СОЦИУМ

Документальный очерк

1988 год, 7 декабря. Обычный школьный день. Идет четвёртый урок. Нахожусь у себя в кабинете на первом этаже. Вдруг голова закружилась и показалось, что земля под ногами качнулась. С потолка посыпалась штукатурка. Времени не было думать. По всей школе прозвучала сирена тревоги. Через 2-3 минуты вся школа высыпала наружу. Учащиеся начальных классов  толпились во дворе, и учителя старались их отогнать подальше от стен, а остальные — на улицу. Учителя, растерянные сами, старались успокоить учеников, сохранить какой-то порядок.

Четырехэтажное новое здание школы онемела непривычной тишиной.

На улицу высыпали и жители близлежащих домов, взволнованно обмениваясь мнениями.

Позвонила в райком партии. Сказали, что ничего не знают. Из исполкома народных депутатов ответили, что почувствовали тряску, пытаются узнать — где произошло землетрясение. Почему-то все думали, что это произошло в Турции. Наверное, потому, что Турция была совсем рядом. Позвонила в РОНО. Решили детей отправить по домам, пока выяснится обстановка.

Первая половина дня прошла в полном неведении. К вечеру узнала, что в Ленинакан выехали руководители района. Вскоре выяснилась, что разрушена страна Армения.

Рано утром в школу пришли учителя, старшеклассники, родители. После небольшого заседания  было принято решение:

1. Организовать штаб по оказанию помощи Армении во главе с директором школы.
2. Организовать отряд для спасательных работ и направить в Ленинакан во главе с парторгом школы Самсоном Погосян.

В составе первого отряда выехали в Ленинакан учителя Самсон Погосян, Саргис Снхчян, Александр Игитханян, Эдвард Габриелян, Джандиер Барбарян, Саргис Манасян, Акоп Арсенян. К ним присоединились молодые люди из города Малхаз Айвазян, Шукри Гоголадзе , Арам Адамян, Валерий Хитаров, Гела Лобжанидзе, Геворг Петросян, Павле Хуцишвили, Валери Куртанидзе, Малхази Лабадзе. Альберт Алексанян, Мате Раисян, Сейран Мурадян, Акоп Акопян,  Левон Куюмчян, Амбарцум Бардугемеосян, Хачатур Саносян, Хачатур Алтунян, Варужан Кевнаксзян, Месроп Гичян, Геворг Ханикян, Андраник Егоян, Овик Аджабханян, Григор Варданян.

Составлялись все новые и новые отряды и выезжали в Ленинакан. Невозможно поименно назвать всех членов этих отрядов, так как в этих списках все молодые, и не только молодые, люди  города,  и сел района. Все эти списки хранятся  в школьном музее. Нескончаемым потоком шли жители города и сел, предлагая свою помощь. Машины друг за другом подъезжали к школе, регистрировались и уезжали в Ленинакан, везя с собой продукты питания, рабочую силу, инструменты, одежду, лекарства, свечи, спички и многое другое. Ящиками несли свою помощь все армянские, грузинские и русские школы района.

Документы о работе штаба, о внесенной помощи каждого жителя – будь то материальная или финансовая и т.п. хранятся там же – в школьном музее. Непрерывно работали хлебопекарни в городе и селах. Работников не хватало, старшеклассники пошли в помощники и работали круглосуточно. Мясокомбинат выделил ящиками колбасу. Организаторами этой помощи вместе с директором комбината Эльзой Рубеновной Торозовой  были и многие другие работники мясокомбината.

В Ленинакане организовали штаб Ахалцихских отрядов во главе с секретарём районного комитета комсомольской организации Агаси Арабян. Штаб в Ленинакане начал отправку пострадавших от землетрясения в Ахалцихе. Первый автобус прибыл вечером 8 декабря. Жители города  тепло и душевно встретили их. Громкий плач приехавших и местных переплелись в один голос. Горожане по очереди подходили  к ленинаканцам и приглашали к себе пожить. Все были готовы взять их к себе домой, утешить и унять их боль. Учителя Маник и Гоар Хачкаванкцяны, Виолета Чахалян, Роза Еганян, Гоар Овсоян, Офелия Восканян, Наталья Науменко, Агуник Гукасян, Кнарик Габриелян и другие едва успевали регистрировать прибывающих, распределять по семьям. Несли дежурство и принимали прибывающих Рубен Давранян, Рубен Пиджимян, Анжик Бегоян, Луиза Путулян, Таня Мурадян, Жанна Азарян, Лусабер Григорян, Баграт Ованнисян, Вардануш Чахалян, Арусяк Алексанян, Сусанна Акопова, Нелли Ободовская, Сусанна Токмаджян, Софья Габриелян, Рафик Галстян.

