c8c673bf45cf5aeb
  • Пт. Авг 8th, 2025

Наша Среда online

Российско-армянские отношения, история, культура, ценности, традиции

Мозаика Еревана. Братья Мнацаканяны

Янв 13, 2014

СОЦИУМ

Мозаика Еревана

Продолжаем публикацию глав из книги Эдуарда Авакяна «Мозаика Еревана». Благодарим переводчика книги на русский язык Светлану Авакян-Добровольскую за разрешение на публикацию.

Годы назад, со старого Конда, в центр города, к Шахару, спускались по двум параллельным улицам — Царской (ныне улица Арами) и Бебутовской (улица Павстоса Бузанда). По сравнению с другими ереванскими улицами, они были ровными, а не кривыми, выложенными булыжниками. По обеим сторонам улиц протекали глубокие арыки: с весны до лета, особенно в жару, они журчащей водой освежали окрестности. Дома на этих улицах были отличными: из туфа, а балконы с узорчатыми кружевными перилами.

Когда стали претворять в жизнь новый генеральный план Еревана, согласно которому две эти улицы должны были соединиться в так называемый Главный проспект, один за другим стали рушить дома на Царской и Бебутовской, совершенно не считаясь с их историко-архитектурной ценностью и значением. Открылся Главный проспект с бетонными плитами, базальтовыми фонтанами, в которых так редко струится вода. Новый проспект начинается от тоннеля, ведущего к ущелью реки Зангу (Раздан), простирается до проспекта Маштоца и упирается в несколько старых домов. Среди них выделяется одноэтажный дом из туфа со скромными украшениями с барельефами над окнами и выпуклыми шитками. И удивительное свидетельство о давних хозяевах дома — Мнацаканянов — выбитая на стене надпись: «БРАТЬЯ МНАЦАКАНЯНЫ».

Но кто они эти братья, чем занимались, какой след оставили в истории Еревана?! Долгие поиски в архивах, музеях, — и никакого свидетельства. Только забытье. После строительства дома прошло больше века.

Ответ на все вопросы неожиданно дала мне одна из последних представительниц Мнацаканянов — тикин Нелли, которая до сих пор живет в этом доме.

Гегам и Ованес Мнацаканяны были известны тем, что первыми в старом Еревана открыли магазин золотых и серебряных украшений. Сначала магазин был маленьким и незаметным, но постепенно, когда дела пошли удачно, торговля развернулась -магазин расширился.

Конечно, и до этого в старом Ереване были ювелиры, торговавшие изделиями из драгоценных металлов и камней, но это были скорее ювелирные мастерские, где шла купля-продажа в тесных и дымных лавочках.

Первый ювелирный магазин братьев Мнацаканянов находился на улице Астафьян, и с самого начала производил впечатление чего-то фантастического.

Гегам и Ованес установили торговые связи с известными городами России: Санкт-Петербургом, Ростовом и Нижним Новгородом, а также с Польшей и Германией. Они продавали золотые изделия: браслеты, цепочки, кольца с драгоценными камнями, но и такое новшество, как наручные часы с цепочкой, известные «Саркисов», швейцарские и французские. Магазин братьев Мнацаканянов своей красотой и изящными товарами изменил вкусы ереванцев, их взгляды на жизнь, требования, изменил их время, привнес в город европейские отношения. И старый город медленно, но властно, освобождался от отсталости и беспросветности, оставшихся от времен персидского владычества.

А каким был старый Ереван за пятьдесят-шестьдесят лет до этого? Азиатский, отсталый, сельский городишко с закрытым хозяйством, с ремесленничеством, с неразвитой и разрозненной культурой.

Для освобождения от такой патриархальности, превращения Еревана в настоящий город мужи и отцы Еревана делали так много своей деятельностью, своей преданностью родному городу.

Городу нужны были европейская культура и отношения, европейский вкус и сознание. И они сумели стать зачинателями этого дела. Но братья Мнацаканяны и другие передовые деятели Еревана несколько замедлили свои дела, а потом и совсем забросили их, когда в России начались печальные события и разрушительная буря революции.

В конце 1916 года, после смерти Гегама, дела пошли плохо. Революционная волна накрыла Кавказ, смела все на своем пути. Ованес разорился. Решил перебраться с семьей в Ростов, где у него был большой вклад в банке. Но было поздно. Деньги сгорели. Через год он вернулся в Ереван, попытался возродить старое. Не получилось: прожитая жизнь бабочки. Первая Армянская республика сменилась «Социалистической». И новые потери. Отобрали дом, оставили небольшую комнату. И Ованес не выдержал…

Внучка Гегама — тикин Нелли, помнит немногое из жизни деда. Фотографий, документов почти нет: все сожгли в страхе ожидания ареста.

Она ведет меня во двор дома. Типичный старый ереванский дворик, окруженный стенами домов. И время словно отступает на целый век… Вдоль дома балкон с резными перилами, деревянными столбами и навесами вдоль всего балкона — все это очень украшает двор. Здесь, на этих широких, прохладных балконах отдыхали, а в жаркие летние вечера обедали и ужинали уставшие за день хозяева. Семьи собирались за большим столом, вели беседы, шутили. Дети играли во дворе, в садике, где росли шелковица, персики, даже инжир и кусты смородины.

Сегодня от этого сада не осталось ничего! Одно-два хилых деревца. После национализации дом перезаселили, и большой балкон разделили на мелкие куски, превратив в какие-то странные строения — все это нарушило красоту двора! Двор запущен, зарос мхом, большие ворота закрыты. Лестница с балкона приводит в подвал: входим в него. Сводчатый маран(2) на потолке еще сохранились несколько крючков, на которые когда-то вешали зимние груши и виноград. Сейчас ничего нет Только старая рухлядь. Все в прошлом, все погибло. Но на балконе — единственный свидетель старых, давно ушедших дней — старый дубовый комод, который пытается доказать, что еще не все потеряно, что есть, живет воспоминание под древними сводами, под сохранившейся надписью о хозяевах.

Выхожу на улицу и еще раз взгляд останавливается на надписи, громко повторяю: БРАТЬЯ МНАЦАКАНЯНЫ.

Слава богу дом сохранился, не разрушен. Значит, живут братья Мнацаканяны, утверждая, что в жизни ничего не пропадает, не исчезает, если живет самое могучее — ПАМЯТЬ.

__________________________

(2) Маран — хранилище для вина и фруктов

Эдуард Авакян

Продолжение