КАРАБАХСКИЙ ФРОНТ МОСКВЫ
«Наша Среда online» — Проект «Карабахский фронт Москвы» посвящен советской и российской интеллигенции, не побоявшейся, в трудные времена глухой информационной блокады вокруг событий в Нагорном Карабахе, поднять свой голос в защиту прав армянского населения древнего Арцаха, тем, кто доносил правду о событиях в мятежной республике.
Интервью с народным депутатом СССР от Степанакертского национально-территориального округа Борисом Дадамяном было опубликовано в журнале «Столица» в №5 за 1991 год.
26 декабря 1990 года в Степанакертском аэропорту был похищен азербайджанскими омоновцами народный депутат СССР от Степанакертского национально-территориального округа Борис Вартанович Дадамян. Ему удалось вернуться домой только на следующий день утром. В начале января в гостинице «Москва» наши корреспонденты беседовали с Борисом Вартановичем.
— Расскажите, пожалуйста, как все случилось.
— Около 12 часов дня я приехал в Степанакертский аэропорт, чтобы улететь в Ереван. Другого пути выбраться из Нагорного Карабаха нет. Блокада железной дороги со стороны Азербайджана продолжается до сих пор.
У входа в зал меня окружили вооруженные автоматами Калашникова азербайджанские омоновцы. Они сказали, что меня якобы вызывает к себе комендант аэропорта, и повели к нему. В комнате коменданта сидел майор милиции. Он стал настаивать, чтобы я поехал к коменданту соседнего Аскеранского района, тот, мол, хочет встретиться. Говорил еще, что меня задержали по просьбе и. о. коменданта области полковника Шевелева, который едет сейчас сюда. Но прибыл не Шевелев, а какой-то подполковник в полевой форме, русский. Когда он вошел, майор и омоновцы вышли из помещения. Полковник этот проверил мое удостоверение депутата, паспорт. Он тоже предложил отправиться в Асксранский район. Я отказался. Тогда полковник удалился, а в комнату вошел вооруженный омоновец. Я пытался было пробраться к двери, автоматчик меня отталкивал, между нами произошла стычка. Ворвались человек десять омоновцев. Опять усадили на стул, подполковник приказал: «Не шуметь!»
Минут через десять семь автоматчиков-омоновцев вывели меня… Как выяснилось позже, эти десять минут понадобились для того, чтобы очистить вокзал от пассажиров-армян. В нескольких метрах от взлетной полосы стоял УАЗ. Подполковник подал команду: «В машину его!» Заломили руки, запихнули в кабину.
Подполковник сел за руль, рядом с ним расположился офицер в бушлате, по два автоматчика сели справа и слева от меня. Остальные перекрыли дорогу и, как выяснилось потом, полчаса задерживали все машины.
Когда проезжали через Асксран — последний армянский населенный пункт перед въездом в Агдамский район Азербайджанской ССР,— то полковник приказал охранникам: «Будет шуметь — застрелить!» Потом обернулся к сидевшему рядом со мной омоновцу: «Вынь нож…» Тот прижал штык-нож к моей груди, мне заткнули рот. Вероятно, опасались, что буду кричать, звать на помощь.
После Аскерана завязали глаза. Ехали, стояли, опять ехали… Наконец, машина остановилась, меня вытолкали с завязанными глазами, затащили в какой-то подвал, сняли повязку. Вместо подполковника и омоновцев я увидел гражданских лиц — азербайджанцев. Спустя полчаса они завели меня на второй этаж, это была веранда, в полу имелся люк. Приказали: «Лезь вовнутрь». Я оказался в холодном, сыром подполье. Мои тюремщики забрали паспорт и деньги (удостоверение у меня забрали еще раньше, в машине) и удалились. Я коченел от холода, обострился радикулит.
Наконец, в 4 часа утра вызвали на допрос. Опять завязали глаза, куда-то потащили… я оказался в комнате. Усадили за стол, развязали глаза, но приказали не оглядываться назад. Человек, который стоял за спиной, говорил, что таких, как он, насчитывается 20 тысяч, что они вооружены и скоро уничтожат всех армян. От меня потребовали подписать документ.
