ЛИТЕРАТУРА

Читая лирическую поэму Сэды Вермишевой [1] «Здравствуй, новый мой век!»

Пусть твоя жизнь будет равна тебе,
пусть ничто не противоречит одно другому,
а это невозможно без знания и без искусства,
позволяющих познать божественное и человеческое.

Луций Анней Сенека (Младший)[2]

«Наша среда online» — Знаю наверняка: имя русско-армянской поэтессы Сэды Константиновны  Вермишевой всегда будет  светить, ибо она  живёт с  солнцем внутри.

И честь её  горда:  не зависит от общественного мнения;  её защита — честная и достойная жизнь, которая «равна ей».

О Сэде Вермишевой и её поэзии   я уже писала. И не только я.

Писали многие и, уверена,- ещё долго будут изучать  феномен поэтессы, явивший нам «обручённое с душой поэта»  уникальное русское слово.

Сэда Вермишева – одна из немногих современных поэтов-мыслителей.

Её поэтическая вселенная — это концентрированное воплощение  собственной  художественной философии.

В ней  сходятся  и органично сосуществуют многие разрозненные  образы и события, темы и идейные мотивы, цельные сюжеты и отдельные картины.

В последние годы поэтесса создала несколько лирических поэм, в которых отбор тем мотивирован не их объективной  взаимосвязью, а ходом  личной мысли и  собственного чувственного восприятия мира.

*

Сама автор с какой-то настороженностью принимает придание упомянутым текстам статусного жанра лирических поэм.

Возможно потому, что вопрос о жанровой специфике лирической поэмы в литературоведении остаётся ещё во многом не прояснённым.[3]

Отчасти это связано с пробелами в теории лирического жанра вообще. Как отмечает В. А. Грехнёв, » нет, пожалуй, менее изученной области в современной науке о жанрах, чем теория лирических».[4]

Если иметь  ввиду, что, по словам поэта Ю. Марцинкявичюса, любая поэма «вырастает из других жанров как философская, эпическая, и эстетическая система эпохи»[5], то  элементы лирики  присутствовали в ней всегда. Где-то больше, где-то меньше. Когда же лирическое начало, вытесняя другие составные,  завоёвывало себе  доминирующее  звучание,  литературоведы заговорили о  появлении сравнительно молодого жанра – лиро-эпической, а затем и лирической поэмы.

Исследователи считают, что появление лирической поэмы совпадает с началом «серебряного века».

Изучением лирических поэм занимались Л. Долгополов, А. Карпов, М. Числов, В. Альфонсов, П. Попов и другие.[6] Хотя  они не пришли пока  к  единому определению именно лирической поэмы, в то же время  единодушно признав за ней статус разновидности  лиро-эпического произведения.

Эта разновидность имеет свои особенности. А. С. Карпов пишет: «Генетически лирическая поэма связана скорее с лирическим стихотворением и лирическим циклом, чем с распространённой в поэзии XIX века стихотворной повестью. От лирического стихотворения отличает объём, а от лирического цикла большая целостность поэтического организма».[7] Она достигается благодаря иносказанию, аллегории, лирическому монологу, лирическим зарисовкам,  иными словами, когда «сама лирика берёт на себя функцию эпоса».[8]

Это происходит, когда мысли и чувства автора об идеальной России выражаются в лирических отступлениях, наполненных чувством глубокого патриотизма и любви к Родине, чувством неприятия зла и несправедливости.

В лирических отступлениях мысль писателя уходит далеко от событий из жизни главного героя и охватывает весь предмет изображения, «всю Русь», и даже выходит на всеобщий философский уровень.

Мысли автора о высоком назначении человека, о судьбе Родины и народа контрастно противопоставляются негативным образцам и картинам жизни.

Лирические отступления, разбросанные по всей поэме, органически вплетаются в повествование и звучат как крик боли, негодования и восторга. Они затрагивают актуальные для всех времен вопросы и усиливают впечатление от изображаемых представлений.

*

Всё указанное присутствует в лирических  поэмах Сэды Вермишевой. В их центре личность самого автора, его отношение к жизни, которую  она посвящает  служению людям.

«Назначение человека – служить, и вся жизнь наша есть служба. Не забывать только нужно того, что взято место в земном государстве затем, чтобы служить на нём Государю Небесному и потому иметь ввиду Его ЗАКОН. Только так служа, можно угодить всем: Государю, и народу, и земле своей».[9]

Только так и «угождает всем» — Богу, стране и людям —  Сэда Вермишева.

Каждая из вермишевских поэм – своеобразная лирическая исповедь, объяснение с эпохой и временем, свидетельство стойкости человеческого духа.

*

Остановимся на одной из них — «Здравствуй, новый мой век!», которая и положена в основу этих   заметок.

Поэма привлекла моё внимание не столько авторским, порой негодующим, иногда  исключительно  сентиментальным, видением прожитой жизни, сколько   глубоким самоанализом, художественным исканием назначения поэта, причём,  не в час благоденствия, а  в  лихие годины для страны и народа.

