ИНТЕРВЬЮ

«Наша Среда online» — Атом Эгоян — канадский кинорежиссёр, сценарист, продюсер, актёр, монтажёр. Его фильмы о человеческом отчуждении, изоляции. Темы  его фильмов раскрываются через образы людей, имеющих отношение к развитию технологий, к бюрократии или другим властным структурам. Эгоян трижды становился призером Каннского фестиваля. Его фильмы поражают разнообразием, удивляют зрителей, в том числе, строгих специалистов, обилием профессиональных приемов. Драма, триллер, трагедия и даже детективы — во всех этих жанрах с одинаковым успехом Атом Эгоян уже успел себя успешно проявить.

— Насколько мне известно, ваши предки беженцы из Западной Армении,  где вы родились?

— Мой дед по отцу Егия родился и рос в Арабкире, но в 1914 году, когда возникала османская угроза истребления христиан, он бежал в Египет. В Арабкире у них были свои виноградники, потому что мой отец помнит, что дед рассказывал ему историю о том, как турки пришли на виноградники, а потом следили за ними и планировали нападение — поэтому мой дед бежал в Египет. Его семья осталась в Арабкире, и их всех убили. Позднее мой дед перебрался в Алеппо, где в сиротском приюте познакомился с моей бабушкой Аршалуйс, у них родилось четверо детей, один из которых — мой отец.

      Так что я уже родился в Каире. Меня назвали Атомом в честь первого атомного реактора в Египте, который открылся незадолго до моего рождения Родители мои Джозеф и Шушан были художниками и изучали живопись. Когда мне исполнилось три года, мы, едва справляющиеся с бытом, были вынуждены переселиться на запад Канады, поселившись в городе Виктория, в провинции Британская Колумбия. Родители переиначили фамилию Еговян на английский манер. И таким образом, мы стали Эгоянами. Во всей Виктории они были единственной армянской семьей. В течение некоторого времени отцу с большим трудом удалось открыть мебельный магазин, на доходы которого наша семья и стала жить. Денег нам все равно не хватало, и родители решили отправить бабушку в дом престарелых, где ей могли бы обеспечить медицинский уход. Это меня так сильно расстроило, что я в знак протеста перестал разговаривать по-армянски. Когда я был маленьким, бабушка Аршалуйс, мне часто пела песню «Ераз» (в переводе с армянского — «мечта). Эту песню, спустя годы, я включил в фильм «Арарат». Воспоминания о бабушке легли в основу одного из моих первых полнометражных фильмов «Семейный просмотр».

— Где вы получили образование?

— Сначала нас с сестрой, ее зовут Ева, родители отправили на учебу в Британскую Колумбию. По возвращении в Торонто я поступил и окончил местный университет по двум специальностям: «Игра на классической гитаре» и «Международные связи». Тогда же я увлекся написанием пьес. В университете я впервые увидел большую армянскую общину и решил стать членом Ассоциации армянских студентов. Это был конец 1970-х, и очень сложные времена для армянского сообщества. Это было время терроризма, время «борцов за справедливость в отношении Геноцида армян. Ассоциация армянских студентов была довольно активной и воинственной. Внезапно я оказался в самом центре событий. В Оттаве произошла серия терактов, и мое канадское самосознание вступило в противоречие с армянским. Вскоре после этого я познакомился с Арсине.

— Когда состоялся ваш первый кинематографический дебют?

— В университете я начал снимать фильмы. Свой первый короткометражный фильм, который я создал, был показан в рамках Канадского фестиваля студенческого творчества. Успешный дебют послужил для меня на последнем курсе толчком к созданию новой картины «Открытый дом», которая была показана на местном телевидении. В 1984 году на деньги, полученные от продажи прав на картину «Открытый дом», я снял свой первый полнометражный фильм «Ближайший родственник». Но полноценным дебютом в кинематографии я считаю фильм «Семейный просмотр».

 — О чем ваш этот фильм?