В документе этом было три пункта. Под одним из них я был готов расписаться всегда, без всякого к тому принуждения. Речь шла об обязательстве не заниматься разжиганием межнациональной розни.
Незачем меня было заставлять подписывать и второй пункт, где говорилось, что я обязуюсь не участвовать в обществе «Миацум», которое добивается воссоединения с Арменией. В нынешних условиях это требование может привести только к еще большему кровопролитию.
Третий пункт содержал гнусное обвинение в адрес армянского народа: он-де всегда ел хлеб азербайджанского народа и в итоге показал свою неблагодарность.
Угрожали: если не подпишу этот текст, то азербайджанские боевики не оставят от меня мокрого места.
Мне пришлось уступить — в надежде, что в любом цивилизованном обществе подписанный под дулом пистолета документ таковым не является.
Деньги вернули. Но не паспорт и не удостоверение депутата. Потом опять завязали глаза, вывели во двор, посадили в машину… Когда она остановилась, меня вытолкнули и сказали: «Мы сейчас уедем, ты развяжешь глаза и пойдешь, через двести метров будет военная комендатура. Если оглянешься назад, то получишь пулю в лоб».
Все оказалось так, как и говорили боевики… В комендатуре уже ждали. Через пять минут появился комендант, прикатил прогретый бронетранспортер с автоматчиками. Меня увезли в Степанакерт, где поджидал начальник Степанакертской милиции генерал Ковалев (и это — в семь часов утра!).
— Получили ли вы обратно свои документы?
— 26 декабря генерал милиции Ковалев вызвал главного инженера Степанакертского производственного автотранспортного объединения (генеральным директором которого я являюсь) и вернул ему мой паспорт. Удостоверение же депутата я не получил до сих пор. Буквально через час Ковалев позвонил мне и изрек примерно следующее. Дескать, в милицию поступили два анонимных звонка, угрожали Дадамяну, что если будет давать интервью о случившемся, то его уничтожат. Считаю своим долгом проинформировать вас.
И это говорил генерал советской милиции! Вместо того чтобы позаботиться о моей безопасности, если уж такие звонки действительно имели место…
Впрочем, вполне возможно, что инициатива исходила не от генерала Ковалева. Видимо, он всего лишь выполнял волю тех, кто «наверху». Мне стало известно, что после моего похищения из милиции была дана шифровка в центр: депутат Дадамян схвачен омоновцами и увезен в неизвестном направлении. Но спустя три часа генерал Ковалев (под чьим давлением — неизвестно) отправил новую шифровку. В ней говорилось, что в предыдущей надо вычеркнуть слово «омоновцы» и заменить его на «неизвестные».
И вот 26 декабря программа «Время» с подачи Азеринформа преподнесла всесоюзной аудитории «версию», что меня-де увезли какие-то мои бывшие сотрудники для сведения счетов!
— Каким образом вам все-таки удалюсь улететь в Москву?
— Едва ли не до самого самолета меня сопровождали четыре офицера-армянина. В аэропорту между ними и азербайджанскими омоновцами чуть было не началась драка, в это время я и проскочил к самолету, улетел сначала в Ереван, а оттуда — в Москву.
— Из вашего рассказа видно, что в Нагорном Карабахе нет и намека на уважение прав человека и элементарных свобод…
— Более того — ныне действующих советских законов! Еще II Съезд народных депутатов СССР принял постановление, в котором говорится о недопустимости экономической блокады в политических целях. А блокада со стороны Азербайджана продолжается до сих пор! Бывший комендант района чрезвычайного положения Сафонов прямо заявлял, что если будет указание Горбачева, то он снимет блокаду.