Обращаясь к своему времени, она  взывает именно об этом:

Между небом и небом, между мной и тобой
Научи быть поэтом,
В злой юдоли земной…
Ни весной или летом,
А холодной зимой…

Как видим, личная жизнь поэтессы всецело соизмеряется с окружающим миром и его проблемами. В этих  иносказательных  лирических откровениях эпос присутствует по умолчанию. Говоря о «злой юдоли земной», автор не прибегает к  описанию  причинно-следственных связей   явлений и конкретных событий, а  включает их  в  глубинное философское обобщение необыкновенной силы.

Все глазею на свой я
Разыгравшийся век –
Как же мало он стоит,
Как же пал
Человек!..
А смиренная мудрость – смесь лукавства
И лжи!
Сыты ею по горло…
Да ступились ножи…

В этом и подобных отрывках текста, безусловно, бал  правит художественная лирическая доминанта,  иносказательная  боль за страну, когда уже  «ступились ножи», «погибли полки» и уже «грехи не грехи».

Эта боль выходит на общечеловеческий уровень сожаления и сострадания. Ибо лжи  накопилось  так много,  что она приносит лишь  «грозные ненастья, частые гробы», «злую юдоль и хаос», правящие столицей и страной.

«Рано жизнь обмелела/, продолжает скудеть…». Эта и другие такие же строки  напоминают затянувшийся стон смертельно больного человека.

«Мой плач в этой поэме,- говорит сама Сэда Вермишева,- о деградации  личности, общества… И какой будет страна после этого?!».

Понимаешь, что далеко не процветающей. Читаешь и кажется, что разрушительной тенденции, разъедающей души людей, убивающей в них всё гуманное, не будет конца…

Эти шапки с верхами, эти лисьи хвосты
Матерели и брали все подряд, и бразды.
Я бы шла по дорогам, я ушла бы в леса, –
Не прибиться к порогам,
Не осилить креста!

Речь автора чеканна, наполнена эмоциональными восклицаниями не столько потому, что это грамматически оправдано, сколько из-за вырывающихся наружу истинных переживаний.

В этой поэме  меня удерживает какой-то непостижимый  центр «смыслопорождения», поток  самоотчета человека за прожитый век.  Поэтическая мысль одновременно движется в двух   направлениях: узком, личном  и общечеловеческом.

А космической дали
Я не знаю
Примет…
Под ногами моими
Тот ли, этот ли свет?
Так нежданно-негаданно
Обрывается нить,
Чтобы стать мне землею,
Камнем, глиною быть?..
Я стою над рекою. Мне так хочется жить…
И принять не могу я эту злую игру…
Я наверно устала. Или скоро умру.

Благодаря сплошному лирическому монологу далее  мы узнаём о сокровенном:

Говорю все о бренном. А о главном – молчу.
Долг пред тем,
Что священно
Втихомолку плачу…
Мне пора оглянуться. Угол зренья сменить.
Никуда не вернуться. Никого не простить.

Здесь затрагиваются актуальные для всех времен вопросы бытия … «Священная плата» каждого за свою  жизнь всегда трудна, её слагаемые различны,  порой противоречивы и непредсказуемы. Но окончательный «уравнивающий всех»  расчёт неминуем…

*

В вермишевском поэтическом  слоге обращают на себя внимание фактические «скрепы» — повторы и параллелизмы, придающие  тексту ритмическую и смысловую неповторимость. Почти все разделы  имеют началом фразу: «Между небом и небом, между мглою и мглой…». Ею автор подчёркивает далее идущие  духовные метаморфозы, происходящие с ней.

Между небом и небом, между мглою и мглой
Одари меня хлебом – дел твоих правотой…
Одари меня словом, обрученным с тобой.
Между всеми мирами, меж землей и землей,
Одари меня светом
Возвращенья домой.
Между судеб и судеб, на нелегкой тропе,
День твой ясным пребудет –
Обещаю тебе.
Между небом и небом, и зеленой волной,
Одари, чем придется –
Хоть ракушкой морской.
Чтоб была мне на счастье
До могильной плиты…

Создаётся такое впечатление, что у Сэды Константиновны жизнь представляется как непрекращающееся рождение, и себя принимаешь таким, каким становишься: всегда рискованным, чтобы дальше вопрошать миру и  продолжать расти в любви и жертвенности. «Я хочу вновь родиться./ Но немного другой»…

Какой?

А какой – я не знаю. И навряд ли пойму.
Кто подгонит к ногам моим
Борт ли, лодки корму? –
Я всегда выбираю
Дождь.
Дорогу.
Суму.
На роду что начертано,
Быть, наверно, тому…
Я б того не желала
Никогда,
Никому…
Значит, сердцу предписано,
Чтобы так я жила –
Худо, праведно, истово,
Как сумела – смогла…
И судьба перелистана –
Надвигается мгла…

Это переживание мотивировано «модусом субъективности»: мысленно представленной пережитой сверхчувственной реальностью, поэтому мы и  читаем далее:

Повторяюсь,
Как будто
Я с рассудка сошла…
Просыпаюсь под утро –
На подушке – зола.
Как она очутилась, как попала сюда? –
Или это приснилось,
Или впрямь мне беда?..