Среди прибывших 10 декабря ленинаканцев моё внимание привлекла маленькая девочка, которая безучастно сидела на стуле и отворачивалась от всех, кто пытался с ней заговорить. Отекшими и воспаленными от слез и бессонницы глазами я следила за прибывающими,  их поведением, распределением, давала указания по оказанию медицинской помощи, устройству их быта и т.п. и не могла определить —  с кем же прибыла девочка. Кто бы ни приближался  к ней с предложением пойти с ним, она отворачивала голову. Девочка была красивая, но такая потерянная, с  такой болью в глазах, что смотреть на нее было очень больно. Когда всех прибывших распределили, и девочка осталась сидеть, стало ясно, что она приехала одна. К ней подошел военный комиссар района  и тихо с нею заговорил. Вначале она внимательно слушала, но затем вскочила, подбежала ко мне и со слезами, но как бы принявшая окончательное решение, твердо сказала:

— Я к тёте хочу!

И без того у меня давно шла внутренняя борьба. Так хотелось обнять ее, утешить, взять домой и прекратить ее страдания, но останавливалась, так как дома у меня была 13-летняя дочь, которая большее время дня была в школе, а я и ночи проводила здесь.

Этери, так звали девочку, крепко держала мою руку и  ни на шаг не отходила от меня. Комиссар не терял надежду. Поняв, что словами ее не убедить, решили отвести ее к нему домой, может быть посмотрит обстановку и согласится остаться. Колесников жил недалеко от школы, в так называемом «Белом доме» для военнослужащих.

Этери согласилась пойти, если и я пойду с ними. Выхода не было, взявшись за руки, вышли из школы. Беседуя, пришли на место. Квартира была трехкомнатная, обставленная современной мебелью, красиво оформлена. Одна из комнат была детская, комната его дочери. Супруга комиссара вместе с дочерью были в отъезде, уехали отдыхать, но через два дня  должны были вернуться. Проходили по комнатам и говорили:

— Как красиво, как интересно! А тебе нравиться?

В детской комнате комиссар стал показывать игрушки, книжки, цветы на подоконнике,  и опять спрашиваем:

— Тебе нравится?

Этери соглашалась, что все красиво, что все нравится, но,

— “Я хочу к тёте”!

Я больше не выдержала. Бессмысленны были наши старания. Извинилась перед комиссаром, который от души хотел взять ее  к себе в семью и в дальнейшем удочерить,  обняла через плечи девчонку и… повела к себе домой.

Было поздно, Гаяне, наверное, уже спала. Бесшумно войти домой не удалось. Бим нас встретил веселым визгом, подпрыгнув, облизнул меня. И я соскучилась за маленькой, белой с черными ушками, умненькой собачкой. Этери испуганно попятилась назад. Бим приблизился к ней, понюхал, чихнул и тоже отошел. Одной рукой обняв Этери, другой Бима, я «познакомила» их. Этери неуверенно протянула свою ручку, а Бим неуверенно лизнул её. Знакомство состоялось.

Гаяне спала в своей комнате. Бим уже освоился и весело прыгал вокруг нас. Приближаясь к Этери, принюхивался, чихал и убегал подальше. От Этери, как и от всех прибывающих, разносился тяжелый запах чего-то горелого, перемешанного с запахом серы. Прошли с ней в ванную. Выкупала ее, обработала раны на ногах и спине. Одела в ночнушку Гаянки, которая, конечно, оказалась ей велика. Придерживая полы ночнушки, втроем направились в комнату дочери.

Бим побежал вперед, прыгнул на кровать, лизнул нос Гаяне, стал стягивать с нее одеяло. Полусонная Гаяне потянулась за тапочком, чтобы отогнать Бима, но увидев нас, широко раскрыла свои огромные голубые глаза и села в постели. Часто – часто моргая ресницами, что она делала, когда переваривала новую информацию, смотрела на нас. Затем, видимо, поняв кто девочка, вскочила с места, обняла Этери и выпалила полувопрос, полуутверждение:

— Ты моя младшая сестрёнка? Ты моя младшая сестренка!