— Стэн — этнический армянин, живущий в Канаде, оснащает свою квартиру мощной модной аппаратурой и приступает регулярно наблюдать за видео-мониторами, на которых демонстрируются преимущественно эротические сцены. Он всё больше и больше делается равнодушным к окружающему миру, и все глубже погружается в иллюзорный мир, что подводит его к почти параноидальному состоянию. Его не интересует ничего, ни состояние близких, ни здоровье стареющей матери. Все, что выходит за рамки его личных  интересов им воспринимается исключительно как обуза.

Вторая полнометражная картина принесла Эгояну много призов: 7 номинаций национальной премии «Джени», определив молодому постановщику место среди самых многообещающих мастеров авторского кино, имеющих свой стиль и склонность к метафизическому мышлению. Атома Эгояна окрестили канадским Вимом Вендерсом, поскольку он, как и его немецкий коллега, также заворожен пустотой традиционных культурных пространств и распадом привычных связей. Но, в отличие от Вендерса, Эгояну, говорящему об отчуждении и некоммуникабельности, не чужд чёрный юмор и саркастический взгляд на мир. Атом Эгоян, фактически, стал лидером среди режиссеров, которые отмечали проблему пагубного влияния новых технологий и средств массовой информации — телевидения и видео — на человеческое мировоззрение и его поведение. Тягостный метафорический мир, являющийся результатом авторской рефлексии, отсылающей к жизненной проблематике, а равно и фантазий режиссёра, доводящих эту реальность до гиперболы, образуют здесь интеллектуальный ребус, сплав образов, извлеченных, по всей видимости, из глубин подсознания. Вторая полнометражная картина режиссера «Семейный просмотр» была представлена на двадцати фестивалях. Новаторские приемы Атома Эгояна привлекли к нему внимание специалистов, заставили заговорить о рождении новой звезды канадского кинематографа. На Монреальском кинофестивале 1987 года приз жюри достался немецкому режиссеру Виму Вендерсу за картину «Небо над Берлином». Oднако Вендерс был так потрясен «Семейным просмотром» Эгояна, что передал денежное вознаграждение своему канадскому коллеге, начинавшему свой путь в кино. 

— Мне вспоминается история, которая произошла со мной много лет назад. В середине 1980-х моя картина «Семейный просмотр» получила приз на кинофестивале в Торонто. В жюри тогда входил известный критик газеты Le Monde Луи Маркорель. Один из журналистов спросил его, за что Эгояну дали приз: за вклад в развитие технологий или за особые исследования в области человеческой природы? А Луи ответил, что картина получила приз, потому что является отличным триллером!

— Какие темы вас особенно вдохновляют к созданию кинокартин?

— В ранний период творчества меня больше интересовали проблемы отчуждения и изоляции человека в современном обществе Таким фильмом стал «Страховой агент».

— О чем этот ваш фильм?

— Работающий страховым агентом молодой человек по имени Ноа (Элиас Костеас) научился находить в своей работе довольно неожиданные странные радости жизни. Он близко знакомится с жертвами страховых случаев, после чего с некоторыми из них отправляется в мотель для любовных утех, ведя при этом, надо отдать должное, диалоги исключительно по профилю работы. В то же время он женат на Эре, ее играет Арсине Ханджян. Эра работает фильмовым цензором, но у нее тоже есть секрет, связанный с сексом. Она приходит на сеансы в порно-кинотеатры и тайком на камеру снимает увиденное. На самом деле она это делает, как оказывается позднее, не для себя, а для сестры Сеты, которая живет вместе с ними. А еще у них есть сын Симон, но про него мало что есть рассказать, так как он еще мальчик. Однажды к ним в дом стучится некто по имени Бубба (Мори Чайкин), который хочет снять их дом для съемок фильма. Фильм, как догадываетесь, будет не совсем обычный.

Фильм, который можно назвать центральным в трилогии ранних фильмов Эгояна является картина «Страховой агент». Его ранние фильмы объединены общей проблематикой сложных семейных отношений, схожей повествовательной системой и стилистическими решениями. Именно в этих картинах и сформировался авторский почерк канадского режиссера Атома Эгояна. Но, конечно, в силу молодости автора, было очевидно, что он не будет ограничиваться достигнутым и все сказанное относиться должно скорее именно к этому периоду его творчества. Впрочем, уже тогда было понятно, что Эгоян очень интересный, самобытный и уникальный художник.  

— Как вы считаете, ваши художественные принципы менялись с течением времени?

— Вряд ли. Я работал со слишком разными темами, в разных техниках. Каждая история могла быть рассказана только одним способом.

—  И все же, ваш самый экзотический фильм «Экзотика» оказался более обворожительным. Этот фильм захватывает внимание с первых же кадров и чувство обречённости не покидает на протяжении всего просмотра. И у вас, как и во всех остальных фильмах, множество лабиринтов.

— Возможно.

— Режиссер для вас ближе к рассказчику или художнику?

— Начнем с того, что я считаю, что есть три категории режиссуры: фильмы (movies), картины (films) и кинематографические работы (cinema). К первой категории относятся фильмы самые распространенные, это самая массовая категория, говоря грубо, “попса”. Это то, чем на 90% забит бокс-офис, на что большинство ходит в кино. Режиссеры этой категории видят в своем зрителе недалеких и простых наблюдателей. Картины второй категории больше ориентированы на более узкую аудиторию и являются относительно жизнеспособными на современном рынке. К третьей категории относятся  фильмы, которые представляют собой искусство в чистом виде, предъявляющее высочайшие требования к зрителю. Именно работы в этой категории находятся в прямой зависимости от других видов искусства, например от живописи, тогда получается не столько повествование, сколько демонстрация tableaux vivants. Все зависит от режиссера. Например, Параджанов — визуал, он не снимает — он в прямом смысле слова рисует картину.

Вместе с большим успехом «Экзотики» Эгоян утвердился в первой тройке самых значительных канадских режиссеров, наряду с Дэвидом Кроненбергом и Дени Арканом. Фильм закрепил место Атома Эгояна в кинематографии и преумножил успех первых его работ, премированных на фестивалях в Мангейме, Локарно, Москве, носивших порой откровенно экспериментальный характер и отличавшихся синкопированным ритмом и ребусным построением.

Эгоян подтвердил звание любимца критиков и на самом престижном фестивале мира. К этому времени его уже начали считать не иначе как «канадским Вендерсом» — из-за очевидной тематической и стилевой схожести. После «Экзотики» Эгоян сместил его с условно лидирующей позиции, став на какое-то время законодателем моды в отражении пустоты культурных и физических пространств, равно как и в умении фиксировать распад отлаженных связей.

— И все же головокружительным вашим фильмом является «Славное будущее. Каких призов он удостоился?

— Фильм удостоился очень многих призов: три приза Каннского кинофестиваля: гран-при, приз экуменического жюри и приз ФИПРЕССИ; получил приз за лучший канадский фильм на кинофестивале в Торонто; три приза Вальядолидского кинофестиваля: «Золотой колос» и приз молодёжного жюри; приз за лучшую операторскую работу; 7 премий «Джини»; премия Национального совета кинокритиков США за лучший актёрский ансамбль, а также номинация в категории «лучший фильм»; две номинации на премию «Оскар» за лучшую режиссуру и адаптированный сценарий; премия «Независимый дух» за лучший зарубежный фильм. Хотя все собранные на сайте Rotten Tomatoes рецензии можно назвать положительными, некоторые критиковали «Славное будущее» за медлительный темп и за выбор на главную роль маловыразительного Иэна Холма. ^.

Фильм «Славное будущее» чрезвычайно продуманная драма, с лёгким детективным, или даже скорее мистическим, оттенком. Очень глубокий фильм с прекрасным сценарием. И сколь бы сюжет не казался запутанным, идея картины чётко прослеживается — порой, смирение трансформируется в нечто ещё более разрушительное, чем сам кошмар, с которым приходится иметь дело.

— Кто-то из режиссеров как-то сказал, что кинематограф — “инструмент первооткрывателя”. А как бы вы определили свою профессию?

— Что ж, вполне достойное определение. Я бы добавил, что кинематограф — инструмент первооткрывателя при условии, что режиссер — человек любопытный и поглощенный своим делом. Современный кинематограф очень многого ждет от зрителя. Режиссер должен помнить, что кинематографическая работа — это не только проекция фильма, не просто физическое действие — просмотр фильма, но и обращение напрямую к воображению зрителя, что предполагает его участие.

Современные кинематографисты очень часто относятся к зрителю с презрением, изначально предполагая у него невысокий интеллект, неспособность сконцентрироваться, рассеянное внимание. Я же, напротив, жду, что мой зритель равен или выше меня в интеллектуальном развитии, и жду от него внимательного, вдумчивого отношения, критического погружения в мою работу.

— На мой взгляд самым уникальным фильмом в вашем творчестве является фильм «Арарат», который мало кем был воспринят в полной мере: ни в Армении, ибо не соответствовал национальным чаяниям, ни, тем более, в Турции. Фильм был встречен в штыки Турцией, который пытался воспрепятствовать показу фильма на Каннском фестивале. Как вы прореагировали на это?

— Я сам попросил снять «Арарат» с конкурсного показа. Включение в конкурс  моего фильма могло придать картине нежелательный оттенок политической акции. Я хотел понимания со стороны турков, до сих пор не признавших факт армянского геноцида 1915 года. Я думал так: «Как только турецкое сообщество увидит мой фильм, оно поймет, насколько все в нем справедливо. В моем фильме нет ничего, что возмутило бы их». Но ошибся. Мало того, что турки упорствуют и не желают признаваться в прошлых грехах, после его  премьеры  в Каннах развернули целую акцию против фильма, объявив его заведомо лживым, унижающим достоинство турков и так далее и тому подобное. Шарль Азнавур, сыгравший одну из главных ролей в этом фильме, сказал: «Я жду, когда турки признают факт геноцида. Все армяне ждут этого уже 87 лет. И я слишком стар, чтобы ждать еще».

Языковое многоголосье «Арарата» (в ретро-эпизодах здесь говорят по-армянски, в современных — по-английски, иногда по-французски, да и по-турецки тоже) по-своему отражает трагедию армянского народа, развеянного по всему миру, но сохраняющего родной язык и традиции. В конце концов и сам Эгоян — канадский режиссер, Азнавур — французский шансонье, мальчик Раффи говорит больше по-английски, а его мать — вполне западная женщина. Пафос картины в том, что трагедия эта «тихая», виновниками официально не признанная. Раффи, споря со своим приятелем-турком, говорит ему: «Знаешь, что сказал Гитлер, заранее отпуская грехи и себе, и своим подручным? Он сказал: «Кто помнит об армянах? Никто». Надо отдать должное Эгояну: он ни разу не задел достоинства турков, честно и всерьез попытавшись проанализировать трагедию без полемических заострений, провокаций и истерии. И если в картине и есть ужасающие эпизоды резни и насилия, то все они основаны на документах и свидетельствах, ничего не преувеличено, и никто не оклеветан понапрасну.

Что и говорить, «Арарат» был рискованной затеей. Недаром Эгоян все время призывает себе на помощь прием «отстранения» — как только сцены ужасов геноцида достигают своего накала, камера отъезжает, и мы видим, что это всего лишь съемки, кино, игра воображения. Очередной проект, фильм, искусство, а не жизнь.

Из-за острого сюжета фильм не принёс большие кассовые сборы и, по решению режиссёра, в официальной программе Каннского кинофестиваля 2002 года был показан вне конкурса.

