ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
«Наша Среда online» — Гоар Рштуни известна читателям биографическими книгами о своих соотечественниках. Ранее уже вышли повествования про Манук бея, кардинала Григора Агаджаняна, про Вазгена Веапара, про последнего наследника из знаменитого рода Абамелек-Лазаревых. В своей 15 книге «Общий ген армянский. Апостолы и Иуда» объединены биографические эссе об 12-ти знаменитых армянах, 11 из которых прославили Армению, хотя многие из героев жили далеко за ее пределами и трудились во благо других государств.
С любезного позволения автора публикуем отрывки из этого сборника.
АЗИР
(1845, Шулаверы – 1922, Тифлис)
Помни, как в родном дому
Пахнет дым и дверь скрипит.
«Кто я? Прошлого тень или грядущего призрак?»
Иосиф Гришашвили писал об Азире: «Это была чистая, крайне скромная личность… О да, этот человек с его тбилисским темпераментом – несомненно, фантастическая фигура. Много воды протечет под Авлабарским мостом, а Тбилиси не родит такого ашуга».
Я давно хотела написать об Азире, но что-то останавливало. Может, то, что о нём должен написать тифлисец? А какой рассказ о прекрасном Тифлисе без его пейзажей, которые для тифлисца священны?
Хотя… Общаясь на страницах книг с Туманяном, Агаяном, Сундукяном, слушая великого Саят – Нова или гусана и поэта Дживани, перебирая репродукции знаменитых художников армянского Тифлиса, я ни на минуту не сомневалась, что это и мой город. Вообще, Тифлис — это фееричная поэма! Такого города нет больше нигде. Именно потому он близок и родной нам всем, – здесь творили наши великие… А место, где похоронены твои великие предки, не может быть чужим…
Здесь мои несколько строк о полузабытом ашуге старого Тифлиса, ашуге Азире, которому приписывают музыку «Сулико»…
«Азир всегда держался с достоинством«, – вспоминал Ованес Туманян. «Почтительно, гордо всегда держаться буду«, – это слова Азира. Бывали случаи, когда в пьяной компании Азир говорил: «Я здесь лишний«, – брал кяманчу и уходил.
Один из его потомков принёс на заседание Армянского Генеалогического общества свою книжку «Азир», с его стихами в подстрочном переводе на русский язык. Он пытался переиздать её, чтобы люди узнали про Азира… В Российской государственной библиотеке хранится около десяти сборников на армянском и грузинском языках (более 100 стихов, песен и рассказов), изданных в Тифлисе и Москве за период 1892 – 1914 гг. Были выпущены также грампластинки с записями песен в авторском исполнении. Но сегодня редко кто, даже молодые тифлисцы, знают о нём, а про ереванцев и говорить нечего.
Соседи же не мешкают. Вот, попался один абзац, в Германии:
«В общем в Тифлисе творил выдающийся азербайджаноязычный поэт армянского происхождения Саят воистину Нова. Наверно, песни его пели полностью на азербайджанском языке в городе повсюду все слои населения. К счастью, не меньшей популярностью пользовались песни великого более-менее азербайджанского поэта Мирза Шафи. В самом деле по-старому большой славы не только в Тифлисе, по во всей Грузии достиг ашыг Азир, уроженец села Шулаверы»…
И сердце моё, то бишь, перо, не выдержало…
Смешно опровергать несусветную чушь, но я немного расскажу о нём, и хочу перевести из его песен тоже.
В конце восемнадцатого века Карабах, насчитывающий свыше 60 тысяч домов, стал пустеть. Междуусобицы меликов, набеги и нашествия местных ханов и правителей привели край к полному разорению.
Русский царь Павел I просил грузинского Георгия XII выделить земли для некоторых меликов и их подданных. Джумшуд-Шахназаряны и Мелик-Бегларяны переселились со своими подданными в Борчало и в другие места Грузии.
В 1845 году в деревне Шулаверы Борчалинского уезда Тифлисской губернии в семье карабахского переселенца Давида Абрамяна родился мальчик, которому дали имя одного из предков – Абраам. Мать мальчика была грузинка, урожденная Тамара Кандарели. И потому дом был двуязычный –говорили на армянском и грузинском языках. Хотя какой тифлисец не знал или не понимал остальные языки старого Тифлиса!
Голос у Абраама был звонкий, подростком его устроили в тифлисской лавке. И конечно, зазывалой! Совсем как туманяновского Гикора! Он ещё не знал, что этот многоязычный город, поистине Вавилон и столица Закавказья, переливался талантами и был настоящим праздником со своими церквями, мечетями, банями, базарами, кинто и карачохели, поэтами и музыкантами-ашугами. Ашугскому творчеству присущ сильно выраженный оптимистический и боевой дух. Не признавая национальных и религиозных ограничений, ашуги воспевали дружбу народов, были самыми активными пропагандистами интернационалистских идей, и в то же время глубокого патриотизма. В их песнях нашли свое отражение мечты и чаяния, желания и стремления слушателя. Так что много причин любви к ашугам.
Тифлис покорил мальчика своими песнями и состязаниями ашугов. В Тифлисе часто устраивались такие состязания заезжих ашугов с местными. Состязания происходили в стихах и песнях.
Побежденный должен был подарить свой инструмент победителю и покинуть город. Молодому Абрааму пришлось соревноваться с приезжим ашугом из Персии. Абраам победил перса, и тот, удивленный, обратился к юноше, воскликнув по-персидски: «Сан азирсан» («Ты всегда готов!»). Победителя так и прозвали – Азир. Перс сложил перед ним свой саз, но Азир благородно вернул инструмент побежденному. Так родился ашуг Азир.
Ранние стихи Азира лирические. Затем он начинает петь песни с гражданскими мотивами, о любви к родине.
Впервые в народной поэзии им был воспет великий Моурави – Георгий Саакадзе.
А самое интересное, что Азиру приписывают музыку на стихи Акакия Церетели и распространение по всей Грузии поистине великой песни «Сулико». Если Акакий Церетели в XIX веке привнёс и утвердил в классической литературе народный язык, творчество Азира утвердило формы и образы городской народной поэзии. Поэт боготворил Акакия Церетели. Именно он впервые распространил знаменитое «Сулико» по местечкам и селениям Грузии.
Я могилу милой искал,
Но ее найти нелегко…
Долго я томился и страдал,
Где же ты, моя Сулико?
В автобиографии Азира пишет: «Акакий и Саят- Нова одинаково любили народ, оба были слугами и рабами народа. Когда появился Акакий Церетели, ашугов уже забывали и старое уступало место новому. Огромный талант поэта кипел и переливался, неиссякаемый, как выбивающийся из недр источник. Но именно Акакий услышал добрые старые голоса и перенял их звучание! Да, он скроил, сшил и выложил на прилавок множество драгоценных вещей – к сожалению, разносчика нигде не было видно…».
Но разносчики были, это были ашуги. Одним из её очагов был грузинский театр, и в театре этом во время антрактов играл ансамбль Азира. Слушали его благодарно, песни запоминались.
Азир говорил: Простонародье в театр ходило из-за наших песен. У меня было семьдесят пять учеников-грузин, армян, татар, греков, изо всех уголков Грузии. Приезжали гурийцы, тушины, кисты, курды – за песней, за прекрасным грузинским языком. И вооружал я их стихами, и расходились они по всей Грузии и по всему Кавказу».
В Тифлисе существовало множество народных поэтов («поэты Майдана» – назвал их Иосиф Гришашвили). Это были и традиционные певцы – ашуги, которые, подобно своему легендарному предшественнику Саят-Нове, творившему на армянском (родном для него), грузинском и азербайджанском языках, под звуки дайры или кяманчи слагали свои благозвучные песни, и такие певцы, как Азира – глава, наверное, единственного в мире амкара (то есть ремесленного цеха) ашугов, воспитавший более семидесяти ашугов-слепцов и впервые распространивший знаменитую песню «Сулико»,
В то время, когда разного рода певцы восхваляли «вино, женщин и дудуки», Азира, этот новый Саят-Нова старого Тбилиси, поёт:
Если б были мы едины –
Были бы непобедимы.
Грузинские стихотворения Саят-Нова занимают заслуженное место в истории грузинской поэзии. Самым талантливым его преемником был Азир (Абрам Абрамов), «новый Саят-Нова старого Тбилиси«.
Азир сочинял стихи, песни, рассказы. Писал на армянском и грузинском языках. Первые известные опубликованные стихи датированы 1868 годом. Ранние стихи Азира – это любовная лирика. Как и каждый молодой поэт, особенно на Востоке, он воспевал женскую красоту, любовь, страдания, ведь слово «ашуг» в буквальном переводе означает «влюбленный».
Азир написал несколько пьес: «Ашуг», «Привычка», «Карманник» и др. Писал он и статьи в грузинские журналы «Иверия» и «Квали».
Азир не получил достаточного образования, но он всегда тянулся к знаниям. Сам он учил многих своими стихами, песнями и писал: «Хотел бы видеть аробщика, читающего «Иверию» на арбе». Азир сделал очень многое для распространения грамотности. Но к своим произведениям он относился беззаботно, и потому часть его творческого наследия утеряна. Дрожь берёт, когда вспоминаешь, каким чудом дошли до нас тетради с песнями Саята…
Свои стихи и песни он знал наизусть. Но если писал их на бумаге, то иногда не мог сам их прочитать. «Слепой ашуг Ягор любил Азира. Ягор его боготворил. «Слаще бубна Азира ничего на свете нет», – говорил слепец. Дайра (бубен) была любимым музыкальным инструментом Азира. Играя, он вкладывал в ритмы дайры всю свою душу. К рукописному же наследству своему относился без всякой заботы: терял стихи, а порой, вертя в руках клочок бумаги, не мог разобрать, что же там написано».
«Я должен сопровождать каждую свою рукопись», – сказал он как-то Иосифу Гришашвили.
…Сын мой, за родину смерть сладка!
Мальчик прекрасный мой,
Помни наказ отца–старика,
Но лучше вернись домой.
А если упадешь в бою
На камень или траву,
Буду я славить доблесть твою,
Буду – пока живу.
***
Если в путь тебя увлек
Жребий твой – строптивый конь –
Дедовского очага
Вспомни ласковый огонь.
Если, жаждою палим,
Ты к чужой реке приник –
Благодарно помяни
И своей земли родник.
Конь летит во весь опор –
Только пыль из-под копыт.
Помни, как в родном дому
Пахнет дым и дверь скрипит.
Много лет в Тифлисе существовал интересный статус – «устабаши». Были «устабаши» портных, «устабаши» таристов, сазандаров… Руководители цехов. А Азир был «устабаши амкара ашугов» – руководитель цеха ашугов. Он обучал пению и игре на народных инструментах подрастающее поколение, жителей Тифлиса и выходцев из разных мест Кавказа. Азир писал: «У меня было 75 учеников: грузин, армян, татар, греков – со всех уголков Грузии. Приезжали гурийцы, тушинцы, кисты, курды – за песней… и расходились они по всей Грузии и по всему Кавказу».
Азир помогал слепцам, создал свой ансамбль (сазандаров), который имел огромную популярность в народе. «Сазандар» часто выступал в театре во время антрактов. Его благодарно слушали, запоминали песни. В театр порой приходили именно ради этих выступлений.
А с начала девяностых и Азир стал в песнях воспевать рабочих и угнетённых, высмеивать богатых и чиновников. А за одно стихотворение он даже попал в тюрьму.
Через Тифлис, как известно, течёт река Кура. Берег левый, берег правый… Старый Тифлис дал миру такого художника, как Пиросмани. Он мастерски расписывал вывески старого Тифлиса, расписывал стены духанов. Его услугами пользовались в основном на левом берегу Куры. Компактное размещение армянских ремесленников и рабочих Авлабар приходилось на левый берег.
Извилистые улочки и невысокие, в основном двухэтажные, дома с живописными балкончиками высятся на крутом правом берегу реки, они буквально вырастают из скалы и словно готовы обрушиться с обрыва. Но чуть дальше уже город растекается по более низкому правому берегу Куры. Здесь же находится известный район серных бань (Абанотубани), который являлся излюбленным местом отдыха горожан.
В период империи дворец наместника и городская дума, банки и основные церкви (православная, грегорианская и католическая) и мечети находились на правом берегу.