Впервые в глазах Этери появилась улыбка. Затем, обнявшись с Гаяне, сквозь рыдания начала говорить:

— Моя мама осталась под развалинами, а меня дяди с балкона сняли. Потом ехала на автобусе. Я здесь останусь, я с вами останусь.

Гаяне прижала Этери к груди и рыдала вместе с ней. Бим, который взвизгивая радостно прыгал и носился по всему дому, сейчас притих и как бы удивленно смотрел на девочек, поднимая то одно ухо, то другое, соответственно наклоняя голову.

Я присела к ним, обняла обеих, поцеловала их мокрые от слез глазки и повела  в кухню. Через несколько минут мы пили чай с любимым вареньем Гаяне – малиной. Бим, увидев, что о нем забыли, прижав хвост в знак обиды, важно ушел. Вернулся, неся в зубах свою мисочку и требовательно поставил её у ног девочек. Девочки со смехом взяли посуду и наполнили молоком. Бим сразу же все вылакал и удовлетворенно лег у ног Этери, давая понять, что ее берет под свое покровительство. Этерик, как ее ласково начала звать Гаяне, постепенно успокоилась. Отправив их спать, убрала посуду со стола и прежде, чем пойти обратно в школу, заглянула к ним. Девочки спали, взявшись за руки. Бим притащил к ним свой коврик и тоже устроился спать. Не отрываясь от пола, чуть повернул ко мне голову и посмотрел так, что хотел сказать:

— Чего стоишь тут, мол, я здесь, можешь спокойно уйти.

Я смотрела на спящих девочек и думала: Гаяне всегда роптала, что все время дома одна, Сейчас нашла сестренку и счастливо спит, Этери тоже спокойно дышала – ведь спаслась от такого ада и может быть нашла новую семью.

Вернулась в школу. Приехали новые потерпевшие бедствие, и шла уже привычная работа.

Утром девочки вместе пришли в школу. Этери надела шубу Гаяне, которую та носила в возрасте Этери, ее же теплую шапку и сапожки и превратилась в маленькую, но черноокую Гаяне. Вместе пошли в класс. Гаяне классу представила свою сестренку, которую весь класс принял с любовью и заботой, зная – из какого ада вырвалась она. Этери просидела на всех уроках до конца. Но на следующий день еле высидела три урока. На перемене вместе с Гаяне зашли ко мне:

— Этот усатый дядя такой сердитый, все время детям говорит: — а дальше? дальше?. Не буду на его уроках сидеть. Так закончились «уроки» Этери.

После этого она бывала или в моем кабинете, но часто в начальных классах, пока заканчивались уроки Гаяне, и они вместе уходили домой, где их с нетерпением ждал Бим. Она свободно говорила и на русском и на армянском языках, поэтому в первых классах ей было интересно.

В школе дни проходили очень напряженно. Учебная работа со всеми сложностями была возложена на плечи завуча  старших классов Хачатура Чахаляна. Для работы в штабе ежедневно от уроков освобождали пятерых учителей. Их уроки замещали коллеги. В школу принимали прибывающих учащихся, обеспечив их учебниками и школьными принадлежностями, окружая их заботой и теплом. Ведь это были дети, потерявшие близких и родных, чудом уцелевшие в том страшном аду. Языковых преград не было. Диалекты ленинаканцев и ахалцихских почти одинаковы своми западноармянскими корнями. Дети очень быстро адаптировались и почувствовали себя как  дома. В нашу школу приняли около 60 детей, в русскую — более 20. Активно стали участвовать во внеклассной и общественных работах, старшеклассники Альберт Барсегян, Мариам Назарян, Амлет Черноморян, Гоар Мелконян и другие. Капитаном и лучшим игроком баскетбольной команды школы стал Саргис Папоян.

Кроме принятия, размещения и организации быта ленинаканцев, кироваканцев и других, мы принимали и дальше отправляли из них многих. В знаменитой ленинаканской текстильной фабрике работало много молдованок, уцелевшие из которых возвращались на родину. Многие уезжали к родным в Россию. По совместному решению Ахалцихского РК КП Грузии и Исполкома народных депутатов им оказывалась всяческая поддержка и все виды транспортных передвижений для них осуществлялись бесплатно.