Я хочу спросить Михаила Сергеевича: какие еще особые полномочия нужны ему, чтобы положить конец этому глумлению над законом? Почему мы помним только о защите достоинства Президента и забываем о том, что президентская власть является гарантом чести и достоинства каждого гражданина страны, в том числе и народного депутата. Какие особые полномочия еще нужны, чтобы остановить вакханалию насилия, уголовного и политического террора в Нагорном Карабахе?
У нас не прекращаются зверские убийства, похищения людей. В день моего фактического ареста, 25 декабря, в Мир-Баширском районе были растерзаны озверелой толпой два работника судмедэкспертизы области Роберт Григорян и Сурхая Погосян. Почему программа «Время» и Азеринформ ничего не сообщили об этом ужасном факте?
Еще раньше, 7 декабря, был похищен слесарь нашего автопредприятия, отец четверых детей.
За два дня до моего похищения хотели проделать то же самое в отношении народного депутата СССР Зория Балаяна. К счастью, он был не один, а с членом Политбюро ЦК КПСС, первым секретарем ЦК Компартии Армении Степаном Погосяном. В его присутствии омоновцы не посмели применить насилие, но опять-таки попытались их разъединить мнимым звонком коменданта района чрезвычайного положения Шевелева. Если бы Погосян улетел, а Балаян остался в аэропорту ожидать Шевелева, то его бы арестовали.
Кстати, это не первая попытка ареста этого депутата. Недавно люди в пятнистой форме в три часа ночи ломились в дверь его квартиры. К сведению: в пятнистой форме щеголяют не только офицеры внутренних войск, но и сотрудники азербайджанской администрации — самозваного «оргбюро», посаженного здесь против воли народа Нагорного Карабаха.
Силы правопорядка — ОМОН — состоят из лиц азербайджанской национальности. Это более трехсот вооруженных автоматами Калашникова человек. А местная армянская милиция обезоружена. Она не может защитить граждан.
Армянское население Нагорного Карабаха оказалось практически изолированным в этом анклаве беззакония и насилия. Единственная связующая ветка с внешним миром — воздушная, трасса Степанакерт — Ереван оказалась под контролем азербайджанских омоновцев. 27 декабря они зверски избили экипаж вертолета, который доставил новогодние подарки ереванцев нашим детям. Подарки выбросили, а сам вертолет отправили в Баку… Наивно полагать, что об этом произволе не знает командование внутренних войск или комендатура района чрезвычайного положения. Ведь были случаи, когда внутренние войска, чтобы помешать посадке ереванских самолетов, выкатывали на взлетную полосу бронетранспортер…
Налицо явный сговор властей разного ранга с целью растоптать национально-освободительное движение в Нагорном Карабахе. О наличии этого сговора свидетельствуют и обстоятельства моего похищения. Ведь задержали меня, если можно так сказать, официальные структуры, а потом они передали своего пленника преступным, антигосударственным формированиям. Мне кажется, что в Нагорном Карабахе отрабатывается сценарий подавления демократии, установления в стране пиночетовского режима.
Никто в нашем регионе не может чувствовать себя в безопасности. Военные власти могут арестовать кого угодно и на какое угодно время, коменданту района чрезвычайного положения ничего не стоит приказать отключить телефон у советского гражданина. Не выходят газеты, не функционирует областной Совет. Но властям этого показалось мало, и они в последнее время стали на путь фактического разгона неугодных им райисполкомов и райкомов КПСС в армянских районах. А на их месте под вывеской этих же организаций Сажают своих лакеев.
Налицо явные признаки военного диктаторского режима, подавление гражданских прав и демократических свобод, унижение человеческого достоинства. И такой режим может быть установлен во всем Советском Союзе, если этому не помешают демократические силы.
Я уже видел однажды звериный оскал фашизма: когда подполковник небрежно бросил автоматчикам: «Если будет шуметь — застрелить!» Что будет, если эти люди от слов перейдут к делу?
Беседу вели А. МЕШКОВ, А. КУДЯКОВ
Журнал «Столица» №5, 1991 г.
Все материалы проекта «Карабахский фронт Москвы»
Помочь проекту: