«Наша Среда online» — В 1958 году в московском Издательстве восточной литературы вышла книга «Cимеон Ереванци. Джамбр. Памятная книга, зерцало и сборник всех обстоятельств Святого престола Эчмиадзина и окрестных монастырей». Предисловие к ней написал доктор исторических наук Паруйр Тигранович Арутюнян. Публикуем выдержки из Предисловия, которые несут ценную информацию по истории рассматриваемых в книге вопросах истории Армении. Текст цитируется по электронной версии книги сайта «Восточная литература» (https://www.vostlit.info/Texts/rus14/Erevanci/framepred1.htm)
“ДЖАМБР” КАК ПЕРВОИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ АРМЕНИИ
Автор книги “Джамбр” католикос Симеон Ереванци (он стоял во главе армянской церкви с 1763 по 1780 г.) был не только церковным, но и выдающимся политическим деятелем, сыгравшим крупную роль в истории Армении XVIII столетия. Симеон Ереванци известен и как автор многочисленных трудов религиозного, философского и исторического характера. “Джамбр” занимает среди его произведений особое место.
Вступив на патриарший престол, Симеон собрал документы, хранившиеся в архиве Эчмиадзинского монастыря — резиденции армянских католикосов, и на основании этих данных написал книгу “Джамбр”. Это сочинение по существу делится на три основные части: а) история армянской церкви и ее престольного центра монастыря Эчмиадзин; б) история хозяйства Эчмиадзина; в) краткое изложение содержания всех грамот, полученных монастырем от персидских и турецких властей. Уже из этого видно, что “Джамбр” является важным источником по экономической истории Армении.
Христианство как государственная религия утвердилось в Армении в конце III — начале IV в. Основателем армянской христианской церкви считается выходец из крупных землевладельцев Григор Партев (Григор Парфянин), который много сделал, чтобы распространить в Армении христианство, строил христианские церкви и монастыри. За распространение христианства в Армении Григор получил прозвище Лусаворич — Просветитель; всякого армянина, принадлежащего к христианской церкви, стали называть лусаворчаканом.
В 305 г. Григор Просветитель заложил в Айраратской области, в городе Вагаршапате, кафедральную церковь — Кату-гике (“Вселенская”, “Мать церквей”), которая впоследствии называлась Шогакат (“Истечение света”), а позже — Эчмиадзин (“Здесь сошел единородный сын”).
Эчмиадзинский собор, однако, после распада армянского Аршакидского государства потерял свое значение в качестве патриаршего центра. В 484 г. католикосский (патриарший) престол был переведен в город Двин и затем неоднократно переносился из одного города в другой. В связи с образованием и усилением Багратидского царства в 90-х годах X в. престол был переведен в столицу Багратидов город Ани, а в начале XII в. — в Киликию (в Рум-Кале), что было связано с распадом Багратидского государства в самой Армении и образованием и усилением армянского Киликийского государства.
Все это имело важные последствия. Против нового патриаршего центра выступила та часть духовенства, которая экономическими и иными узами была крепко связана со старым местопребыванием католикосов. Эти противоречия между группировками духовенства и поддерживавших их светских феодалов привели к тому, что в Армении вскоре появились два, а затем три и четыре патриарших центра, между которыми шла ожесточенная борьба из-за епархиальных владений, церковных налогов и т. д.
Армяне, переселившиеся в Киликию, постепенно попадали под влияние греческой и западной церкви. Симеон Ереванци писал в “Джамбре”: “Когда католикосский престол был переведен в Рум-Кале, и наш народ стал постепенно переселяться туда; духовенство и миряне даже на некоторое время основали там царство. Но так как земля была греческая и заселена греками, то наши [переселенцы] смешались с ними, переняли их обычаи, нравы, язык, одежду, пищу и прочее житейское в такой мере, что только именем “армянин” и григорианским вероисповеданием (и то не все) принадлежали нам, а всем остальным были отдалены и обособлены от армян, оставшихся на родине”. В дальнейшем среди киликийских армян влияние западной церкви усилилось настолько, что в 1439 г. патриарх Киликийской Армении отправил своих представителей на Флорентийский церковный собор, чтобы они заявили о переходе армянской церкви в католичество. Все это вызвало волнение и недовольство феодалов и духовенства Центральной Армении. Чтобы сохранить свою независимость от западной церкви, представители армянского общества во главе с духовенством и светскими феодалами, собравшись в Вагаршапате, решили создать патриарший престол в Центральной Армении, откуда было бы легче вести борьбу против влияния католичества. Этим объясняется учреждение в 1441 г. патриаршего престола в Эчмиадзине. Симеон Ереванци связывает основание патриаршего престола в Эчмиадзине с переводом туда “десницы” Григора Просветителя из Киликии.