В течение дня я могла отлучиться домой один раз, где меня обычно встречал весело взвизгивающий, урчащий, катящийся шар, состоящий из подушек, Бима, девочек и их мягких игрушек.

Хозяйкой большого дома была Гаяне. Вместе обедали, выходили в парк на прогулку, играли и шли спать.

Прошла неделя как Этери жила с нами. Раны на  ее теле  постепенно затягивались. Однажды перед сном пришли с Гаяне поцеловали меня, пожелали спокойной ночи и пошли спать. Вдруг Этери с полдороги вернулась обратно и с мольбой смотря мне в глаза, спросила:

— Можно  я  тоже буду тебя называть мамой?

Сердце кольнуло, обняла, поцеловала и … согласилась. Обрадованная, прыгая с Бимом, радостно убежали в спальню. Долго у них еще горел свет, видимо шептались о своем, важном. Так как свет не выключали, Бим оживился. Прыгнув на постель и опираясь передними лапками то на грудь  Этери, то Гаяне, лаял звонко, таким образом принимая участие в их беседе. Девочки хохотали. Воодушивившись их веселой реакцией, Бим спрыгнул на пол и начал демонстрировать свои коронный фокус — кружение вокруг своей оси в охоте за собственным хвостом. Это было яркое выражение счастья и самооценки. Вынуждена была вмешаться. Вскоре притихли, свет выключили и сладко засопели.

Приготовив для них еду на завтра и убедившись, что они крепко спят, я вернулась в школу.
Уже приняли и разместили более 600 пострадавших от землетрясения в Спитаке, Ленинакане, Кировакане, и разных сел. Разместили их не только в городе, но и в армянских селах района. В эти дни начали прибывать и беженцы из Баку. Их размещение и заботу о них взяла на себя молодёжь села Схвилиси. Встречали беженцев у пограничного поста Ацкури и сопровождали в село.

Приближался Новый год. Приняли решение подготовить подарки всем пострадавшим и раздать на Новый год. Ученики, их родители, учителя готовили ящики с разными фруктами, печеными, вареньями, конфетами и чурчхели. Ученики сами относили эти подарки и были довольны своей благотворительной деятельностью. Учителя Мкртич Мкртчян, Таджат Чолахян, Сероп Арутюнян, члены родительского комитета Рачик Хачатрян, Хачатур Амбарян на своих машинах подарки отвезли в Дом отдыха Цеми Боржомского района, где была размещена группа ленинаканцев и вернулись оттуда с письмом сердечной благодарности.  Помимо школы продуктами питания бедствующих обеспечивала  и комиссия армянского благотворительного общества имени Шарля Азнавура под руководством и при активном участии Арама Кокчяна (председатель общества  — священник церкви святого Григора Лусаворича Тер Рубен Сагоян).

За это время Этери стала любимицей всей школы. Одноклассники Гаяне 9 января объявили днем рождения Этери. Испекли огромный торт, купили подарки и  в центре эстетического воспитания школы устроили настоящий праздник с песнями, танцами, играми. Этери было 6 лет. Фамилия была Месхидзе. Отца звали Алекси, а мать — Нина. Отец военнослужащий. До землетрясения он был направлен в командировку. Мать осталась под развалинами, а ее выбросило с четвертого этажа на балкон третьего, откуда ее сняли спасатели. Одна из соседок узнала девочку и взяла к себе, но так как сама осталась на улице без дома, отвела девочку в недалеко расположенный ахалцихский штаб и попросила ее направить к нам.

Было 20 января. Вечером вместе с членами штаба решаем планы на неделю. Вдруг в проеме двери показался военный и с вопрошающим взглядом смотрел на нас. На меня смотрели глаза Этери. Поняла: это ее отец. Мгновенно силы меня покинули. Опустилась на стул и слезы, не спрашивая разрешения, потекли из глаз. Вытерла слезы и поднялась. Мы не были знакомы, но обнялись как родные. На глазах Алекси были слезы.

— Этери у меня дома, наверное спит, — хотела оттянуть встречу.

— Прошу Вас, пойдёмте к ней.

По дороге он рассказал, что был в командировке в Ленинграде. Услышав о землетрясении, вернулся в Ленинакан. Увидев развалины дома, перенес сильный сердечный приступ, потерял сознание.