Но «зола» у поэтессы вовсе не для того, чтобы ею посыпать голову:  при всей строгости самооценки жизнь на острие времени того не заслуживает. Поэтесса доводит до  максимума  свою  исповедь, не минуя при этом  мистики, непостижимой «экзистенции» ухода.

А потом все затянет непроглядная тьма.
Жизнь исчезнет и канет
И обрушит дома.
Будет длиться и длиться эта ночь надо мной…

Нет, подойдя к черте, «когда судьба перелистана, и надвигается мгла»,  далее у поэтессы рождается сомнение: видимо, смерть ничего не разъясняет. Только  при жизни можно понять, что совершено зря, а что  не напрасно, и только жизнь может противостоять злу. Понимание того,  следует ли «катиться или карабкаться» приходит к человеку только при жизни.

Мне пора измениться, никого не корить.
Время кончилось,
Вышло.
Надо многих простить.
Но пока – не умею. Но пока – не могу.
Я молчу. Цепенею. Перед миром в долгу.
Или мир мне обязан? Где отыщешь ответ?..
И преступник не назван. И прощения нет.

Время ответит,- считает поэтесса. Ведь порой мы бросаем его в пустоту, не понимая, что убивая его, мы убиваем себя. Именно оно стирает боль, наши ошибки, всему назначает свою цену, тем самым шлифует вечные истины.

Поэтому надо жить, приветствуя «новый век»! Качественное рассогласование индивидуального  и всеобщего течения жизни как раз и уравновешивается  этим оптимистическим  приветствием, основанном на вере в русский дух, не знающим  поражений в судьбоносные для России времена.

*

В заключение отметим, что в лирических поэмах Сэда Вермишева  осмысленно определила своё  жизненное и литературное кредо, непохожесть и самодостаточность.

В жизни оно ведь как бывает?

Одни живут нараспашку и пышут огнём.

Другие, лишённые милосердия, холодны и безучастны ко всему и всем.

Третьи, у которых в кумирах вещизм и потребительство, подобны тухлому болоту, разносящему смрад вокруг.

Творить же добро, делать других людей счастливыми под силу только пламенеющим сильным  натурам.

Именно  такой  неповторимой личностью и есть Сэда Вермишева.

Известный русский прозаик и публицист Н.И.Дорошенко, анализируя её творчество, отмечает:

«В стихах Сэды Вермишевой нет плача о собственной поэтической судьбе. Собственная судьба её не волнует. Для неё само слово «судьба» подразумевает только судьбу нашу общую.

Она — Давид с пращой, она — Пересвет с копьем…

Но…

Но – она Давид, которому навстречу не вышел Голиаф.

Она — Пересвет, на вызов которого не ответил в своих куршевельских содомах и гоморрах ненавистнейший Челубей.

Потому что в нынешних информационных противостояниях героями не рождаются, их назначают в шатрах мирового информационного хана. И никто, если не считать таких же, как она, пока еще живых людей, уже не может ощутить, как бьется её сердце в вот этих высоких строках:

Я альфа и омега.
Я — только
Прах.
Я — голос мира,
Ветвь его побега…
Я — эхо Бога
И пред Богом –
Страх.
Слепая жизнь,
Ползущая по кручам,
Ковчег Библейский
В буре снеговой…

Колени содраны…

Пред Ликом Всемогущим
Я есть ничто…

Но мной не правит случай…»[10]

Это правда, ибо ею правит вера в жизнь!

СВЕТЛАНА ДЕМЧЕНКО

_________________

[1] Дорошенко Н.И. Сэда./ Российский писатель.- Электронный ресурс. – Режим доступа: http://www.rospisatel.ru/doroshenko-seda.htm — Дата обращения: 10.01.2017.

[2] Новый Акрополь. — Электронный ресурс. — Режим доступа:    http://www.newacropol.ru/alexandria/aphorism/life/  — Дата обращения: 9.01.2017.

[3] См.: Скрипова О.И. Лирические поэмы Марины Цветаевой 1920-х годов: Поэтика и динамика жанра. Научная библиотека диссертаций и авторефератов.- Электронный ресурс.- Режим доступа: disserCathttp://www.dissercat.com/content/liricheskie-poemy-mariny-tsvetaevoi-1920-kh-godov-poetika-i-dinamika-zhanra#ixzz4Qq26LslZ – Дата обращения: 10.01.2017.

[4] Грехнёв В.А. Лирика Пушкина: О поэтике жанров.-  Горький.1985.С.11.

[5] Марцинкавючус Ю. Судьбы поэмы //Вопросы литературы. 1966.№10.С.146-148.

[6] Долгополов Л.К. Поэмы Блока и русская поэма конца XIX-начала XX века. М.,Л..1964.С.137-138.

[7] Карпов А. С. Русская советская поэма !917-1941. М.,1989.С.69.

[8] См.: Скрипова О.И. Там же.

[9] Гоголь Н.В.О сословиях в государстве. Авторская исповедь. Соч. в пяти томах. 1898.Т.5.С.78 .

[10] Дорошенко Н.И.  Там же.