В 40-х годах XV в. у армян существовало четыре враждовавших друг с другом патриаршества — Эчмиадзинское, Киликийское, Ахтамарское и Гандзасарское (Агванское).
Для усиления руководящей роли Эчмиадзинского престола церковные и светские феодалы Центральной и Восточной Армении лишили престола слабохарактерного патриарха Киракоса и избрали сына Парон-Джалал-бека Григора Маквеци (1443—1445), выходца из светских феодалов.
Григор Маквеци, энергичный и состоятельный человек, начал приобретать крупные земельные владения и привел в порядок хозяйство Эчмиадзинского престола. В 60-х годах XVI в. эчмиадзинскому патриарху Микаэлу удалось ограничить права гандзасарских и ахтамарских патриархов и поставить их в зависимость от Эчмиадзина. Но борьба не прекращалась, так как гандзасарские патриархи стремились отнять у Эчмиадзина епархии Нахичевань, Гегаркуни, Капан, Лори, а ахтамарские патриархи — Хой, Салмаст, Ван, Арджеш, Хлат, Муш и т. д.
Однако эчмиадзинскому патриарху Микаэлу удалось получить указ шаха о том, что названные епархии принадлежат Эчмиадзину.
После Микаэла Эчмиадзинский престольный центр снова долгое время был в упадке; им управляли два, три, а иногда и четыре патриарха одновременно. В 1455 г. в Эчмиадзине были помазаны два, в 1461 г. — три, с 1476 до 1506 г. — два, в 1557 г. — четыре патриарха; в 1567 г. — четыре патриарха, с 1603 по 1628 г. — три патриарха и т. д.
Каждый из этих патриархов по-своему распоряжался хозяйством и средствами Эчмиадзина и, враждуя с остальными патриархами (“сотоварищами” по престолу), нередко прибегал к помощи иранских властей. Это привело к упадку Эчмиадзина как церковного центра и усилило его зависимость от шахских и ханских властей.
Историк Аракел Даврижеци, рассказывая о патриархах Меликсете и Сааке (первая четверть XVII в.), пишет, что они “из-за своей жадности и властолюбия купили у персидского царя патриаршую власть над св. Престолом Эчмиадзина”. Католикос Меликсет был утвержден шахом Аббасом I с условием, чтобы он каждый год вносил в шахскую казну подать-муката в размере 100 туманов в год. Получив власть, патриархи Меликсет и Саак за взятки рукополагали епископов и священников, которые “были до крайней степени невежественны, негодны, мерзки” и занимались “низкими и мерзкими делами”. И сами патриархи и назначенные ими высшие должностные лица Эчмиадзина фактически были исполнителями воли сефевидских властей, что не могло не вызывать возмущения населения.
Недовольство армянского населения эчмиадзинскими патриархами усиливалось в связи с действиями агентов католической церкви. После “Великого сургуна” (насильственного переселения в Персию), когда католические миссионеры стали раскапывать землю в монастырях св. Гаяне и Рипсиме, чтобы взять мощи святых, среди армян вспыхнули волнения. Собравшиеся у монастырей епископы, вардапеты и крестьяне, узнав, что католикос Меликсет получил от “латинцев” взятку и не собирается принимать никаких мер против них, напали на “латинцев”, избили и прогнали их.
Симеон Ереванци, ни слова не говоря об этих событиях, лишь отмечает, что после старательного и энергичного патриарха Григора Маквеци вплоть до Мовсеса Сюнеци (1628— 1632) католикосы Эчмиадзина “из-за очень тяжелых условий времени не могли совершать каких-либо достойных упоминания полезных дел. За это время положение св. Престола еще более ухудшилось, и он пришел в полный упадок”.
Новый подъем Эчмиадзина начался с приходом к патриаршей власти в 1628 г. Мовсеса Сюнеци, который был одним из основателей Сюнийской пустыни. Сюнийская пустынь была создана в 1610 г. недалеко от монастыря Татев, где собрались вардапеты, епископы, священники и светские феодалы, недовольные эчмиадзинскими католикосами. Движение Сюнийской пустыни поддерживалось также армянским купечеством и влиятельными кругами армян, переселенных в Иран.
Основатели Сюнийской пустыни и их последователи ставили перед собой следующие задачи: 1) вести борьбу против разложения духовенства; 2) против католических миссионеров; 3) взять в свои руки церковную власть и добиться того, чтобы во главе армянской церкви вместо трех-четырех католикосов стоял только один патриарх; 4) после захвата католикосского престола усилить экономическое и политическое значение Эчмиадзина; 5) создать при крупных монастырях новые пустыни, открыть школы и т. д.
Руководители Сюнийской пустыни развернули пропаганду среди армян в самой Армении и за ее пределами. Мовсес Сюнеци резко выступал против разложившегося духовенства. Фактически проповедь и практическая деятельность Мовсеса Сюнеци были направлены против официально признанной Сефевидами церковной верхушки. Вскоре авторитет Мовсеса увеличился настолько, что Эчмиадзин был вынужден пойти на уступки, а в 1627 г. по протекции влиятельных армян в Исфагане шах Аббас I подписал рагам о назначении Мовсеса Сюнеци эчмиадзинским лусараром (ключарем). Мовсес стал фактически главой Эчмиадзина, и вскоре, в 1628 г., при поддержке своих друзей в Исфагане был утвержден католикосом. Особое внимание он уделял монастырскому хозяйству. При шахе Сефи ему удалось добиться отмены ежегодной подати-муката, наложенной на Эчмиадзин Аббасом I.
Мовсес Сюнеци назначил преемником Пилипоса Ахбакеци, и до 1680 г. Эчмиадзинское патриаршество находилось в руках выходцев из Сюнийской пустыни и их учеников.
Если до 1627—1629 гг. сюнийское движение было направлено против эчмиадзинских патриархов и разложившегося духовенства, то в последующий период, когда руководители этого движения сами получили власть католикосов, борьба велась за усиление Эчмиадзина как хозяйственного и церковного центра. Патриарх Пилипос (1633—1655) возродил разрушенные монастыри и восстановил порядок среди духовенства.
В 5, 6, и 8-й главах “Джамбра” рассказывается о епархиях Эчмиадзина, обязанностях нвираков-посланцев и представителей Эчмиадзина в этих епархиях и т. д.
В главе 8 (а также и в 10—12-й) Симеон Ереванци пишет о распаде армянского государства, об ослаблении армянской церкви, в результате чего появились самостоятельные и самозванные патриархи, между которыми происходили бесконечные раздоры из-за взимания епархиальных налогов и различных поборов и т. д. Симеон Ереванци в главе 9 “Джамбра” излагает свое мнение о роли и обязанности патриарха как главы и духовного руководителя общества, подчеркивая, разумеется, необходимость первенствующей роли Эчмиадзинского патриаршества. Симеон Ереванци, как отмечает А. Р. Иоаннисян, “был глубоко убежден в том, что католикос — это глава армянской нации, ответственный за ее судьбу. Хотя, писал он в одном из своих обращений, пало мирское царство армян и армяне подпали под власть чужеземцев, однако осталась духовная власть и имеется духовный князь армянского народа в лице его патриарха всех армян — католикоса”. Как Христос, рассуждал Симеон, — единственный посредник между богом и человечеством, точно так же единственными посредниками между Христом и армянским народом были Григор Просветитель и его преемники — католикосы. Поэтому духовная власть католикоса должна распространяться на всех армян без исключения, и они все обязаны повиноваться католикосу. Далее в “Джамбре” говорится, что, хотя армянская церковь была разделена на несколько враждовавших патриаршеств, все же эчмиадзинский католикос “как раньше (т. е. при армянских царях, когда в Армении существовал один патриарший престол. — П. А.), так и позже, и до сих пор… является первым по почестям и по трону, [более] славным и именитым, чем другие [патриархи], любимым всем народом. Он обладает большой властью, имеет право отлучать всех католикосов от церкви и лишать сана, равно и их епископов и других лиц духовного звания, если будет законный повод и обстоятельства потребуют, между тем как другие отнюдь не могут даже касаться ни эчмиадзинского католикоса, ни духовенства, ни мирян из его области. Так установлено не только в силу его исконной, природной, собственной духовной власти как [патриарха] первого престола, но и на основании постановлений армянских и иноземных обществ и приказов светских царей и других ишханов, чьи постановления и приказы сохраняются у нас в св. Престоле, как увидим далее, в своем месте”.
В главе 9 “Джамбра” рассказывается о внутренних правилах и порядках, установленных в Эчмиадзине, об обрядах и церемониях при смерти католикоса, при избрании и миропомазании нового католикоса и т. д. В этой же главе говорится о правилах переписки католикоса с другими лицами. Симеон Ереванци в качестве наставления своим преемникам рассказывает также и о том, кому и какого рода почести должен оказывать католикос, когда к нему приходят представители властей и прочие лица. Здесь же указывается, как католикос должен принимать ханов и их слуг и т. д.
В главах 10—12 излагается история Гандзасарского, Ахтамарского и Киликийского патриаршеств; наиболее подробно Симеон Ереванци пишет о Гандзасарском патриаршестве, которое в XVIII в. переживало глубокий кризис.
До начала VII в. армянская, грузинская и агванская церковь имела единое вероисповедание. В начале VII в. грузинская церковь, приняв постановление Халкидонского собора, присоединилась к греческой церкви. Агванские патриархи также стремились к самостоятельности и отделению от армянской церкви. Эти тенденции агванских патриархов особенно усилились в начале VIII в., в период патриаршества гардманского епископа Нерсеса. Однако агванское духовенство осудило попытки Нерсеса отделиться от армянской церкви и приняло решение, что новопомазанные агванские патриархи могут быть признаны полноправными патриархами только в том случае, если будут утверждены армянским католикосом. В период сельджукских, а затем монгольских завоеваний этот порядок был нарушен. Этому способствовало отсутствие единого центра и согласия в армянской церкви. В этот период многие армянские феодалы вместе со своими подданными искали убежища в неприступных горах Карабаха. Усилившиеся в Карабахе армянские феодалы решили взять в свои руки главенство над агванской церковью и с этой целью в 1240 г. в Хачене построили монастырь Гандзасар, ставший центром Агванского патриаршества.
Гандзасарский престол с 40-х годов XIII в. до конца XVIII в. находился в руках хаченских феодалов Хасан-Джалалянов и вел самостоятельную, независимую от Эчмиадзина политику вплоть до 30-х годов XVII в., до перехода Эчмиадзина в руки патриархов — выходцев из Сюнийской пустыни. Тогда гандзасарские патриархи признали первенство Эчмиадзина и выразили готовность подчиняться ему. Этому способствовали также волнения среди населения, которые усилились и приняли наиболее острый характер в конце XVII в., когда в Карабахе, недалеко от Гандзасара, появился новый, самозванный патриарх, объявивший престольным центром монастырь “Трех младенцев”. Борьба между Гандзасаром и монастырем “Трех младенцев” происходила из-за церковных налогов, приношений и т. д.
Симеон Ереванци, подробно описывая раздоры и грызню, происходившие между патриархами Симеоном и Еремией, Нерсесом и Есаи, Исраэлом и Ованесом, рассказывает также о вмешательстве в церковные дела гянджинского, карабахского и ереванского ханов.
Патриархи через своих представителей в епархиях — нвираков собирали различные церковные налоги. При эчмиадзинских патриархах Акопе Шемахеци и Симеоне Ереванци впервые были составлены списки налогов. Согласно этим спискам население должно было платить нвиракам, или местным церковным начальникам, налоги и делать разные приношения. Эчмиадзинские нвираки, например, в “нвиракских” областях раз в три года собирали сборы нвиракские, кружечные, по усопшим, по завещаниям, поминальные и пр. В епархиях, кроме нвиракских сборов, Эчмиадзин получал и епархиальные доходы. Все эти сборы поступали в виде продуктов.
По некоторым данным источников в известной мере можно установить размеры этих сборов. Так, по сообщению Захарии Акулисского (автора второй половины XVII в.), подушная подать, которую взимала церковь с каждого армянина, составляла 20 динаров в год. В источниках нередко указывается также количество скота, который нвираки собирали раз в год.
Размер и характер сборов и налогов позволяют установить специализацию некоторых округов и областей. Так, скот, сыр, масло Эчмиадзин получал из Вана, Баязета, Алашкерта, Эрзерума и т. д.; пшеницу, ячмень, чечевицу — из округов Гегаркуни, Ширак, Карс, Абаран; воск и “тому подобное” — из Тифлиса; сухие фрукты, миндаль, орехи, бобы — из Нахичевана, Гохтна, Акулиса, Мегри; сушеный виноград и миндаль — из Тавриза; железные, деревянные, шерстяные и тому подобные изделия — из округов Лори, Казах, Шемаха, Ширван, Гянджа, Хачен и т. д. Таким образом, Эчмиадзин через нвираков получал из областей и округов те продукты, производство которых достигало там наибольшего развития.
В 1767 г. Симеон Ереванци написал письмо нвираку Багдасар-вардапету, который в это время находился в Ване, чтобы он скорее отправил собранный им скот в Эчмиадзин. Из этого письма выясняется, что нвирак собрал в Ване 1100 овец и 280 голов крупного рогатого скота. В 1769 г., 23 сентября, Симеон Ереванци написал письмо нвираку, находившемуся в Тавризе, чтобы он из собранного скота отправил в Эчмиадзин только пригодных коров и волов, а непригодных продал и взамен их купил 20 пар буйволов (для упряжи). В том же году эчмиадзинские нвираки в Ване получили 88 литров масла. В Эчмиадзине было разработано правило, согласно которому для сбора масла, сыра и прочих продуктов патриархи отправляли сборщиков податей в Баязет, Алашкерт и другие места. Сообщения первоисточников свидетельствуют о том, что Эчмиадзинский монастырь через своих нвираков собирал с населения огромные богатства.
Ханы и прочие феодалы, во владениях которых находились патриаршие престолы или монастыри, также были заинтересованы в налогах. Нередко под давлением местных феодалов нвираки и епархиальные начальники вынуждены были часть собранных средств уступать феодалу. В “Джамбре” приводится характерный пример насилий и притеснений, которым подвергались монастыри со стороны ханов и беков. В 1776 г. армянское население округов Ахбак и Салмаст выступило против назначения на должность епархиального начальника Согомона-вардапета, так как он покорно выполнял требования местного феодала Салах-бека и отдавал ему часть или все церковные сборы. Салах-бек потребовал у патриарха назначить епархиальным начальником Согомона и, получив отказ, написал ему: “[Ахбакский] монастырь апостола Варфоломея является моим наследственным мульком, и, кроме меня, никто больше не имеет какого-либо отношения к нему; поэтому начальником [этого монастыря] может быть [лишь] тот, кого я желаю. Я требовал [назначить] Согомона-вардапета, а ты отказал. Теперь я снова требую: отправляй его сюда. В противном случае знай точно, что в этот монастырь я посажу мусульманского муллу и превращу [монастырь] в джами”. В “Памятной книге” Симеона Ереванци имеются сообщения о том, что некоторые епархиальные начальники, собрав церковные сборы и налоги, передавали их в распоряжение местного феодала. В 1765 г. в Моксе некий монах Абраам, стремясь объявить себя самостоятельным патриархом, вступил в союз с курдским феодалом, перестал подчиняться ахтамарскому патриарху и, с помощью “насилия и силами курдского бека собрав там епархиальные нвиракские сборы и налоги, [часть] передал беку и [часть] сам истратил”.