— Инфаркт, — установили в полевой больнице. Здесь от друзей узнал, что жена с многократными переломами в коматозном состоянии переведена в Ереван, а дочь жива и находится в Ахалцихе. Сегодня его выписали из больницы и зная, что жена погибла неделю назад и уже похоронена, он на попутной машине доехал до Ахалкалаки, где  встретил друга — тоже военного и на его машине доехал сюда.

Дрожащими руками открываю дверь. Как всегда встречает Бим. Увидев чужого, попятился, сел на хвост и уставился на Алекси.  Вошли в комнату. Девочек не было слышно. Проводила в спальню. Девочки мирно спали, держась за руки. Алекси еле сдерживал волнение. Но не выдержал и громко зарыдал. Обе проснулись. Отец подошел, взял дочку на руки и крепко обнял, спрятав голову в ее волосах.

— Папа, папа! Не отрываясь от отца, повторяла Этери и плакала навзрыд.

Предложила позвать своего друга, который  дожидался в машине. Не согласился:

— Нет смысла, мы скоро уедем.

Девочки начали одеваться. Бим сидел как сфинкс. Пока девочки приводили себя в порядок, я пригласила Алекси в столовую. Даже от чая отказался. Не знала как поступить, как оставить Этери у себя.

— Алекси,  заранее прошу меня простить, если что скажу не так. Этери осталась без матери, Вы военнослужащий. Дома бываете не часто. Как может девочка жить в одиночестве? Прошу серьезно подумать. Здесь для нее все условия есть. Она стала родной сестрой моей дочери. Ко мне очень привязалась. Обещаю дать ей образование на выбранном Вами языке. Вырастет – опять Ваша дочь. Каждый год отпуск проведете вместе. Пусть останется, прошу, согласитесь!

Алекси остановил меня:

— Сейчас Этери смысл моей жизни, связывающее с этой жизнью звено. Я очень благодарен и обязан Вам не только за мою дочь, но и за всех ленинаканцев, которых Вы так тепло и заботливо приняли и опекаете. По происхождению я грузин. Мои предки давно живут в Ленинакане. Мой дед в первую мировую войну  подружился с армянином из Ленинакана, да так крепко, что решили: если живы останутся, проживут в одном городе. По жребию выпал Ленинакан, а не Кутаиси, откуда был он родом. Сюда он перевел свою семью, здесь же и родился я. В Ленинакане живет моя сестра. Сама чудом осталась жива. Потеряла мужа и дочь. Муж преподавал в педагогическом институте, а дочь была студенткой второго курса. Их нашли под развалинами института вместе с сотнями других. Сейчас Этери не только мое, но и сестры утешение. Горе бросило ее в постель. Может ответственность за Этери и забота о ней поставят ее на ноги. Я не забуду Вас и Вашу дочь. А сейчас прошу подготовить Этери к отъезду.

Из спальни вышла Этери и подбежала к отцу. За ней показались Гаяне, Бим и медленно подошли ко мне. Оба вопросительно смотрели на меня. Этери рассказывала отцу про школу, про Гаяне и Бима. Увидев, что Гаяне и Бим молчат, тоже промолчала.

— Мама, — обратилась она ко мне. Алекси вздрогнул. Можно и папа будет с нами жить, тогда все будем вместе.

— Нет, девочка моя! Отец военный, он должен вернуться на службу. Сейчас он один, очень соскучился по тебе. А ты уже большая, должна заботиться  о нем, помогать ему. И тетя очень скучает, с нетерпением ждет тебя. Ты сейчас с папой должна поехать, а летом может быть и приедешь. Пошли собираться.

Больше этого говорить не смогла. Вместе с девочками пошла в их комнату. Собрали для Этери одежду, книги, альбомы, игрушки и разные мелочи. Незаметно сумка заполнилась. Взяли ее и вышли из комнаты.

Алекси курил на балконе. Подошли. Этери- держа Гаяне за руку и Бим, высунув морду между ними.

— Пошли, доченька, — наконец произнёс Алекси.

Этери смотрела то на отца, то на меня. С места не трогалась. Еще раз посмотрев на отца, отпустила руку Гаяне и медленно подошла к нему. Рука с сигаретой дрожала. Боялся, что дочь останется.

Расставание было тяжелым. Молча согласились ни о чем не говорить. Может слов не находили?

Люба Матевосян
1989 год
Ахалцихе