На «Genie 2003» «Арарат» получил награды как лучший канадский фильм, лучший фильм года, а также за лучший дизайн и оригинальные костюмы. Арсине Ханджян и Элиас Котеас также получили премии как лучшие актёры. Эгоян был удостоен премии Гильдии писателей Канады за 2003 год. «Арарат» также получил премию Общества политического кино как лучший фильм в области прав человека и выиграл «Золотой Абрикос» на Ереванском международном кинофестивале 2004 года.

— После вашего знаменитого фильма «Арарат» об армянском геноциде в своей новой ленте вы снова обратились к теме геноцида. Почему?

— Потому что бесконечные войны и растущий национализм снова и снова напоминают об актуальности этих тем. А рассказывать подобные истории я считаю своим долгом. Когда-то я сам стал жертвой национализма. Моя семья родом из Египта, но нас вынудили покинуть страну. Вдруг выяснилось, что мы стали «угрозой» местному населению, их финансовому благополучию и культурной самобытности страны. Мы начали скитаться, пока не осели в Канаде. Суть национализма как раз заключается в том, что вместе с мифом о «национальной самобытности» взращивается и другой, более опасный миф — превосходства одной нации над другой. Вы спрашиваете, почему я взялся за тему холокоста? Потому что свидетелей армянского геноцида уже больше не осталось в живых. А среди тех, кто уцелел в холокосте, кто-то еще жив. Пусть это люди очень преклонных лет, но они еще в состоянии рассказать нам свои истории, они очевидцы, которые живут, помнят и чувствуют. И к моему удивлению, многие из них чувствуют гнев. Их истории станут последними. По крайней мере, последними из реальных, потому что после смерти очевидцев событий эти рассказы превратятся в сказки.

— Позвольте в таком случае личный вопрос: вы обрели свою родину в Канаде?

— Я канадец, и я горжусь тем, что в свое время канадское государство решилось на эксперимент с мультикультурализмом. И это сработало. У нас нет чувства, что какая-то из этнических групп доминирует над историей и культурой других, мы хорошо усвоили, что являемся слиянием нескольких народов — французов, англичан и местного населения. Канадцы помнят, что их страна возникла по итогам мирных переговоров и соглашений, а не в результате революционного переворота или военного насилия. И страна в этом смысле уникальна, если учесть, что в мире во многих местах процветает национализм. Появляются даже люди, которые отрицают исторические факты. Забывчивость стала большой проблемой современников. Кажется, что некоторые из них даже «позабыли» фашизм и его реальные жертвы, миллионы погибших. Вспомните недавний процесс в Германии над Гренингом, «бухгалтером Освенцима». Его дело было закрыто в 1980-х и вновь возобновлено. Гренинга настолько поразили высказывания соотечественницы, заявившей, что «холокост выдумали», что он в 2005 году добровольно дал интервью Би-би-си, в котором поведал, как в 1940-х годах встречал поезда с узниками. Он рассказал о газовых камерах и массовом истреблении людей. В результате в 2015 году уже 94-летнему старику вновь было предъявлено обвинение.

Вы видите себя аутсайдером от кинематографа, преступающим границы?

— Возможно, но это не поверхностная провокативность. Скорей, это проекция того, насколько хрупкой становится любая история в рамках отдельно взятой культуры, насколько она зависит и меняется от разных точек зрения, насколько наша культура в целом построена на предрассудках и стереотипах, насколько наше восприятие несовершенно. Я не доверяю нашему восприятию реальности. С этой точки зрения мои фильмы провокативны. А кино для меня —   средство, а не объект исследования.

        Другие фильмы канадского режиссера Атома Эгояна: «Роли с текстом», «Монреаль глазами…», «Аморальное поведение», «Где скрывается правда», «Обожание», «Хлоя», «Узел дьявола», «Пленница», Почётный гость». Во многих фильмах основные роли исполняет жена Атома Эгояна – Арсине Ханджян, а в некоторых фильмах музыка принадлежит сестре Атома Эгояна – музыканту Еве Эгоян. 

Беседу вел: Арутюн Зулумян