В Гяндже и Карабахе наиболее влиятельные лица из духовенства также стремились с помощью местного хана учредить новый патриарший престол, взять в свои руки церковную власть и расходовать собранные подати по своему усмотрению. Конечно, добрую часть этих сборов им пришлось бы отдавать своему покровителю — хану. Подобные действия духовенства вызывали волнения среди населения, и некоторые сепаратистски настроенные церковные феодалы были изгнаны. Когда в конце XVII в. в Карабахе разгорелась борьба между Гандзасарским патриаршеством и возникшим новым патриаршеством, население Карабаха выступило против нового самозванного патриарха и решило прогнать его из страны. В документе, рассказывающем об этих событиях, говорится: “Мы, архиереи, вардапеты, священники, малики, ктиторы, танутеры, купцы, земледельцы и вообще большие и малые жители страны Агванк… написали сию бумагу во едином союзе и согласии со следующим: в наши дни два патриарха стали враждовать друг с другом и разорили наш св. Престол Гандзасар, и мы, не зная, кто из них является доброжелателем нашего Престола, принимали сторону то одного, то другого. Теперь же [мы] узнали истинно, что все то, что собирает [гандзасарский] патриарх Еремия, [он] собирает для св. Престола, а все то, что собирает [патриарх монастыря “Трех младенцев”] Симеон, [он] расходует на свой отцовский дом и другие цели. До сих пор он обманывал нас, говоря, что придет в Гандзасар, но нарушил свое обещание и не пришел, и сейчас везде и повсюду бранит наш Престол и презирает его святость. Поэтому мы написали, приложили наши печати и решили, что впредь нашим патриархом является Еремия, а с Симеоном ничего общего мы не имеем… Мы единогласно и единодушно решили, что если впредь придет к нам патриарх Еремия, мы его примем охотно и с любовью и будем его почитать и платить ему законную дань, а если к нам придет Симеон, изобьем его, потребуем объяснений и прогоним — пусть идет, куда хочет. Так же единодушно будем требовать у него [возврата] всего серебряного, золотого и прочего драгоценного имущества нашего Гандзасара; мы будем требовать у него возврата каждой вещи — всего того, что он растратил и распродал…”.
Вышеупомянутый патриарх Симеон из монастыря “Трех младенцев” еще в 1677 г. дал письменное обещание эчмиадзинскому католикосу Акопу Джугаеци, что не будет больше нарушать церковные правила, не назначит после себя патриархом своего родственника, будет повиноваться патриарху Еремии, Акопу и т. д. 19. Приведенный документ по существу подтверждает и дополняет сказанное о Симеоне в “Джамбре”.
Борьба между монастырем Гандзасар и монастырем “Трех младенцев” продолжалась и после смерти Симеона и Еремии, когда патриархом в Гандзасаре был избран Есаи Хасан-Джалалян, а в монастыре “Трех младенцев” — Нерсес (родственник Симеона). Нерсес назначил после себя патриархом монастыря “Трех младенцев” своего родственника Исраэла, который переселился в Гянджу и добился покровительства гянджинского хана Шах-верди. В Гандзасаре по просьбе карабахского хана Ибрагим-Халила и меликов патриархом был назначен Ованес. После долгой борьбы, продолжавшейся до 70-х годов XVIII в., Исраэл окончательно утвердился в Гяндже, а Ованес — в Карабахе.
Борьба между Исраэлом и Ованесом в известной мере подорвала авторитет Эчмиадзина: Исраэл не подчинился эчмиадзинскому католикосу, считая себя таким же католикосом, как и он. Против Эчмиадзина восстали и другие вардапеты и епископы, стремившиеся присвоить собранные в епархиях сборы и налоги и создать новые, независимые патриаршества. Симеону Ереванци пришлось приложить много сил, чтобы сохранить единство армянской церкви и первенство Эчмиадзина.
