец Багиров Евгений Михайлович при разговоре о нашей фамилии всегда повторяет, мол, помни, наш род вовсе не простой – неужели подтверждение? Бгеряны=Багиряны=Багировы? Порадую его.
И, надеюсь, еще многие маленькие и большие родословные открытия на нашем пути длинной в 200 лет и в один миг из карабахского Чартара в шемахинский Кёвлюдж, а оттуда в Россию и по всему армянскому Рассеянью будут радовать всех нас — Тех, Кто Помнит !