На правом берегу селилась интеллигенция, располагались Опера и театры, главная Эриванская площадь, богатый жилой район Сололаки, Александровский сад с картинной галереей, старый городской район Ортачала и майдан.
И вот на этом правом берегу все духаны, погребки и рестораны расписывал уже другой тифлисский умелец, Карапет Григорянц. Судьба не была к нему благосклонна. Ведь от созданного Карапетом Григорянцем осталось совсем немного – несколько десятков работ, исполненных под конец жизни специально для музея. Между тем он долго держал живописную мастерскую, изготовлявшую вывески и объявления, он расписывал стены. В свое время была знаменита украшенная им столовая-духан «Симпатия» – любимое место встреч поэтов, художников, артистов. Эту столовую, лучше всё-таки, духан, и этого художника, дав ему имя Григор, описал замечательный Агаси Айвазян в своём неувядаемом гимне вывескам Тифлиса.
«ХОЧИШ СМАТРИ НИ ХОЧИШ НИ СМАТРИ…
Вывеска в Орточалах:
ГОСТИНИЦА
ИМЕЕШ МЕСТО
НА МАЯ ГАЛАВА
Вывеска в Авлабаре:
ДУША РАЙ
ДВЕР ОТКРИВАЙ
НЕ СТУЧАЙ
Вывеска в Клор-тахе:
ВИНИ ПОГРЕБА
КАХЕТИНСКИ АКОБА
ПИЕМ ДО ГРОБА
И ДАЖЕ В ГРОБА!
Вывеска в Дидубе:
СКОРИ ФАЙТОН
ВЕСОЛИ АНТОН
ИДУ ВАГЗАЛ
И ОБРАТОН
Вывеска в Нарикала:
САЛИДНИ ОБЕДИ ДЛЯ САЛИДНИ ЛЮДИ
Столовая погибла в 1956 году, а с нею погибли и росписи, до того регулярно и заботливо подновлявшиеся художниками. От них не осталось даже плохоньких фотографий – вообще ничего, кроме восторженных, но несвязных воспоминаний о былой самобытной роскоши. Буйные времена сделали своё дело: не уцелело ни одной из этих стенных росписей, ни Пиросмани, ни Григорянца – после революции все они были сбиты или погибли вместе с домами.
Духан «Симпатия был одним из любимых местечек у тифлисцев. На стенах «Симпатии» Карапет написал тридцать два портрета великих людей: Цезарь и Наполеон, Колумб и Коперник, Шекспир и Толстой, Абовян и Руставели… Духан «Симпатия» в полном составе всегда с радостью ждал Азира и его песни. Он был частым гостем и в мастерской Григорянца на Абас-Абадской площади, где постоянно собирались художники, поэты, ашуги.
Была в Тифлисе в районе Сололаки и улица Азира, бывшая Норашенская. Конечно, её переименовали, как и многие другие улицы после развала Союза…
Что мне дворец в раю чужом,
Есть могила в родной земле…
На старости лет он, правда, потерял звучный свой голос, но
«Что высокий глас певца,
Коль слова бессмысленны у песни?»
Иосиф Гришашвили: «Я был лично знаком с ним. Это была чистая, крайне скромная, обаятельная, жизнерадостная, общительная личность. Но как ужасна старость! Когда я увидел Азира в последний раз, он был похож на собственные мощи. Но в нём еще теплился его дар».
Кто я? Прошлого тень?
Иль грядущего призрак?
Похоронили Азира на знаменитом армянском Ходживанском кладбище, тогда оно не было ещё разрушено Берией, а монастырь и армянская часовня не были взорваны. Если Авлабар – центр старого Тифлиса, то Ходживанк – его сердце, его душа, и расположен Ходживанк на северо-восточной окраине Авлабара, включая в себя обширное мемориальное кладбище и церковь Сурб Аствацацин (Пресвятой Богородицы). Величественный, а теперь исчезнувший армянский архитектурный комплекс Ходживанк…
Судьба Ходживанка – это судьба всего старого Тифлиса и его армянства.