Исраэл в письме грузинскому царю Ираклию II, чтобы обосновать свои права, попытался представить карабахских и гянджинских армян как агванов, подчеркивая этническую разницу между агванами и армянами. На это Симеон Ереванци дал следующее небезынтересное объяснение: “По письменным и устным данным известно, что коренные агваны были переселены поганым Тамерланом в Кандагар и в настоящее время живут там и имеют мусульманское вероисповедание. Многие из них свидетельствуют, что в своих церемониях они и поныне сохраняют некоторые элементы христианского [вероисповедания]. Говорят, что на тесте они делают крест и тому подобные другие [знаки]; об этом собственными устами говорят агваны-мусульмане. Незначительное число [агванов], оставшихся в своей коренной среде, в настоящее время имеют христианскую веру и называются удынами [утийцами]. А население, говорящее по-армянски и принадлежащее к армянской церкви, но живущее сейчас в стране Агванк, — коренное армянское. В результате разорения и опустошения Армянской страны армяне, уехавшие из своих местностей, рассеялись и собрались там [в стране Агванк], и сейчас многие [армяне] переезжают туда”.
Не только духовенство Гянджи и Карабаха в лице самозванных патриархов Исраэла и Ованеса проявило неповиновение Эчмиадзину. К самостоятельности и независимости от Эчмиадзина стремились также и патриархи Сиса и Ахтамара.
В XVII—XVIII вв. усилились также Иерусалимский и Константинопольский епархиальные центры, которые в отличие от Эчмиадзинского католикосского престола назывались “патриаркутюн” ; начальники их назывались “патриархами” . Иерусалимский и константинопольский патриархи стремились с помощью турецких властей добиться независимости от Эчмиадзина.
Патриархи Сиса и Ахтамара враждовали не только с Эчмиадзином, но и между собой. Еще в XII в., когда патриарший престол был переведен из Ани в Рум-Кале, против него восстал Давид-вардапет и объявил себя самостоятельным патриархом в монастыре Ахтамар. “С тех пор, — говорит Симеон Ереванци, — между обоими католикосами, румкалейским и ахтамарским, пошел раздор”.
Патриархи Ахтамара неоднократно пытались с помощью турецких властей отнять у Эчмиадзина епархиальные области Ван, Бекри, Арджеш, Хлат, Муш и др. Борьба из-за церковных доходов между Эчмиадзином и Ахтамаром достигла такой остроты, что в 1740—1750 гг. представители ахтамарского католикоса открыто напали на нвирака Эчмиадзина, отняли у него собранные средства и прогнали из пределов указанных областей.
Подобные выступления против Эчмиадзина наблюдались также и со стороны патриархов Сиса. В 1739—1740 гг. эчмиадзинский католикос Полипос вместе с киликийским патриархом Нерсесом выработали некоторые церковные правила, согласно которым каждый из католикосов или епископов Сиса и Эчмиадзина должен был рукополагать в церковные звания только в своей области и не должен был вмешиваться в дела области, находящейся в распоряжении другого католикоса, и т. д. Но эти правила киликийскими католикосами не выполнялись. Симеон Ереванци с горьким сарказмом отмечает в “Джамбре”: “Теперь обрати внимание, в какой мере соблюдает [духовенство] Сиса эти правила: их католикосы рукополагают в епископы таких лиц, которые даже дьяконского сана недостойны, о которых [никто] не знает, кто они и каковы; часто один свергает другого и сам занимает его место — и оба рукополагают в епископы. Вот в наше время свергнутый Гукас сидел в селе Хаджин, а Микаэл — в Сисе; Гукас рукополагал [в епископы] больше, чем Микаэл, получая [за труд] одну оха кофе или что-нибудь подобное. Какого-то инока Игнатоса рукоположил в епископы, получив за это его осла. [И что же?] На следующий день рукоположенный убежал со своим ослом. Также и епископы шляются по разным епархиям, рыщут по домам и закоулкам, рукополагают в священники и другие духовные должности, сами не зная кого”.
Католикосы Сиса, как и ахтамарские, стремились с помощью турецких властей отнять часть епархий Эчмиадзина. Борьба патриархов находила отклик в провинциях. Выступления отдельных церковников и целых групп духовенства против Эчмиадзина происходили то в одних, то в других округах и монастырях.