Все заботы о похоронах взял на себя выдающийся армянский художник Геворг Башинджагян. На могиле Азира его ученики устроили не скорбную трапезу, а настоящий пир. И как жених – карачохели идет на могилу отца и под музыку зурны испрашивает благословения, так и ученики Ашуга на его могиле играли любимые мотивы учителя, чтобы тень мастера благословила их. Затем, согласно старому обычаю, они сложили на могиле музыкальные инструменты, поклялись хранить строгие заветы учителя и с зажженными факелами в руках вернулись в дом Азира, где остались на 40 дней и ночей, чтобы очаг Азира не остыл и чтобы его дух жил в это время в песнях.
Особенно помогал он слепцам, спасал их от нищеты и голода. Азир создал свой ансамбль (сазандар), который имел огромную популярность в народе. Сазандар часто выступал в театре во время антрактов. Его благодарно слушали, запоминали песни. В театр порой приходили именно ради этих выступлений. Песни Азира были близки и понятны народу:
Только доброе вносят в дом,
Жизни не пожалей…
Что мне дворец в раю чужом,
Есть могила в родной земле…
Но если любящие меня спросят:
– Где Азир?
– Скажи, что, как одинокая вспышка огня,
Он пришел и ушел.
Азир сделал очень многое для распространения грамотности. Он пользовался необычайной популярностью – его стихи звучали за пиршественным столом, на похоронах и поминках. Много людей благодаря его песням пристрастились к чтению.
По инициативе Азира в Тифлисе был открыт духан «Саят-Нова». На его стенах, расписанных народными художниками, были начертаны и афоризмы Саят-Нова. Здесь проводились импровизированные поэтические состязания, пели знаменитые ашуги, играли любимые тифлисские сазандары.
На митинге, организованном по случаю открытия памятника Саят-Нова во дворе церкви Сурб Геворк, где был убит великий ашуг и поэт, Азир прочитал стихотворение «К памятнику Саят-Нова».
Азир написал статью о Саят-Нова и Акакии Церетели – великом грузинском поэте, которого тоже ценил очень высоко. Азир отмечал: «Акакий и Саят-Нова одинаково любили народ. Оба были слугами и рабами народа».
Ведь именно Азир впервые распространил знаменитую «Сулико» Акакия по всей Грузии: «Я свой долг, как старый ашуг, выполнил, подобрал слова и музыку, чтобы стихи Акакия навсегда остались в народе. Что же касается нового, то это возлагаю на новое поколение. Пусть они работают на дальнейшую популяризацию славного Акакия и других грузинских поэтов». Если это действительно его слова, то за одну «Сулико» Азир достоин всеармянской славы. Равно как и всегрузинской и всемирной тоже.
Стихи и песни Азира охватывают широкий диапазон – от сладкозвучных до резких и горьких. Но даже когда он стал очень популярен, свои выступления не превращал в источник дохода. Держался всегда с достоинством и благородством. Часто уходил из пьяных компаний и говорил, что он здесь лишний.
Напомним, что в XIX веке армянское население Тбилиси составляло больше половины, то есть было самым многочисленным этносом. Благодаря именно армянам Тбилиси (Тифлис) стал тем, чем он был на самом деле – столицей наместника Кавказа. Почти все армянские промышленники и деятели культуры были родом из Тифлиса и украшали Тифлис: Александр Манташев, Микаел Арамянц, Мелик-Газарянц, писатели, поэты, художники. Эти люди составляли цвет тифлисской интеллигенции. Только в Тбилиси действовало 28 армянских церквей и всего две-три православных.
А вот музыканты были общие…
Народный поэт Грузии Иосиф Гришашвили писал об Азире: «Это была чистая, крайне скромная личность. . . О да, этот человек с его тбилисским темпераментом – несомненно, фантастическая фигура. Много воды протечет под Авлабарским мостом, а Тбилиси не родит такого ашуга. Умер Азир, и закрылись те врата, откуда, словно караваны, выходили ашуги. Умер Азир, и замутился тот чистый родник, под струями которого расчесывала локоны богема старого Тбилиси…».
Этот ашуг считал себя ответственным за происходящее при нём:
О, время, вот мои стихи –
И я – твой сын.
И мне как сыну –
Расплачиваться за грехи…
Существует легенда, – и в эту легенду верят, – что дайра покойного по ночам тихонько играет его мелодии.