Так, население Хлата и окружных деревень, которые находились в епархий монастыря Матнаванк, отправило в Эчмиадзин некоего Сукиас-вардапета, ходатайствуя перед патриархом о назначении его епархиальным начальником в монастыре Матнаванк. Сукиас еще не успел доехать до Эчмиадзина, когда некий монах Симеон из того же монастыря объявил себя епископом. Священник Аствацатур в округе Корчекан, в деревне Балу, также решил не подчиняться Эчмиадзину. Примечательно, что местное население поддержало этого священника (в “Памятной книге” Симеона Ереванци он называется — “кровавый священник”) и сопротивлялось требованию патриарха о поездке Аставацатура в Эчмиадзин.
Ослабление армянской церкви было выгодно латинской — католической церкви. Миссионеры натравливали против армян курдских и турецких феодалов. Их грубое вмешательство во внутренние дела страны вызвало в Тигранакерте недовольство не только армянского населения, но и местного паши, который, чтобы прекратить брожение среди населения, решил изгнать из Тигранакерта всех духовных лиц, принадлежавших к католической церкви. Но этот же паша взыскал с армянского населения большие суммы в качестве штрафов “за беспорядки”. Неурядицы среди армянского духовенства были также в Тифлисе, Ахалцихе, Алашкерте, Баязете и многих других епархиях.
Чтобы сохранить единство и авторитет армянской церкви, Симеон Ереванци в таких случаях принимал решительные меры. Так, например, узнав о том, что в Тифлисе некоторые армянские священники решили не подчиняться церковным правилам и вызвали беспорядки среди населения, он немедленно отлучил непокорных священников от церкви и потребовал, чтобы они явились в Эчмиадзин. Отправляясь туда, священники просили Ираклия II ходатайствовать перед католикосом, чтобы он был с ними не очень жесток.
В Алашкерте и Баязете некоторые лица из духовенства решили не признавать Эчмиадзинского католикоса, отошли от армянской церкви и стали “ахтарма”. Симеон Ереванци потребовал у епархиального начальника Захарии отправки этих лиц в Эчмиадзин.
В борьбе против ахтарма Симеон Ереванци использовал помощь местных властей. Следует отметить, что, как крупный феодал и глава церкви, он пользовался большим авторитетом не только среди армянских и грузинских, но и среди мусульманских чиновников и феодалов. Баязетский паша в знак уважения к Симеону приказал схватить священников-ахтарма и отправить в Эчмиадзин. Симеон Ереванци, узнав об усилении влияния католицизма среди армян в Грузии, обратился со специальным письмом к Ираклию II и просил принять меры к искоренению ахтарма в Тифлисе и Гори. Он призывал местных влиятельных армян установить связи с Ираклием и помочь ему в борьбе против отступников. В Баязетской провинции действовал “бунтовщик” Петрос-вардапет. Симеон Ереванци вызвал его в Эчмиадзин и не пустил обратно в Баязет.
Симеон понимал, что нарушение религиозных правил может иметь серьезные последствия для единства церкви. Когда ему стало известно, что в округе Хой священники Тер-Егия и Тер-Аракел — двоеженцы, он попросил местного властителя Ахмед-бека отправить их в Эчмиадзин и лично занимался разбором этого дела.
Анализ всех этих событий и вышеприведенный исторический материал не только характеризуют время и деятельность Симеона Ереванци как главы церкви, но и в известной мере объясняют, какую цель преследовал он в “Джамбре” при изложении истории патриаршеств Гандзасара, Сиса, Ахтамара и т. д. В этих разделах “Джамбра” Симеон Ереванци, освещая историю патриаршеств, в то же время показывает губительные последствия внутренних раздоров среди духовенства. Он подчеркивает первенствующую, руководящую роль Эчмиадзина и призывает духовенство проявить верность и покорность эчмиадзинскому католикосу.
Симеон Ереванци прекрасно знал, что без материальной базы трудно вести борьбу за единство церкви и власть. Поэтому он направил всю свою деятельность на усиление экономического могущества Эчмиадзина. В период его патриаршества хозяйство монастыря достигло расцвета. Собственно говоря, это и натолкнуло Симеона на мысль собрать все архивные материалы и составить сводную историю этого хозяйства.
Паруйр Арутюнян